16. Джиш
Тема: Разговор
Я никогда с Вами не встречалась, но восхищаюсь вашими достижениями. Приглашаю Вас нанести мне визит.
Тема: Встреча
Я также восхищаюсь Вашими достижениями. С радостью обеспечу Вам безопасный транспорт в СНЗ или любую другую точку за пределами Индии. Пока Индия находится под оккупацией мусульман, я туда не поеду.
Тема: Место
Моя нога не ступит на землю ни одной страны, кроме Индии. Вы в Индию не поедете. В таком случае предлагаю Коломбо, Шри-Ланка. Я приплыву на лодке. Она не слишком комфортабельна, так что если у Вас окажется судно получше, наша встреча от этого станет только приятнее.
В.
Муха Моло встретил Боба в аэропорту Манилы, изо всех сил стараясь не показывать удивления тому, насколько тот вырос.
– Ты говорил, у тебя личное дело, – сказал Муха. – Прости мне мою подозрительность. Ты глава Вооруженных сил СНЗ, а я – глава Вооруженных сил Филиппин, но нам все равно нечего обсудить?
– Полагаю, твои войска прекрасно обучены и хорошо снаряжены.
– Да, – ответил Муха.
– В таком случае, пока не придет время где-нибудь их использовать, пусть на официальные темы беседуют наши отделы планирования и логистики. А нам и без того найдется о чем поговорить.
– Значит, ты прилетел как друг?
– Я прилетел потому, что у меня в Маниле ребенок. Мальчик. Говорят, его зовут Рамон.
– И тем не менее ты тут первый раз? – усмехнулся Муха. – Кто мать? Стюардесса?
– Ребенка у меня украли, Муха. В виде эмбриона. Искусственное оплодотворение. Ребенок мой и Петры. Для нас это особенно важно, поскольку он первый, о котором мы точно знаем, что он не такой, как я.
– В смысле – не урод?
Боб рассмеялся:
– А ты, похоже, неплохо устроился на Филиппинах, дружище.
– Все просто. Если кто-то решит со мной спорить, мне достаточно всего лишь сказать: «Я из джиша Эндера», и они тут же замолкают и делают все, что я прикажу.
– Собственно, у меня точно так же.
– Только не с Питером.
– Особенно с Питером, – возразил Боб. – Я ведь серый кардинал, не знал? Газет не читаешь?
– Как я заметил, в газетах любят упоминать о твоих победах с нулевым счетом, когда ты был командиром в Боевой школе.
– Бывают столь выдающиеся достижения, – сказал Боб, – что вряд ли о них скоро забудут.
– Как дела у Петры? – спросил Муха.
И они заговорили о своих общих знакомых, делясь воспоминаниями о Боевой школе, Командной школе и войне с жукерами, пока не добрались до частного дома среди холмов к востоку от Манилы.
Перед домом стояло несколько автомобилей, а по обе стороны от двери – солдаты в новенькой форме СНЗ.
– Охрана? – спросил Боб.
– Не моя идея, – пожал плечами Муха.
Им не пришлось объяснять, кто они. А войдя в дом, они поняли, что их ждет вовсе не такая встреча, какой они ожидали.
Похоже, там присутствовал весь джиш Эндера – все, кого удалось собрать. По одну сторону длинного стола сидели Динк, Шен и Влад. Чокнутый Том, Карн Карби и Мочила, он же Чампи Т’ит’у, – по другую. А во главе стола – Графф и Рэкхем.
– Что ж, теперь здесь все, кого мы приглашали, – сказал Графф. – Муха, Боб, прошу садиться. Боб, надеюсь, ты расскажешь обо всем Петре. Что касается Хань Цзы и халифа Алая, они теперь главы государств и им не так-то просто путешествовать тайно. Однако все, что вы здесь услышите, доведут и до их сведения.
– Я знаю некоторых, кто с удовольствием разбомбил бы эту комнату, – заметил Влад.
– И все равно тут не все, – сказал Шен.
