ГЛАВА 12

Два следующих дня, пока дождь не прекращался, мы отдыхали, отсыпались и просто ленились. Замок (иначе не назовешь) Виноградина был уютным, хотя и большим для нас троих. Для каждого нашлась комната, гак что встречались мы в основном на кухне во время еды. Я предпочитала кусочничать, а Гена каждый раз пытался приучить меня питаться правильно. Зря и безуспешно.

На третье утро, когда в мою гостевую спальню заглянуло солнце, я поняла, что хватит прохлаждаться. Необходимо действовать. Астральные сны меня больше не мучили, но неприятный осадок от неизвестности остался. Кто и зачем? Кому я мешала? Откуда они знают, как меня убить? Да и просто — откуда они знают, кем я являюсь? И почему, черт побери, я одна пребываю в полнейшей неизвестности?! Необходимы план и информация. А еще срочно нужно стать темной, чтобы от меня отстал Мрачнов. Он сам сказал — ведьма другой специализации ему не нужна. Убивать ему меня не резон (надеюсь), соответственно, как только я стану темной, он потеряет ко мне интерес. Логично? Логично! Вопрос на миллион — как стать темной ведьмой? Задав его за завтраком, я с усмешкой смотрела, как пытается прокашляться пунцовый Гена, а Дима иронично кривит губы.

— Так как?

— Есть несколько путей, — ответил демон со знанием дела. — Первый — глобальная порча собственной кармы, то есть совершение ряда темных дел в определенный отрезок времени, после чего не будет возврата на светлый путь. Второй — призыв и подселение темной сущности. Третий — добровольный отказ от части души и клятва служения Тьме.

Однако! Внимательно выслушав все до последнего слова, я моментально поняла, что ни второй, ни третий вариант мне не подходят. Никогда никому не прислуживала, и никого в свое тело пускать не собираюсь. Самой мало! Значит, первый. Но как понять, что количества темных дел достаточно? Как понять, что уже стала темной? Да и с делами у меня пока сложно… Для этого нужна как минимум обширная практика и подходящие «жертвы». Предыдущий план с местью был великолепен, но сейчас мне некому было мстить. Черт! Вот как стать темной, если практиканты не торопятся мне помочь? Размышления были мрачными, перспективы не радовали, но подселять в себя не пойми кого только ради того, чтобы избежать внимания мужика, я была морально не готова.

— Дима, а как понять — сколько во мне Тьмы, а сколько Света? Почему я до сих пор серая? Есть какой-нибудь индикатор, чтобы я контролировала уровень?

Демон неожиданно поморщился и откровенно нехотя кивнул. Что такое?

— И-и-и?

— Я сделаю! — Гена более или менее пришел в себя и с энтузиазмом вызвался помочь. — У вас ведь есть снежный обсидиан? Можно сделать индикатор из него. Лучше взять покрупнее, желательно сделать из него кулон и носить на шее.

У меня на шее скоро места не останется…

В ту же ночь, когда мы сбежали от Мрачнова, я усилила свою защиту, и теперь в комнате, где я спала, всюду были развешаны обереги. Над входной дверью, под порогом, у ворот — везде я нанесла защитные руноставы и нашептала заговоры. О том, что я сама была похожа на новогоднюю елку — можно было умолчать. Запястья, щиколотки, уши, шея и даже на поясе я носила заговоренные камни. И вот теперь еще один. Но ничего, если это поможет мне хотя бы на миллиметр приблизиться к пониманию ситуации — я только «за».

Сходив наверх, я вернулась в гостиную, разложила на столике имеющиеся камни и взяла самый большой, самый пятнистый снежный обсидиан. Я редко с ними работала, так что выбор был не очень большим, но все-таки был. Ангел со мной согласился, попросил шнурок, который можно будет впоследствии надеть на шею, и буквально через десять минут уже вручал мне «индикатор».

— И как?

— Наденьте.

Надела.

В целом никаких ощущений не было, лишь небольшая прохлада и тяжесть от камня размером с голубиное яйцо. А затем он начал бледнеть, и когда через пару минут стал дымчато-серым с редкими черными крапинками и большими белоснежными пятнами, я недовольно постучала по нему ногтем.

