Для тех, кто в этом разбирается и называет досадные обстоятельства досадными обстоятельствами, ничего не может быть досаднее, как провести лучшую часть дня в Лионе, самом богатом и цветущем городе Франции, наполненном остатками античности, – и не быть в состоянии его осмотреть. Встретить какую-нибудь помеху, конечно, досадно; но когда этой помехой бывает досада – – получается то, что философия справедливо называет

Я выпил две чашки кофе на молоке (что, к слову сказать, очень полезно для чахоточных, но молоко и кофе надо варить вместе – иначе будет только кофе с молоком) – и так как было не более восьми часов утра, а бот отходил в полдень, я имел время так впиться глазами в Лион, что впоследствии истощил терпенье всех моих друзей рассказами о нем. – Я пойду в собор, – сказал я, заглянув в свой список, – и осмотрю в первую очередь замечательный механизм башенных часов работы Липпия из Базеля. – —

Однако меньше всего на свете я смыслю в механике – – у меня нет к ней ни способностей, ни вкуса, ни расположения – мозг мой настолько непригоден к уразумению вещей этого рода, что – объявляю это во всеуслышание – я до сих пор не в состоянии уразуметь устройство беличьей клетки или обыкновенного точильного колеса, хотя много часов моей жизни взирал с благоговейным вниманием на первую – и простоял с истинно христианским терпением у второго. – —

– Пойду посмотреть изумительный механизм этих башенных часов, – сказал я, – вот первое, что я сделаю, а потом посещу Большую библиотеку иезуитов и попрошу, чтобы мне показали, если это возможно, тридцатитомную всеобщую историю Китая, написанную (не по-татарски, а) по-китайски и, вдобавок, китайскими буквами.

В китайском языке я понимаю не больше, чем в часовом механизме Липпия; почему эти две вещи протолкались на первое место моего списка – – предоставляю любителям разгадывать эту загадку Природы. Признаться, она смахивает на каприз ее светлости, и для тех, кто за ней ухаживает, еще важнее, чем для меня, проникнуть в тайны ее причуд.

– Когда эти достопримечательности будут осмотрены, – сказал я, обращаясь наполовину к моему valet de place, стоявшему за мной, – – не худо бы нам сходить в церковь святого Иринея и осмотреть столб, к которому привязан был Христос, – – а после этого дом, где жил Понтий Пилат. – – Это не здесь, а в соседнем городе, – сказал valet de place, – во Вьенне. – Очень рад, – сказал я, сорвавшись со стула и делая по комнате шаги вдвое больше обыкновенных, – – тем скорее попаду я к гробнице двух любовников.

Что было причиной моего движения и почему я заходил таким широким шагом, произнося приведенные слова, – – я мог бы и этот вопрос предоставить решению любопытных, но так как тут не замешаны никакие часовые механизмы – – читатель не понесет ущерба, если я сам все объясню.