– Эндер в полете, и ему ничто не угрожает. Его корабль прекрасно функционирует, как и его ансибль. Не забывайте, однако, что для него едва прошел год с тех пор, как присутствующая здесь группа уничтожила королев ульев. Даже если бы вы могли с ним поговорить, он показался бы вам… слишком молодым. Мир изменился, и вы вместе с ним. – Графф посмотрел на Рэкхема. – Нас с Мэйзером крайне заботит ваша судьба, как и судьба всего мира.
– У нас все в порядке, – сказал Карн Карби.
– Возможно, все в порядке и с миром – благодаря Бобу и старшему брату Эндера, – слегка вызывающе добавил Мочила, словно ожидая возражений.
– Мне плевать на мир, – заявил Боб. – Меня шантажом вынудили помочь Питеру. Причем не сам Питер.
– Боб имеет в виду сделку, которую он добровольно заключил со мной, – пояснил Графф.
– Какой вообще смысл в этой встрече? – спросил Динк. – Вы больше не наш наставник. – Он бросил взгляд на Рэкхема. – И не наш командир тоже. Мы не забыли, как вы оба постоянно нам лгали.
– В школе нам так и не удалось убедить вас, что мы желаем вам только добра, – сказал Графф. – Так что, как и просит Динк, не стану тратить время на вступления. Оглядитесь вокруг. Сколько вам лет?
– Достаточно, чтобы знать, что к чему, – буркнул Карн.
– Сколько тебе, Боб? Шестнадцать? – спросил Муха.
– Я никогда на самом деле не рождался, – ответил Боб. – А все записи о том, как меня выращивали в пробирке, уничтожили, когда мне было около года. Но – да, пожалуй, около шестнадцати.
– А всем остальным должно быть около двадцати, плюс-минус, – сказал Муха. – На что вы намекаете, полковник Графф?
– Зовите меня Хайрам, – ответил Графф. – Хотелось бы считать, что мы теперь коллеги.
– Коллеги в чем? – буркнул Динк.
– Когда вы встречались в последний раз, – сказал Графф, – и когда Ахилл организовал ваше похищение в России, вы уже пользовались немалым уважением во всем мире. Все считали, что у вас есть… потенциал. С тех пор, однако, один из вас стал халифом, объединив не поддававшийся объединению мусульманский мир, а также спланировав и осуществив завоевание Китая и… освобождение Индии.
– Алай выжил из ума, вот что я скажу, – бросил Карн.
– А Хань Цзы – император Китая. Боб – командир непобедимых войск СНЗ, к тому же известен как человек, в конце концов разделавшийся с Ахиллом. В общем, то, что когда-то считалось потенциалом, теперь можно воспринимать как данность.
– И кого вы тут собрали? – спросил Чокнутый Том. – Неудачников?
– Я собрал тех, к кому обратятся национальные правительства с просьбой помешать Питеру Виггину объединить мир.
Все переглянулись.
– Со мной пока никто не говорил, – сказал Муха Моло.
– Но ведь тебе предлагали подавить мусульманский мятеж на Филиппинах? – спросил Рэкхем.
– Мы – граждане своих стран, – заявил Чокнутый Том.
– Моя страна меня нанимает, – сказал Динк, – будто такси.
– Потому что ты всегда прекрасно ладишь с властями, – заметил Чокнутый Том.
– Вот что случится, – сказал Графф. – Китай, Индия и мусульманский мир в том или ином сочетании уничтожат друг друга. Кто бы ни вышел победителем, Боб разделается с ним на поле боя от имени СНЗ. Кто-нибудь сомневается, что он на это способен?
Боб поднял руку.
Никто не пошевелился. Затем руку поднял Динк:
– Он не голоден.
Спорить никто не стал.
– Итак, что мог иметь в виду Динк? – спросил Графф. – Идеи есть?
Похоже, идей ни у кого не нашлось.
