12

Чили дозвонился до парикмахерской и до Томми Карло, но поговорить о «Циклоне» и Майкле Уире ему не удалось.

– Я хотел тебе позвонить, но ты не дал мне свой номер. Тебя ищет Рей Боунс. У него такая заноза в заднице по поводу тебя, что он просто не может усидеть на месте. Приставал к Джимми Капу, пока тот не сказал: «Хочешь ехать в Лос-Анджелес – поезжай, твою мать, все уши мне прожужжал».

Чили разговаривал за столом в кабинете Карен, повернувшись к Гарри спиной. Сам Гарри сидел на полу перед открытым книжным шкафом и просматривал журналы.

– Теперь зависаешь у Джимми Капа? – поинтересовался Чили, стараясь говорить как можно тише.

– Просто оказался у него, когда они разговаривали, и заметил, как вел себя Боунс.

– Ты ему уже заплатил восемь штук?

– Ни хрена, получит, когда придет время. Чил, деньги здесь ни при чем, сам знаешь. Не вынуждай меня повторять, что я тебя предупреждал.

– Ты сказал, чтобы я не доставал его, так я его и не доставал.

– Ага, просто сломал ему нос.

Они снова обсуждали инцидент, происшедший двенадцать лет назад, но все еще доставляющий Чили неприятности.

– Этот парень может думать только о чем-нибудь одном. Проблема в том, что он полный идиот.

– Ему не понравилось, как ты с ним разговаривал. Если бы ты проявил хоть чуточку уважения, он бы давно отстал от тебя.

– Нужно было сразу стрелять на полдюйма ниже. Думаешь, он прилетит сюда?

– Уверен. Спросил меня, где ты остановился, я ответил, что не знаю. Я этого действительно не знаю.

– Когда он прилетит?

– Не сказал, но не позже чем через пару дней.

Господи, неужели он снова возвращается к старой жизни, к этим детским условностям, и опять говорит, как те, якобы крутые парни?

– Погоди, как он узнал, что я здесь?

– Я сообщил, что ты полетел в Лас-Вегас собрать долги, а оттуда тебя послали в Лос-Анджелес.

– И чего ты трепал языком?

– А он и так все узнал. Понятия не имею откуда, – впрочем, разве перед своим отъездом ты не разговаривал с женой этого владельца химчистки?

Как там ее, ну, с женой Лео? Насколько мне известно, Боунс ездил к ней. Возможно, она что-то сболтнула ему. Это было вчера.

– Томми, с чего ты взял, что я говорил Фей, что лечу в Вегас?

– Ну, не знаю, предположил так со слов Боунса.

– Я тебе перезвоню.

Чили повесил трубку и тут же набрал номер справочной, чтобы узнать телефон химчистки «Париж» в Северном Майами. К телефону подошла Фей. Чили спросил, как у нее дела. Он собирался подойти к интересующей его теме постепенно, исподволь, но Фей заговорила первой:

– Приходил мужчина, назвался твоим другом и поинтересовался, говорила ли я с тобой после гибели Лео. Я сказала, что да. Он спросил, о чем. Так, отвечаю, ни о чем особенном, и тут он как врежет мне. У меня теперь синяк под глазом, и очень болит челюсть, когда я жую на этой стороне. Наверное, трещина. После работы придется пойти к врачу.

– Фей? Ты сказала ему о нашем разговоре?

– Он сначала спросил, отдала ли я тебе деньги, а потом заставил все выложить. Избил бы меня до смерти, если бы я не призналась.

– И ты выложила ему, что Лео жив?

– А что мне оставалось делать?

– А о деньгах, о компенсации?

– Он начал рыться в моих вещах и нашел письмо, с которым авиакомпания переслала чек.

– Фей, что еще ты ему наболтала?

– Больше ничего.

– О знакомой Лео из химчистки «Хай-Тоун» в Лос-Анджелесе говорила?

– Да, скорее всего я о ней упомянула, не помню точно.

Значит, сказала. Чили был в этом уверен.

– У меня в голове после удара все помутилось.

– Ты ни в чем не виновата, Фей.

