Глава 4

Война

В июле 1937 года произошло столкновение японских и китайских войск на мосту Марко Поло, через который проходила дорога из Пекина на маньчжуро-китайскую границу[1]. Столкновение было небольшим, но оно дало японскому императору повод потребовать, чтобы Китай ушел из этого района (многие историки считают, что инцидент был спровоцирован японцами, для того чтобы начать войну). Когда китайцы отказались создать буферную зону на своей территории, Япония подвергла бомбардировке несколько городов и ввела войска на территорию Китая.

Европейцам, ночи напролет веселившимся в Шанхае, война казалась чем-то далеким. Ссоры азиатов мало что значили для торговцев и королей импорта-экспорта, дела шли как обычно, без помех. Писатель Эдгар Сноу обвинял шанхайских американцев в том, что они «живут с комфортом, но в герметически закрытом стеклянном шкафу». Гулд Хантер Томас полагал, что «Шанхай – это мир в себе. Многие иностранцы, живущие в Шанхае, утратили, по-видимому, связи с родиной. С другой стороны, они знали о Китае и китайцах меньше человека, который читает о Китае, сидя у себя дома».

Английский писатель Чарльз Ишервуд отметил, что пули и снаряды, летевшие на севере, ничего не изменили в Шанхае.

«Усталые или похотливые бизнесмены найдут здесь все для удовлетворения своих желаний. Тут можно купить электробритву или французский обед – или хорошо скроенный костюм. Можно танцевать в ресторане Tower на крыше Cathay Hotel и болтать с управляющим Фредди Кауфманом об европейской аристократии или о Берлине, каким он был до Гитлера. Можно ходить на скачки, баскетбольные матчи, футбольные матчи. Можно смотреть самые последние американские фильмы. Если нужны девушки (или мальчики), можно позволить себе и это, по самым разным ценам, в банях и борделях. Если нужен опиум, можно покурить его в лучшем обществе, и опиум вам подадут на подносе, как пятичасовой чай. Если вы наконец раскаетесь в ваших грехах, в городе есть церкви и молитвенные дома всех конфессий».

Но в конце августа 1937 года императорская японская армия внезапно появилась у ворот Шанхая, угрожая разрушить идиллию, в которой пребывали жившие в городе янки и британцы. Попытки разрядить напряженность после инцидента на мосту Марко Поло провалились, главным образом, из-за противодействия милитаристов, засевших в высшем японском командовании. В конце июля 1937 года начались полномасштабные боевые действия, и вскоре у ворот Шанхая стояла миллионная армия, усиленная авиацией и флотом.

К концу августа японцы осадили город. «Люди стояли на крышах своих жилищ и смотрели, как японские пикирующие бомбардировщики у них на глазах сбрасывали тонны бомб на китайские окопы, скрытые за горизонтом черепичными крышами и домами, – писал Сноу. – Посетители роскошного Park Hotel, находясь в безопасности, могли смотреть на происходящее в огромные окна своего ресторана на верхнем этаже, уютно попивая кофе и оценивая точность огня японских батарей». Многие европейцы, для которых местное китайское население было невидимым, негодовали из-за того, что ночная жизнь города омрачена. Как отметил репортер газеты Time, «столы для игры в рулетку в заведениях Джо Фаррена, на Небесной террасе Парк-отеля и в ночном клубе сэра Виктора Сэссуна в Tower лишились своего былого блеска»[2].

США срочно ввели в Шанхай 6-й полк морской пехоты для охраны американского сеттльмента, и тысячи европейцев покинули город. В конце концов Чан Кайши был вынужден перевести свое правительство на запад от Янцзы, и японцы оставили у себя за спиной Шанхай, при обороне которого погибло 200 тысяч китайских солдат (и почти сто тысяч гражданских лиц).