– Если не хотите говорить – скажу я, – продолжил Графф. – Хорошо известно, что у Боба в Боевой школе были лучшие показатели, чем у кого-либо за всю историю. Никто даже близко к нему не подошел. Может, Эндер, но «близко» – понятие относительное. Скажем так, показатели Эндера были ближе всего. Но насколько – мы не знаем, поскольку Боб вышел за все возможные рамки.
– То есть? – уточнил Динк. – Он отвечал на вопросы, которые вы не задавали?
– Именно, – подтвердил Графф. – Мне это продемонстрировала сестра Карлотта. Во время тестов у него оставалась масса свободного времени. Он делал комментарии к опросам и указывал, как их улучшить. Его невозможно было остановить, и он не знал на своем пути никаких преград. Именно этим прославился Джулиан Дельфики. И тем не менее, когда мы поставили его над всеми вами на Эросе, в Командной школе, дожидаясь, пока Эндер решит, хочет ли он продолжать свое… образование, что из этого вышло?
Все молчали.
– Что было, то было. Какой смысл притворяться, будто было иначе? – заметил Графф.
– Нам это не понравилось, – сказал Динк. – Он был моложе всех нас.
– Эндер тоже, – возразил Графф.
– Но Эндера мы знали, – сказал Чокнутый Том.
– Мы любили Эндера, – добавил Шен.
– Все любили Эндера, – кивнул Муха.
– Могу перечислить тех, кто его ненавидел. Но вы его любили. И не любили Боба. Почему?
Боб расхохотался. Остальные уставились на него – кроме тех, кто в замешательстве отвернулся.
– Никогда не умел быть милым мальчиком, – сказал Боб. – В приюте бы меня за это полюбили, но на улице просто убили бы.
– Ерунда, – заметил Графф. – Впрочем, тут бы тебе это ничем не помогло.
– А ты и впрямь был милый, – сказал Карн. – Без обид. Но и крутой в придачу.
– Ну, если это подходящее название для маленького наглеца… – негромко бросил Динк.
– Спокойно, спокойно, – сказал Графф. – Вы не испытывали личной неприязни к Бобу, по крайней мере большинство из вас. Но вам не нравилось служить под его началом. И вряд ли потому, что вы считали себя чересчур независимыми, чтобы кому-то подчиняться, – вы с радостью служили под началом Эндера. Вы отдали Эндеру все, что имели.
– Даже больше, – заметил Муха.
– Но не Бобу, – произнес Графф так, будто это что-то доказывало.
– Это что, групповая терапия? – спросил Динк.
– Конечно, – подал голос Влад. – Он хочет, чтобы мы пришли к тому же выводу, к которому уже пришел он сам.
– И к какому же? – спросил Графф.
Влад глубоко вздохнул:
– Полковник… Хайрам считает, что мы не пошли за Бобом так, как пошли за Эндером, потому что знали про Боба нечто, неизвестное всем остальным. И потому весьма вероятно, что мы бросим ему вызов в бою, в то время как весь остальной мир просто сдастся и капитулирует перед ним из-за его репутации. Не в этом ли дело?
Графф безмятежно улыбнулся.
– Но это же глупо, – заявил Мочила. – Боб действительно хороший командир. Я видел, как он распоряжался своими руандийцами во время нашей кампании в Перу. Да, перуанскую армию не назовешь хорошо обученной, и ее командование оставляет желать лучшего, но руандийцы просто поклонялись Бобу. Они бы промаршировали с обрыва, если бы он их попросил. Стоило ему дать знак, и они сразу же бросались в бой.
– И на что ты намекаешь? – спросил Динк.
– На то, – ответил Мочила, – что, хоть мы и не пошли за ним, за ним идут другие. Боб – первоклассный парень. И он до сих пор лучший из всех нас.
– Я не видел его руандийцев, – сказал Муха, – но видел его с бойцами, которых он обучал вместе с Сурьявонгом. Еще когда все силы Гегемона составляли сотня парней и два вертолета. Мочила прав. Даже у Александра Македонского не было столь преданных и действенных солдат.
– Спасибо за похвалу, ребята, – улыбнулся Боб, – но вы так и не поняли, что имел в виду Хайрам.
