23. Колонистка
Зашифровано кодом: *******
Расшифровано кодом: *********
Тема: Прощальное обращение Влада
Думаю, для вас вполне очевидно, почему я пишу из тайного места. Подробнее расскажу позже.
Я хотел бы воспользоваться вашим предложением, если оно еще актуально. Недавно узнал, что, будучи настоящим магом и волшебником в области военной стратегии, я – полный идиот во всем, что касается мотивов моих собственных подчиненных, даже тех, кого считал самыми приближенными. Например – кто мог предположить, что они возненавидят стремящегося к миру и согласию черного халифа намного больше, чем склонную к диктатуре и идолопоклонничеству самонадеянную индуску?
Я намеревался попросту исчезнуть из истории и жалел о собственной судьбе, пребывая в изгнании и горюя о друге, который отдал жизнь, спасая меня в Хайдарабаде, когда вдруг понял, что выпуски новостей, постоянно повторяющие обращение Влада, ясно говорят мне, что следует делать. Я распорядился отснять видео в ближайшей мечети – в стране, где я могу без страха открыть свое лицо, так что не беспокойтесь. Я не собираюсь распространять запись через вас или Питера, поскольку это сразу же вас дискредитирует. Она разойдется лишь по мусульманским каналам.
Я понял, что, возможно, и потерял поддержку военных, но остаюсь при этом халифом. Это не просто политический пост, но еще и религиозный. И не во власти этих клоунов меня его лишить. Теперь я знаю, как они называли меня за моей спиной: «черный пес». И можете не сомневаться – они услышат те же слова от меня самого.
Когда видео разойдется, я сообщу вам о своем местонахождении – если я все еще вам нужен.
Рэнди жадно смотрела новости. Когда там сказали, что Джулиан Дельфики погиб в Иране, у нее вспыхнула надежда. Может, врагов, которые охотятся за ее ребенком, сокрушат и тогда она открыто заявит, что ее сын – наследник Ахилла.
Но потом она поняла, что зло в этом мире не умрет только потому, что несколько врагов Ахилла убиты или побеждены. Они основательно постарались, демонизируя его образ. Если они узнают, кто ее сын, его в лучшем случае будут держать под наблюдением, постоянно подвергая анализам, а в худшем – просто заберут у нее или убьют. Они не остановятся ни перед чем, чтобы стереть наследие Ахилла с лица земли.
Рэнди стояла возле маленькой складной кроватки в бывшем номере мотеля, превратившемся теперь в самую дешевую однокомнатную квартиру с газовой плитой, какую только могла ей предложить Северная Виргиния. Складной кроватки малышу вполне хватало – настолько он был маленький.
Роды застали ее врасплох, случившись на пару месяцев раньше, и оказались столь быстрыми, что она вряд ли сумела бы добраться до больницы. Впрочем, ее все равно бы не приняли: она находилась в процессе смены личности, и медицинской страховки у нее не было.
Но младенец был настолько мал, что просто… вышел, и все. И несмотря на маленькие размеры, у него не было никаких проблем со здоровьем. Он даже не походил на недоношенных детей, напоминавших… зародыши. Ее мальчик был прекрасен и выглядел совершенно нормальным. Просто… маленький.
Маленький и умный. Порой это ее пугало. Всего несколько дней назад он произнес свое первое слово – естественно, «мама», ибо кого он еще мог знать? А когда она разговаривала с ним, объясняя, кто он, и рассказывая ему про отца, малыш, казалось, внимательно ее слушал и даже будто понимал. Неужели?
Почему бы и нет? Вполне логично, что ребенок Ахилла оказался умнее обычного. А что маленький – так и сам Ахилл родился с изуродованной ступней. Ненормальное тело – и притом выдающийся талант.
Втайне она назвала ребенка Ахилл Фландр Второй, но из осторожности нигде не указывала это имя, нося его лишь в своей душе. В свидетельстве же о рождении он был записан как Рэндолл Фирт – сама она теперь пользовалась именем Нишель Фирт. На самом деле так звали умственно отсталую женщину в спецшколе, где Рэнди когда-то работала санитаркой. Она знала, что вполне может сойти за особу соответствующего возраста: бегство из дома, тяжкая работа и постоянные волнения быстро ее состарили. Но какое это имело для нее значение? Она не пыталась заигрывать с мужчинами, которых знала достаточно хорошо, чтобы понять: никто из них не захочет жениться на женщине лишь затем, чтобы все свое внимание и заботу она посвящала чужому ребенку.
