Глава 5

В одном крыле здания суда размещались комнаты, в которых судьи и другие чиновники встречались с людьми, для разрешения гражданских споров, связанных с деньгами, собственностью или социальными обязательствами. Именно сюда судья Уэда направил Югао. Когда Рейко шла по коридору, она услышала хриплый мужской смех из открытой двери. Она заглянула внутрь.

В комнате находились сундуки, полки с бумагами, на полу лежала циновка, на которой стоял низкий столик. Югао стояла между двух охранников, которых Рейко больше всего недолюбливала из подчиненных ее отца. Один из них, коренастый человек с мутными глазами, трогал щеку Югао. Другой, подтянутый, высокий, засунул руку под подол ее грубого конопляного халата. Югао отпрянула от него, но охранник схватил ее. Они одернул ее халат, сжал ее ягодицы и грудь. Напрягшись в оковах, которыми были связаны ее руки, она лягнула его босой ногой. Мужчины засмеялись еще громче. Ее лицо выражало отчаяние и гнев.

— Прекратите! — воскликнула Рейко. Зайдя в дверь, она приказала им:

— Оставьте ее в покое!

Они остановились, недовольные, их прервали. На их лицах была заметна тревога, поскольку они признали дочь своего хозяина.

— Судья будет недоволен, узнав, что вы пользуетесь беспомощностью женщины, — сказала Рейко гневным голосом. — Пошли вон!

Поникшие охранники вышли. Рейко закрыла дверь и повернулась к Югао. Женщина ссутулившись, ее лицо было скрыто за растрепанными волосами, халат свисал с ее плеча. Рейко овладела жалость.

— Позвольте мне поправить твою одежду, — сказала она.

Когда она коснулась Югао, женщина вздрогнула. Она откинула назад волосы и посмотрела на Рейко.

— Кто ты?

Рейко ожидала, что Югао будет благодарна за то, что она защитила ее от охранников, но женщина все равно настроена враждебно. Впервые увидев ее вблизи, Рейко заметила, что ее лицо было пепельным от усталости и недоедания, под глазами у нее были синяки, а губы потрескались. Жестокое обращение со стороны тюремщиков, конечно, научило ее относиться с подозрением к каждому. Хотя она была обвинена и, возможно, виновна в совершении тяжкого преступления, Рейко почувствовала, что ее симпатия к Югао возросла.

— Я дочь судьи. Меня зовут Рейко.

Какое-то время женщины с любопытством разглядывали друг друга. Рассматривая Рейко, Югао оценила ее оранжевое шелковое кимоно, с отпечатанным на нем с рисунком ивы, высокую прическу, тщательно наложенный белый грим, румяна, красные губы и зубы вычерненные, в соответствии с модными обычай для замужней женщины ее класса. Между тем, Рейко рассматривала пропахшую тюрьмой и нечистотами Югао, ее жирные волосы, немытое тело видела обиду и зависть в ее глазах. Они смотрели друг на друга, как будто через море, знатная дама на одном берегу, а изгой на противоположном.

— Что вы хотите? — резко спросила Югао.

Ее грубый тон удивил Рейко. Может быть, женщину никогда не учили хорошим манерам. Рейко задалась вопросом, что случилось в судьбе Югао, что она сделала, что стала хинин, но, казалось, сейчас было неподходящее время, чтобы это выяснять.

— Я хочу поговорить с вами, если можно.

Тень подозрения отразилась во взгляде Югао.

— О чем?

— Об убийстве вашей семьи.

— Зачем?

— Судья сомневается, что у него достаточно доказательств по этому делу. Вот почему он отложил свой приговор. Он попросил меня помочь выяснить обстоятельства убийства и выяснить, виновна ты в нем или нет.

Озадаченная услышанным, Югао сморщила лоб.

— Я же сказала, что это сделала я. Разве этого не достаточно?

— Он так не думает, и я тоже.

— Почему же?

Этот разговор напомнил Рейко о времени, когда Масахиро наступил на чертополох, и ей пришлось вытаскивать шипы из его босых ног.

— Одна из причин в том, что мы должны знать, почему твои родители и сестра были убиты. Ты этого не объяснила.

— Но… , — Югао покачала головой в замешательстве. — Но ведь я арестована.

Рейко поняла, что Югао уверена, что ее арест не может окончиться ничем иным, кроме ее осуждения.

— Тебя арестовали потому, что тебя задержали на месте преступления, но это не доказывает, что ты совершила убийство, — пояснила Рейко.

— Ну и что? — недовольно спросила Югао.

— Мой отец также хочет, чтобы преступление было расследовано.