– Хайрам, – буркнул Динк. – Какая теплая атмосфера…
– Просто скажите им, – предложил Боб. – Они все знают, только не догадываются.
– Скажи сам, – посоветовал Графф.
– У нас что, китайский лагерь перевоспитания? Стоит ли ударяться в самокритику? – горько усмехнулся Боб. – Динк еще в самом начале верно сказал: я не голоден. Может, это и кажется глупым, поскольку в детстве я едва не умер голодной смертью. Но я не жажду власти. В отличие от всех вас.
– В том и состоит великая тайна тестов, – сказал Графф. – Сестра Карлотта давала использовавшийся нами стандартный набор тестов. Но был и еще один, дополнительный, который давал я или кто-то из самых доверенных моих помощников. Тест на тщеславие. На соперничество. И все вы показали очень хорошие результаты – за исключением Боба.
– Боб не тщеславен?
– Бобу нужна победа, – ответил Графф. – Ему нравится побеждать. Ему необходимо побеждать. Но он не хочет, чтобы кто-то проигрывал.
– Мы все работали в одной команде с Эндером, – сказал Карн. – Нам это было не нужно.
– Но вы знали, что он приведет вас к победе. А тем временем вы соперничали друг с другом. Кроме Боба.
– Лишь потому, что он оказался лучше всех нас. Зачем соперничать, если победишь и так? – заметил Муха.
– Если бы кто-то из вас сошелся с Бобом в бою – кто бы победил?
Некоторые закатили глаза, другие усмехнулись.
– Зависит от местности, – предположил Карн Карби, – от погоды и знака зодиака. На войне никогда ничего не знаешь заранее.
– Какая может быть погода в Боевом зале? – улыбнулся Муха.
– Но все-таки Боба можно представить побежденным, не так ли? – настаивал Графф. – И это вполне реально, поскольку Боб превосходит всех остальных из вас только при прочих равных. Вот только так никогда не бывает. А один из самых важных факторов в войне – тот самый голод, который заставляет вас рисковать, поскольку вы интуитивно чувствуете путь к победе и вынуждены ему следовать, так как не можете вообразить ничего другого, кроме победы. Иное для вас просто невыносимо.
– Весьма поэтично, – заметил Динк. – Романтика войны.
– Вспомните Ли, – сказал Графф.
– Которого? – спросил Шен. – Китайца или американца?
– Генерала Ли из Виргинии, – ответил Графф. – Когда враг пришел на землю Виргинии, Ли одержал победу, пойдя на необходимый риск. Он послал Джексона по лесной тропе в Чанселорсвилль, разделив свои силы и опасно открывшись перед Хукером, который в силу своего безрассудства наверняка воспользовался бы возможностью, если бы ее осознавал.
– Хукер был идиотом.
– Мы так говорим лишь потому, что он проиграл, – сказал Графф. – Но проиграл бы он, если бы Ли не пошел на рискованный шаг? Речь не о том, чтобы еще раз воспроизвести битву под Чанселорсвиллем. Речь о…
– Энтитеме и Геттисберге, – вставил Боб.
– Совершенно верно. Как только Ли покинул Виргинию и вступил на территорию северян, он больше не испытывал голода. Он считал правым делом защиту Виргинии, но не считал таковым рабство, хотя и знал, что именно из-за этого идет война. Он не хотел, чтобы его штат потерпел поражение, но не хотел и победы южан. И все это на подсознательном уровне. Он сам о том не догадывался, но это именно так.
– И превосходящие силы северян тут совершенно ни при чем?
– Ли проиграл битву при Энтитеме второму по глупости и самому робкому командиру из всех, что были у северян, – Маклеллану. А Мид при Геттисберге не отличался особо богатым воображением. Мид увидел возвышенность и занял ее. А что сделал Ли? Чего, по-вашему, следовало ожидать от Ли, основываясь на его действиях во время всех его кампаний в Виргинии?
