Книга: Заговор в Уайтчепеле
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

Телман старался не думать о Грейси, хотя это было чрезвычайно трудно. Ее взволнованное лицо всплывало перед его мысленным взором всякий раз, стоило ему лишь на секунду отвлечься от работы. Однако сознание того, что Уэт-рон наблюдает за ним и ждет, когда он совершит хотя бы самую незначительную ошибку, побуждало инспектора прилагать все возможные усилия для раскрытия этих проклятых краж со взломом. Нельзя было давать весьма недружелюбно настроенному против него новому начальнику ни малейшего повода. И усердие Сэмюэля было вознаграждено определенными успехами, внушавшими надежду на скорейшее завершение этого дела.
Кроме того, чаще, чем ему хотелось бы, Телмана посещали мысли о Питте, вызывавшие чувство вины и душевного дискомфорта. Было совершенно очевидно, по какой причине бывшего суперинтенданта сослали в Спиталфилдс. Какую пользу мог он там принести, следя за анархистами? Эта работа носила специфический характер, и в Особой службе служили люди, вполне успешно справлявшиеся с ней. По версии Корнуоллиса, это было сделано ради его безопасности, а для инициаторов этой ссылки она являлась наказанием за то, что он убедил присяжных в виновности Эдинетта. И Томас был уязвим, поскольку не смог установить причину убийства. Именно поэтому Телман испытывал чувство вины. Он все-таки был полицейским и имел возможность выяснить правду, – но выяснил лишь то, что Эдинетта взволновали какие-то события, произошедшие на Кливленд-стрит и вызвавшие бесконечную цепочку последствий, суть которых ускользала от его понимания.
Сэмюэль стоял возле цветочного рынка, в двух кварталах от полицейского управления на Боу-стрит, когда почувствовал, что кто-то остановился рядом и смотрит на него.
Это была Грейси.
Первой его реакцией была радость, но, увидев ее бледное лицо и поникший взгляд, что было столь нехарактерно для этой девушки, он встревожился.
– Что случилось? – озабоченно спросил инспектор. – Что вы здесь делаете?
– Мне нужно срочно поговорить с вами, – ответила она. – Не думаете же вы, шо я пришла сюда, шобы купить букет цветов?
В ее голосе прозвучали резкие нотки, и это насторожило Телмана. Он решил, что произошло что-то очень серьезное.
– С миссис Питт всё в порядке? – торопливо спросил он. – Она получила от мужа какую-то весточку?
Это было первое, что пришло ему в голову. Он почти не виделся с Шарлоттой после отъезда Питта, и в последний раз они встречались больше месяца назад. Может быть, ему следовало поговорить с ней? Но она могла бы воспринять это как навязчивость и даже дерзость с его стороны. Да и что Сэмюэль мог ей сказать? Миссис Питт все же была настоящей леди. Она ожидала от инспектора, что тот отыщет истину и докажет правоту ее мужа, чтобы того восстановили в должности на Боу-стрит, а ему не удалось сделать это.
Мимо протарахтела тележка с цветами, которая остановилась в нескольких ярдах от горничной и полицейского.
– Так что же все-таки случилось, Грейси? – повторил Телман уже более настойчиво.
Он увидел, как она судорожно сглотнула, и его охватил страх. Слишком многое связывало его с Кеппел-стрит, и он не мог просто отмахнуться от сложившейся ситуации.
– Я следила за Римусом, как вы сказали. – Горничная подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
– Я не говорил вам, чтобы вы следили за ним. Я говорил вам, что вы должны оставаться дома и заниматься своими делами, – возразил инспектор.
– Спервоначалу вы сказали, шобы я проследила за ним, – упрямо повторила девушка.
Мимо них прошла пара. Женщина нюхала только что купленные розы.
Грейси была напугана. Телман видел это по ее лицу, позе и внутреннему напряжению, и это вызывало в его душе гнев и страстное желание защитить ее. Он тоже ощущал ледяное дыхание страха. Страха за нее.
– Вам не следовало делать это, – сказал он строго. – Вам надо было остаться дома, заботиться о миссис Питт и выполнять свои домашние обязанности.
Но увидев широко раскрытые глаза и дрожащие губы Грейси, Сэмюэл понял, что лишь причиняет ей боль, не давая высказаться.
– Ну, ладно. Куда же он ездил? – спросил он, значительно смягчив тон.
Телман злился на самого себя за свою неделикатность, за то, что слишком отдавался чувствам и слишком мало думал. Он не знал, как вести себя с этой девушкой. Она была так молода – четырнадцатью годами моложе его, – так отважна и так горда… Прикоснуться к ней было все равно что попытаться сорвать цветок чертополоха. Сэмюэль видел двенадцатилетних девочек, которые были крупнее ее, но никогда не встречал женщин, обладающих такой силой духа.
– Итак? – поторопил он ее.
Не обращая внимания на прохожих, Грейси смотрела на него, не отрывая взгляда.
– Я потратила все ваши деньги, – нарушила она наконец молчание.
– Вам же было сказано, чтобы вы не выезжали за пределы Лондона…
– Я и не выезжала! – парировала служанка. – Но я не обязана во всем подчиняться вам. Римус ездил в Уайтчепел… и ходил там по улицам, примыкающим к Спиталфилдсу. Он расспрашивал людей, не видели ли они четыре года назад разъезжавшую там большую карету. Местные жители ездят в лучшем случае на омнибусах.
Телман был озадачен.
– Расспрашивал о карете? – переспросил он. – Вы не знаете, удалось ему что-нибудь выяснить?
На мгновение ему показалось, что горничная вот-вот улыбнется, но ее улыбка умерла, так и не родившись. Полицейский чувствовал, что страх подавляет в ней все остальные чувства, и это вызывало невыносимую боль в его душе.
– Да. Римус не знает меня, вот я и подошла к нему совсем близко, и он задал мне тот же вопрос, что и остальным, – ответила Фиппс. – И я сказала ему, что видела четыре года назад большую черную карету. Он спросил, не искал ли ее пассажир кое-какого человека. Я сказала, что искал.
– И кого же? – спросил Телман внезапно охрипшим от волнения голосом.
– Я вспомнила ту девушку, которую похитили на Кливленд-стрит, и назвала имя Энни.