Рейко была все более озадачена отношением женщины.

— Почему ты так просто призналась? Почему ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты убила своих родных?

— Потому что это сделала я.

Тон Югао подразумевал, что Рейко должно быть очень глупая, если этого не понимает. Рейко подавила вздох разочарования и растущей неприязни к этой женщине.

— Хорошо, давай предположим на минуту, что ты зарезала своих родителей и сестру до смерти. Почему ты это сделала?

Внезапный страх блеснул в глазах Югао, она отвернулась от Рейко.

— Я не хочу говорить об этом.

Рейко пришла к выводу, что убила ли Югао свою семью или нет, мотив убийства лежит в основе ее странного поведения.

— Почему нет? Раз ты уже призналась, что плохого в том, что ты объяснишь свой поступок?

— Это не касается ни вас и ни кого-то другого, — сказала Югао, отвернувшись в сторону.

— Были ли проблемы между тобой и вашими родными: матерью, отцом или сестрой? — настаивала Рейко.

Югао не ответила. Рейко ждала, зная, что люди иногда говорят, потому что они не могут вынести тишины. Но Югао молчала, плотно сжав губы, как будто, желала предотвратить любые слова от утечки.

— Ты поссорилась со своими родными в ту ночь? Может они обидели тебя?

Ответом снова было молчание. Рейко заинтересовалась, что могло быть не так с этой женщиной. Она, казалось достаточно разумной, но, возможно, она была психически больна.

— Может быть, ты не понимаешь ситуацию. Позволь мне объяснить. Убийство является серьезным преступлением. Если тебя осудят, то ты будешь казнена. Палач отрубит вам голову. Таков будет твой конец.

Югао ответила глядя на Рейко, как на ненормальную.

— Я знаю это. Все так делают.

— Но иногда бывают обстоятельства, которые оправдывают убийство, — сказала Рейко, хотя ей было трудно представить, что могло бы оправдать совершенное убийство. — Если в вашем случае имеются подобные обстоятельства, то ты должна сказать мне. Тогда я могу сказать судье, и он сохранит тебе жизнь. Это в твоих интересах сотрудничать со мной.

Югао злобно засмеялась.

— Я уже слышала подобные сказки, — сказала она, когда она повернулась к Рейко. — Я была в тюрьме Эдо в течение девяти дней. Я слышала, как тюремщики пытают других заключенных. Они всегда говорили: Скажи нам, что мы хотим знать, и мы тебя отпустим. Некоторые из бедных, глупых идиотов, им верили и им вспарывали животы. Позже, я слышала как тюремщики, смеясь, рассказывали, как они их казнили.

Югао тряхнула головой, длинные, жирные пряди волос задели Рейко.

— Но, я не стану поддаваться на твою ложь. Я буду стоять на своем.

— Я не вру, — быстро сказала Рейко. — Если у тебя была веская причина для убийства твоих родных или если ты поможешь мне определить, что ты не делала этого — ты будешь свободна. Я обещаю.

Презрения на лице Югао показало, что она думает об обещании Рейко. Тюрьма преподала Югао суровые уроки, которые она не могла забыть. Тем не менее, Рейко не сдавалась.

— Что же ты можешь потерять, доверяя мне?

Югао только плотно закрыла рот и посмотрела на нее твердым взглядом. Рейко очень гордилась своей способностью выуживать информацию из людей, но Югао упрямо хранила свои секреты, уйдя в себя, как черепаха в панцирь. Этим она еще сильнее заинтриговала Рейко. Изменив тактику, Рейко спросила:

— Мне любопытно, в ночь убийства ты была одна в доме со своей семьей?

Ответа от Югао не последовало, за исключением того, что она нахмурилась, всем своим видом показывая, что хочет прекратить разговор.

— Или у тебя кто-то есть? — спросила Рейко. Когда Югао снова не ответила, Рейко сказала:

— Может кто-то еще пришел и поубивал твоих родных?

— Я устала от всех этих вопросов, — пробормотала Югао.

— Ты пытаешься защитить кого-то, взяв вину на себя? Что на самом деле произошло в ту ночь?

— Какое тебе дело? Почему ты все время пристаешь ко мне?

Рейко начала объяснять еще раз, на всякий случай, если Югао не поняла ее сначала:

— Судья…

— О, да, — фыркнула Югао. — Судья послал поговорить вас со мной. И, конечно, вы не могли ему отказать, потому что ты хорошая маленькая дочь, которая всегда делает то, что говорит папа.

Ее оскорбительный тон, показался чрезмерной реакцией на несколько простых вопросов.