– Что он откажется сражаться на этой местности, – ответил Муха. – Совершит маневр. Переместится вправо. Пройдет тайным маршем, чтобы оказаться между Мидом и Вашингтоном. Найдет подходящее поле боя, где войска Союза могли бы попытаться форсировать его собственные позиции.
– У него заканчивались припасы, – сказал Динк, – и он не получал сведений от своей кавалерии.
– Это все оправдания, – возразил Влад. – На войне нет места оправданиям. Графф прав. Покинув Виргинию, Ли вел себя совсем не так, как ему подобало. Но при чем тут вообще Ли? Какое это имеет отношение к Бобу?
– Он считает, – объяснил Боб, – что, если я не верю в дело, за которое сражаюсь, меня можно победить. Что я проиграю самому себе. Проблема в том, что я верю в то, за что сражаюсь. Я считаю Питера Виггина порядочным человеком. Да, жестоким, но я видел, как он пользуется своей властью, и знаю, что он не хочет никому причинять вреда. Он действительно пытается создать мировой порядок, ведущий к миру. Я хочу, чтобы он победил, и как можно скорее. И если кто-то из вас думает, будто может мне помешать…
– Нам вовсе незачем тебе мешать, – сказал Чокнутый Том. – Достаточно лишь дождаться твоей смерти.
Наступила тишина.
– Вот мы и подошли к сути, – заговорил Графф. – Для этого мы все здесь и собрались. Бобу не так уж долго осталось жить. Пока он жив, Гегемона считают непобедимым. Но как только Боба не станет – что тогда? Вероятно, командующим после него назначат Мочилу или Муху, поскольку они уже входят в СНЗ. Но каждый из вас, сидящих за этим столом, с готовностью выступит против любого из них. Я прав?
– Черт побери… Хайрам, – бросил Динк, – мы выступили бы и против Боба.
– И тогда война разорвет мир на части, а СНЗ, даже если ему удастся победить, будет стоять на трупах миллионов солдат, погибших из-за вашего соперничества и тщеславия.
Графф обвел стол яростным взглядом.
– Эй, – заметил Муха, – мы пока что никого не убили. Поговорите лучше об этом с Хана-Цыпом и Алаем.
– Возьмем Алая, – согласился Графф. – Ему потребовалось провести две чистки, чтобы получить реальный контроль над войсками ислама, но что он сделал потом? Покинул Индию? Ушел из Синьцзяна или Тибета? Разве индонезийские мусульмане оставили Тайвань? Он и Хань Цзы продолжают противостоять друг другу. Зачем? Никакого смысла. Ему не удержать Индию. Он не смог бы править Китаем. Но ему не дают покоя мечты Чингисхана.
– Каждый раз все сводится к Чингисхану, – буркнул Влад.
– Все вы хотите объединения мира, – продолжал Графф, – но каждый желает добиться этого сам, поскольку не в силах вынести даже мысли, что наверху окажется кто-то другой.
– Да бросьте, – возразил Динк. – В душе мы все Цинциннаты. Не можем дождаться, когда вернемся обратно к сельскому труду.
Все рассмеялись.
– За этим столом, – сказал Графф, – сидят пятьдесят лет кровавой войны.
– И что? – спросил Динк. – Не мы придумали войну. Мы просто хорошо умеем воевать.
– Войну придумывают каждый раз, когда кто-то настолько жаждет власти, что не может оставить в покое мирные народы. Войну придумывают именно такие, как вы. Даже если вы считаете, что сражаетесь за правое дело, как считал Ли. Но стали бы южане столько лет вести кровавую Гражданскую войну, если бы твердо не верили, что в любом случае их спасет «масса Роберт»? Даже если не вы принимаете решение о войне, государства вступят в войну лишь потому, что у них есть вы.
– Так какой же вы нашли выход, Хайрам? – спросил Динк. – Припасли пилюли с цианистым калием, чтобы все мы могли спасти мир от самих себя?
– Это не поможет, – вставил Влад. – Даже если вы говорите правду, есть и другие выпускники Боевой школы. Вспомните Вирломи – она превзошла всех.