— И как это понимать?

— Ну-у-у… — Гена смущенно потупился, а затем пробормотал: — Вы уже почти белая.

— С какой стати?

Я была возмущена. Искренне! Нет, я тут, понимаешь, планы строю один грандиознее другого, а уже все за меня решено! Я против!

— А что вас удивляет? — Дима, до этого внимательно, но молча наблюдающий за нами, небрежно пожал плечами: — Вы хорошая. Добрая, отзывчивая. Иванчикова убили, но это можно объяснить фактом воздаяния, что в целом не отразилось на карме. А больше вы ничего плохого не сделали. Новикова охраняли, от остальных только защищались. В вашем списке нет ни порч, ни проклятий. На кладбище дяде Ване ценный совет дали. Продажи в торговом центре повысили. Сторожей вон местных радуете делом…

Слушая откровения демона, я хмурилась и скрипела зубами. Он прав. Как же он прав. Что ж, стоит исправить ситуацию. Лихорадочно перебирая в памяти все известные мне темные ритуалы, я кривилась и морщилась. Резать младенцев, девственниц и даже животных я не смогу, не тот характер. Оставались элементарные порчи, любовные привороты и проклятия. Но как начать их делать, если возвращение в город мне заказано?! Да я бы за неделю управилась! Выводы не радовали, как и альтернатива. Список неугодных был ничтожно мал, а вредить наугад… Нет, я не могла. Неужели я действительно белая? Да это же кошмар!

— Дима, вопрос стоимостью в жизнь — как остаться серой? Навсегда?

— Это невозможно. — Демон отрицательно качнул головой. — Сейчас вы до сих пор серая только потому, что мертвая. Потому что умерли серой. При жизни редко практиковали, непостижимым образом сочетая как темные, так и светлые методы. Это редкость, и обычно к тридцати ведьма либо выбирает сторону, либо умирает по тем или иным причинам. Иногда это болезни, иногда несчастный случай, иногда убийство, как в вашем случае. Но никогда ведьма не остается серой после тридцати трех.

Откровение стало тем неожиданнее, что демон, наконец, разродился хоть какой-то внятной информацией. К сожалению, понятнее не стало.

— А все-таки? Я снова буду практиковать «несовместимое». Что мне помешает?

— Точнее — кто.

Ну да… Кое-кто слишком настырен, чтобы просто так отступиться. Но ведь я тут всего на три месяца, верно? После мы же сможем уехать? Осталось всего ничего — продержаться эти чертовы три месяца.

Ближе к обеду окончательно распогодилось, так что я приняла разумное решение слегка прогуляться и развеяться, поскольку сидение в четырех стенах мне уже откровенно наскучило. Раскладывать или ворожить не было смысла — карты и руны не сказали бы мне ничего, что я уже не знала сама. Ход в ментал и астрал пока был закрыт, потому что я здраво опасалась нарваться там как на Мрачнова, так и на неизвестного убийцу. Так что пойду-ка я полюбуюсь местными осенними красотами.

— Мальчики, я гулять. Кто со мной?

Ангел с демоном были рады не меньше меня возможности выйти из дома и собрались в два счета. Поселок был мне незнаком, так что, доверившись заверениям Димы, что если пойти прямо, а затем направо, то мы выйдем к местному озеру, я так и сделала, не ошибившись в выборе направления. Озеро нашли без проблем и, повернув налево, побрели вдоль берега. Я впереди, практиканты позади, чтобы не мешать мне поразмышлять. Как ни странно, думать не хотелось. Я не видела выхода, не видела перспектив. Мрачнов спутал мне все карты и элементарно мешал жить. После того, что произошло между нами в его спальне, он вряд ли ждет меня с распростертыми объятиями на кружечку чая. Это я прекрасно понимала. Темные не разбрасываются обещаниями — если он сказал, что я должна принадлежать ему, он в лепешку расшибется, чтобы выполнить свое желание. Меня спасет лишь смерть. Или его, или моя. Предпочтительнее, конечно, его. Но как? Глухо рыкнув от бессилия, минут через двадцать пришла к неутешительному выводу — пора ехать на кладбище. Ехать и надеяться, что сегодня Мрачнову не придет в голову появиться там в то же время, что и я. С него станется… Интересно, убийство невиновного зачтется за плохой поступок или все опять спишут на самооборону? Я уже не знала.