— Я просто хочу узнать правду о страшном преступлении, — сказала Рейко сдерживаясь. — Просто я хочу убедиться, что наказан будет виновный человек.

— Ох. Я вижу, — Югао презрительно поджала губы. — Ты избалованная богатая дама, которой делать нечего, которая развлекается, суя нос в дела других людей.

— Это не так, — сказала Рейко, уязвленная этим обвинением, не в последнюю очередь потому, что оно во многом соответствовало истине. — Я пытаюсь добиться, чтобы свершилось правосудие.

— У, как вы благородны, — издевалась Югао. — Я предполагаю, что вас забавляет игра с хинин. Неужели вам больше нечего делать, глупая никчемная гусыня?

— С чего это ты разговариваешь со мной таким образом! Проявляй некоторое уважение! — Рейко бросило в жар от возмущения, изгой осмелился оскорбить ее — жену канцлера! — Я ведь пытаюсь помочь вам.

— С чего бы это? — в голосе Югао звучало недоверие. — Не заставляйте меня смеяться. То, что вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам то, что заставляет меня выглядеть виноватой. Тогда судья может спать спокойно после того как приговорит меня к смерти.

Ехидная гримаса сжала ее губы.

— Что ж, тем хуже для него. Я отказываюсь помогать вам.

Рейко не могла отрицать, что слова обвиняемой были логичными, если бы она сообщила бы какую-либо порочащую себя информацию, то ее вполне могли бы использовать против нее. В этом случае судья Уэда осудил бы ее с чистой совестью.

— Веришь ли ты мне или нет, я твой последний шанс спасти жизнь. Если ты такая умная, как о себе думаешь, то расскажешь мне о той ночи, когда твои родные были убиты.

— Ах, оставьте меня в покое, — сломалась Югао. — Уходите.

— Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы, — настаивала Рейко. — Что произошло на самом деле?

Югао сделал несколько шагов назад.

— Почему бы тебе просто не пойти домой и писать стихи или собирать икебану, как поступают остальные богатые дамы?

— Почему умерли твои родители и сестра? — настаивала Рейко.

Она прижала Югао к стене. Когда они смотрели друг на друга, их антагонизм нагревал помещение. Рот Югао зашевелился, а глаза светились дикой злобой. Она плюнула прямо в лицо Рейко.

Рейко вскрикнула, когда комок слюны ударил ее щеке. Отскочив от Югао, она подалась назад через всю комнату. Она вытерла рукой теплую влагу, что скользила по ее коже. Она была оскорблена и осквернена. Ее охватили такой шок, возмущение и отвращение, что она могла только заикаться и задыхаться. У Югао вырвался насмешливый хохот.

— Это научит тебя не приставать ко мне.

Рейко испытала непреодолимое желание выхватить кинжал из рукава и преподать Югао собственный урок. Испугавшись, что она убьет женщину, если они оставались вместе еще мгновение, Рейко выбежала за дверь. По коридору ее преследовал дразнящий голос Югао:

— Беги и никогда не подходи больше ко мне!

Солнце опустилось на лесистые холмы к западу от Эдо. В сумерках лучах блестели покрытые позолоченной плиткой крыши домов, разбросанные по равнине под замком, река, что, извиваясь, протекала по городу, и пагоды местного храма. Огоньки черного дыма поднимались из точек, разбросанных по всей панораме. В торговом квартале Нихонбаси, пожарные бригады, состоящие из мужчин, одетых в кожаные накидки и шлемы и оснащенных топорами, патрулировали по узким, извилистым улочкам, с целью поиска преступников, а также реагирования на происшествия. Владельцы магазинов убирали товары, выставленные на придорожных лотках, и заносили их в помещения. Они закрывали и запирали ставни, которыми прикрывали свои витрины. Домохозяйки с балконов звали своих детей, что гуляли внизу. Рабочие и ремесленники спешили домой. У ворот между разными кварталами, стояли часовые, вооруженные дубинками и копьями. На волне политических потрясений, город рано закрывался, предвидя проблемы, которые часто приносила ночь.

Три самурая, одетые в простую, серую хлопчатобумажную одежду и плетеные шлемы, ехали через квартал, в котором быстро затихала жизнь. Недалеко от них ехала деревянная тележка, что использовалась для перевозки нечистот из города в поле. Еще два самурая следовали за тележкой. Со своего места между детективами Араием и Иноуэ, Хирата оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что тележка находится в поле зрения. В ней было спрятано тело погибшего начальника мэцукэ Эджима, которое он тайно вывез из замка Эдо, скрыв под ящиком с испражнениями. Охранники у ворот не удосужились проверить зловонную тележку в поисках украденных сокровищ. Никто из них также не узнал сыщика Огату, который толкал тележку, под видом золотаря. Два самурая за ним были также сыщиками Хираты, они осуществляли тыловое прикрытие. Все покинули замок отдельно, после чего встретились в городе. Все эти меры предосторожности, пришлось принять для обеспечения тайной поездки в морг Эдо.