По ее телу пробежала дрожь.
– Энни? – Инспектор придвинулся к ней поближе. Ему хотелось прикоснуться к ней, обнять ее за плечи, но она могла оттолкнуть его, и он застыл на месте. – Энни Крук?
Лицо служанки покрыла мертвенная бледность. Она слегка покачала головой.
– Нет… Я узнала, кого он имел в виду, только спустя несколько часов, когда вернулась вслед за ним в Уайтчепел, после того как он зашел в полицейское управление на набережной реки, написал кому-то письмо, а потом встретился в Гайд-парке с человеком, которого обвинил в чем-то ужасном и с которым поссорился.
Девушка замолчала, переводя дух. Ее грудь тяжело вздымалась.
– Так кого же искал человек в карете? – нетерпеливо спросил Телман. – Если не Энни Крук, какое это имеет значение?
– Темную Энни, – едва слышно произнесла Грейси.
– Темную… Энни? – переспросил Сэмюэль, почувствовав, будто его обдало могильным холодом.
Девушка кивнула.
– Энни Чепмен… которую зарезал Джек.
– Потрошитель? – Инспектору стоило усилий выговорить это слово.
– Да, – так же тихо ответила его собеседница. – А потом он спрашивал про карету на Бакс-роу, где была найдена Полли Николз, на Хэнбери-стрит, где погибла Темная Энни, и на Митер-сквер, где убили Кейт Эддоус, которой досталось больше всех.
Его обуял ужас, словно из темноты выползло что-то безымянное, первобытное, представлявшее смертельную опасность – выползло и застыло рядом с ними. Полицейский тоже не мог заставить себя произнести его имя.
– Как только вы узнали об этом, нужно было сразу отстать от него и не ходить за ним в полицейское управление… – В его голосе послышались истеричные нотки.
– Я и отстала, – возразила девушка. – Но Римус еще до этого зашел в полицейское управление, где спрашивал об извозчике кареты по имени Никли, который дважды пытался наехать на девочку семи или восьми лет, но оба раза безуспешно. – Она перевела дыхание. – После второго раза он бросился в реку, но перед этим снял ботинки – то есть не собирался покончить с собой, а только хотел, чтобы люди подумали, будто это всерьез.
– Какое отношение ко всему этому имеет девочка? – быстро спросил Телман.
Он схватил горничную за рукав и потянул ее к краю тротуара, чтобы пропустить двух прохожих, после чего больше уже не отпускал его.
– Я не знаю, – ответила Фиппс.
Некоторое время Сэмюэль молчал, пытаясь уяснить смысл этой истории, найти связь между ней и Энни Крук, а также понять, какое отношение она имеет к Эдинетту и Питту. Но из глубины его души, несмотря на все его попытки воспрепятствовать этому, поднималась волна страха за Грейси. Слишком много она значила для него, и он не представлял, как ему быть с этим.
– Но это знает Римус, – сказала горничная, пристально глядя ему в глаза. – Он так светился от возбуждения, когда шел по Лондону, шо мог освещать себе путь.
Полицейский смотрел на нее, не говоря ни слова.
– Я увидала его лицо в свете фонаря на Митер-сквер, – пояснила она, – где Джек убил Кейт Эддоус… и он знает, шо Римус знает. Поэтому он и был там.
Внезапно Телман осознал смысл произнесенных ею слов.
– Вы шли за ним ночью?! – в ужасе спросил инспектор и услышал, как дрожит его голос. – Одна? На Митер-сквер?.. Вы в своем уме?! Подумайте, что с вами могло случиться!
Пытаясь отогнать возникшие в его сознании жуткие видения, Телман сжал веки с такой силой, что у него заболели глаза. Он хорошо помнил фотографии кощунственно изуродованных тел девушек, погибших четыре года назад. И Грейси отправилась туда ночью, следом за человеком, который мог оказаться кем угодно!
– Вы просто глупы! – крикнул он.
У него не было слов, чтобы выразить страх за нее, свой гнев и облегчение, а также злость на себя за собственную глупость – поскольку если бы с нею что-нибудь случилось, он больше никогда не был бы счастлив.
Сэмюэль не обращал внимания на прохожих, которые останавливались и смотрели на них. Одного пожилого джентльмена явно тревожила безопасность Грейси, но потом он решил, что это семейная ссора, и поспешил восвояси.
Телману было безразлично, что о нем подумают люди, и особенно это касалось Грейси. Этой взбалмошной, упрямой девчонке не было до него никакого дела, не говоря уже о любви. Она твердо намеревалась и дальше находиться в услужении у Питтов. Одна мысль о службе на кого бы то ни было вызывала у инспектора дрожь отвращения, точно так же, как скрежет лезвия ножа о стекло.
– Вы глупы! – снова крикнул он и махнул рукой, словно с силой бросая что-то на землю, хотя в руке у него ничего не было. – Вы когда-нибудь думаете о том, что делаете?
Теперь уже вышла из себя Грейси. Несмотря на то что вчерашние приключения и нагнали на нее страху, Сэмюэль оскорбил ее, и она не собиралась мириться с этим.
– Я выяснила, шо искал Римус, а это гораздо больше, чем сделали вы! – закричала она в ответ. – Почему же я глупа? Ежели вы злитесь на меня за то, шо я хочу помочь мистеру Питту, то я обойдусь без вас. Не знаю как, но я помогу ему! Пойду опять к Римусу, скажу, что мне известно, чем он занимается, и шо если он не расскажет мне…
– Нет, не пойдете! – Полицейский схватил ее за запястье в тот самый момент, когда она повернулась, чтобы уйти, и едва не столкнулась с крупной женщиной в полосатом платье.
– Отстаньте от меня!
Грейси попыталась вырваться, но Телман крепко держал ее. Он был слишком силен для такой хрупкой девушки, но она наклонилась и укусила его за руку. Мужчина взвыл от боли и отпустил ее.
– Ах ты, маленькая дрянь!
Женщина в полосатом платье ускорила шаг, что-то бормоча себе под нос.
– Неча руки распускать! – крикнула горничная. – И не надо диктовать мне, шо я должна делать и шо нет. Я свободный человек и делаю шо хочу. Вы можете помочь мне и мистеру Питту, а можете стоять здесь и всячески обзывать меня. Разницы никакой. Мы узнаем правду и вернем его домой – вот увидите.
