Школьно-тюремный трубопровод, или Таблетка дисциплины

Прямая реальная связь между суровым и частым наказанием детей в школах или их отчислением из школы (что очень часто встречается в бедных школьных районах, где большинство студентов – представители этнических и других меньшинств, зачастую живущие в тяжелой домашней обстановке) и повышенным уровнем криминальной обстановки в этих же районах является одной из самых серьезных проблем американской образовательной системы. Данная проблема рождает устойчивый негативный тренд в стране, который получил название school-to-prison pipeline, или школьно-тюремный трубопровод. Эта хлесткая фраза описывает печальную местную реальность: поток детей из публичных школ в бедных районах, который быстрыми темпами направляется непосредственно в систему исправительных учреждений для несовершеннолетних или взрослых уголовников. Многие из этих детей и так имеют особые образовательные потребности и ограничения, страдают дома от нищеты, насилия или халатности родителей. Вместо того чтобы предоставлять им дополнительные образовательные и консультационные услуги (на которые у многих школ в бедных районах просто не хватает денег), школы в большинстве случаев изолируют, наказывают и исключают таких детей. В образовательном сообществе США это описывается специальным профессиональным термином «школьное выталкивание». Таким образом, школы в бедных районах Америки просто выталкивают детей обратно в ту же окружающую обстановку, которая и так является главным источником их отсталости и плохого поведения.

Получается замкнутый круг, из которого система школьного образования США не может найти выхода. И вряд ли найдет, ибо этот круг в значительной степени повторяет аналогичный круг, охватывающий все американское общество. Упомянутый мною школьно-тюремный трубопровод, по сути, является лишь его частным примером: бедные в своих районах платят мало налогов, ибо они и зарабатывают мало. Мало налогов – значит, не очень хорошая полиция, плохие больницы и школы с учителями, чья зарплата отнюдь не стимулирует их как следует заниматься своими учениками. Нет возможностей для получения детьми, живущими в таких местах, полноценного образования, нет возможностей для профилактической работы с ними или предоставления им на выбор массы вариантов для проведения свободного времени. Наиболее удачливые сами выбираются из этой ситуации через спорт или какой-либо талант, везение или подвернувшийся случай, большинство же идет дальше по кругу: связь с криминальными структурами, тюрьма, бедная жизнь, плохие жилищные и социальные условия для новых детей и т.д. по этому же кругу…

Это, наверное, самый большой минус американской системы ценностей и американского образа жизни в целом. Опора на свои силы, расчет только на себя, микроскопическая роль государства в регулировании этих проблем приводит к тому, что в США наряду с очень хорошими, даже выдающимися по своим средним характеристикам школами существуют ужасные школы в не менее ужасных районах. Есть также немало школ-середнячков и огромное количество школ в разных «экзотических» местах со своими особенностями – в районах, где большинство представляет ту или иную этническую или религиозную группу; где живут и учатся дети работников какой-либо градообразующей корпорации или предприятия; в районах, где живет много иностранцев; в районах, где большинство местных жителей – молодежь или, напротив, люди старше среднего возраста и т.д.

В этом Америка всегда остается сама собой: каждый может найти в ней место, где он будет в социальном и демографическом плане чувствовать себя в своей среде: комфортно, безопасно, равнозначно по отношению к другим и спокойно. Мне иногда кажется, что в США просто-напросто отсутствует то, что в России обычно называется «народом». Здесь почти все живут в своих небольших социально-экономических группах, и главная задача любого человека, переехавшего в США, – найти такую группу для себя. В этом смысле Америка – крайне удобное государство для жизни совершенно разных людей, которые имеют очень мало общего между собой в культуре, религии, взглядах на жизнь, политику, историю или окружающий мир, образе жизни и системе ценностей. Каждый имеет шанс найти здесь место для себя, своей семьи и своей культуры. Каждый станет «американцем», но, как говорил президент Гарри Трумэн, «американцем через черточку» – то есть американцем-итальянцем, американцем-немцем, американцем-ирландцем и, конечно, русским американцем.

