ГЛАВА 8
Обеденный ритуал в Брекбиллсе складывался веками. Всякий ностальгирующий выпускник, переживший в колледже свои лучшие годы, уж непременно вспомнит столовую — длинную, узкую, обшитую темным деревом, увешанную портретами бывших деканов в костюмах соответствующих эпох. Освещают ее серебряные кособокие канделябры, расставленные на столе через каждые десять футов; огоньки свечей то вспыхивают, то меркнут, то меняют цвет под действием шальных заклинаний. Все одеты строго по форме. Написанные на столе имена студентов за ночь перемешиваются по капризу того же стола.
Вина Плам, как обычно, не стала пить. После первого блюда, не слишком удавшихся крабовых оладий, она извинилась и вышла. Дарси, когда Плам проходила мимо, потихоньку подала ей из-за спины карандашный пенал. Плам, идущая будто бы в туалет, действительно зашла туда, но в столовую уже не вернулась.
Вместо этого она прошмыгнула в учительскую гостиную, которую почти никогда не запирали в уверенности, что никто из студентов не осмелится проникнуть в нее без спросу. Плам осмелилась.
По стенам громадного L-образного помещения тянулись книжные полки, посередине были расставлены диваны и кресла, обтянутые красной блестящей кожей. Сейчас здесь находился один только профессор Колдуотер, которого Плам не принимала в расчет — он обедал во вторую очередь, с первокурсниками.
Профессор Колдуотер был странный. Новенький, слишком молодой для профессора, он держался наособицу и вне аудиторий почти не встречался. То ли гений, то ли малость чокнутый, а может, и то и другое. Вокруг него создалось что-то вроде культа благодаря экзотической магии, которую он демонстрировал на лекциях, но Плам, давно миновавшая этап мелкой починки, ни разу на них не была.
Другие профессора относились к нему куда сдержаннее студентов. Ему вечно доставались самые поганые нагрузки, вроде обедов с первокурсниками, но он как будто не возражал или вообще не замечал этого. Плам подозревала, что он занят чем-то еще, что часть его ценностей лежит за пределами неизменного, но столь эфемерного брекбиллского мирка. Выбегая из библиотеки со стопкой толстенных книг, он бормотал что-то себе под нос, словно решал в уме математические задачи.
По всем этим причинам Плам не слишком беспокоило, что он увидит ее в учительской. Если и заметит, то вряд ли запишет фамилию, скорее просто выставит ее вон. Рискнуть стоило в любом случае.
Он стоял в дальнем углу к ней спиной и смотрел в камин — высокий, тощий, почему-то седой, с винным бокалом в руке. Плам, молясь про себя святому патрону рассеянных профессоров, проскочила в короткую часть комнаты, где он не мог ее видеть.
Настал ключевой момент. Когда придет время подавать десертные вина, Уортон спустится в погреб и обнаружит в нем Плам, проникшую туда через потайной ход из учительской. Она предъявит ему требования Лиги, и он на них согласится.
Это была самая рискованная часть плана, поскольку о существовании этого хода студенты только догадывались. Ну что ж — если это просто выдумка, Плам найдет другой, менее драматический способ загнать Уортона в угол.
Оглянувшись через плечо — профессор благополучно оставался вне поля зрения, — она опустилась на колени. Третья панель слева… угу. В углу только половинка панели, считать ее или нет? Хорошо, так и так попробуем. Она вывела пальцем староанглийское слово, пользуясь старшим руническим алфавитом и представляя себе вкус старого шардоне в сочетании с горячим намасленным тостом.
Проще пареной репы. Она почувствовала снятие чар еще до того, как панель отворилась наружу на невидимых ранее петлях — но ход, к ее досаде, оказался закрыт. Он упирался в кирпичную стенку, скрепленную крайне брутальным заклятием нестуденческого уровня. Не поленился же какой-то профессор.
Плам, пригнувшись, ступила в проход, закрыла за собой потайную дверцу, зажгла простейшим заклинанием огонек вроде болотного. Стенку она разглядывала минут пять, погрузившись в своего рода аналитический транс. Узор кладки висел перед ней, мерцая, как абстрактная формула. Она вошла в него, ощупала изнутри виртуальными пальцами, ища любую погрешность. Должно что-то быть. Давай, Плам: ты же знаешь, что чары проще взломать, чем поставить. Не может быть, чтобы маг, сложивший эту преграду, был умнее тебя.
В углах чувствовалась какая-то странность. У таких сложных символов главное обычно не стыки, а базовая топология — ее можно деформировать, но она не утратит силы, пока не затронуты ее основные геометрические свойства. Однако здесь углы в пазах определенно острее, чем надо, и сделано это явно умышленно. Семнадцать градусов и три градуса. Пара в одном месте, пара в другом: единственные углы, которые повторяются дважды.