– Теперь все узнают о Лео, о том, что он натворил.

– Вряд ли. Но нас стало трое. Тот парень словом никому не обмолвится. Сначала попытается найти Лео и забрать деньги себе.

– А у тебя как дела? – осведомилась Фей. – Сюда когда-нибудь вернешься?

Чили назвал ей номер Карен, повесил трубку и перезвонил Томми Карло в парикмахерскую.

– Томми, Боунс что-нибудь говорил Джимми Капу про Лео?

– Не слышал, а что?

– Значит, он направился сюда только затем, чтобы найти меня?

– Ну, вроде…

– А тебе он ничего не говорил? Про того же Лео?

– Что именно?

– Да так… Слушай, у меня к тебе еще один вопрос.

И Чили спросил его о Майкле Уире и о том, как он снимался в Бруклине.

Томми сказал, что да, он знает ребят, которые говорили с Уиром лично, приглашали в клуб на углу Пятнадцатой и Нептун и в еще один на Восемьдесят Шестой. А кино снимали в Бенсонхерсте, в Кэррол-Гарденз, на мосту, в доках «Буш Терминал», в парке развлечений…

– Ну, ты в курсе, этот фильм ведь снимался по книге «Кони Айленд», но Майклу Уиру такое название не понравилось, и он изменил его на «Циклон». Все с ним согласились.

– «Циклон». Так назывался аттракцион, «русские горки».

– Именно. Помнишь фильм? В самом начале Майкл Уир, играющий Джои Корио, был владельцем аттракциона, а потом связался с этими ребятами, они признали его своим и назвали «Циклоном». «Эй, Цик, как дела?» Помнишь?

Чили поднял голову. К столу подошел Гарри с пачкой журналов в руках.

– Поговорим позже, – сказал Чили, после чего, чуть понизив голос, попросил: – Томми, пожалуйста, узнай, когда он улетает, я позвоню.

– Материал о Майкле есть в каждом, – сказал Гарри, бросив журналы на стол. – Самые последние статьи о фильме, в котором он только что закончил сниматься, – в «Американ филм» и «Вэнити фэйр». Картина называется «Эльба». Здесь – фотография на обложке и статья. Все, что тебе нужно узнать о нем. Есть даже фотографии Карен и его нынешней сожительницы.

Чили взял журнал «Премьер» и посмотрел на крупную, почти в натуральную величину, фотографию улыбающегося Майкла Уира. Актеру было около пятидесяти, но выглядел он на тридцать пять, причем совсем неплохо: густые темные волосы, достаточно длинные, несколько крупноватый нос. В глазах уировская искорка, как бы говорящая многочисленным поклонникам, мол, я обычный парень и важничать не собираюсь… Рядом с фотографией – надпись крупными буквами: «МАЙКЛ УИР», ниже – буквами помельче: «НАСТОЯЩЕГО ПРОСИМ ВСТАТЬ».

– Какой у него здоровенный нос, – удивился Чили. – Раньше я как-то не обращал на это внимания.

– Да, нос заметный, – согласился Гарри.

– Здоровенный, – поправил его Чили и открыл журнал на статье.

Здесь тоже имелось цветное фото во всю страницу. Майкл в выцветшей рабочей рубашке, грязноватых джинсах, черных носках и кроссовках «Рибок». Понятно? Обычный парень, получающий по семь миллионов за каждый фильм. Чили хотел было произнести что-нибудь по этому поводу, но успел сдержаться.

Какое право он имеет осуждать Уира? Они ж даже не знакомы.

Вся проблема заключалась в том, что голова Чили была занята этим Реем Боунсом, и потому он машинально переносил свою злость на актера с большим носом, питавшего слабость к грязным джинсам.

На противоположной странице красовалось название статьи: «ЕЩЕ ОДИН КРУТОЙ МАЙКЛ». На следующих двух страницах размещались фотки Майкла в разных ролях: Майкл в «Циклоне» с пистолетом в руке и выражением отчаяния на лице, Майкл с Карен, когда та была еще блондинкой.