Америка – страна максимально стратифицированная, разделенная на мириады небольших страт, внутри которых живут разного рода американцы. Безусловно, эти страты объединяет немало общих интересов и ценностей, делающих их комбинацию тем, что называется Соединенными Штатами Америки. Однако внутри них есть свои особенности, отражающие интересы и ценности только той группы людей, которые в них живут. Другими словами, в США почти каждый живет в окружении близких ему социально, экономически и политически людей. Чего еще желать от жизни в большой стране? Только одного: что собственное родное государство не будет учить меня жить и не станет «стричь всех под одну гребенку». В Америке этого как раз и не происходит.

Другими словами, Америка – это страна, где есть консенсус по всем основным ценностям – от абсолюта частной собственности и широкого либерализма в экономике до психологии индивидуализма и политического плюрализма. Однако между социальными группами, составляющими эту страну, есть огромные различия в ценностях и целях, жизненных ориентирах и культурном восприятии. Но эти различия существуют как бы внутри. Они не подрывают общего единства, даже парадоксальным образом сильно укрепляют его. Надо отметить, что эти различия между социальными группами делают США в целом страной очень устойчивой, гибкой и способной к быстрым изменениям, к адаптации к новой ситуации, страной политически, экономически и социально весьма стабильной и всегда готовой к развитию. Это же, в числе других вещей, делает Америку демократической страной. Так уж она устроена. Но в то же время именно эта коренная особенность США не дает, к примеру, решить проблему выравнивания уровня средних школ в стране и дистанцирования школ или больниц от тупых показателей объема налоговых сборов в том или ином регионе. Эта особенность не дала, к примеру, решить знаменитую еще недавно проблему банкротства города Детройта, бывшей столицы автомобильной промышленности страны. Проблемы города Детройта были и всегда будут для США проблемами города Детройта, и никому тут в голову не придет «по-братски» взять их решение на себя. Опора на свои силы и свои возможности – от школы до кладбища – была, есть и остается основным мотто Соединенных Штатов. Главной максимой всего американского образа жизни и мышления.

Но вернемся к школьным ценностям Америки. Проблема школьно-тюремного трубопровода непосредственно связана с так называемой политикой «нулевой терпимости» (zero-tolerance policies), которая была широко принята школами по всей Америке сразу после трагического расстрела в школе «Колумбайн» в 1999 году. Подход характеризуется нетерпимостью к малейшим нарушениям школьных правил, результатом чего становится повышение строгости наказания и быстрое отчисление из школы. Эта политика привела к появлению полицейских в школьных зданиях (немыслимая еще недавно для Америки вещь), вследствие чего учеников стали все чаще арестовывать за нарушения дисциплины, с которыми раньше разбиралась сама школа – например, за драки или ношение перочинного ножа. В последние годы было несколько совершенно абсурдных случаев, когда детей наказывали или арестовывали за то, что они, скажем, запустили бумажный самолетик или демонстративно громко рыгали в классе, приносили с собой пластмассовый ножик в упакованном ланче или имели в кармане 200 долларов наличными. В феврале 2015 года произошел особенно позорный инцидент в обычной техасской школе. Пятнадцатилетний школьник-мусульманин, мечтающий стать инженером, самостоятельно сделал дома маленькие электронные часы и принес их в школу, чтобы похвалиться и показать своей учительнице. Подростка немедленно арестовали, заподозрив в намерении соорудить бомбу с часовым механизмом и пронести ее по частям в школу.

Кстати, первыми жертвами такого рода дисциплинарных методов вновь чаще всего становятся афроамериканские и латиноамериканские школьники. Так, по данным Министерства юстиции США, афроамериканских студентов временно исключали или вообще выгоняли из школ в три раза чаще, чем белых студентов. Более того, в 70 % случаев школы вызывали наряды полиции именно в результате своих подозрений в адрес афроамериканских и латиноамериканских школьников. Надо признать, что главная внутренняя проблема США – расовая – остается одной из важнейших характеристик образовательной системы в стране. Именно в школе дети из разных этнических и расовых групп сталкиваются с ней, и этот урок остается с ними навсегда.