И потому она заботилась о внешности лишь в той степени, которой было достаточно, чтобы ее могли взять на работу, не требовавшую длинного резюме. Ее спрашивали: «Где вы работали раньше?» И она отвечала: «После колледжа – нигде, меня наверняка даже не помнят. Я почти не выходила из дому, но мой муж был не из тех, кто привык ночевать дома, и теперь у меня нет никакого резюме, кроме того, что мой ребенок здоров, в моем доме чисто и я умею работать, как будто от этого зависит моя жизнь, потому что так оно и есть». Как ни странно, после подобного ответа ее готовы были принять практически везде, куда она обращалась. Она знала, что в начальники ей никогда не выбиться, но и не стремилась к этому. Ей хотелось лишь одного: просто отработать свои часы, забрать Рэндолла из яслей, а потом разговаривать с ним, петь ему песни и учиться быть хорошей матерью, воспитывая здорового, смелого малыша, которому хватит характера, чтобы побороть фанатичную ненависть к своему отцу и бросить вызов всему миру.
Ее тревожили войны и часто мелькающая на экране отвратительная физиономия Питера Виггина, объявлявшего, что такая-то нация вступила в СНЗ, а такая-то стала его союзником. Она не могла постоянно скрываться. Отпечатки пальцев не сменишь, а во время учебы в колледже ее арестовали за магазинную кражу. Глупо – она действительно забыла, что взяла ту вещь, а если бы вспомнила, то, конечно, заплатила бы, как всегда. Но она забыла, и ее задержали после выхода из магазина, так что, как ей сказали, она совершила настоящую кражу. А поскольку она была уже совершеннолетней, ее арестовали. Потом, правда, отпустили, но отпечатки остались в системе. Так что когда-нибудь кто-то вполне мог выяснить, кто она на самом деле. И тот человек, который к ней обратился, который дал ей ребенка Ахилла, – насколько она могла быть уверена, что он никому ничего не расскажет? А имея его слова и ее отпечатки, ее с легкостью могли найти, сколь часто она ни меняла бы имя.
И тогда она решила, что если впервые в истории человек не может чувствовать себя в безопасности нигде на Земле, ему придется отправиться за ее пределы.
Зачем ей воспитывать маленького Ахилла Фландра Второго здесь, прячась ото всех, среди кровожадных чудовищ, готовых убить его в наказание за то, что его отец был лучше, чем они, если вместо этого он может вырасти на новой планете-колонии, где никого не будет интересовать, что ребенок на самом деле не ее или что он слишком маленький, – хватит и того, что он будет умен и трудолюбив, а она правильно его воспитает? Обещалось, что между колониями будет вестись обмен и их будут посещать космические корабли. Когда Ахиллу Второму придет время заявить права на свое наследие, свой трон, она возьмет его с собой на корабль и они вернутся на Землю.
Она читала о релятивистских эффектах космических путешествий. Полет мог занять сто лет или даже больше – скажем, пятьдесят лет туда и пятьдесят обратно, – но для нее прошло бы всего три или четыре года. Так что к тому времени все враги Ахилла давно умрут. Никто больше не станет распространять о нем злобную ложь. Мир будет готов услышать о нем заново, со всей непредвзятостью.
Рэнди не могла оставить малыша в квартире одного. Но на улице моросило – стоило ли рисковать, чтобы ребенок простудился? Как следует закутав, она уложила его в слинг. Младенец был настолько мал, что казалось, будто он легче ее сумочки. Ее зонтик защищал обоих от дождя. Она знала, что все будет хорошо.
До станции метро идти было далеко, но так было лучше – и суше – всего добраться до контактного офиса Министерства по делам колоний, где она могла подать заявку. Естественно, имелся определенный риск – у нее могли взять отпечатки пальцев, проверить ее данные. Но… они наверняка понимали, что многие предпочтут улететь на колонистском корабле, чтобы навсегда расстаться с прежней жизнью. А если обнаружат, что она поменяла имя, объяснением мог послужить арест за магазинную кражу. Она ввязалась в криминал и… что они могли предположить? Вероятно, наркотики… но сейчас ей хотелось начать все с начала, под новым именем.
Или, может быть, стоит воспользоваться настоящим.
Нет – поскольку под этим именем у нее не было ребенка. А если они усомнятся, что Рэндолл действительно ее сын, и проведут генетический анализ, сразу же обнаружится, что у него нет ни одного ее гена. Возникнет вопрос, где она его украла. Он настолько мал, что его примут за новорожденного. А роды прошли настолько легко, что у нее нет никаких разрывов, – может, у них есть анализы, позволяющие определить, рожала ли она вообще? Кошмары, кошмары… Нет, она назовет им свое новое имя и будет готова бежать, если за ней придут. Что ей еще оставалось?
