Глава 11

Позик

Выжившие с «Кузнечика» и «Стрекозы» собрались на песчаном пляже Позика, одного из группы атоллов, лежавших к северу от Сингкепа. Пляж был небольшим и быстро переходил в густые джунгли, скрывавшие небо над потерпевшими кораблекрушение «плотными зарослями деревьев, с которых свисали клубки шипов, – писал Робинс. – Как бы ни остерегался человек, избежать царапин было невозможно». Позик казался необитаемым, но Хоффман приказал одному вельботу с канонерки обогнуть маленький остров, чтобы убедиться, что тот необитаем. А потом рявкнул на Форбса, который только что пережил третье потопление в этой войне: «Иди и найди помощь!» Форбс взял офицера-малайца и переводчика по имени Макфарлейн и отправился в поход.

Прошло несколько часов, и стало ясно, что на Позике не только никто не живет, но и нет пресной воды. Это означало, что у выживших немного вариантов. Можно было бы сидеть на песке и ждать до тех пор, пока они не умрут от жажды или не окажутся в плену, или погрузить на маленький вельбот как можно больше женщин и заставить мужчин плыть за вельботом в надежде избежать акул и течений до тех пор, пока не найдется еще один остров, на котором будет вода. Ни тот, ни другой план не выглядел слишком привлекательным.

Уайт понял, что большая часть запасов была уничтожена бомбардировкой, но надстройки «Кузнечика» оставались над водой, и Уайт надеялся, что на нижней палубе что-то уцелело после налета. Хоффман спросил Уайта, пойдет ли он обследовать корабль после того, как вельбот вернется из экспедиции вокруг острова. Уайт покачал головой в раздумье, а потом вызвался сплавать вокруг «Кузнечика», тем самым нарушив свое правило никогда и ни в чем не быть добровольцем. В данном случае решающим фактором являлось время. Едва Уайт приблизился к воде, как сразу же пожалел о своем решении. На пляже лежала убитая акула, которая в длину была на добрый метр больше Уайта. Было неясно, погибла ли акула от разрыва бомб или же ее загрызла еще более крупная особь. Но какова бы ни была причина гибели этой акулы, ее вид лишил Уайта решимости. Сохраняя стойкость, Уайт снял с себя рубашку, надеясь на то, что это единственный раз, когда он видит зубастых хищников морских глубин.

Установив личный рекорд в плавании вольным стилем, Уайт преодолел около сотни метров, добрался до «Кузнечика» и проник во внутренние помещения корабля, в офицерскую кают-компанию. Стоя по грудь в воде, Уайт обнаружил несколько ценных предметов, плававших на поверхности, в том числе горшки, сковороды и вилки-ложки. Но единственным найденным им съедобным припасом была неоткрытая бутылка виски. Уайт откупорил бутылку и сделал хороший глоток алкоголя. «Исключительно в медицинских целях», – прошептал себе Уайт.

А потом он прошел в носовой кубрик, в котором хранились корабельные припасы. Мозг бредшего по воде почти во мраке Уайта начал уплывать в неведомое, но внезапно, несмотря на алкоголь в крови, Уайт страшно испугался.

Он услышал нечеловеческий жалобный визг. Весь алкоголь мигом испарился, а волосы встали дыбом. «Я никогда еще не был так напуган, даже когда на корабль падали бомбы», – рассказывал позднее Уайт. Но, несмотря на жуткий звук, его призывал долг. Чтобы завершить поиск, Уайту надо было преодолеть последний участок отсека, в котором хранились припасы. Собрав все свое мужество, Уайт прошел в отсек в самом конце полузатопленного кубрика, когда снова услышал стон.

Однако на этот раз испуг сменился у Уайта восторгом. Он узнал звуки. То была Джуди!