Она резко повернулась – так, что зашелестела ее юбка – и быстро пошла прочь. Телман рванулся было за ней, но потом передумал. Укушенная ладонь ощутимо саднила, и он машинально поднес ее к губам. Что же делать? Как быть? Разумеется, он хотел помочь этой девчонке – и ради Питта, и во имя справедливости, и в силу испытываемых к ней чувств. Нужно, чтобы она доверяла ему, а уж он докажет, что достоин доверия. Но Сэмюэль испытывал за нее жуткий страх, какого не чувствовал ни разу за всю свою жизнь.
Грейси остановилась в десяти ярдах от него и снова повернулась к нему лицом.
– Вы шо, так и будете стоять здесь, как фонарный столб?
Сэмюэль тут же подошел к ней.
– Я разыщу Римуса, – произнес он с мрачным видом, – а вы поедете домой на Кеппел-стрит, пока миссис Питт не выгнала вас за то, что вы не выполняете свои обязанности. Полагаю, вам не приходило в голову, что она сходит с ума, думая, где вас носит, – как будто у нее без того мало забот! – Тут он спроецировал на Шарлотту свои собственные чувства. – Она, наверное, полночи не спала, воображая всяческие ужасы, которые могли случиться с вами. Сейчас ваша хозяйка находится в крайне сложном положении, и вы должны быть рядом и помогать ей.
Девушка внимательно посмотрела на него.
– Так вы собираетесь разыскать Римуса?
– Вы оглохли? Я только что сказал вам об этом.
Грейси фыркнула.
– Итак, я рассказала вам все, шо мне удалось узнать. Теперь поеду домой и приготовлю шо-нибудь на ужин… может, пирог.
Она пожала плечами и отправилась восвояси.
– Грейси! – позвал ее инспектор.
– Да?
– Вы просто молодец, сделали все как надо… в самом деле. Но если вы только вздумаете сделать что-нибудь подобное еще раз, я отшлепаю вас так, что вы не сможете сесть целую неделю!
Ухмыльнувшись, Грейси продолжила путь. Телман не смог сдержать улыбку. Неожиданно чувство радости затмило страх и гнев в его душе.
Он не собирался задерживаться у цветочного рынка. Разыскивать украденные вещи было еще слишком рано, и сейчас еще можно было найти Линдона Римуса, чтобы выяснить – угрозами или силой убеждения, – что ему известно. Ради Питта Сэмюэль должен был узнать, как это связано с Эдинеттом. Ради общества в целом ему надо было выяснить, действительно ли Римусу известна личность самого страшного убийцы в Лондоне, а может быть, и во всем мире. Все остальные преступники бледнели на его фоне.
Телман быстро шел вперед, опустив голову, чтобы не встретиться взглядом с кем-нибудь из знакомых. Где может находиться Римус в этот час? Было только пять минут десятого. Может быть, он еще не выходил из дома? Все-таки вчера он вернулся довольно поздно…
В целях экономии времени полицейский поймал кэб и назвал вознице адрес журналиста. Если его не будет дома, куда он мог отправиться этим утром? Каких элементов головоломки еще не хватало? Что ему уже было известно? К этой истории имел какое-то отношение извозчик кареты по имени Никли, который возил по Уайтчепелу своего хозяина, разыскивавшего пять конкретных женщин, найденных впоследствии мертвыми и погибших страшной смертью. Почему он разыскивал именно этих женщин? И почему остановился на пяти? Все они были обычными проститутками. Таких, как они, в Лондоне было несколько десятков тысяч. Тем не менее, по словам Грейси, человек, который искал женщин, по крайней мере одну из них называл по имени…
Плавное скольжение кэба не нарушало хода мыслей инспектора. Итак, это был не просто маньяк. В своих действиях он руководствовался определенной целью. Зачем Энни Крук похитили из табачной лавки на Кливленд-стрит, после чего она, судя по всему, окончила свои дни в больнице Гая? И почему ее лечил личный хирург королевы? Кто за это платил? Если она была психически больна, при чем тут хирург? И что это был за молодой человек, которого похитили на той же Кливленд-стрит одновременно с ней?
Когда они прибыли к месту назначения, Телман расплатился с кэбменом, но сказал ему, чтобы тот подождал его пять минут, после чего подошел к дому Римуса и постучал в дверь. Открывшая ему домовладелица сказала, что репортер ушел десять минут назад, а куда, она не имела понятия. Полицейский поблагодарил ее, вернулся в кэб и велел извозчику ехать к ближайшей станции подземки. Он решил доехать до Уайтчепела, а затем пройти пешком четверть мили до Кливленд-стрит.
Во время этой поездки Сэмюэль продумывал свои дальнейшие действия. Если он не найдет там Римуса, то начнет сам расспрашивать местных жителей. Похоже, лучшее место для начала поисков трудно было выбрать. И начинать нужно было с Энни Крук. Некоторые связанные с нею моменты представлялись ему совершенно непонятными. Почему, к примеру, имело значение, была ли Энни Крук католичкой? Возможно, молодой человек не был католиком и его или ее семья возражала против их союза. А ее отец ушел из жизни в больнице Сент-Панкрас…
Кто такая была Элис, которую извозчик кареты едва не сбил, причем дважды? Почему он пытался наехать на нее? Кем нужно быть, чтобы желать смерти семилетнему ребенку? Инспектору еще многое предстояло узнать, и если Линдону Римусу что-то известно, он должен выведать это у него любым путем. С кем Римус встречался в Риджентс-парке? Судя по всему, этот человек дал ему какие-то инструкции. И с кем он ссорился на окраине Гайд-парка? По описанию Грейси, это был другой человек.
Сэмюэль вышел в Уайтчепеле и поспешил в сторону Кливленд-стрит. На этот раз ему сопутствовала удача. Впереди, меньше чем в сотне ярдов, показалась фигура Римуса. Он в нерешительности стоял на перекрестке, словно не зная, куда идти. Телман приблизился к нему в тот самый момент, когда журналист повернул налево и двинулся в сторону табачной лавки. Полицейский схватил его за руку.
– Мне нужно поговорить с вами, мистер Римус.
