Кассиопея закончила собирать сумку. Вещей с собой она взяла мало – несколько костюмов, которые можно комбинировать в разных сочетаниях. Предполагалось, что поездка продлится всего несколько дней, но теперь она явно затянется. Застекленные двери были открыты настежь; из них открывался потрясающий вид на фьорд и серые воды пролива Большой Бельт, что волновались под порывами восточного ветра.

Хусепе снял для нее номер в приморской гостинице, не разрешив ей остаться на ночь в его поместье. Или ради соблюдения приличий, или ее присутствие в его загородном доме было нежелательно. Она пробыла в Дании три дня, и лишь в последний вечер он пригласил ее к себе.

События минувшего вечера не давали ей покоя.

Поцелуй Хусепе разбудил в ней воспоминания, которые давно должны были стереться из памяти. Он был ее первой любовью, а она – его. Он всегда вел себя с ней как истинный джентльмен, а их отношения отличала не страсть, а нежность. Его вера не одобряет добрачный секс. Впрочем, ее пожелание остаться на ночь хотя и было рискованным, но не слишком. Хусепе наверняка поверил в искренность ее чувств.

Ей было крайне неприятно обманывать его. Кассиопея все больше сожалела о той минуте, когда согласилась участвовать в этом спектакле. Но откуда ей было знать, что он все еще питает к ней глубокие чувства? Конечно, Стефани рассказала ей о фото, которое он до сих пор хранит, – но ведь этому могла быть масса объяснений. И вот теперь реальное объяснение предстало перед ней со всей очевидностью.

Хусепе любит ее.

Она положила в сумку последние вещи и застегнула «молнию».

Этот фарс следует прекратить. Это будет самым разумным решением. С другой стороны – Хусепе якобы убил человека. Религия мормонов несовместима с насилием. Разумеется, в былые времена все было иначе, и на совести «святых» тоже немало грехов. Но тогда для них это был вопрос выживания.

Самозащита – знак тех далеких времен. Хусепе – истовый верующий. Его вера запрещает причинять вред другим людям. С какой стати ему отходить от столь фундаментального принципа? Наверняка есть какое-то другое объяснение. Которое не связывает его с убийством.

Кассиопея посмотрела на часы. Полдесятого утра.

Скоро он заедет за ней.

Она подошла к открытым дверям и вслушалась в ритмичный шум прибоя и крики чаек.

Зазвонил сотовый телефон.

– Прошлой ночью имело место некое происшествие, – сообщила ей Стефани, когда она ответила на звонок.

Кассиопея выслушала рассказ о том, что случилось с одним из людей Хусепе Салазара в Эресунне и в Копенгагене.

– Пришлось привлечь к этому делу Коттона, – пояснила Стефани. – В тот момент у меня под рукой больше никого не было. Он справился с заданием, но убил троих.

– С ним самим всё в порядке?

– Да, с ним всё в порядке.

– Что нового известно о пропавшем агенте?

– Его до сих пор не нашли. Те, кто пытались схватить Коттона, были данитами из числа подручных Салазара.

Даниты? Кассиопея вспомнила, что где-то читала о них, но их боевой отряд прекратил существование еще в XIX веке…

– Я здесь не видела никаких свидетельств. – И она доложила Стефани о том, что произошло между ней и Хусепе. – Он до сих пор любит меня. Я чувствую себя обманщицей. Это неприятно. Хочу поскорее закончить это задание.

– Тебе придется еще немного побыть в его обществе. События развиваются стремительно. Сегодня я рассчитываю получить кое-какие сведения. Отправляйся вместе с ним в Зальцбург и понаблюдай за тем, что он там будет делать. После чего можешь возвращаться домой. Правды он никогда не узнает.

– Но я-то знаю. Мне также пришлось лгать Коттону. Он вряд ли обрадуется, когда узнает, чем я занимаюсь.

– Ты участвуешь в разведывательной операции в интересах Соединенных Штатов, только и всего. Старейшина Роуэн, о котором упоминал Салазар, – это сенатор от штата Юта Таддеус Роуэн.

Кассиопея рассказала о карте, которую видела в кабинете Салазара.

– На этой карте Юта помечена желтым цветом. Остальные пять штатов – розовым.

– Какие же?

Кассиопея перечислила штаты.

– В данный момент сенатор Роуэн копает под меня в Конгрессе. Кстати, Салазар что-то говорил о своей великой миссии? Именно это и нужно выяснить. Это крайне важно, Кассиопея. Ты – наш кратчайший путь к успеху.

– Мне нужно позвонить Коттону.

– Давай не будем. Думаю, с ним всё в порядке. Вчера вечером он здорово помог мне, а сейчас вернулся в свою книжную лавку.

Но с ней далеко не всё в порядке.

Она чувствовала себя одиноко. И это не могло не беспокоить.

Все утро Коттон не выходил у нее из головы. Формально ее появление в доме Хусепе не было изменой. Скорее обманом. Кстати, насколько же они разные, эти двое… Коттон неразговорчив и скуп на эмоции. Хусепе красноречив и пылок. Глубокая религиозность была одновременно и его достоинством, и проклятием. Оба красивы, типичные «альфа-самцы», сильные, уверенные в себе. Она и сама не без недостатков… Кассиопея затруднялась сказать, почему сравнения стали так для нее важны. Зато знала точно: начиная с прошлого вечера она только и делала, что ловила себя на них.

– Продержись еще немного, – сказала Стефани.

– Меня уже тошнит.

– Понимаю, но на карту поставлено слишком многое. Можешь думать что угодно, дорогая моя, но на совести у Салазара немало темных делишек.

Стефани дала отбой.

Ей не хотелось лгать Кассиопее, но что поделаешь? У Коттона возникли проблемы. Это стало ясно из его недавнего звонка. Люк также подтвердил, что Малоун зол.

Плюс погиб один агент.

Об этом Нелл тоже умолчала.

Скажи она Кассиопее правду, реакцию было бы трудно предугадать. Кассиопея могла бы призвать Салазара к ответу. Или просто взять и уехать. Пусть лучше она какое-то время останется в неведении.

Стефани приподнялась в постели и посмотрела на часы у изголовья кровати. Без десяти четыре утра.

До полета в Вашингтон остается еще четыре часа. Эдвин Дэвис обещал встретить ее в аэропорту. Хотелось бы знать чуть больше. Впрочем, даже то немногое, что ей было известно, внушало тревогу. Нелл проработала на правительство тридцать лет, начинала в администрации Рейгана, а затем перешла в Министерство юстиции. Она была свидетелем многих кризисов. За эти годы у нее прекрасно развилось шестое чувство. И если только оно ее не обманывает, то в эти минуты Малоун находится на пути в Зальцбург.

В телефонном разговоре он был уклончив, но она все поняла. Особенно после того, как сказала ему, что Кассиопея действует в одиночку. Он ни за что не допустит, чтобы она летела одна. И наверняка увяжется следом.

Сон как рукой сняло. Дело даже не в двух телефонных звонках. Где-то внутри шевельнулось дурное предчувствие.

Чего еще она не знает?