Неудивительно, что среди студентов, отчисленных из школы за один – любой – учебный год, примерно 40 % являются афроамериканцами, при том что афроамериканцы составляют всего 12 % населения США. Неудивительно также, что афроамериканцы и латиноамериканцы заканчивают школу в два раза реже, чем белые школьники. Тем более что в стране нет законов, заставляющих их завершить школьное образование. И уж совсем неудивительно, что среди заключенных-мужчин в федеральных тюрьмах США почти 70 % не закончили высшую школу. Школьно-тюремный трубопровод США не дает заметных сбоев, невзирая на то, что восемь лет во главе страны стоял афроамериканец. Образовательная система уверенно и настойчиво продолжает политику криминализации плохого поведения в школах, которая лишь способствует превращению учащихся в настоящих, взрослых преступников и питает поток молодых людей, попадающих в американскую тюремную систему. В которой, заметим к слову, и так содержится самое большее количество заключенных в мире – больше, чем 2,2 млн, содержание которых стоит американским налогоплательщикам баснословных 70 млрд долларов в год.

Нельзя сказать, что эта проблема не волнует американцев. Американские школы, конечно, активно ищут решение проблемы, связанной с широким применением откровенно дискриминирующих методов укрепления школьной дисциплины. Руководители ряда школьных округов (они, напомню, в США являются достаточно независимыми чиновниками в системе местной власти и, как правило, избираются населением соответствующих округов на основе прямых выборов) вместе со школьными администраторами начали в последние годы применять разнообразные новые методы для того, чтобы исправить нынешнюю ужасную ситуацию. Особенно это касается города Вашингтона, в котором всего 59 % учеников оканчивают старшую школу в срок, то есть через четыре года после ее начала, – это намного ниже среднего уровня по стране, составляющего и так отнюдь не фантастический 81 %. Но данные по столице США выглядят попросту позорно для самой богатой и развитой страны мира.

Теперь вместо политики «нулевой толерантности» администраторы самых проблемных школ в Вашингтоне начали применять так называемый метод «восстановительной юстиции». Вместо того чтобы сразу наказывать ребенка, учителя или школьные психологи остаются с ним после завершения школьного дня, чтобы обсудить причины плохого поведения и возможные пути его исправления. Учителям также рекомендуется встретиться с родителями каждого ребенка в классе в начале школьного года, чтобы лучше понимать, в какой обстановке живет ученик. Этот подход уже показал некоторые позитивные результаты. Однако он не может быть внедрен на городском уровне, так как у местных властей нет легальных способов заставить школы ему следовать, и каждая школа должна решать эту проблему сама.

Вышеупомянутые тренды отражают традиционную американскую амбивалентность по вопросу о том, где находится граница между свободой и персональной ответственностью, между дисциплиной и наказанием. Как говорят противники «нулевой толерантности», полицейские не могут научить дисциплине детей в школе. За это ответственны преподаватели, школьные психологи и другие сотрудники. Не говоря уже о родителях. Однако в американских школах, как, впрочем, в стране в целом, применение полицейской силы, суда и тюремной системы считается обычным дисциплинарным методом, к которому Америка прибегает сразу и немедленно, вместо того чтобы оставлять их на крайний случай, дав людям возможность извлечь уроки из случившегося и, может быть, исправиться.

В США большинство уверено, что намного легче удалить – хотя бы на время – проблемного человека из общества, чем тратить время и деньги на его исправление, тем более что такой подход не обязательно даст желаемые результаты. Знаменитая пословица, пришедшая в жизнь из культового фильма «Баретта» с Робертом Блейком: «Don’t do the crime, if you can’t do the time», – то есть что-то вроде «Не совершай преступления, если не готов за него ответить», – очень точно отразила американское отношение к исправлению преступника. Сам совершил преступление сам… Все тот же злостный нарушитель американской политкорректности юморист Джордж Карлин однажды даже пошутил так: «Знаете, в чем большой плюс всех этих смертных казней в Техасе? Меньше техасцев…».

Известно, что Америка – страна политической корректности и толерантности, выходящих, как считают некоторые критики, далеко за пределы разумного. В Америке действительно принято проявлять немалое терпение и толерантность к согражданам, их интересам и ценностям, желаниям и действиям, взглядам и верованиям. Но, как ни парадоксально, когда дело касается людей, которые каким-то образом нарушают спокойствие в обществе, в том числе в школьном коллективе, и мешают другим двигаться к собственному счастью – как говорят в России, «мешают другим жить», – терпение американцев моментально иссякает, и от таких людей они стараются побыстрее избавиться. Это находит свое выражение не только в общественных настроениях или психологии людей, но и в законах, которые при всем их разнообразии от штата к штату и от графства к графству примерно одинаково нетерпимы, жестки и иногда даже, на мой взгляд, просто жестоки к нарушителям. Но логика за ними одна: все, что ты делаешь, – это твой личный выбор, ты сам несешь ответственность за свои поступки. Роль социальной среды, о которой так любили говорить в СССР, ситуация в семье, городе, стране и даже в мире не является для тебя оправданием. Иначе говоря, американцы не верят в «вину окружения» или «вину обстоятельств», считая, что человек сам принимает любые решения, – верят, если хотите, в свободу воли. В самом прямом значении этого слова.