– Алая она пока что не превзошла, – возразил Чокнутый Том. – Или Хана-Цыпа.
Влад продолжал стоять на своем:
– Возьмите Сурьявонга. Именно к нему обратится Питер, когда Боб… уйдет в отставку. Мы не единственные ребята из Боевой школы.
– Вы – джиш Эндера, – напомнил Графф. – Вы – те, кто спас мир. Вы – те, кто владеет магией. На Земле многие сотни выпускников Боевой школы, но ни у кого не возникает мысли, что можно завоевать мир, всего лишь имея в своем распоряжении одного, двоих или пятерых из них. Да и кого?
– Значит, вы хотите избавиться от всех нас, – заявил Динк. – Вот почему вы нас здесь собрали. Как я понимаю, живыми нам не уйти?
– Успокойся, Динк, – повернулся к нему Граф, – ты сможешь отправиться домой, как только закончится наше собрание. Министерство по делам колоний никого не убивает.
– Вот, кстати, интересно, – заметил Чокнутый Том, – чем, собственно, занимается Министерство по делам колоний? Пакует людей в звездолеты, словно сардинок, а потом отправляет их колонизировать планеты. И в мир, который они покинули, им уже никогда не вернуться. Пятьдесят лет туда, пятьдесят обратно. К тому времени о нас давно забудут, если даже мы прилетим на планету-колонию и сразу же вернемся домой. Чего, естественно, никто нам не позволит.
– Значит, речь идет не об убийстве, – сказал Динк, – а об очередном чертовом похищении.
– Речь идет о предложении, – вмешался Рэкхем, – которое вы можете принять или отказаться.
– Я отказываюсь, – сразу сказал Динк.
– Сперва выслушай, – посоветовал Графф.
– А этого не хотите? – Динк сделал неприличный жест.
– Я предлагаю вам руководить колониями. Каждому – своей. Без соперников. Вряд ли вам будут угрожать вражеские армии, но на новых планетах полно опасностей и неизвестностей, так что ваши способности пригодятся в полной мере. Люди пойдут за вами – люди, которые старше вас, – отчасти потому, что вы из джиша Эндера, а отчасти и даже в основном благодаря вашим способностям. Они увидят, как быстро вы схватываете важную информацию, выстраиваете ее по приоритетам, предвидите последствия и принимаете верные решения. Вы станете основателями новых человеческих миров.
– А планеты назовут в нашу честь? – детским голоском пропищал Чокнутый Том.
– Не придуривайся, – упрекнул его Карн.
– Извини.
– Послушайте меня, джентльмены, – сказал Графф. – Мы видели, что случилось с королевами ульев. Они все сбились в кучу на одной планете, и их уничтожили одним ударом. Любое оружие, которое можем изобрести мы, может изобрести и наш враг, чтобы использовать его против нас.
– Ерунда, – возразил Динк. – Королевы ульев расселились по многим планетам. Собственно, все, что вы делаете, – посылаете корабли для колонизации уже заселенных ими миров, поскольку только о них вам известно, что там есть пригодная для дыхания атмосфера и съедобная флора и фауна.
– На самом деле нашу флору и фауну мы берем с собой, – заметил Графф.
– Динк прав, – сказал Шен. – Распространение по космосу королевам ульев ничем не помогло.
– Потому что на самом деле они не распространялись, – объяснил Графф. – На всех планетах у них были жукеры, но когда вы, парни, взорвали их родную планету, все королевы ульев оказались там. Они сложили все свои яйца в одну корзину. Мы этого делать не собираемся. Отчасти потому, что человечество – не горстка королев и целая толпа рабочих и трутней. Черт побери, каждый из нас – королева улья, и каждый несет в себе семя, способное воспроизвести всю человеческую историю. Так что человечеству распространение как раз поможет.
– Примерно так, как от кашля в толпе распространяется грипп, – весело сказал Чокнутый Том.
– Именно, – кивнул Графф. – Можешь называть нас болезнью, мне все равно. Я – человек и хочу, чтобы мы распространились повсюду подобно эпидемии. Чтобы никто и никогда не смог нас истребить.