— Мальчики, угадайте, куда мы с вами сейчас поедем?

Решила, что стоит съездить на кладбище как можно раньше, чтобы успеть до его закрытия. Я жизнерадостно улыбнулась, обернулась… И сердце пропустило стук, когда я поняла, что последние пятьдесят метров шла одна. Почти одна.

— Дай угадаю — ко мне.

Всего в двух метрах от меня стоял Мрачнов и рассматривал меня так, словно решал — свернуть мне шею сейчас или чуть позже. Практиканты сидели на траве намного дальше, причем в весьма странных позах — на коленях, опустив головы вниз, а руки были скрещены за спиной. В голове промелькнула мысль «Что он с ними сделал?» и пропала, когда маг шагнул ближе. В ту же секунду я резко озаботилась собственной безопасностью.

— Не подходи! — зло процедив, я наклонилась и схватила первый попавшийся булыжник, которых на берегу была тьма.

Мрачнов смерил презрительным взглядом камень, ухмыльнулся и сделал еще шаг. Да что ж такое-то?! У него вообще с головой проблемы?! Резко замахнувшись, я плевала на последствия, собираясь защищаться любыми доступными способами… но не успела. Метнувшись, маг заблокировал руку и повалил меня навзничь. Больно ударившись затылком, несколько мгновений рассматривала звезды, танцующие перед глазами, а затем картинка окружающей действительности затуманилась. Я еще пыталась сопротивляться: брыкалась, кусалась, царапалась… но уже ревела, потому что понимала — меня поймали. Снова.

Ненавижу. Господи, как же я ненавижу свою беспомощность! Как же я ненавижу того, из-за кого ее испытываю!

— Будь ты проклят!

— Уже. — Перевернув меня на живот, Мрачнов пытался связать мои руки моей же ветровкой, но у него получалось не очень хорошо, и он зло прикрикнул: — Святая, если сейчас же не прекратишь вырываться, я тебя выпорю к чертям!

На секунду замерев от нелепой угрозы, я задергалась с утроенной силой, шипя и проклиная мага раз за разом:

— Извращенец! Придурок! Садист озабоченный! Больно-о-ой! — Взвыв, когда Мрачнов нажал на нереально болезненные точки, я встрепенулась последний раз и обмякла — конечности перестали меня слушаться, и я стала безвольной тряпкой. Даже рот отказывался открываться, и я могла только подвывать от боли и отчаяния. Ненавижу… Как же я все это ненавижу!

Закрыв глаза, чтобы не видеть его довольную рожу, в эти минуты я ненавидела в том числе и себя. За свою слабость, за свою беспомощность, за то, что умела и могла слишком мало, чтобы быть успешной и независимой. Может, он прав, и я достойна быть лишь его развлечением, раз не способна отстоять свою свободу? Мысль была гадкой, я понимала, что нельзя так думать, нельзя сдаваться, но… Я не видела выхода. Просто не видела.

Меня подняли рывком и понесли. Через несколько минут куда-то положили. Судя по заурчавшему мотору, в автомобиль. Еще через тридцать минут меня снова вынули, перенесли, переложили. На кровать. Давно ли я отсюда ушла?

Апатия, безысходность, равнодушие к происходящему. Я поняла, что уже не против и умереть — духом у меня было больше свободы, чем сейчас. Неожиданная мысль показалась невероятно привлекательной. Пока ехали — боль потихоньку ушла, и сейчас, настороженно приоткрыв сначала один глаз, затем другой, я сначала убедилась, что в спальне, кроме меня, никого нет, и только тогда рискнула пошевелить пальцами, а затем и руками. Конечности вновь меня слушались. Прекрасно! Села, нашла на груди тот самый шнурок с кулоном… И несколько секунд рассматривала его серебряные изгибы. «Колесо Фортуны» крутилось слишком быстро, чтобы я за ним успевала. Что ж…

Казалось, нужно всего лишь завести руки за голову и расстегнуть маленький карабинчик, но я не могла решиться. Фактически это было самоубийство. Я мертва, это бесспорно, но в то же время высшие силы дали мне шанс. Только ли затем, чтобы я выкинула его на помойку, разочаровавшись в своих силах? Черт!