Репортер подпрыгнул от неожиданности.
– Инспектор Телман, какого черта вы здесь… – Он вдруг запнулся.
– Разыскиваю вас, – ответил Сэмюэль, хотя вопрос и не был задан до конца.
Линдон изобразил недоумение.
– Зачем?
Он хотел что-то добавить, но передумал, понимая, что протестовать бесполезно.
– О, я должен обсудить с вами очень многое, – сказал Телман небрежным тоном, не отпуская его руку, и почувствовал, как мышцы репортера напряглись под его пальцами. – Мы можем начать с Энни Крук и поговорить о том, как ее похитили и поместили в больницу Гая; о том, что с ней случилось, о смерти ее отца, о человеке, с которым вы встречались в Риджентс-парке, и о другом человеке, с которым вы ссорились в Гайд-парке…
Римус был настолько потрясен, что не мог скрыть этого. Лицо журналиста побледнело, а на лбу выступили бисеринки пота. Он молчал, будучи не в силах произнести ни слова.
– Далее мы можем побеседовать об извозчике кареты, который пытался наехать на маленькую девочку, Элис Крук, а потом бросился в реку только для того, чтобы сразу после этого выбраться на берег, – продолжал Телман. – Но больше всего меня интересует пассажир кареты, разъезжавшей в районе Хэнбери-стрит и Бакс-роу осенью восемьдесят восьмого года, который зарезал пять женщин и напоследок выпотрошил Кэтрин Эддоус на Митер-сквер, где вы побывали вчера вечером…
Сэмюэль замолчал, так как ему показалось, что Римус вот-вот лишится чувств. Теперь он продолжал держать его за руку уже не только для того, чтобы тот не убежал, но и чтобы не дать ему упасть. Тело журналиста била крупная дрожь, он тяжело дышал.
– Вам известна личность Джека Потрошителя, – безапелляционно заявил Телман.
Римус застыл на месте. Казалось, все его мышцы свело судорогой.
Инспектор тоже испытывал сильное волнение.
– Он все еще жив… не так ли? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
Линдон кивнул, сделав резкое движение головой. Однако, несмотря на выражение страха на лице, его глаза просветлели, и в них даже появился блеск. По его щекам катились крупные капли пота.
– Это сенсация века, – сказал он, нервно облизнув губы. – Она изменит весь мир… клянусь вам.
Телман с сомнением смотрел на Римуса, но видел, что тот говорит совершенно искренне.
– Если Джека схватят, для меня этого будет достаточно, – негромко сказал инспектор. – Но вам лучше рассказать все, что вы знаете.
Пока он решил воздержаться от угроз. Линдон посмотрел на него, и в его взгляде вновь появился вызов. Он вырвал руку у полицейского.
– Вы не сможете доказать это без меня. Это будет большая удача для вас, если вам вообще удастся доказать это.
– Может быть, это неправда.
– О, это правда! – заверил Римус Сэмюэля, и в его голосе прозвенели нотки уверенности. – Но мне осталось найти еще несколько элементов этого пазла. Галл мертв, но кое-что еще можно узнать так или иначе. И Стивен тоже умер, бедняга… и Эдди. Но, несмотря ни на что, я докажу это.
– Мы, – поправил его Телман с мрачным видом. – Мы докажем это.
– Я не нуждаюсь в вас.
– Нуждаетесь, или я сделаю это достоянием гласности, – пригрозил инспектор. – Мне безразлично, сделаете вы из этого сенсацию или нет, – у меня имеются собственные мотивы для того, чтобы узнать правду, и я узнаю ее во всяком случае.
– Тогда нам нужно держаться подальше от лавки, – сказал Римус, бросив взгляд куда-то через плечо, а затем вновь обратив лицо к Телману. – Нельзя допустить, чтобы нас заметили.
Повернувшись, он двинулся в сторону Майл-Энд-роуд. Во влажной, гнетущей атмосфере запахло грозой. Сэмюэль поспешил за журналистом.
– Разъясните мне, в чем тут дело, – произнес он в приказном тоне. – И никакой лжи. Мне известно очень многое. Я просто не знаю, как это все связать… пока.
Римус шел вперед молча.
– Кто такая Энни Крук? – спросил Телман, поравнявшись с ним. – И главное, где она сейчас?
Первый вопрос Линдон подчеркнуто проигнорировал.
– Я не знаю, где она, – ответил он, избегая взгляда полицейского, однако, почувствовав признаки надвигающегося взрыва ярости, поспешно добавил: – Скорее всего в Бедламе. Она была признана сумасшедшей, и ее куда-то увезли. Я не знаю, жива ли она до сих пор. В больнице Гая нет документов на нее, но мне известно, что она находилась там в течение нескольких месяцев.
– А кем был ее возлюбленный? – продолжил допрос Телман.
Вдали прогремели раскаты грома, и на землю упали первые, пока еще редкие капли дождя. Неожиданно Римус замер на месте, и инспектор сделал еще несколько шагов, прежде чем тоже остановился. Глаза репортера округлились, и он принялся хохотать истерическим смехом. Прохожие стали оборачиваться в их сторону.
– Прекратите! – Телману очень хотелось отхлестать его по щекам, но это привлекло бы к ним еще большее внимание. – Успокойтесь, наконец!
Усилием воли его спутник взял себя в руки.
– Ничего-то вы не знаете, только строите догадки!.. Уходите. Я не нуждаюсь в вас.
– Еще как нуждаетесь, – возразил Сэмюэль с уверенностью в голосе. – У вас еще нет ответов на все вопросы, и вы не можете получить их, иначе уже получили бы. Но вы знаете достаточно для того, чтобы бояться. Что вам еще нужно? Я полицейский, и в моих силах помочь вам. Я могу задавать вопросы, вы нет.
– Полицейский! – Римус зло рассмеялся. – Полицейский? Эбберлайн был полицейским, а Уоррен даже занимал должность комиссара!
– Я знаю, кем они были, – резко произнес Телман.
– Разумеется, знаете, – согласился журналист, кивнув. Теплый дождь постепенно усиливался. – Но вам известно, что они делали? Мне совсем не хочется лежать в одной из этих аллей с перерезанным горлом.