Итак, мы снова и снова возвращаемся к одной из фундаментальных основ американской жизни – индивидуальному действию человека. Благодаря Хилари Клинтон, назвавшей так в 1996 году свою книгу, в последнее время в Америке стала популярной поговорка, привнесенная сюда из древней культуры Африки: «It Takes a Village to Raise a Child» – «Чтобы вырастить одного ребенка, нужны усилия всей деревни». Иначе говоря, нужно человеческое общество, где все так или иначе участвуют в процессе воспитания ребенка, даже простым присутствием. Однако ответственность за себя этот ребенок потом ни в малейшей степени не сможет возложить на «деревню». Отвечать за все надо самому. Такой подход, к слову, заметно отличается от традиционных российских взглядов на то, что значительную роль в воспитании человека играет окружающая среда в самом широком смысле этого слова, и она должна нести по крайней мере часть ответственности за проступки человека.

Кстати, такой жесткий подход к нарушителям дисциплины в любом ее виде практикуется не только в школах США. То же самое сплошь и рядом случается в офисах и университетах, на производстве, в сервисе и т.д. Если какой-нибудь член офисной команды или университетский профессор ведет себя чрезвычайно самоуверенно, смущает других сотрудников своими высказываниями, часто высказывается неполиткорректно, например делает сексуальные комментарии, то есть любым способом нарушает спокойствие и атмосферу в коллективе, то удивительно быстро вдруг находится повод для его увольнения. Удивительно, но в Америке, очень прагматичной и практичной по природе, основанной на индивидуализме и правах отдельного человека, очень важно, чтобы на поверхности все выглядело правильно – гладко, устойчиво, корректно. В Америке, которая всегда превозносит и награждает любое своеобразие, нетипичность мышления и аргументации, любое проявление креативности – и на этом строится вся американская экономика и политическая система, – абсолютно каждый сотрудник должен вписываться в коллектив, соблюдать правила, быть позитивным и поддерживать общую мораль. Такая загадочная диалектика…

Отсюда, кстати, идет и американская привычка постоянно улыбаться, здороваться с прохожими, спрашивать у незнакомых людей о том, как у них дела, и самому отвечать на такие вопросы исключительно положительным и доброжелательным образом. Никто не ожидает, что в ответ ты начнешь рассказывать о том, как у тебя обстоят дела на самом деле. В индивидуалистической Америке все должны делать свой вклад в коллективную атмосферу уверенности в себе, успеха, благополучия и удачливости. Америка, которая больше всех в мире любит и приветствует тех, кто смело ломает привычные уклады и стереотипы, совершает прорывные открытия и революционизирует – во всех смыслах – наше обыденное житие, больнее всего и быстрее всего наказывает именно таких людей. Поистине, от любви до ненависти тут один шаг. Вот этот постоянно перетекающий от одного полюса к другому баланс любви к бунтарству и революционному мышлению, с одной стороны, и неприятие такого образа поведения в ежедневной жизни, с другой стороны, составляет одно из противоречий американской политической и бытовой культуры и является мощным источником драйва для страны. Главное – не дать этому балансу исчезнуть, полностью и бесповоротно склонить чашу весов на одну или другую сторону. Секрет успеха Америки как уникальной цивилизации, как страны, как государства, как народа – это постоянное нервное и тонкое балансирование на грани между революцией (во всех смыслах этого слова) и застоем.