Тьфу ты, да это код. Самый простой, алфавитный. 17 и 3 — Q и С. Квентин Колдуотер. Что-то вроде подписи, водяной знак. Поняв это, Плам поняла весь расклад. Профессор намеренно допустил изъян, чтобы иметь запасной выход на всякий случай, и изъян этот — его хвастливая подпись. Плам взяла из пенала Уортона перочинный ножик, выковыряла раствор вокруг одного кирпича, простучала по нему костяшками мелодию собачьего вальса, и готово: кирпич тут же вывалился, и вся стенка рассыпалась.
Почему Колдуотеру, известному любителю вин, вздумалось запечатывать этот ход? Можно спросить, конечно — вот он, в двадцати ярдах стоит, — а можно обойтись и двигаться дальше. В коридоре было куда холодней, чем в учительской: деревянную обшивку поверх древней каменной кладки бросили, не доделав.
По всем расчетам, от учительской до винного погреба было около сотни ярдов, но на середине этого расстояния Плам уперлась в дверь — к счастью, не запертую. Прошла еще немного — опять дверь. Как будто через шлюзы проходишь. Четыре с половиной года живешь в этом доме, но никогда не знаешь, что еще он преподнесет. Пятая дверь открылась в квадратный дворик, где Плам не была ни разу. Площадь примерно четыреста ярдов, зеленый газон, грушевое дерево на шпалере у высокой стены. Шпалеры, эти распятия для деревьев, всегда немного пугали Плам.
А ночь сегодня определенно должна быть безлунная.
— Вот же псих, — пробурчала Плам, перебегая через дворик к очередной двери. Луна смотрела на нее как ни в чем не бывало.
Так. Теперь библиотека, причем верхние этажи. Плам двигалась через некое прерывистое пространство. Брекбиллская библиотека расположена в башне, которая кверху сужается; крохотные верхние помещения Плам видела только снизу и не думала, что здесь тоже хранятся книги. Теперь она убедилась, что верх пристроен лишь для того, чтобы башня казалась выше, и похож на потешный домик, выстроенный безумным королем для любимого карлика. Плам опустилась на четвереньки, как Алиса-переросток в Стране чудес.
Книги, однако, имелись и здесь. Облупленные кожаные корешки с золотыми буквами указывали, что это какой-то многотомный справочник — по привидениям, скорее всего. Выглядели они вполне реально и к тому же вели себя как живые: выдвигались с полок и толкали проползавшую мимо Плам. То ли почитаться просились, то ли задирали ее. Пара томов по-настоящему больно съездила ей по ребрам. Видно, читатели сюда редко захаживают.
Похоже на собачий приют, где все щенки так и прыгают на тебя.
Нет уж, спасибо. Если Плам захочется заглянуть в них, она сделает это обычным порядком. Выход в дальней (если можно так выразиться) стене смахивал на кошачью дверцу, но коридор за ним был нормальных размеров. Путь оказался длиннее, чем думала Плам, однако время еще не вышло. Сейчас все едят основное блюдо, потом будет десерт, а сегодня еще и сыр вроде бы. Если поторопиться, можно успеть.
Коридор, как она вскоре поняла, проходил как раз вдоль столовой: за стеной слышались разговоры и звон столового серебра. В глазах некоторых портретов были проделаны дырочки (общее место всех фильмов о домах с привидениями). Горячее, баранину с розмарином, только начали подавать, и у Плам, отгороженной от нее, сразу потекли слюнки. Она чувствовала себя замурованной, как древний скелет и примеряла на себя роль бывшей выпускницы, скучающей по крабовым оладьям и по знакомому окружению. А вот и Уортон с красным вином, все так же бессовестно недоливающий бокалы на треть. Его вид приободрил Плам, и она твердо вознамерилась выдержать все и выполнить задуманное во имя Лиги.
Долго ли еще мучиться, вот в чем вопрос. Следующая дверь выходила на крышу, где было зверски холодно. Плам не была здесь с тех пор, как профессор Сандерленд превратила их в гусей и отправила в Антрактиду, в южный филиал Брекбиллса. Тихо после столовой, одиноко и очень высоко, только самые большие деревья сюда дотягиваются. По крутому скату опять пришлось двигаться ползком, обдирая ладони о черепицу. Вдали свинцовой синусоидой лежал Гудзон — Плам трясло от одного его вида.
Здесь, кстати, никакой луны не было. Вернулась, видимо, восвояси — интересно, где у нее свояси. Мысли путались. Так ни до чего и не додумавшись, Плам просто влезла в окно ближайшей мансарды.
Здесь жил студент — по ее догадке, Уортон, хотя она ни разу не видела его комнату.