Он сделал шаг назад, словно опасаясь, что Сэмюэль внезапно набросится на него.
– Вы хотите сказать, Эбберлайн и Уоррен были причастны к этому делу? – спросил Телман.
Римус окинул его презрительным взглядом.
– А кто, по-вашему, осуществлял сокрытие?
– Это абсурд, – сказал инспектор, не обращая внимания на дождь, уже промочивший их обоих насквозь. – Зачем кому-то, и тем более Эбберлайну, скрывать убийство? Он вошел бы в историю, если б раскрыл это дело. Человек, поймавший Уайтчепелского убийцу, прославился бы на века.
– Есть кое-что и посерьезнее, – мрачно произнес репортер.
На его лице опять появилось возбуждение, а глаза его загорелись безумным блеском. По щекам Линдона стекали капли дождя, его мокрые волосы прилипли к голове. Вновь послышались раскаты грома.
– Это нечто большее, чем жажда славы или денег, поверьте мне, Телман, – сказал журналист. – Если я окажусь прав и смогу доказать это, Англия изменится навсегда.
– Чушь! – с возмущением произнес полицейский.
Ему очень хотелось, чтобы это было неправдой. Римус отвернулся в сторону, и Сэмюэль снова схватил его за руку и дернул за нее.
– Зачем Эбберлайну скрывать самые страшные преступления, какие когда-либо совершались в Лондоне? Он вполне порядочный человек.
– Лояльность, – произнес репортер хриплым голосом. – Иногда лояльность значит больше, чем жизнь или смерть. – Он поднес руку к горлу. – Есть вещи, за которые люди… некоторые люди… способны продать душу. Эбберлайн – одно дело, Уоррен – другое, кучер Нетли…
– Что еще за Нетли? – перебил его Телман. – Вы хотите сказать, Никли?
– Нет, его зовут Нетли. Представившись в больнице Вестминстера как Никли, он солгал.
– Какое отношение он к ним имеет? Этот Нетли разъезжал на карете по Уайтчепелу, знал, кто такой Джек и почему он делал то, что делал…
– Разумеется, знал… и знает до сих пор. Но я уверен, он унесет эту тайну с собой в могилу.
– Зачем он дважды пытался убить девочку?
Римус широко улыбнулся, обнажив зубы.
– Как я уже говорил, вы ничего не знаете.
Телман был в ярости. Вероятнее всего, Питта вышвырнули с Боу-стрит за то, что он раскопал правду. И теперь Шарлотта, встревоженная и напуганная, осталась в одиночестве, а Грейси исполнилась решимости помочь ей, невзирая ни на какие трудности и опасности. Мысль о свершившейся чудовищной несправедливости была невыносимой.
– Я знаю, где в случае необходимости можно найти старших сотрудников полиции, – сказал инспектор спокойным тоном. – Не только Эбберлайна или комиссара Уоррена, но и других, рангом повыше. Эти двое, возможно, уже вышли на пенсию, но остальные еще работают.
Линдон побелел и вытаращил глаза.
– Вы не сделаете этого… Неужели вы натравите их на меня, зная, на что они способны?! Зная, что они скрывают?
– Если вы расскажете мне все, что вам известно, я этого не сделаю.
У Римуса судорожно дернулся кадык, и он прикрыл рот ладонью. В его глазах сквозил страх.
– Идите за мной. Нужно где-нибудь укрыться от дождя. Давайте зайдем вон в тот паб.
Он указал пальцем на противоположную сторону улицы, и Телман с радостью принял его приглашение. У него пересохло во рту, к тому же за сегодняшний день он уже прошел немалое расстояние. Дождь, правда, ему ничуть не мешал – и на нем, и на репортере уже давно не было сухой нитки. Небо рассекла причудливо изломанная линия молнии, и вслед за этим раздался оглушительный грохот. Спустя десять минут мужчины сидели в тихом углу заведения с кружками эля и вдыхали запах свежих опилок и сырой одежды.
– Итак, – нарушил молчание полицейский, – с кем вы встречались в Риджентс-парке? И учтите: стоит мне хотя бы раз поймать вас на лжи, и вам не поздоровится!
– Не знаю, – быстро сказал Линдон, и его лицо исказила болезненная гримаса. – Господь свидетель, я говорю правду! Он и втянул меня во все это с самого начала. Признаюсь, я не сказал бы, кто он, даже если бы и знал… Но я не знаю.
– Не очень обнадеживающее начало, мистер Римус, – угрожающе произнес Телман.
– Но я действительно не знаю! – воскликнул журналист с нотками отчаяния в голосе.
– А как насчет того, с кем вы ссорились в Гайд-парке? Человека, которого вы обвиняли в сокрытии заговора? Что, еще один таинственный информатор?
– Нет. Это был Эбберлайн.
Сэмюэль знал, что Эбберлайн руководил расследованием убийств в Уайтчепеле. Неужели он утаивал улики и личность Джека? Если так, то этому чудовищному преступлению не могло быть никаких оправданий. Римус пристально смотрел на инспектора.
– Для чего Эбберлайну было скрывать это? – снова спросил Телман, и внезапно ему на ум пришел вопрос, мучивший его все последнее время. – Какое отношение к этому имел Эдинетт? Он тоже знал?
– Думаю, да, – ответил Римус, кивнув. – Он определенно что-то знал, судя по тому, какие вопросы он задавал в табачной лавке и у Сикерта на Кливленд-стрит.
– Кто такой Сикерт? – с удивлением спросил Телман.
– Уолтер Сикерт, художник. Они познакомились в его студии. Тогда она находилась на Кливленд-стрит, – ответил Линдон.
– Кто познакомился? Возлюбленные? Энни Крук, которая была католичкой, и молодой человек? – догадался полицейский.
Римус скорчил гримасу.
– Как странно вы выражаетесь… Да, там они встретились, если вам так угодно.
Из его слов Телман заключил, что речь шла о чем-то большем, нежели обычная встреча. Но суть этого дела в целом все еще ускользала от него. Какое все это имело отношение к маньяку-убийце и пяти убитым и изуродованным женщинам?