Вполне справедливо говорить об Америке как о стране, построенной на системе сдержек и противовесов во всех сферах общественной жизни, но главным из них, на мой взгляд, является именно это одновременное стремление к застою и реформам, к спокойной размеренной жизни и революционным переменам. Америка – это страна перманентной революции (не зря свои идеи Лев Троцкий привез именно с американского континента. И увез, впрочем, туда же). Основа ее постоянного динамизма – постоянный поиск новых вариантов комбинации общественного блага и индивидуальных интересов. А основа стабильности – изначальная невозможность одной части этой комбинации установить доминирование над другой. Америка не любит монополии ни в чем и делает все, чтобы подрывать ее на корню. Замечу в скобках: Америка не любит монополий за исключением своей монополии в мировой политике. Тут она, как любая традиционная монополия, начинает очень находчиво и остроумно обосновывать необходимость сохранения статус-кво, ссылаясь на свою эффективность. На мой взгляд, череда неуспехов и ошибок американской внешней политики в последнюю четверть века – после распада СССР – является замечательным доказательством того, что никогда не нужно изменять себе. Каким бы привлекательным и выгодным ни выглядел такой вариант…

Возвращаясь к сюжету, о котором шла речь выше, хочу заключить следующее: американцы в массе своей глубоко убеждены, что любые твои личные проблемы должны оставаться в твоей же личной жизни, и когда ты выходишь «в общество», будь добр держать их при себе. Общество за них не в ответе. Поэтому, в частности, несмотря на многочисленные попытки исправить ситуацию, в школах США по-прежнему проявляют очень мало терпения в отношении детей, которые плохо себя ведут, нарушают дисциплину, мешают другим учиться, даже если у этих детей есть на то серьезные и объективные причины, которые сами они не в состоянии преодолеть. Если другие дети могут вести себя хорошо – значит, рассуждает типичный американец, непослушный ребенок просто принял личное решение вести себя плохо и по большому счету не заслуживает ни дополнительного внимания, ни траты сил со стороны преподавателей. Он теперь – забота психологов и правоохранителей.

Школьные психологи, которые обычно называются советниками, «канцлерами» (от английского to counsel – давать советы), являются важным элементом дисциплинарной системы в школе – да и во взрослой жизни большинства американцев тоже. В школе это профессионально подготовленные сотрудники, работа которых заключается в помощи ученикам, преподавателям и родителям в случаях конфликтов или любых затруднений. Хотя они в обязательном порядке присутствуют в школах, начиная с самых младших классов, а иногда даже в яслях, наиболее насыщенной их работа становится в средних и старших школах, когда у учеников уже возникают серьезные проблемы с поведением, употреблением наркотиков и алкоголя, депрессией, агрессивностью и т.д. В старшей школе такие «канцлеры» играют дополнительную и очень важную роль – они помогают студентам готовиться к поступлению в университеты и колледжи.

Именно «канцлеры» являются важнейшими игроками в деле поддержания внешнего спокойствия и незамутненности, корректности и благополучия в школьном сообществе. Их присутствие в каждой школе наглядно отражает общее распространение психологов и психотерапевтов в стране. Если раньше про США можно было безошибочно сказать, что это страна адвокатов и юристов, то в последние пару десятилетий тех заметно потеснили психологи и психоаналитики. Они просто «втиснулись» между американцем и его адвокатом и стали уже почти обязательным этапом в решении любых проблем и разрешении любых разногласий – от сугубо личных и семейных до коллективных и публичных. Если раньше в случае конфликта американец шел прямо к адвокату, пытаясь защитить свои права или «наехать» на кого-то другого, то теперь он сначала идет к психоаналитику, который пытается объяснить ему не только причины этого конфликта, но и все, что было неправильного в его жизни, начиная почти с рождения. Как правило, сняв с очередного клиента энную сумму денег, психотерапевт рано или поздно отступает – и американец все-таки идет к адвокату.

У нынешнего поколения американцев существует глубокая убежденность в том, что затяжная усталость, плохое настроение, нежелание общаться с другими, семейные проблемы и конфликты – короче, любые антисоциальные тенденции – являются признаком некоего химического дисбаланса в мозге, который можно исправить с помощью медицины. То же самое относится к трудностям с учебой или тяге к нарушению школьной дисциплины. Если ребенок плохо учится, не может усидеть на месте, если ему сложно читать или, скажем, не дается математика, то, согласно американской массовой психологии, у него наверняка существуют особенные образовательные нужды и потребности – как правило, синдром дефицита внимания (по-английски ADD, или Attention Deficit Disorder). Таких детей ни в коем случае нельзя наказывать – их надо лечить. Отсюда вытекает еще одна уникальная и трудно объяснимая иностранцам особенность американской образовательной системы – огромное количество школьников, принимающих разнообразные лекарства от разнообразных реальных и не очень реальных психологических расстройств. Самое распространенное среди них – тот самый ADD. По различным данным, сегодня в США он диагностирован примерно у 12 % детей школьного возраста. Причем среди мальчиков он более распространен, чем среди девочек, – до 20 % американских мальчиков-подростков имеют такой диагноз.