С расположенной неподалеку тогдашней столицей Китая, Нанкином, обошлись еще хуже. Знаменитая «нанкинская резня» была актом бесчеловечной жестокости. «Тотальное разграбление, изнасилования женщин, убийства гражданских лиц, изгнание китайцев из домов, массовые казни военнопленных и калеченье трудоспособных людей превратили Нанкин в город ужаса», – писал Фрэнк Тиллман Дардин в New York Times непосредственно перед тем, как покинуть горящий город. Другим репортером, остававшимся в Нанкине до последней возможности, был К. Йетс Макдэниел из агентства Associated Press. «Мое последнее воспоминание о Нанкине таково: мертвые китайцы, мертвые китайцы, мертвые китайцы», – писал Макдэниел[3].

Западные великие державы были возмущены и направили Японии энергичные протесты, на которые не последовало ответа. Милитаристы, манипулировавшие императором, не собирались подчиняться диктату далеких, заморских колониальных держав. Поэтому война продолжалась. Несмотря на бессмысленное уничтожение городов и гражданского населения, несмотря на превосходство японцев в огневой мощи, китайская армия оказалась намного сильнее, чем полагали японцы. Джуди, британские и американские канонерки на Янцзы попали в трудное положение. США и Великобритания не были втянуты в войну, и корабли под американским и британским флагами до поры оставались не затронуты происходившим. Но пренебрегать резней, творящейся вокруг них, стало трудно, особенно потому, что моряки сблизились с китайцами, многие из которых были убиты японцами.

В интересах безопасности «Москит» составил пару с американской канонеркой «Панай», вместе с которой и патрулировал Янцзы[4]. Американская канонерка прибыла на патрулирование всего несколько лет назад и представляла собой один из кораблей более нового класса, которые были крупнее и несли более тяжелое вооружение, чем их предшественники. «Панай» оказался слишком большим для речной навигации, громадные ущелья дробили течение реки на протоки, а потому американская канонерка большую часть времени проводила на основном фарватере, между Шанхаем и Ханькоу. Это вполне устраивало команду, поскольку частые заходы в эти порты компенсировали тот факт, что «Панай» то и дело обстреливали с берега нервничавшие китайцы, которые или принимали «речных крыс» за врага, или пытались удержать свои позиции. Капитан «Паная», лейтенант Р. Э. Дайер, докладывал, что «обстрелы канонерок и торговых судов стали настолько обычными, что их ожидают на любом судне, проходящем по Янцзы. К счастью, китайцы стреляют довольно плохо, и пока в этих стычках мой экипаж не понес потерь».

Война и разрушения, происходившие на берегах реки, не могли удержать экипаж канонерок от грога, и члены команд гордились своим умением находить развлечения на любой стоянке, где матросов отпускали на берег. Команды «Паная» и «Москита» хорошо ладили и вместе отправлялись на дружеские попойки в барах маленьких прибрежных деревушек. Хорошо выпив, моряки кое-как добирались до своих кораблей. «Тэнки» Купер был почти на середине трапа, когда заметил, что Джуди нет.

Он спросил всех моряков, бывших на берегу в увольнительной, видели ли они Джуди после того, как ушли из питейного заведения. Потом опросил тех, кто оставался на канонерке. Потом послал радиограмму на «Панай» и спросил американцев о собаке, которая уже завоевала симпатии янки. Ответ американцев гласил: «Никаких признаков собаки. Сожалеем».

В нарушение правил Купер снова сошел на берег и обыскал местность, но поиски ничего не дали. В ту ночь «Тэнки» не мог спать. Он все еще был расстроен, когда на следующий день сельский осведомитель сообщил ему о том, что собаку все-таки держат взаперти на «Панае».

Поздней ночью Купер и другой матрос взяли сайпан и подошли к борту «Паная». Проявив ловкость лучших пиратов, они незамеченными проскользнули на борт американской канонерки. Спустя несколько минут они вернулись с тяжелым грузом на сайпан и тихо отплыли обратно на «Москит».

На следующий день на «Моските» был получен сигнал с «Паная»: «Ночью корабль посетили пираты. Украден корабельный колокол».

Ответ был быстрым. «Нас тоже ограбили, украв у нас Джуди. Обменяем один корабельный колокол, принадлежащий американскому кораблю «Панай», на собаку по кличке Джуди, являющуюся собственностью офицеров и команды британского военного корабля «Москит».