– В ваших словах отсутствует логика, – заявил Сэмюэль и немного подался вперед, опершись локтями о разделявший их стол. – Кем бы ни был Джек, он разыскивал конкретных женщин. Он называл их по имени – по крайней мере, так было в случае с Энни Чепмен. Почему? Зачем вы справлялись о факте смерти Уильяма Крука в Сент-Панкрас и душевнобольного Стивена в Нортхэмптоне? Какое отношение имеет Стивен к Джеку?
– Насколько я могу судить, – худая рука Римуса, вцепившаяся в кружку, слегка дрожала, и по поверхности напитка расходилась рябь, – Стивен был наставником герцога Кларенса и другом Уолтера Сикерта. Он их и познакомил.
– Герцога Кларенса и Уолтера Сикерта? – уточнил Телман.
Репортер едва не задохнулся от негодования.
– Герцога Кларенса и Энни Крук, вы, глупец!
Зал завертелся вокруг инспектора, и у него возникло ощущение, будто он оказался среди штормившего моря. Потенциальный наследник престола и девушка-католичка из Ист-Энда… Но принц Уэльский имел любовниц повсюду, не делая из этого большой тайны. Если об этом знал Телман, то, по всей вероятности, знали все. Римус заметил озадаченное выражение на лице собеседника.
– Насколько мне сейчас известно, Кларенс – Эдди, как его называют – был довольно неосторожен, и его друзья заподозрили, что он мог иметь склонность не только к женщинам, но и к мужчинам…
– Значит, Стивен… – перебил его Сэмюэль.
– Совершенно верно. Стивен, наставник Эдди, обеспечил ему возможность предаваться более приемлемым развлечениям с Энни. У бедняги существовали серьезные проблемы со слухом, как и у его матери, и он испытывал некоторые трудности во время светских бесед. – В голосе Линдона впервые послышалось сочувствие, а его лицо исполнилось грусти. – Но результат оказался совсем не таким, на какой они рассчитывали. Они полюбили друг друга… по-настоящему.
Он посмотрел на Телмана с выражением, представлявшим собой причудливую смесь сожаления и восторга. Дрожь в его руках заметно усилилась.
– Они могли пожениться… – добавил он тихо.
Кружка в руке полицейского дернулась с такой силой, что капли эля пролились на стол.
– Что?!
Римус кивнул и понизил голос до шепота.
– Именно поэтому Нетли, извозчик Эдди, который обычно возил его к Энни на Кливленд-стрит, дважды пытался убить девочку… бедное маленькое существо…
– Девочку? – Теперь инспектору все было ясно. – Элис Крук… – Телман едва не задохнулся от волнения. – Элис Крук – дочь герцога Кларенса?!
– Вероятно… и, возможно, рожденная в браке. А Энни была католичкой. – Журналист снова перешел на шепот. – Помните Акт о престолонаследии?
– Что?
– Акт о престолонаследии, – повторил Римус.
Телману пришлось перегнуться через стол, чтобы расслышать его слова.
– Он был принят в тысяча семьсот первом году и до сих пор остается в силе. Согласно ему, престолонаследник, женившийся на католичке, лишается права на престол. И билль о правах тысяча шестьсот восемьдесят девятого года гласит то же самое.
На Сэмюэля снизошло озарение. Ситуация была ужасной. Она угрожала устоям монархии, стабильности правления и стране в целом.
– Поэтому их и разлучили? – вырвалось у него. – Похитили Энни, упрятали в сумасшедший дом… А что случилось с Эдди? Он умер? Или его…
Произнести слово «убили» у инспектора не повернулся язык. Неожиданно он подумал, что нет ничего ужаснее, чем быть принцем – одиноким человеком, совершенно беспомощным и беззащитным перед интригами заговорщиков. Римус смотрел на него все с тем же выражением сожаления.
– Одному богу известно, – сказал репортер, покачав головой. – Бедняга не слышал и половины того, что говорили вокруг него, и, возможно, был немного простоват. Похоже, он был предан Энни и ребенку. И может быть, поднял из-за них шум. Он был глуховат, одинок, сбит с толку…
Линдон замолчал, проникшись сочувствием к человеку, которого он никогда не видел, но чьи страдания мог живо себе представить. Телман смотрел на неряшливые плакаты и надписи на стенах паба и радовался тому, что он находится здесь, а не во дворце, среди коварных придворных, в роли служителя престола.
– А почему именно пять этих женщин? – нарушил он паузу. – Ведь должна же быть какая-то причина!
– О, причина есть! – заверил его журналист. – Этим женщинам было обо всем известно. Энни дружила с ними. Если б они знали, что стоит за всем этим, то сразу исчезли бы. Но они не знали. Говорят, они были алчными – по крайней мере одна из них, а остальные шли у нее на поводу. Они попросили у Сикерта денег за молчание. Тот рассказал об этом своим хозяевам, и женщин заставили молчать – без всяких денег.
Полицейский замер неподвижно, закрыв ладонями лицо. Мысли беспорядочно роились в его голове. Не безумен ли Линдон Римус? Есть ли во всем этом хотя бы доля правды? Опустив руки, Сэмюэль медленно поднял голову, и Линдон, взглянув на него, как будто прочитал его мысли.
– Считаете меня сумасшедшим?
Телман кивнул.
– Да…
– Я не могу привести какие-либо доказательства… пока. Но я обязательно докажу свою правоту. Посмотрите фактам в лицо.
– Я смотрю. Они ничего не доказывают. Почему Стивен покончил с собой? Каким образом он был причастен к этой истории?
– Он познакомил их. Бедняга Эдди был неплохим художником. Для этого требуется зрение, а не слух. – Журналист пожал плечами. – Может быть, Стивен любил Эдди… Одному богу известно, что он подумал, когда узнал о смерти своего ученика. Но это известие убило его. Возможно, он испытывал чувство вины. Возможно, просто горе. Это не имеет большого значения.
– Кто же убил женщин? – спросил инспектор.
Римус покачал головой.
– Не знаю. Полагаю, это сделал сэр Уильям Галл. Он был королевским врачом.
– Стало быть, Нетли разъезжал на карете по Уайтчепелу, разыскивая женщин, чтобы Галл их потом зарезал?
Телмана вдруг затрясло, будто от холода, хотя в пабе было довольно тепло. Ему сделалось страшно.
Репортер снова кивнул.