В хаосе и гвалте бомбежки, гибели судна и рывка к спасению никто не обратил внимание на собаку. Не обратил на нее внимание и сам Уайт. Во время налета Джуди инстинктивно бросилась вниз в поисках укрытия. Она оказалась в помещении, которое было рядом с ее койкой, когда ударная волна одной из бомб сдвинула несколько корабельных шкафов к стене. Шкафы не упали полностью. Если бы это произошло, собаку раздавило бы. Но упавшие ящики заперли ее в маленьком пространстве у переборки, где собака могла стоять в воде, воспользовавшись благоприятным углом крена канонерки. Но вырваться из ловушки Джуди была не в силах. Уайт пошел на шум к упавшим шкафам и сунул за них руки. Он почувствовал мокрую, жесткую шерсть, потом сухое собачье ухо, а потом – и холодный нос. Джуди облизала ладони Уайта, не зная, чьи это руки и не заботясь об этом[1].

Уайту удалось протиснуться между шкафов и, используя свой вес как рычаг, он сдвинул шкафы настолько, чтобы дать Джуди выбраться из ловушки и бултыхнуться в открытую воду. Уайт бережно взял собаку на руки и пошел к трапу, чтобы подняться на верхнюю палубу. Он подозревал, что бедная Джуди ранена, напугана и истощена. Как он вспомнил, пытка утоплением почти прикончила его. Каковы же были шансы собаки в этом аду?

К изумлению Уайта, спустя какую-то минуту Джуди встала, отряхнулась от воды и бросилась к нему, чтобы облизать его лицо. Для матроса облегчение, испытываемое Джуди, было очевидным. Уайт вспоминал, что не знал, смеяться или плакать из-за «поцелуев» Джуди.

«Глупая ты сучка, – сказал Уайт собаке. – Почему ты не лаяла? Тогда бы я пришел за тобой намного раньше».

Человек и собака вышли на палубу «Кузнечика», откуда Уайт прокричал выжившим первую хорошую новость дня.

– Эй, я нашел Джуди! Она жива!

С пляжа донеслись приветственные крики.

Уайт построил плот из разрозненных кусков дерева и погрузил на него те немногие сокровища, которые смог спасти с «Кузнечика». Он стоял на коленях, стараясь вести неуклюжий плот к берегу, а рядом стояла Джуди. Это было ужасно неловко. Уайт изо всех сил старался справиться с течением, когда Джуди внезапно громко залаяла и прыгнула в воду.

Она энергично плавала кругами вокруг плота. Уайта ее поведение удивляло до тех пор, пока он не увидел темную тень, проплывшую под плотом. Первое, о чем подумал Уайт, было: его каким-то образом нашла японская подводная лодка. А потом он понял, что смотрит на большую акулу, скорее всего, на смертельно опасную тигровую акулу.

Джуди продолжала лаять. Для гигантской акулы собака была вкусной приманкой, но то ли акула еще не проголодалась, то ли ее смущал шум. Так или иначе, Уайт поспешил к ближайшему пляжу и вскоре вышел на берег вместе с Джуди, достигшей суши чуть раньше его.

«Я был совершенно уверен, что Джуди почуяла опасность и сделала все, что могла, для того чтобы защитить меня, – писал впоследствии Уайт. – Ее определенно напугала акула, но, будучи верна своей природе, собака все равно бросилась в воду». Этот случай был похож на инцидент в Китае, когда Джуди предупредила Чарльза Джеффри о крадущемся леопарде.

Позаботившись об Уайте, Джуди обратилась теперь к остальным выжившим. Она принялась скакать по пляжу, разбрасывая песок, иногда забегая в воду, отступившую от берега при отливе. Спустя какое-то время один из моряков поднялся над костром и прокричал Уайту:

– Эй, Шеф, думаю, твоя собака нашла кость или что-то в этом роде.

Уайт пошел туда, где Джуди яростно рыла песок. Считая, что она нашла что-то привлекательное только для собаки, он был удивлен, когда увидел бьющий из сырого песка фонтанчик воды.

– Вода! – завопил Уайт. – Джуди нашла нам пресную воду!

Действительно, когда Уайт присоединился к раскопкам, которые вела Джуди, маленький фонтанчик живительной влаги превратился в гейзер[2]. Он и несколько людей набрали столько воды, сколько смогли, в кружки, которые он собрал на «Кузнечике», и добычу распределили между выжившими. Воды было достаточно для того, чтобы сделать какао и приготовить на обед рис. Один из членов группы поднял кружку и провозгласил: «За Джуди!» Услышав свою кличку, Джуди оглянулась, повиляла хвостом и снова задремала, уютно пристроившись между двумя выжившими.