Естественно, большинство таких детей пьют те или иные лекарства, включая вызывающие привыкание амфетамины. Для учителей и родителей в США не секрет, что школьники зачастую или сами злоупотребляют ими, или продают своим одноклассникам для «дури». В связи с этим неизбежно возникает куча острых вопросов. В том числе – стоит ли пытаться лечить этих детей таким странным способом или можно улучшить их поведение и подход к учебе как-то иначе? Не слишком ли поспешно доктора выписывают детям лекарства и не делают ли они это просто для того, чтобы получить кое-какую дополнительную прибыль? В предыдущей книге я писал о том, что врачи в США получают небольшую финансовую премию, если выпишут пациентам много рецептов на то или иное конкретное лекарство. Может быть, поэтому американцы так любят принимать таблетки, а американские врачи – их выписывать?

Другой острый вопрос касается того, кто имеет право направлять ребенка на психологическое лечение. Это вообще важный для всех пациентов США вопрос – он выходит далеко за рамки медицины, вторгаясь в самые фундаментальные правовые сферы. Так, во всех американских штатах существует закон, гласящий, что только сертифицированные врачи могут выписывать любые лекарства и вообще ставить диагнозы и назначать лечение. Однако после нескольких громких скандалов в ряде американских школ выяснилось, что преподаватели, «канцлеры» и другие школьные администраторы зачастую рекомендовали родителям отстающего или непослушного ребенка обратиться к врачу по поводу возможного синдрома дефицита внимания. А иногда, вопреки всем законам и правилам школы, даже обязывали родителей исключенного ребенка пойти к врачу и назначить лекарства – в качестве обязательного условия для возвращения ребенка в школу.

Ряд штатов теперь приняли отдельные законы, запрещающие такую практику. Но общего правила насчет того, какую роль могут играть школьные сотрудники в диагностировании детей с ADD, пока не существует. Это на самом деле очень не по-американски, ибо как медицинская сфера, так и правовая защита детей в США регулируются очень строго, тщательно и досконально. Вряд ли в какой-либо другой стране дети настолько защищены законом, как в США. Однако, как говорится, нет пределов совершенству. Хотя здесь речь не о совершенстве, а о том, что даже в США – стране, возведшей закон в абсолют, – есть сферы, куда закон еще не добрался. Большое упущение американских юристов, не говоря уже об упущенной ими прибыли! Даже не похоже на этих, как их называют в Америке, «акул».

Поэтому сегодня в США существуют огромные расхождения между штатами в подходах к диагностированию и лечению детей с ADD. Например, ребенок в штате Кентукки имеет в три раза больше шансов заполучить такой диагноз, чем ребенок в штате Невада. А у ребенка в штате Луизиана в пять раз больше шансов начать по требованию врачей и школьных властей пить лекарства от ADD, чем у ребенка в других штатах. В южных штатах у детей намного выше шанс «заработать» этот диагноз, чем у детей на западе или северо-востоке страны. Оказалось, что уровень диагностирования ADD в американских школьных округах моментально повышается в тех штатах, где финансирование школ зависит от оценок учеников на стандартизированных тестах. Иными словами, когда школам предоставляют финансовые стимулы для улучшения успеваемости, у учащихся этих школ наиболее часто находят синдром дефицита внимания и начинают выписывать медикаменты для его лечения. Вот такое неожиданное сочетание образования и либеральной экономики, методами которой государство весьма неуклюже пытается поднять уровень образования в стране. Школы оказываются в сложном положении: с одной стороны, им необходимо достаточное финансирование, чтобы хорошо учить детей, но, с другой стороны, у них должны быть хорошо учащиеся дети, чтобы получать это финансирование. Особенно сильно от такой практики страдают школьники в южных штатах США, где и так наблюдается самый высокий уровень нищеты и самый низкий уровень образованности в стране.