Рэкхем кивнул:
– И чтобы этого достичь, колонии должны иметь наибольший из возможных шанс выжить.
– А для этого нужны вы, – резюмировал Графф. – Если мне удастся вас заполучить.
– Значит, мы обеспечиваем существование ваших колоний, – подытожил Карн, – а вы избавляетесь от нас на Земле, чтобы Питер смог покончить со всеми войнами и установить тысячелетнее Царство Христово.
– Пришествие Христа меня не волнует, – сказал Графф. – Меня волнует только одно – спасение человечества. Как единого целого, так и по отдельности.
– В благородстве вам не откажешь.
– Нет, – возразил Графф. – Я создал вас. Не в телесном смысле…
– Хорошо, что сказали, – заметил Карн. – А то мой папаша бы вас прикончил за подобную клевету на мою мать.
– Я вас нашел. Я вас тестировал. Я собрал вас. Благодаря мне о вас знает весь мир. И опасность, которую вы представляете, создал тоже я.
– Вы что, пытаетесь покаяться за свои ошибки?
– Это не ошибка. Это была необходимость, без которой мы не выиграли бы последнюю войну. Но в истории часто бывает, что решение одной проблемы влечет за собой появление другой.
– Так в чем смысл нашей встречи? – спросил Муха.
– В том, чтобы предложить вам шанс совершить нечто, способное удовлетворить вашу неудержимую жажду власти и в то же время обеспечить выживание человечества как на Земле, так и в галактике.
Все задумались.
Первым заговорил Мочила:
– Я уже выбрал дело своей жизни, полковник Графф.
– Хайрам, – громко прошептал Динк. – Он теперь один из наших.
– Ты выбрал его, – согласился Графф, – и добился своей цели. Твой народ имеет свое государство, и оно входит в СНЗ. Твоя борьба закончена. Все, что тебе остается, – прозябать под властью Питера Виггина, пока ты либо не взбунтуешься против него, либо не станешь командующим его армией, а затем сменишь его на посту Гегемона, чтобы править миром. Я прав?
– У меня нет таких планов, – покачал головой Мочила.
– Но такой вариант тебя вполне устраивает, – настаивал Графф. – Не притворяйся, будто это не так. Я знаю вас, парни. Вы не сумасшедшие. Но вы не можете остановиться.
– Вот почему вы не пригласили Петру, – усмехнулся Боб. – Тогда вы не могли бы постоянно обращаться к нам «парни».
Графф поднялся со своего места во главе стола:
– Я сделал вам предложение. И вы все равно будете над ним думать, хотите вы этого или нет. Сами увидите, как будут разворачиваться события. Вы все знаете, как со мной связаться. Предложение остается в силе. На сегодня мы закончили.
– Нет, – возразил Шен. – Вы ведь так ничего и не сделали, чтобы решить настоящую проблему.
– Какую?
– Мы всего лишь потенциальные поджигатели войны и детоубийцы, – сказал Шен. – Но что вы намерены делать с Хана-Цыпом и Алаем?
– И с Вирломи, – добавил Муха Моло. – Если кто-то по-настоящему опасен, то именно она.
– Они получат то же предложение, что и вы, – повторил Рэкхем. – Собственно, один из них уже его получил.
– Кто? – спросил Динк.
– Тот, кто имел возможность его выслушать, – ответил Графф.
– Значит, Хана-Цып, – кивнул Шен. – Вряд ли вы сумели встретиться с мистером халифом.
– Какие вы все стали умные, – улыбнулся Графф.
– «Победа под Ватерлоо ковалась на спортивных площадках Итона», – процитировал Рэкхем.
– Что это значит, черт побери? – спросил Карн Карби. – Вы даже никогда не учились в Итоне.
– Это всего лишь аналогия, – объяснил Рэкхем. – Если бы вы не провели все свое детство за военными играми, может, хоть что-то бы знали. Вам всем не хватает образования.