Самая насущная проблема группы была снята, но люди все равно не знали, что делать. Пока Хоффман размышлял над этим, к пляжу подошел маленький вельбот и встал у берега. Это был Лес Сирл, матрос со «Стрекозы», который несколькими неделями ранее был ранен во время спасательной миссии в Малайе. Когда Джуди увидела, что Сирл разговаривает с офицерами «Кузнечика», она подбежала к Сирлу, узнав в нем своего любимого пациента госпиталя в Сингапуре. Полностью оправившегося от ранения Сирла отправили на разведывательную миссию: он должен был выяснить, нет ли поблизости еще выживших. Сирл был очень рад видеть, что Джуди и другие уцелели.

Сирл сообщил, что «Стрекоза» затонула и что немногие спасшиеся находятся на соседнем атолле, примерно в шести километрах от Позика. Никто из офицеров не руководил этой группой, в которой было несколько раненых (многие из них уже умерли). И у них нет Джуди, которая нашла бы им пресную воду, так что они на грани гибели от жажды.

Хоффман и Уайт организовали группу, которая должна была перевезти спасшихся со «Стрекозы» на Позик, где с ними поделятся необходимым продовольствием. Но теперь под надзором Хоффмана оказалось больше людей, а это означало и больше ртов, которые надо было кормить.

Первую ночь выжившие провели, содрогаясь от страшного холода и прислушиваясь к стонам раненых. Единственным светом были отблески продолжавшегося на «Кузнечике» пожара, который усилился в короткие часы ночи. Робинс пишет, что огонь «теперь получил постоянную подпитку и разгорелся яростно, и пламя отбрасывало яркие отблески сквозь деревья. Боеприпасы к личному оружию взрывались постоянно, а иногда взрывались снаряды, которые, казалось, улетали далеко от корабля. Мы чувствовали себя неуютно рядом с ним. После часа-другого пожара последовал страшный взрыв. Это взорвался пороховой погреб, и в воздух, как гигантский фейерверк, поднялся столб искр, а горящие обломки градом посыпались на нас, укрывшихся под деревьями».

Если бы Уайт не отправился на канонерку и не нашел бы там Джуди, она наверняка погибла бы при взрыве.

На второй день к группе присоединился еще один человек, Тафф Лонг, матрос со «Стрекозы», увернувшийся от пуль в воде. Лонг пробыл в море всю ночь и высадился на берег 15 февраля. Лонга ослабила морская болезнь, отягченная рвотой, плечи и спина у него были страшно натерты спасательным поясом, и он почти с ума сходил от жажды, но он был жив. Пошатываясь, он вошел в группу оборванцев на пляже. «Какая бойня! – записал Лонг. – Повсюду лежали раненые. Никаких лекарств не было, как не было и продовольствия, а воды – крайне мало. Ту воду, которая у них имелась, добыла им Джуди, сучка-пойнтер, бывшая талисманом канонерки «Кузнечик»… Еще на пляже было полдесятка мертвых, тела которых оттащили подальше, но не похоронили из-за отсутствия инструментов. Решили бросить тела в море в надежде на то, что отлив унесет мертвецов от берега… Найдя себе местечко на песке, я устроился на ночлег».

* * *

В этот самый момент Форбс, который, вероятно, чувствовал себя неуязвимым, решил испытать свое удивительное везение. Ему разрешили сплавать на многообещающий соседний остров, который он заметил во время налета, и поискать там помощи. Макфарлейн и матрос-малаец, чье имя в истории не сохранилось, отправились вместе с Форбсом. Это было гигантским риском, но провидение и течения оказались на стороне рискнувших, и они достигли острова. Когда они вышли на пляж, их быстро окружили местные жители, которые, как вспоминал позднее Форбс, «склонялись к тому, чтобы убить меня». Но малайцу удалось не только отговорить местных от намерения перебить высадившихся на их берег людей (что, учитывая сотни языков, на которых говорили жители архипелагов, само по себе было небольшим чудом), но и убедить переправить их на другой остров, где какой-то китаец приветствовал Форбса, Макфарлейна и малайца пивом. В итоге вождь деревни сказал, что примет раненых с Позика.