Чили перевернул страницу, рассматривая материал, но мысли его были заняты Реем Боунсом. Он понимал, что Боунс обязательно навестит подругу Лео из химчистки «Хай-Тоун», а если не найдет ее, то задействует свои связи, переговорит с адвокатами, жующими сырую рыбу, и направится сюда, навестить Гарри Зимма. Этот Боунс, мать его, только испортит все…

– А вот с этой он живет сейчас, – пояснил Гарри из-за плеча, когда Чили перевернул страницу. – Ее зовут Никки. Милашка, если бы не эта ее прическа, поет рок-н-ролл. Познакомились в клубе «Газзарри» на Стрип. Никки выступала там с какой-то группой.

– Знаешь что? – промолвил Чили, рассматривая цветную фотографию Майкла и Никки в кожаных куртках на фоне лимузина. – Кажется, мы с ней знакомы. Была такая солистка в группе, которую мы несколько раз приглашали в клуб Момо. Только звали ее Николь.

– Близко, очень близко, – заметил Гарри, пробегая взглядом статью. – Вот. Ей двадцать семь, родилась в Майами. Выступала с разными группами… певица.

– Как и Николь, – подтвердил Чили, – только волосы у нее были гораздо светлее, а сама она – старше.

Он снял трубку и набрал номер парикмахерской.

– Сейчас я говорю с тобой чаще, чем когда ты бываешь дома, – сказал Томми.

– Слушай, лет семь-восемь назад была одна группа, которую мы приглашали в клуб и солистку которой звали Николь…

– Конечно, Николь. Господи, как мне хотелось прыгнуть на ее кости.

– У девочки такие светлые волосы, почти белые.

– Да, но она сменила прическу. Мы что, продолжаем тему Майкла Уира? Николь сейчас живет с ним, только зовут ее Никки.

– Ты уверен, что это она?

– Только что читал о ней статью. Собирает новую группу. Некоторое время музыкой не занималась.

– Сколько, по-твоему, лет Николь? За тридцать?

– Где-то так, тридцать четыре.

– Этой двадцать семь.

– Послушай, Чил, это та же телка, можешь мне поверить.

– А как группа называется?

– Скорее всего «Никки». Попробую что-нибудь выведать для тебя.

Чили продиктовал ему номер Карен и повесил трубку.

– Я был прав, – сказал он Гарри. – Я ее знаю.

– Да, – безрадостно заметил Гарри, – но знает ли тебя она?

Они решили выпить, а Чили тем временем просматривал журналы, откуда черпал информацию о Майкле. Три дома, три машины, три бывшие жены, мотоцикл, на котором он носится по пустыне. Любит играть на рояле, готовить, не курит, пьет умеренно… Снялся в семнадцати художественных фильмах, о которых всегда готов говорить… Технический персонал в нем души не чает, а режиссеров и сценаристов, напротив, «не привлекает его стремление равнодушно втаптывать в грязь их исключительные права, но если другие утверждают, что он гений…»

Пришла Карен. В безукоризненном черном костюме она выглядела чудесно, на их присутствие отреагировала спокойно, а может, притворилась. Из последующего разговора с Карен Чили еще больше узнал о киноиндустрии вообще и о ней самой в частности.

– За десять лет ничего не изменилось, – поведала она.

– И не изменится, – ответил Гарри, поднимая бокал. – Позволь я сам догадаюсь, что произошло. Нет, сначала назови, кто присутствовал.

Чили, сидевший за столом, закрутил головой, превратился в зрителя.

Карен. Уоррена Херста знаешь?

Гарри. Никогда о нем не слышал.

Карен (взглянув на их бокалы). Он работает недавно, один из вице-президентов по производству. Но вряд ли удержится надолго.

Гарри (когда Карен взяла порцию Чили, сделала большой глоток и вернула ему бокал). А кто еще?

Карен. Илейн Левин.

Гарри. А она-то что делает в «Тауэре»?

Карен. Гарри, она руководит производством. Ты что, газет не читаешь?

Гарри. Пропустил несколько выпусков, если ты имеешь в виду профессиональные. (Повернувшись к Чили.) Просто здорово. Несколько лет назад эта Илейн Левин торговала косметикой.