– Их убивали в карете. Поэтому убийцу не смогли поймать на месте преступления и крови было относительно немного.
Сэмюэль отодвинул кружку в сторону. Мысли о еде или питье теперь вызывали у него тошноту.
– Нам осталось найти последние недостающие элементы головоломки, – продолжал Римус, тоже больше не прикасаясь к своей кружке. – Мне нужно побольше разузнать о Галле.
– Он умер, – сказал Телман.
– Знаю. – Журналист подался вперед; шум в зале усиливался, и им было все труднее расслышать друг друга. – Но это ничего не меняет. Я должен знать все факты. Никакие досужие домыслы не заменят неопровержимых фактов. – Он испытующе посмотрел на собеседника. – И вы могли бы выяснить то, к чему у меня нет доступа. Эти люди знают меня и ничего мне не скажут. У меня нет ни малейшего повода для того, чтобы задавать им вопросы. А вы можете сказать, что это интересует вас в связи с расследованием, и, возможно, они согласятся с вами разговаривать.
– Что вы собираетесь предпринять дальше? – спросил инспектор. – Что вам нужно еще? И зачем? Что вы будете делать с этими фактами, если когда-нибудь добудете их? Идти в полицию не имеет смысла. Галл мертв, Эбберлайн и Уоррен на пенсии… Вы хотите разыскать извозчика?
– Я хочу установить истину, какой бы та ни была, – ответил Римус с мрачным видом.
Крупный мужчина задержался на несколько секунд у их столика, и репортер замолчал, выжидая, пока он пройдет мимо, прежде чем продолжить.
– Я хочу узнать, кто стоял за всем этим. Кто был кукловодом, – закончил он свое объяснение. – Возможно, этот человек находился в пяти милях от Уайтчепела, но он был сердцем и мозгом Потрошителя. Другие были только руками.
Вокруг собеседников протекала обычная жизнь. До их слуха доносились обрывки разговоров, смех, звон кружек и плеск пива. Все это было таким будничным, таким банальным, и то, о чем они говорили, представлялось просто невозможным. И все же стоило остановить кого-нибудь из этих людей и напомнить ему про ужасы четырехлетней давности – и сразу наступила бы мертвая тишина, кровь отхлынула бы от их лиц, а в глазах у них появился бы страх. Это было равносильно тому, как если бы открылась сокрытая дверца во тьму их души.
– Вы знаете, кто это? – спросил Телман сдавленным голосом.
Ему следовало бы выпить, чтобы промочить пересохшее горло, но одна лишь мысль об этом вызвала у него отвращение.
– Думаю, да, – ответил Римус. – Но я не скажу вам, и спрашивать меня бесполезно. Это я сейчас и выясняю. А вы разузнайте, что сможете, о Галле и Нетли. К Сикерту даже не приближайтесь.
Выражение его лица не оставляло сомнений в серьезности предостережения.
– Даю вам два дня, – добавил журналист. – Встретимся здесь же.
Инспектор согласился: ничего другого ему не оставалось. Нужно действовать, невзирая ни на какие препятствия, которые может создать ему Уэтрон или кто-либо другой. Римус был прав: если его предположения верны, то эта проблема гораздо более масштабна, нежели раскрытие самых ужасных убийств, какие когда-либо видел Лондон. Но Сэмюэль не мог забыть о Питте и о причине, побудившей его заниматься этим расследованием.
– Как много знал об этом Эдинетт?
Репортер покачал головой.
– Точно сказать не могу. Но определенно кое-что ему было известно. Например, он знал о похищении Энни Крук с Кливленд-стрит и о ее помещении в больницу Гая, а также о похищении Эдди.
– А Мартин Феттерс? Какое отношение он имеет к этому? Что знал он?
– А кто такой Мартин Феттерс? – растерянно спросил Линдон.
– Тот, кого убил Эдинетт.
– А-а. – Лицо Римуса прояснилось. – Понятия не имею. Если б, наоборот, Феттерс убил Эдинетта, я бы сказал, что Феттерс был одним из них.
Телман поднялся со стула. Нужно было что-то делать, и как можно быстрее. Если Уэтрон еще раз уличит его в нарушении своего запрета, дело может закончиться увольнением. Если б он мог довериться новому суперинтенданту или кому-либо еще, кроме Питта, и рассказал, что ему было известно, то получил бы свободу действий и почти наверняка помощь. Но инспектор не представлял, насколько широка сфера влияния «Узкого круга». Нужно было действовать в одиночку.
Полицейский вышел из паба под моросящий дождь, обещавший скоро закончиться. Если эти ужасные злодеяния действительно совершил сэр Уильям Галл, Телману требовалось узнать об этом человеке как можно больше. Пока он шел в сторону ближайшей остановки омнибуса, его голову переполняли всевозможные мысли и разнообразные зрительные образы. Хорошо, что его поездка должна была занять немало времени. Ему было необходимо хорошенько поразмыслить над тем, что рассказал Римус, и тщательно продумать свои дальнейшие действия.
Если герцог Кларенс действительно женился на Энни Крук, как бы ни проходила брачная церемония, и у них родился ребенок, то вовсе не удивительно, что кое-кто всеми силами старался сохранить это в тайне. Даже если не принимать во внимание закон о престолонаследии, антикатолические настроения в стране были настолько сильны, что известие о подобном союзе представляло чрезвычайно серьезную угрозу для монархии, и без того переживавшей не лучшие времена. Но если общественность узнает о том, что самые кровавые преступления века совершил приверженец монархии – и, может быть, даже с ведома венценосной особы, – разразится революция, которая прокатится безудержным валом по улицам Лондона и сметет не только престол, но и правительство. И можно было только гадать, что последует за этим.
Телмана охватил ужас при мысли о насилии, ярости и безумии, которые причинят огромный ущерб тому, что является благом, и значительно меньший – тому, что таковым не является. Сколько простых людей лишится всего, что так привычно и дорого им? Революция приведет к смене власти, но она не принесет больше еды, одежды, жилья и достойной работы и не сделает жизнь более богатой и безопасной. Кто займет место прежних правителей? Будут ли они мудрее и справедливее?
Сэмюэль вышел из омнибуса и двинулся вверх по склону холма в сторону больницы Гая. Для уловок и ухищрений времени не было. Как только Римус соберет достаточное количество улик, он предаст их гласности. Об этом позаботится человек, с которым он встречался в Риджентс-парке.