— Надо же, какая ирония, — вслух сказала она. Вот тебе и прерывистое пространство. Кто-то в Брекбиллсе — а может, сам Брекбиллс — решил ее разыграть.
Вокруг полный бардак, что вообще-то в ее вкусе — она считала Уортона занудным чистюлей. И пахнет приятно. Она заподозрила даже, что это сам Уортон борется с ней… хотя где ему. Но что, если он не один? Если он член какой-нибудь Антилиги, созданной для борьбы с Лигой девичьей? Тогда сейчас самое время катапультироваться и прошмыгнуть обратно в столовую, только это не по ней. Плам не сдается. «Тигриный глаз», все такое. Лига, где она, на минуточку, президент, доверила ей миссию, и она эту миссию выполнит. Нечего прикладывать логику к заведомо алогичной ситуации, будем просто плыть по течению и посмотрим, куда это нас приведет. В дверь, как подсказывал инстинкт, выходить не следовало; Плам открыла шкаф и на его задней стенке — кто бы сомневался — обнаружила дверцу. Оглядев напоследок комнату, она увидела на столе точно такой же пенал. Уже подсуетился с заменой! С чего они взяли, что эти карандаши у него единственные?
Дальнейший путь Плам не подчинялся совсем уж никакой логике. Еще один двор — среди бела дня. Пространство теряло как прерывность (прерывистость), так и пространственность. День был этот самый, сегодняшний: по тронутой инеем травке мимо Уортона собственной персоной шла Плам. Хорошо, что ее терпимость к невероятному возросла до максимальных пределов.
Интересно, услышит ли ее та Плам, если покричать и помахать ей руками? И нарушится ли линейное время, если услышит? Или это работает как двустороннее зеркало? Может, получится предупредить, чтобы та вместо крабовых оладий взяла креветки «фра дьяволо»? С причинной связью тут большие проблемы. Сапоги, как хорошо видно со стороны, отслужили свое, а вот задница очень даже ничего смотрится.
За следующей дверью ее встретил несколько другой Брекбиллс — меньше, темнее и несколько плотнее привычного. Потолки ниже, коридоры уже, всюду пахнет дымом, горят камины и свечи.
В одной из комнат на большой кровати с пологом сгрудились несколько девочек в длинных белых рубашках, с прямыми длинными волосами и плохими зубами. Все ясно: это Брекбиллс времен Революции, призрак нынешнего. Девочки взглянули на нее мельком и вернулись к своему разговору. Не зря же Плам верила, что Лига существовала и раньше.
Довольная своей проницательностью, она не сразу поняла, что происходит в комнате за очередной дверью, а когда поняла, дверь за ней уже захлопнулась наглухо. Это была даже не комната, а пещера, где какие-то незнакомые люди разыгрывали последний кровавый акт неизвестной трагедии. Двое парней лежали ничком, и кровь их впитывалась в песок, превращая его в темную жижу.
— Черт. Черт-черт-черт. — Плам, никогда не наблюдавшая таких сцен вживую, распласталась по стенке.
Еще четверо, парни и девушки, стояли вокруг в разнообразных стадиях шока, горя и гнева. Одна девушка держала револьвер, другие сосредоточили всю свою магическую силу на мужчине в сером костюме. Энергия лилась из них и потрескивала, не производя на него никакого действия — хоть бы один лацкан дрогнул.
Плам казалось, что она его откуда-то знает, и с руками у него было что-то не так.
В углу лежала чья-то мохнатая туша с одним витым рогом на виду. О Господи. Сцена начала проясняться, наполняться жутким значением. Этот баран — Эмбер, один из филлорийских богов-близнецов. А человека в костюме она не то что узнала, просто знала, кто он такой. Черты пухлого лица изобличали в нем Четуина. Это один из ее предков, она в Филлори, и все реально до невозможности. Только это Филлори не из книжек, а из кошмарного сна.
Пещеру озарил багровый свет, запахло кордитом, на человека в костюме посыпались камни. Плам чувствовала, что сходит с ума в самом буквальном смысле. То, что искорежило жизнь ее предкам, настигло теперь и ее. Оно здесь, в этой пещере. Пещера и есть оно.
— Нет! — выдохнула Плам. — Господи, нет!
Нужно срочно уходить! Дверь, откройся! Плам дернула, и дверь послушно открылась — не внутрь, как в прошлый раз, а наружу. Плам захлопнула ее за собой, и все стихло. Она стояла в знакомом кабинете, где Лига проводила свои собрания.