Карен (закуривая). Потом работала в «Юнайтед артисте» и девять лет в «МГМ».

Гарри. Ага, но до этого трудилась в рекламном агентстве в Нью-Йорке. Придумала новую косметику под названием «Сексуальные глазки», которая якобы увеличивала шансы женщины на то, что с ней кто-нибудь переспит. Глава одной из крупнейших студий сказал ей: «Дорогая, если ты можешь продавать такое дерьмо, значит, сможешь продавать и фильмы». И буквально через секунду ее назначили вице-президентом по производству.

Карен. Илейн начинала в маркетинге.

Гарри. И надолго там задержалась? Только представьте себе, студия поручает производство телке, которая торговала тушью для ресниц!

Карен. Гарри, все раньше занимались каким-нибудь другим делом. Помнишь, тебя некогда звали Гарри Симмонсом, и ты снимал слайд-фильмы «Как правильно загрузить фургон». (Повернувшись к Чили.) Вам известно, что Зимм – ненастоящее его имя?

Гарри. Я раздумывал только об одном: сколько «м» должно быть в фамилии – одна или две. Но я всегда делал кино, всегда стоял за камерой. А эти люди, которые руководят студиями, раньше были адвокатами и агентами. Делали только деньги.

Карен. А ты, значит, деньги делать не хотел?

Гарри. Они кино даже не смотрят, уверен, у них даже кинозала на студии нет. Именно поэтому, за редким исключением, я всегда старался быть независимым. Помнишь песню группы «Олд Блю Айс»?.. «Я делал это как хотел?»

Карен. Но теперь решил обратиться на студию.

Гарри. Нет выбора. И знаешь, на какую студию я пойду? В «Тауэр». Только что решил. Поиграю мускулами перед «Сексуальными глазками», посмотрю, на что она способна. Повоюю с со всеми этими популяризаторами и актеришками, бесталанными тупицами, кучкующимися вокруг руководителей студий, которые сами не ведают, чем занимаются. Все пытаются понять, что именно нужно зрителю. Может быть, подростки из космоса?

Карен. Уже было.

Гарри. Я приобрел права на сценарий, фильм по которому выйдет на экраны. Премьера в тысяче кинотеатров одновременно, и мы за первый же уик-энд заработаем десять миллионов. Ты должна прочесть его, тогда поймешь, о чем я говорю. Понять, почему Майкл идеально подходит на роль Лавджоя. Карен, один телефонный звонок, и дело закрутится.

Чили посмотрел, как она тушит сигарету в пепельнице, может, специально тянет время, чтобы подумать.

– Ведь я могу надеяться на твою благосклонность, а? – спросил Гарри.

Карен ничего не ответила, и Гарри, после небольшой паузы, вернулся к началу разговора:

– Ты так и не призналась, что произошло на встрече.

– Я подумала, ты сам хочешь догадаться.

– Так, ладно… Им понравилась твоя работа, и они сообщат тебе, когда примут окончательное решение.

– Я не пробовалась, потому что отказалась от роли.

– По-моему, ты хотела ее сыграть…

– Передумала, – поставила Карен точку в разговоре и вышла из комнаты.

– Знаешь, как все было на самом деле? – повернулся Гарри к Чили. – Ей сказали: «Не звоните вам, мы вам сами позвоним», а она не хочет в этом признаться. – Гарри сделал глоток из бокала. – О студии «Тауэр» я говорил серьезно. – Он снова замолчал. – Подождем, пока настроение Карен улучшится, а потом я покажу ей сценарий.

– Я сам хотел прочесть его.

– А ты захватил всего один экземпляр?

Чили задумался на мгновение.

– Сейчас я вернусь в мотель, – он наконец нашел решение, – помоюсь, переоденусь, выпишусь и найду номер где-нибудь неподалеку. Дай мне ключ от офиса, заеду туда на обратном пути и возьму сценарий. Годится?

Карен, по-прежнему в безукоризненном черном костюме, стояла у кухонного стола и наливала себе в стакан кока-колу. Чили смотрел на нее от дверей, у которых вчера вечером она стояла в футболке «Лейкерс».