Кто этот человек? Линдон сказал, что он не знает. Сейчас было некогда выяснять, но цель этого незнакомца не представляла большой загадки: революция в Англии, хаос и крушение государственного строя.
Телман поднялся по ступенькам и вошел в здание больницы. Весь остаток дня он провел в беседах с полудюжиной разных людей, пытаясь составить представление о покойном сэре Уильяме Галле. Постепенно в его сознании сформировался образ человека, преданного медицине и в особенности интересовавшегося функциями различных систем человеческого организма, его структурой и механикой. Судя по всему, он был в большей степени склонен к научным изысканиям, чем к врачеванию. Им двигали личные амбиции, и он не проявлял видимого сочувствия к человеческим страданиям.
Особое впечатление на инспектора произвела следующая история: однажды Галл решил произвести вскрытие тела одного из своих умерших пациентов. Старшая сестра покойного категорически не желала, чтобы тело ее брата было изуродовано, и настаивала на своем присутствии в секционной во время процедуры. Уильям не возражал. Удалив сердце, он положил его в карман своего халата, чтобы потом унести домой. Этот эпизод свидетельствовал о его черствости и пренебрежении чувствами пациентов и их родственников, что Телман счел отвратительным.
Однако Галл, вне всякого сомнения, был хорошим врачом. Он лечил не только членов королевской семьи, но и членов семьи лорда Рэндольфа Черчилля.
Полицейский не смог найти какие-либо документы, касавшиеся пребывания Энни Крук в больнице Гая, но три сотрудника хорошо помнили эту девушку и сказали, что сэр Уильям произвел операцию на ее мозге, после чего она помнила очень немногое. По их словам, она определенно страдала каким-то душевным расстройством – по крайней мере, по прошествии ста пятидесяти шести дней ее пребывания в больнице. Что произошло с нею потом, медики не знали. Одна пожилая медсестра говорила о ней с состраданием и негодовала по поводу судьбы этой молодой женщины, попавшей в столь отчаянное положение, которой она была не в силах помочь.
Телман покинул здание больницы незадолго до того, как опустились сумерки. Нужно было спешить. Даже если в результате этого подвергнется опасности миссия Питта в Спиталфилдсе – которую Сэмюэль в любом случае считал бесполезной, – он должен был срочно разыскать его и рассказать все, что ему удалось узнать. Это было куда страшнее попытки анархистов взорвать то или иное здание.
Доехав на поезде до Олдгейт-стрит, инспектор двинулся быстрым шагом по Уайтчепел-Хай-стрит, потом по Брик-лейн до угла Хенигл-стрит. Уэтрон наверняка выгонит его со службы, если узнает об этой его поездке, но на кону стояло нечто неизмеримо большее, чем карьера одного человека – хоть Питта, хоть его собственная.
Отыскав дом Исаака Каранского, полицейский постучал в дверь. Спустя несколько мгновений она немного приоткрылась, и через щель он с трудом различил в тусклом свете силуэт мужчины с густыми волосами и слегка сутулой фигурой.
– Мистер Каранский? – негромко произнес Телман.
– Кто вы? – недоверчиво поинтересовался мужчина.
Сэмюэль заранее решил, как ему следует действовать.
– Инспектор Телман, – ответил он. – Мне нужно поговорить с вашим жильцом.
– Что-то случилось с его семьей? – В голосе Каранского отчетливо прозвучал страх.
– Нет, – быстро ответил полицейский, согретый неожиданным ощущением обычной, нормальной жизни, в которой были возможны человеческие чувства, а внешняя тьма была временным явлением, подлежащим контролю. – Но мне нужно срочно кое-что сообщить ему. Прошу прощения за беспокойство.
Хозяин дома распахнул дверь.
– Входите, – сказал он. – Его комната на втором этаже. Хотите перекусить? У нас есть…
Внезапно он, смутившись, замолчал. По всей видимости, их запасы продовольствия были весьма скудными.
– Нет, спасибо, – отказался Телман. – Я поел перед тем, как прийти к вам.
Он солгал, но это не имело значения. Следовало сохранять достоинство.
Каранский явно испытал облегчение.
– Ну, тогда поднимайтесь к мистеру Питту, – пргласил он. – Он вернулся полчаса назад. Иногда мы с ним играем в шахматы или беседуем, но сегодня он задержался.
Очевидно, Исаак хотел добавить что-то еще, но потом передумал. В воздухе витало чувство тревоги, как будто ожидалось нечто страшное и опасное. Неужели обитатели этого дома всегда были готовы к вспышкам насилия, осознавали неопределенность грядущего и определенность того, что это грядущее непременно наступит?
Телман поблагодарил хозяина, поднялся вверх по узкой лестнице и постучал в дверь комнаты. Ответ последовал незамедлительно, словно Питт знал, кто к нему пришел, и чуть ли не ждал этого. Инспектор толкнул дверь.
Его бывший начальник сидел на кровати, опустив плечи, подавшись вперед и погрузившись в глубокие раздумья. Он выглядел еще более неопрятно, чем обычно, – взлохмаченные, отросшие волосы лежали неровной бахромой поверх воротника. Однако манжеты его рубашки были аккуратно заштопаны, а на шкафу лежала стопка чистого, тщательно отутюженного белья.
Только когда Сэмюэль, не говоря ни слова, закрыл за собой дверь, Питт осознал, что это не Каранский, и поднял голову. Сначала у него от удивления отвисла челюсть, а затем в глазах появилась тревога.
– Всё в порядке, – успокоил его гость. – Мне удалось кое-что разузнать, и я должен незамедлительно рассказать вам об этом. – Он пригладил ладонью волосы, как всегда зачесанные назад. – Хотя вообще, говоря по правде, не всё в порядке. – Он ощутил в теле легкую дрожь. – Произошло самое ужасное… самое отвратительное… Если это окажется правдой, все погибнет.
После того как Телман поделился с Томасом добытыми сведениями, с лица бывшего суперинтенданта сошли последние оставшиеся краски. Он сидел неподвижно, охваченный ужасом, и его тело внезапно затряслось, словно ему сделалось холодно.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10