Стоило рискнуть, чтобы забрать ребенка с планеты.
По пути к метро она прошла мимо мечети, перед которой стояли полицейские, регулируя движение. Неужели бомба? Она слышала про подобные случаи в Европе, но уж точно не в Америке. Во всяком случае, не в последнее время.
Нет, не бомба. Просто кто-то выступал. Просто…
– Халиф Алай, – услышала она чей-то голос, будто обращавшийся прямо к ней.
Халиф Алай! Единственный человек на Земле, которому хватило смелости выступить против Питера Виггина!
К счастью, у нее на голове был платок и она вполне могла сойти за мусульманку в светском городе, где многие мусульмане вообще не носили особых одеяний. Никто не обратил внимания на женщину с ребенком, хотя всех попросили оставить на стойке охраны вещи вроде зонтиков, сумочек и курток.
Рэнди прошла в женскую часть мечети, удивившись, что резная орнаментальная решетка мешает разглядеть происходящее в мужской части. Видимо, даже в либеральных американских мечетях до сих пор считали, что женщинам незачем смотреть на проповедника. Рэнди о чем-то таком слышала, но ни разу не бывала ни в одной церкви, кроме пресвитерианской, а там семьи сидели вместе.
По всей мужской части стояли камеры, так что, возможно, она видела немногим меньше, чем могли разглядеть большинство мужчин. В любом случае обращаться в ислам она не собиралась – ей просто хотелось хоть одним глазком взглянуть на халифа Алая.
Он говорил на общем, а не на арабском, чему она была только рада.
– Я остаюсь халифом, где бы я ни жил. Я возьму с собой в мою колонию только тех, кто верит в ислам как религию мира, оставив на Земле кровожадных ложных мусульман, которые называли своего халифа Черным Псом и пытались убить, чтобы объявить войну своим безобидным соседям. Закон ислама гласит со времен Мухаммеда и во веки веков: Аллах позволяет воевать, лишь когда на нас нападает враг. Как только мусульманин поднимает руку на врага, который на него не нападал, он больше не участвует в джихаде – он сам становится шайтаном. Объявляю, что все, замышлявшие вторжение в Китай и Армению, – не мусульмане и любой истинный мусульманин, который найдет этих людей, должен их арестовать.
С сегодняшнего дня, – продолжал он, – мусульманскими нациями могут править лишь свободно избранные лидеры. В выборах могут участвовать и немусульмане. Запрещено преследовать немусульман, даже тех, кто прежде был мусульманином, или лишать их каких-либо прав, или подвергать иной дискриминации. А если какая-то мусульманская нация проголосует за присоединение к Свободному Народу Земли и соблюдение его конституции – Аллах это позволяет. В том нет никакого преступления.
Рэнди полностью пала духом. Речь Алая слишком напоминала речь Влада – полная капитуляция перед фальшивыми «идеалами» Питера Виггина. Похоже, им удалось шантажировать, одурманить или запугать даже халифа Алая.
Она осторожно пробралась между женщинами, сидевшими, стоявшими и прислонившимися к стенам в набитой битком женской части мечети. Многие смотрели на нее так, будто ее уход – тяжкий грех. Другие взирали на халифа Алая с обожанием и страстью.
«Ваша любовь направлена не на того, – подумала Рэнди. – Лишь один человек остался чист, получив власть, и это – мой Ахилл».
Она показала женщине, которая глядела на нее с особой злостью, на пеленку маленького Ахилла и скорчила гримасу. Женщина тут же смягчилась, – естественно, младенец испачкался, и мать вынуждена им заняться, даже если это означает, что ей не удастся дослушать халифа до конца.
«Если халиф не в состоянии противостоять Питеру Виггину, – подумала Рэнди, – на Земле действительно нет места, где я могла бы растить сына».
Пока она шла дальше, дождь усилился. Зонтик, однако, вполне справлялся со своей задачей, и малыш оставался сухим. Потом она спустилась в метро, и дождь закончился.
«Вот так будет и в космосе, – подумала она. – Прятать ребенка станет уже незачем. Я смогу убрать зонтик, и малышу нечего будет бояться. А на новой планете он сможет открыто шагать под лучами нового солнца, как и подобает свободному духом, которым он был рожден.
Когда он вернется на Землю, он станет великим человеком, возвышающимся над этими моральными карликами. К тому времени Питер Виггин будет мертв, как и Джулиан Дельфики. Одного лишь жаль – мой сын никогда не сможет встретиться лицом к лицу с убийцами своего отца».