– Можно задать вопрос? – спросил он и подождал, пока она поднимет глаза. – Почему вы передумали?

– Играть эту роль? Да я изначально не умирала от желания сыграть ее.

Карен опустила взгляд и добавила в стакан еще кока-колы, но осторожно, стараясь, чтобы пена не перелилась через край. Чили уже готов был сказать:

«Ну, ладно, может, еще увидимся как-нибудь», когда она снова посмотрела на него:

– Вероятно, я бы все равно согласилась, но во время встречи мы заговорили о том же, о чем говорили с вами утром. О моем чувстве вины. Понимаете…

– Почему вы позволили дочери так издеваться над вами?

– Да, я задала этот вопрос и получила ответ, что так, мол, хочет зритель, именно это он хочет увидеть на экране. Я тогда возразила, что с самого начала должна была понять, что меня используют, а не в конце. Если не тупа как пробка. На что Уоррен ответил: «Но тогда бы у нас не было фильма». Да еще таким тоном ответил, как будто я – полная идиотка. Я жутко разозлилась и сказала: «Ну, если вы так считаете, я отказываюсь от этой роли».

– Они пытались уговорить вас?

– Илейн пыталась. Я чувствовала, что сценарий навязан ей студией и она вынуждена была согласиться взять его в производство. Она признала, что сюжет, конечно, вряд ли можно считать шедевром, но он увлекательный, заставляет мыслить, вызывает зрительский отклик, обладает определенным поэтическим строением и так далее, еще много умных слов из литературной области. «Да, некоторые фразы можно услышать только в кино», – говорю я. Но тут в разговор вмешался Уоррен: «Но это же и есть кино, Карен». Илейн посмотрела на него, ни слова не промолвила, однако явно подумала: «И откуда этот козел взялся?» Нужно понимать, что есть киношные фразы – и есть киношные фразы, которые срабатывают. Бетт Дэвис выходит из хижины, подходит к парню на крыльце, смотрит на него игриво и говорит: «Я бы тебя поцеловала, но только что вымыла волосы». Мне нравится, потому что эта фраза сразу дает понять, что она за человек, и ты сразу влюбляешься в актрису. Но некоторые тупые фразы, которые мне приходилось произносить…

– Вы ведь хотите вернуться, верно?

– Я знаю, что стала лучшей актрисой, чем была раньше. В фильмах Гарри я всегда выглядела идиоткой. Только и делала что ходила в рубашке с глубоким вырезом и в туфлях «трахни-меня» на высоченных шпильках. А еще орала во всю глотку. Гарри просто убивает меня, он просит не относиться к этому делу серьезно, а сам относится к фильмам куда серьезнее, чем кто-либо из моих знакомых. Он издевается над руководителями студий, потому что сам страшно желает возглавить одну из них. – Здесь Карен кивнула и добавила: – И это было бы только к добру. Он такой крохобор, что сэкономил бы студии кучу денег. – Она чуть заметно улыбнулась. – А вот еще одна из моих любимых фраз Бетт Дэвис: «Он хотел заняться со мной любовью, а я его пристрелила».

Чили тоже улыбнулся:

– Думаю, вы можете заключить с Гарри сделку. Вы позвоните Майклу, а Гарри даст вам роль в фильме, причем хорошую.

– Шутите? – Она долго смотрела ему в глаза. – Во-первых, Майкл ни за что не согласится сниматься в этом фильме.

– Гарри похвастался мне, что Уир влюбился в сценарий, просто потерял голову.

– Это одна из черт характера Майкла. Он теряет голову от сценария, а потом, когда нужно подписывать договор, вдруг находит ее и оставляет всех с носом. Но я имела в виду лишь то, что Майкл никогда не станет сниматься у Гарри – ведь «ЗигЗаг продакшнс» не может похвастаться рекордными достижениями. Причем дело не только в продюсере. Майкл потребует права утверждать сценарий, режиссера и актерский состав – потребует и получит его.

Она перестала наливать кока-колу.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– На какой?

– Вы ведь хотите вернуться в кино?

– Пока я думаю над этим и, когда что-нибудь надумаю, обязательно вам сообщу.