Люк прибыл в Монпелье вовремя и успел на последнюю экскурсию. Группа была небольшая, в роли гида выступала симпатичная молодая особа в плотно облегающих джинсах. Если верить бейджику на ее груди, девушку звали Кейт. Люк прикатил сюда прямо из Вашингтона на своем «Мустанге» образца 1967 года. Это была прекрасно отреставрированная модель. Он приобрел ее себе в подарок еще в армии. Серебристый, с черными полосами – и главное, ни единой царапинки! – автомобиль стоял в гараже рядом с его домом. Люк не любил обрастать вещами, но «Мустанг» был приятным исключением.

Хмурое настроение Стефани не давало ему покоя. Казалось, ее интересовало лишь одно: что именно спрятано в подвале дома Джеймса Мэдисона. Люк плохо знал историю. Один бог ведает, как ему вообще удалось окончить школу. Зато он знал цену информации.

И потому провел небольшое предварительное исследование.

Мэдисон родился в округе Ориндж. Его дед поселился там, где сейчас стоит Монпелье, в 1723 году. Дом был построен его отцом в 1760 году. Унаследовав от отца поместье, Мэдисон произвел кое-какие изменения. Он был пламенный федералист, верил в сильную централизованную власть и внес существенный вклад в составление текста конституции. Он заседал в первом Конгрессе, боролся за принятие Билля о правах, помогал создать Демократическую партию, в течение восьми лет служил госсекретарем, а потом в течение двух сроков занимал президентское кресло.

– Мистер Мэдисон удалился сюда на покой в тысяча восемьсот семнадцатом году, когда истек его второй президентский срок, – рассказывала Кэти. – Он и его жена Долли жили в этом доме до самой его смерти, последовавшей в тридцать шестом году. После чего его вдова продала поместье практически со всем их имуществом. В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году имение было приобретено Национальным трестом охраны исторического наследия.

Дом стоял в окружении 2700 акров сельхозугодий и старого леса, раскинувшихся у зеленых склонов Голубого Хребта. На реставрацию дома в том виде, в каком тот был, когда в нем жила чета Мэдисонов, ушло около 25 миллионов долларов: сейчас о далеких колониальных временах напоминали лишь портик с колоннами, кирпичные стены, зеленые ставни на окнах.

Люк следовал за Кэти из комнаты в комнату, больше таращась на ее обтянутую джинсами попку, чем на убранство покоев, зато на лету схватывал все, что касалось географии. Время от времени его взгляд скользил по окнам и раскинувшимся снаружи лужайкам.

– Когда-то на небольшом удалении от дома располагались две табачные плантации, бараки рабов, кузница и хозяйственные постройки.

Повернувшись, Люк понял, что Кэти заметила его интерес к тому, что лежало за стенами дома.

– Все, что нужно было в девятнадцатом веке сельскому джентльмену, – прокомментировал он, одарив ее широкой улыбкой.

Кэти была хорошенькая, на пальце – никакого кольца. Люк никогда не трогал замужних – по крайней мере, лишь тогда, когда об этом не знал. Были в его жизни несколько красоток, которые солгали ему, что, мол, свободны, но лично он сам здесь ни при чем. Правда, парочка мужей почему-то считала иначе. Один даже сломал ему нос. Другой тоже пытался это сделать, однако затем пожалел о своем намерении и даже провел несколько дней на больничной койке.

Женщины. От них одни неприятности.

– Скажи мне, киска, что это там такое посреди поля? Похожее на древнегреческий храм?

Кэти подошла к окну и жестом подозвала к себе остальных экскурсантов. Люк уловил аромат ее духов. Едва-едва заметный, как ему всегда нравилось. Она стояла рядом с ним, внутри его личного пространства, и, похоже, это ее не смущало. Он тоже не имел ничего против.

– Его построил сам Мэдисон. Внизу под ним располагается яма глубиной тридцать футов, в которой он круглый год хранил лед. Сейчас мы называем это беседкой, хотя для беседки она слегка великовата. Мэдисон хотел сделать ее своим летним кабинетом, в бодрящей прохладе которого он мог бы работать и предаваться размышлениям. Увы, этого не произошло.

– А кто-нибудь когда-нибудь был в этой яме? – спросил Люк.

