– Как жаль, Трим, – сказал дядя Тоби, опираясь рукой на плечо капрала, когда они вместе осматривали свои укрепления, – как жаль, что нам не хватает двух полевых орудий для горловины этого нового редута; – они прикрывали бы те линии до самого конца, и тогда атака с этой стороны была бы вполне закончена. – Отлей мне парочку, Трим.

– Они будут к услугам вашей милости, – отвечал Трим, – еще до завтрашнего утра.

Для Трима было величайшей радостью, – и его изобретательная голова умела тут найти выход из всякого затруднения, – поставлять дяде Тоби в его кампаниях все, чего бы ни потребовала дядина фантазия; если бы понадобилось, он готов был переплавить в пушку свою последнюю крону, лишь бы предупредить малейшее желание своего господина. Уж и так, – обрезав концы водосточных труб дяди Тоби – обрубив и обтесав долотом края кровельных желобов с его дома – расплавив его оловянный тазик для бритья – и взобравшись, подобно Людовику XIV, на верхушку церкви, чтобы снять оттуда все лишнее, – капрал поставил на поле в текущую кампанию не менее восьми новых осадных орудий, не считая трех полукулеврин. Своим требованием еще двух орудий для редута дядя Тоби задал снова работу капралу; не придумав ничего лучшего, Трим снял две свинцовые гири с окна детской; а так как блоки подъемной рамы без этих гирь стали совершенно ненужными, он снял и блоки, чтобы сделать из них колеса для пушечного лафета.

Еще раньше он «обчистил» все окна в доме дяди Тоби тем же способом, – хотя не всегда в том же порядке; ибо иной раз требовались блоки, а не свинец, – тогда он начинал с блоков, – а после того как блоки были выдернуты и свинцовые гири оказывались ни к чему, – свинец тоже шел на переплавку.

– Отсюда было бы удобно извлечь отличную мораль, но у меня нет для этого времени – довольно будет сказать: с чего бы ни начиналось разорение, оно всегда было одинаково гибельно для подъемных окон.