Хирата ерзал в седле, тщетно пытаясь найти удобное положение, так как каждый шаг его лошади отдавался в его ноге. Часть его разума шептала ему, что он не должен был брать на себя это расследование. Он ухватил уздечку и попытался сосредоточиться на своей обязанности Сано, но были и другие проблемы, которые беспокоили его, помимо незажившей раны. Еще шесть месяцев назад он уверено передвигался по городу, но для калеки город был опасным местом.

Теперь он и его свита вошли район трущоб Кодеммачо, где располагалась тюрьма Эдо, при которой был морг. Улицы возле лачуг были пустынны, за исключением нескольких блуждающих нищих и сирот. Хирата слышал ругань и разговоры внутри хибар, возле которых они ехали, которые то замолкали, то возобновлялись. Испуганные лица глядели на него из дверных проемов. Близился вечер, становилось все темнее. Запахи выгребных ям, жареной рыбы и мусора портили воздух.

Хирата внезапно инстинктивно почувствовал опасность. В конце улицы группа из шести самураев завернула за угол, их грязная, изношенная одежда и небритые лица давали основание считать, что это были ренины. Они шли, скрывая намерения, как стая волков на охоте. Когда они заметили людей Хираты, то ускорили шаг и бросились к нему. Зазвенела сталь вытаскиваемых из ножен мечей. Хирата понял, что это беглецы, из армии Янагисавы. Они так быстро приблизились, что он едва успел достать свое оружие, прежде чем один из них схватил его за лодыжку.

— Сойди с лошади! — закричал преступник.

Двое его товарищей напали на детективов Иноуэ и Араи, пытаясь стащить их из седел. Хирата знал, что лошади были ценной добычей для преступников, многие из которых потеряли своих во время боя. Они могли бы быть использованы в качестве транспорта или проданы за наличные деньги, на которые можно было купить еду и кров. Хирата замахнулся своим мечом на преступника, который в тот же момент потянул за лодыжку его раненной ноги. Огненный шар боли пронзил ногу и вырвал из него крик. Он упал с коня. Чтобы смягчить падение, он отпустил меч и раскинул руки.

Хирата упал в грязь. Еще большая боль пронзила его, он застонал и схватился за ногу, сведенную спазмом мышц. Преступник гудел презрительным смехом. Он схватил поводья коня Хираты, который поднялся на дыбы и заржал. Хирата попытался поднять свой упавший меч и подняться на ноги. Детективы Иноуэ и Араи были все еще на конях, борясь с другими преступниками, которые делали выпады, били, отступали и нападали вновь. Стальные лезвия скрестились. Хирата с силой ударил в преступника, который намеривался сесть на коня, но его удару не хватало скорости и силы. Преступник легко парировать его. Контрудар снова бросил Хирату на землю. Араи и Иноуэ прыгнули с коней и помчались, чтобы помочь ему, но другие преступники окружили их вихрем мечей, которыми они яростно сопротивлялись.

Хирата снова схватился с преступником, который, смеясь, парировал удар, все еще держа коня под уздцы. Хирата, лежа в грязи, перекатывался из стороны в сторону в неистовой попытке избежать меча его мучителя, который свистел рядом с ним.

Сыщик Огата, который тащил тележку, прибежал с кинжалом в руке, чтобы спасти его. Два всадника из арьергарда также поскакали к нему на помощь с обнаженными мечами. Преступники, увидев, что соотношение сил изменилось не в их пользу, мигом побежали вниз по дороге, и разбежались по переулкам. Сыщики собрались вокруг Хираты.

— Ты в порядке? — с тревогой спросил Иноуэ.

Задыхаясь и обессиленный Хирата приподнялся, сердце его бешено колотилось.

— Да, — сказал он резко. — Спасибо.

Он был морально убит из-за того, что оказался не в состоянии защитить себя и схватить бандитов, как он должен был сделать. Иноуэ и Араи протянули руки, предлагая, помочь ему подняться, но он проигнорировал их и сам поднялся на ноги. Он избегал взглядов своих людей, чтобы не увидеть в них жалость. Он вложил меч в ножны и взобрался на коня.

— Пойдем. У нас есть работа, сказал он и добавил — не говорите об этом канцлеру Сано.

Когда они возобновили движение, Хирата задумался, удастся ли ему пройти через это расследование.