Итак, Форбс вернулся на Позик с несколькими местными тонгкангами (рыболовецкими лодками), и самых тяжелораненых переправили в селение. Столь же важными оказались сведения, полученные Форбсом от вождя. На Сингкепе, крупнейшем из островов архипелага, находился офис голландской колониальной администрации, и распространялись слухи, что там планируют спасательную операцию. Форбс доложил об этом Хоффману и сказал, что готов рискнуть и отправиться на поиски лучшего варианта спасения, чем маленький островок, который он только что посетил. Хоффман дал разрешение на новую разведку, и Форбс отплыл вместе с сельским священником и его сыном на Сингкеп.

Когда радость прошла, остальным оставалось лишь ждать и надеяться на успехи неутомимого Форбса. Ночь спустилась удручающе внезапно. Светили только звезды – они ярко сияли над океаном и казались такими близкими, будто до них можно было дотронуться. Медсестры на Позике занимались оставшимися ранеными, и Уайт вызвался помогать сестрам. Джуди старалась поддержать дух спасшихся. Потом дочь слепой женщины, которая была членом группы, подошла к Уайту и сообщила ему тревожную весть: двое беременных (обе приехали из Голландии) вот-вот должны были родить. Почему их не эвакуировали вместе с ранеными, неизвестно, но, надо полагать, причиной этого были очень поздние сроки беременности – женщины предпочитали родить на твердой суше, пусть даже на таком отдаленном островке, как Позик.

Оказалось, что среди спасшихся был опытный акушер. Во время гражданской войны в Испании Уайт помогал роженице на борту военного корабля[3] и не боялся снова сделать то же самое. Сестер нельзя было отвлекать, так что Уайт отошел к роженицам. Помогала ему только дочь слепой женщины. По счастью, роды прошли в соответствии с природой и закончились благополучно. Родились два мальчика, которых на следующий день крестили в море. Благодарные матери назвали новорожденных Джорджем и Леонардом в честь принявшего роды Уайта (Леонард было его вторым именем).

Выжившие еще четыре дня цеплялись за жизнь, существуя, в сущности, на кокосовых орехах и найденной Джуди воде. По словам Лонга, «на раненых смотреть было жалко: они страшно страдали». Лагерь на пляже одолевали муравьи, мелкие песчаные вши и оводы. Насекомые превратили в пытку жизнь группы, которой к тому же досаждали смелые пауки и ящерицы, воровавшие сокращавшиеся запасы продовольствия. Но худшей из постоянных угроз были ядовитые змеи. На атолле водились опасные пресмыкающиеся нескольких видов, в том числе коралловые аспиды, полосатые крайты и несколько разновидностей кобр и гремучих змей.

В борьбе со змеями Джуди стала одиноким часовым. Почти ежечасно собака вскакивала и бросалась на невидимую угрозу, прятавшуюся в песке или в ближних к лагерю деревьях. Она брыкалась как мустанг, используя свою исключительную быстроту, чтобы уклоняться от молниеносных змеиных укусов. Как правило, пресмыкающиеся отступали, но если не отступали, Джуди била их лапой или загрызала. Затем Джуди хватала мертвых змей и приносила их к ногам одного из объятых ужасом людей. По меньшей мере, нескольких змей использовали для приготовления приличного обеда. Джуди делала что могла, но если бы не пришла быстро помощь, группа либо погибла бы, либо была бы вынуждена отплыть на вельботе в неизвестность, по несколько человек за раз.

И наконец – спасение. На пятую ночь после гибели «Кузнечика» раздался крик: «Судно!» К берегу шел большой тонгканг. Когда лодка причалила к берегу, один из находившихся в ней людей объяснил, что неукротимый Форбс запугал голландского чиновника на Сингкепе и заставил его послать самую большую из имевшихся лодок на спасение людей с Позика. Под прикрытием темноты выживших переправили бурным морем на Сингкеп.

Благодаря мужеству, слепому везению и сверхъестественному нюху собаки по кличке Джуди люди выжили на пустынном острове. Но их тяготы только начинались. До освобождения было еще далеко, и японцы могли свести на нет усилия спасшихся в любой момент.