— Успокоилась? — Дверь открылась бесшумно и слишком неожиданно. Рука резко отпрянула, но было уже поздно — взгляд Мрачнова остановился на кулоне, и маг недовольно прищурился. — Что за… Ах да! — Левая бровь с откровенной иронией поднялась вверх. — Самоубийство? Реально?

Его слова стали последней каплей на весах моей решимости. Глядя в черные глаза хозяина логова, я зло стиснула зубы, медленно подняла руки, завела их за голову и, расстегнув карабин, резко отбросила кулон в сторону шкафа. И… ничего не произошло. Разочарованно моргнув, я поднесла руку к глазам. Ущипнула даже. Перевела заторможенный взгляд в ту сторону, куда улетел кулон… А затем обижено сморщилась, снова едва не заревев. Господи, я даже самоубийство совершить нормально не могу!

— Ну все, все…

Когда Мрачнов успел сесть на кровать и крепко меня обнять, я не знаю. Я все-таки заревела. Взрослая, когда-то уверенная в себе ведьма, предприимчивая, смелая, сильная… Сейчас я рыдала с упоением, не стесняясь размазывать слезы и сопли по рубашке мага, которого ненавидела прежде всего за свою слабость. Он заставил меня понять, что не такая уж я и умная. Не настолько умелая. И совсем не сильная…

— Успокойся… — Терпеливо дожидаясь, когда истерика сойдет на нет, он зачем-то гладил меня по волосам и спине. — Ну, подумаешь, не умерла. Ты же и не хотела. Не хотела же?

Громко всхлипнув, я предпочла промолчать. Мрачнов принял это за согласие и кивнул.

— И не умерла бы. В кулоне был импульс. Час-два, и его энергия впиталась в тебя, а сам кулон стал обычной серебряной подвеской. Не знала?

Господи, почему я такая дура?

Еще минут через десять, когда я более или менее успокоилась, пришло понимание: что-то не то. Точнее, кто-то. А если еще точнее — то чье-то поведение. Мрачнов, ты ли это? Слабо представляя, как теперь вывернуться из его успокоительных объятий, да еще и без последствий, я сначала замерла, последний раз шмыгнула носом и глухо пробормотала то, что первое пришло в голову:

— Мне умыться надо.

— Идем.

— Я сама…

— Конечно, сама. — Усмехнувшись, маг поставил меня на ноги. — Но я провожу.

Настороженно покосившись на чересчур серьезного Мрачнова исподлобья, я предпочла промолчать, чтобы побыстрее оказаться там, где смогу побыть одна. Может, он меня и успокоил, но теперь я хотела как можно скорее от него избавиться. Да хотя бы затем, чтобы привести себя в порядок. Истерика с соплями мало кому к лицу.

Спустившись с лестницы, я краем уха услышала приглушенный разговор, в котором признала голоса своих практикантов и не сумела сдержать удивления, изумленно обернувшись на Мрачнова, идущего рядом и поддерживающего меня за талию.

— Что?

— Дима и Гена…

— И что?

Окончательно потеряв способность сформулировать вопрос, я несколько раз пыталась открыть рот, но смогла лишь невнятно промычать. Ничего не понимаю. А не проще было их убить? Зачем тащить к себе не только врага, но и его свиту? Я утрировала, но тем не менее… Нет, ничего не понимаю.

— Помочь?

Мы уже зашли в ванную, и я перевела мутный взгляд на Мрачнова, который, кажется, что-то спросил.

— Что?

Маг нахмурился, развернул меня к себе, наклонился ниже, заглядывая глубоко в глаза, и недовольно поморщился:

— Понятно.