В течение часа произошел обмен. При этом было отмечено: никто не бросит столь любимого члена команды «Москита».

Через пару недель после этого дружеские попойки прекратились из-за того, что японцы начали нападать на канонерки всерьез. Нанкин бился в предсмертных конвульсиях, и последние оказывавшие сопротивление китайские части 11 декабря ушли из города, за чем последовали самые страшные зверства. На «Панае» были озабочены судьбой остававшихся в Нанкине американцев. Канонерка послала прощальный сигнал «Москиту», который шел вверх по Янцзы, сопровождая несколько торговых пароходов. «Панай» в условиях хаоса и под бомбами, рвавшимися вокруг корабля, эвакуировал 14 остававшихся в Нанкине американцев. Среди эвакуированных были сотрудники посольства США, а также пара кинооператоров, Норман Элии из компании Universal News и Эрик Айелл из Movietone News. После этого «Панай» под командованием лейтенанта Джеймса Дж. Хьюза из Нью-Йорка поднялся на несколько километров выше по реке, чтобы оказать защиту трем американским танкерам, перевозившим сырую нефть для заводов компании Standard Oil (и нескольким десяткам бежавших из Нанкина сотрудников компании).

Двенадцатого декабря японские ВВС получили приказ атаковать «любые суда», находившиеся на Янцзы выше Нанкина. Этот приказ сочли настолько агрессивным, что ВМС, самолеты которых контролировали небо над рекой, запросили подтверждение. Ответом было «бомбите», и около часа дня на американских кораблях услышали звук приближающихся самолетов. На борту «Паная» не было Джуди, которая лаем предупредила бы о том, что самолеты направляются к судну с враждебными намерениями, но лейтенант Хьюз предположил, что большие американские флаги, нарисованные на белом корпусе и мостике корабля, защитят его от любых атак.

Это было ошибкой. Три японских бомбардировщика и девять истребителей сбросили бомбы и обстреляли четверку американских судов. Все четыре судна были потоплены. Три члена команды «Паная» погибли, еще 43 члена команды и пятеро гражданских лиц, эвакуированных кораблем, были ранены. Кинооператоры засняли драматическую сцену атаки, а после того как они покинули корабль и доплыли до берега, сняли еще и момент, когда «Панай» ушел под воду. Еще несколько недель после этого налета остовы судов горели – эти костры были видны с обоих берегов великой реки.

Последовали взаимные обвинения и переговоры. Японцы признали ответственность, но утверждали, что налет был непреднамеренным (в тот же день два британских торговых судна и две британские канонерки оказались обстреляны, и это сделало заявления японцев о том, что акты агрессии были не их рук делом, крайне подозрительными). США получили компенсацию в размере 2 миллионов долларов (в современных ценах это равно 33,5 миллиона долларов), но деньги не слишком охладили напряженность американо-японских отношений. В тот день между Японией и Америкой по-настоящему начались боевые действия.

Атака на «Панай» стала самым напряженным из нескольких острых моментов, возникших между интервентами, которые желали эксплуатировать Китай, и западными державами, настаивавшими на своем праве присутствовать в этой стране. Вид японских офицеров на борту «Москита» понемногу становился привычным для команды – визиты японцев участились после того, как британские моряки вступились за знакомых китайцев в каком-то конфликте. Джуди часто скалилась на приходивших на канонерку японцев и рычала, не забыв свою обиду на людей, которые когда-то ее, еще щенком, жестоко избили в Шанхае. Собака приходила в такое неистовство, что когда на канонерку заявлялся очередной японский представитель, ее приходилось запирать внизу.

Бомбардировка «Паная» и последовавшая за нею напряженность стали закономерным концом 1937 года и явственно предвосхитили кошмар, который должен был последовать в ближайшем будущем. В некоторых отношениях атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки стали прямым следствием гибели «Паная». Но полномасштабная война на Тихом океане была еще за горизонтом. Тем временем Джуди воспользуется преимуществами относительного мира и последует своим природным инстинктам.