90
Время остановилось перед дверью подпольной лаборатории.
Четверо полицейских смотрели друг на друга, не понимая, что происходит. Не в силах поверить словам, которые произнесла молодая исследовательница. Амандина прислонилась к стене, ей было плохо. Она не сводила глаз со своего пальца под латексной перчаткой.
– Не исключено, что… что в этой лаборатории содержатся бактерии чумы.
Чума, страшное слово, всплывшее из глубины веков. Синоним смерти и ужаса. Перед глазами Николя встали четыре всадника Апокалипсиса, вооруженные бедствиями. Он подумал о «сеятеле смерти», пришедшем распространить болезнь и уничтожить мир.
Мужчины запаниковали, побледнели. Один из них нервно взъерошил волосы и сплюнул в угол. Клод Ламордье провел рукой по лицу. Он не был уверен, что все правильно понял.
– Боже мой, вы говорите нам, что чума, та самая пресловутая чума, убившая миллионы людей в прошлом, здесь, за этой дверью?
Амандина ответила не сразу:
– Это только предположение, я не хочу быть категоричной. Блохи и крысы в таком окружении наводят на мысль о чуме. Но… Это худший из возможных сценариев. Речь может идти о других болезнях, переносимых риккетсиями и бактериями-паразитами. Мышиный тиф, туляремия…
Для микробиолога это был кошмар наяву: столкнуться, возможно, с худшим из микробов, тем, который прячут в самых стерильных и недоступных лабораториях мира. Вдруг глаза ее расширились. Она испуганно посмотрела на полицейских:
– Я сейчас вспомнила венецианскую маску, силуэт, который видела ночью. Этот человек как будто… был в одежде, которую носили врачи в четырнадцатом веке, чтобы защититься от эпидемии черной смерти. Они одевались именно так. Их называли чумными докторами.
Один из полицейских, даром что крепыш, сполз по стене.
– Где могут быть бактерии? – спросил Ламордье. – В морозильнике?
– Да, в мешочках с кровью. Но также и в крови этих крыс, и в пищеварительной системе блох. Вся правая часть лаборатории, возможно, заражена микробом, который убивает крыс.
Николя смотрел на закрытую дверь так, будто ждал, что она откроется и вырвется чудовище. Он испугался, когда увидел, как исказилось лицо Амандины. Молодая женщина была на грани паники. Речь шла не об анализе чумных бактерий в ультрастерильной лаборатории уровня биологической безопасности NSB3+ или NSB4, за непроницаемыми комбинезонами и выверенными до миллиметра протоколами. Речь шла о разведении блох в виварии и животных – носителей страшной бактерии в простых клетках за запертой на замок дверью. Она попыталась успокоиться, сказав себе, что пока все это лишь предположения. Впервые в жизни она надеялась ошибиться.
– Вас укусили, – сказал Николя. – Вы…
Амандина провела рукой по лбу. Глаза ее закатились.
– Мне нехорошо. Дайте мне телефон, я срочно вызову группу микробиологического реагирования.
Николя протянул ей свой, Ламордье между тем тоже достал мобильник:
– Мне надо вызвать команду к телу Кремье.
– Нет. Никто не подойдет к этому телу, пока один из наших экспертов не укажет порядок действий. Какой бы ни был микроб в этой лаборатории, он убивает. Он невидим, он может быть повсюду, в том числе и на трупе. Ни в коем случае нельзя рисковать, надо следовать протоколам… – Амандина перевела дыхание. – Я думаю, после того, что произошло с гриппом в ресторане Дворца правосудия, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.
Она с трудом набрала номер, так дрожали руки.
Yersinia pestis. Чума.
Ожидая ответа Жакоба, она обвела всех пристальным взглядом и заявила:
– С этой минуты никто ни с места.