Отошел к джакузи, включил воду и вернулся ко мне.

— Раздевайся.

— Да я как бы…

Мрачнов шумно вздохнул, умудрившись одновременно с этим закатить глаза, и начал раздевать меня сам. Попытка сопротивления увяла как-то сама, особенно когда он раздраженно сказал, что истеричек не насилует. Почти верю. Обиженно вздрогнув, я уже хотела сказать какую-нибудь колкость, но не успела — меня потянули к уже наполненной до половины ванне и без лишних разговоров недвусмысленно указали на нее пальцем. Вредничать не стала, забралась. Подтянула колени и, обняв их, хмуро покосилась на Мрачнова, который не собирался уходить. Вместо этого… Он начал раздеваться. Я даже вопить не стала, хотя в первую секунду захотелось. Вместо этого устало закрыла глаза и обреченно вздохнула, уткнувшись лбом в колени.

— Прекращай, а? Раздражает.

Глухо фыркнув, не поднимая головы, я предпочла язвительно думать, не высказываясь вслух. Не хочу с ним разговаривать. Если уж не получается побыть одной, то пусть мирится с тем, что сам из меня сделал.

Вода всколыхнулась, и Мрачнов сел рядом, откровенно меня потеснив, а затем решил сделать так, как удобнее ему — взял меня под мышки и уложил боком на себя. Скептично скривившись, я снова предпочла промолчать. Это он меня обидел, а не я его. Это он мне больно сделал и похитил. Вот пусть сам и вылезает вон из кожи, чтобы добиться прощения!

— Ну и долго еще будем сопеть?

Усмехнулась, радуясь, что он не видит моих глаз и не слышит мои мысли.

— Я в тебе разочаровываюсь.

Да-а-а? Ну-ну. А что тогда нянькаешься?

— Святослава. Я с тобой разговариваю.

А я нет.

— Зря дуешься. Вина хочешь?

Как в прошлый раз? О нет, благодарю покорно!

Раздраженно выдохнув, Мрачнов на несколько минут притих. А затем решил сменить тактику, перейдя от слов к делу. Одна из рук, до этого лежащая на моем бедре, медленно поползла в сторону попы. Ну и кто там десять минут назад уверял, что истеричек не насилует? Врун!

— Святослава. Посмотри на меня.

— Не хочу. — Буркнув, я перехватила его руку под водой, и он послушно остановил ее продвижение.

— Ну вот, хоть заговорила. — Усмехнувшись, Мрачнов задействовал вторую руку, и я не успела глазом моргнуть, а она уже лежала на моей груди. — А теперь поправь меня, если я ошибаюсь. Ты прекрасно знала, что я тебя найду. Ты прекрасно знала, что верну. И ты не могла не понимать, что я буду на тебя злиться. Знаешь ли, больно получать по голове.

— Знаешь ли, страшно, когда тебя насилует хрен пойми кто! — Вспылив, я резко запрокинула голову и процедила, глядя прямо в его глаза: — Ни секунды в жизни не мечтала быть подстилкой для монстра!

Черные глаза потемнели, он раздраженно скрипнул зубами, а затем натянуто усмехнулся и с напускной небрежностью вроде как пошутил:

— Ну а кому сейчас легко? Уж поверь, не мне. Единственная почти белая ведьма, которая может скрасить мое бренное существование, ненавидит меня настолько, что готова умереть, лишь бы не поделиться хотя бы частичкой своего Света. Грустно это осознавать.

— Саркастичное недоверие мешает разлиться у твоих ног лужицей и выполнить твои извращенные желания. Только на днях Станиславского вспоминала, и снова он что-то в памяти мелькает.

Язвительность из меня буквально сочилась, а Мрачнов… на секунду прикрыв глаза, вдруг усмехнулся, одарив меня лучезарной улыбкой и ироничным подмигиванием.

— А вот такая ты мне нравишься намного больше. Кстати, хочешь новость? Я нашел твоего убийцу. И если ты будешь хорошей девочкой, я даже скажу тебе, кто он.