– Не знаю. По крайней мере, пока я работаю здесь, она всегда была закрыта.

С этими словами Кэти отошла от окна и повела группу дальше – через столовую в библиотеку бывшего президента. Гиды работали только на первом этаже, комнаты второго этажа экскурсанты осматривали самостоятельно. Люк посмотрел на часы. Светлого времени суток остается еще часа три. Но чтобы вернуться сюда, ему придется ждать еще долго. Он не стал осматривать оставшиеся комнаты. Вместо этого через парадную дверь вышел на гравийную дорожку, которая вела в сад, и, пройдя в ворота в длинной кирпичной стене, охраняемые кустами гортензий, зашагал к небольшому холмику посреди деревьев в северной части двора.

Восемь белых колонн поддерживали куполообразную крышу храма. Никаких стен, лишь восемь колонн высотой пятнадцать футов, открытые всем стихиям. Кэти была права: по большому счету, это огромная беседка. Люк шагнул на бетонный пол и постучал по одной из колонн. Никаких пустот. Тогда он посмотрел себе под ноги и топнул. И вновь ничего. Бетон был старый, посеревший от времени. Однако в самом центре Люк заметил квадратный кусок, очерченный линией раствора шириной в дюйм. Если и есть лазейка внутрь, то она явно здесь.

Он вновь окинул взглядом поместье.

Вокруг высились каштаны, кедры, сосны, ели, – все до одного старые деревья. Глядя на некоторые, можно было предположить, что они еще застали самого Мэдисона. Никакой охраны Люк не заметил, хотя внутри дом был оборудован датчиками. Что тоже не проблема. Потому что в доме ему делать нечего. Никакого забора вокруг поместья не было. Что тоже понятно, если учесть его огромную площадь. Люк уже сверился с гугловской картой и потому знал: дорога проходит неподалеку от храма, через лес слева от него, примерно в трехстах метрах отсюда. Что существенно облегчает его задачу. Он заранее захватил с собой веревку и фонарик.

Да, но что, собственно, ему искать?

Люк так и сказал Стефани, что за последние двести лет эту яму наверняка излазили вдоль и поперек. С другой стороны, она тоже права. В Интернете не нашлось ни единого снимка того, что внутри. Перед тем как, уже купив билет, войти в дом, он пролистал каждую книжку в сувенирной лавке. Никаких фото.

Так что же там, внизу?

Возможно, что ничего. Но у него приказ.

– Любуетесь видом?

Люк обернулся. Позади одной из колонн стояла Кэти.

– Вам нужен колокольчик или что-то в этом роде, – сказал он ей. – Этак можно кого угодно напугать до смерти.

– Я видела, как вы вышли.

– Захотелось посмотреть это место вблизи, – пояснил Люк. – Согласитесь, оно чертовски красивое. От него прямо веет спокойствием.

Кэти ступила под свод купола.

– Вы не похожи на любителя истории.

– Неужели? На кого же я тогда похож?

Она окинула его оценивающим взглядом. У нее были удивительно красивые, голубые глаза. Коротко стриженные светлые волосы свисали на глаза веселой челкой, на носу и щеках – симпатичная россыпь веснушек.

– По-моему, вы военный. В отпуске.

Люк потер подбородок. Как и на шее, там уже проклюнулась двухдневная щетина.

– Виноват. Только что вернулся из-за границы. Это, я скажу вам, что-то. Вот и решил, что если взгляну на парочку домов наших президентов, то, может, лучше пойму, за что, собственно, воюю.

– А как вас зовут?

– Люк.

– Это в честь евангелиста Луки?

– Угадали, – усмехнулся он.

А она не робкого десятка, подумал он. Впрочем, это ему понравилось. Робкие и застенчивые тихони вроде Мелани Уилкс не в его духе. Лично он предпочитает девушек вроде Скарлетт О’Хары. И чем задиристее, тем лучше. Никто не возбуждал его так, как смелые девушки. Кроме того, ему требовалось как можно больше узнать про это место. И самый лучший способ – узнать это от той, кто здесь работает.

– Скажите, Кэти, где тут поблизости можно неплохо перекусить?

Она улыбнулась.

– Это зависит от того, один вы или нет.

– Обычно я предпочитаю чью-то компанию.

– Хорошо. Я освобожусь через двадцать минут.