Слава богу, выбралась. У Плам вырвался всхлип. Это все было не настоящее, а если и настоящее, то теперь все в порядке. Ей все равно, что из этого правда, — главное, что она спасена. Может, она уснула здесь после вчерашнего собрания и все это ей приснилось. Так или нет, экскурсия подошла к концу Назад она не вернется и продолжать тоже не собирается. Будет вечно сидеть в этой поганой комнатушке, если понадобится. Нет, не в поганой, а в самой красивой на свете. Она долго балансировала на краю кроличьей норки, но все-таки не свалилась туда. Осталась в безопасном мире, где светит солнце, и никогда больше не покинет его. Безумием было даже думать об этом. Зло пыталось поглотить ее, но она вырвалась.
Плам хлопнулась на кушетку — ноги не держали ее — и заставила себя поразмыслить над тем, что все это значит. Кто-то (что-то) признал (признало) в ней Четуин и теперь пытается ее запугать. Или это, возможно, одна из таких систем, где ты автоматически видишь то, чего больше всего боишься.
Ощущение такое, будто Филлори легонько потянуло за невидимую леску, дав понять, что крючок крепко сидит в спине Плам. И шепнуло «не забывай, ты моя». Ну что ж, она усвоила свой урок: если и пойдет когда-нибудь в винный погреб, то нормальным путем.
Мягкая продавленная кушетка прямо-таки засасывала. Плам, ни о чем больше не думая, посмотрела в зеркало, которое вчера разбили Дарси и Челси, — но в зеркале была не она, а другая девушка. Вернее сказать, похожее на девушку существо, голое, с голубой кожей, голубыми зубами и глазами под цвет. Оно висело примерно в ярде над полом и улыбалось Плам, то расплываясь, то опять наводясь на резкость.
Плам села, встала и замерла, поняв, что перед ней.
Вот оно, брекбиллское привидение. Это оно шутило с ней шутки. Плам ошибалась, думая, что ей удалось уйти. Здесь самый центр паутины, и это паук.
Не дружелюбный призрак, не озорной полтергейст. Мертвая, ненавидящая живых. В детстве, после грозы, Плам видела оборванный электрический провод: он вился, как змея, на мокром асфальте и пускал смертоносные искры. Вот и эта такая же. Голый провод с содранной изоляцией.
Две девушки смотрели друг на друга: та, что сумела выжить, и та, что нет. Привидение улыбалось, точно за чашкой чая.
— Нет. Тебе не я нужна, — сказала Плам, зная, что это неправда: кто же еще. Она Четуин, а Четуинов рано или поздно требуют к ответу. Больно будет или не очень?
Бам! В стену левее Плам что-то грохнуло. Посыпалась штукатурка, и мужской голос сказал что-то вроде «уф».
Привидение даже не посмотрело туда.
Бумм! Стена треснула, стреляя осколками дранки, штукатурки и камня. Плам пригнулась. В комнату через пролом ворвался человек, покрытый с ног до головы белой пылью, — профессор Колдуотер. Он встряхнулся, как собака, но это не помогло: его будто мукой обсыпали. Из его пальцев струилась белая магия, до того яркая, что глаза Плам заволокло красным. Увидев фигуру в зеркале, он застыл.
— О Господи. Это ты.
Плам показалось, что он не к ней обращается. Он что, знает эту призрачную? Лично с ней знаком? Странновато как-то даже и для него. Профессор сделал глубокий вдох, подошел ближе и сказал:
— Не двигайся, пока я не скажу.
Это уж точно предназначалось Плам. Она послушно застыла, не смея верить, что ему удастся ее спасти: пока что и он из-за нее влип неслабо.
Профессор, прикрывая лицо рукой, шарахнул длинной ногой по зеркалу. После первых двух раз оно треснуло еще больше, на третий нога прошла сквозь него, и он не сразу сумел ее вытащить. Плам пребывала в таком шоке, что прежде всего подумала: ну, теперь за зеркало не Челси будет платить. Привидение от этого не исчезло, только съежилось между краем и дыркой. Профессор повернулся к нему спиной. Привидение чем-то швырнуло в него; он, не глядя, отразил это вытянутой рукой, свел ладони вместе и скомандовал:
— Ложись!
Плам снова повиновалась. Воздух мерцал, волосы потрескивали от электричества, скальп покалывало. Сначала световой потоп, после грохот: это разлетелась на куски дверь.
— Теперь беги! — приказал Колдуотер. — Быстро! Я за тобой.
Плам и тут подчинилась. Она могла бы остаться и помочь, но это добавило бы еще одну глупость к тем, что она уже сотворила. После чемпионского прыжка через кушетку ее настигла взрывная волна от финального заклинания Колдуотера. Плам приподняло в воздух, но она успешно приземлилась и понеслась дальше.
Обратный путь она проделала намного быстрее, как в семимильных сапогах. Сначала она думала, что это адреналин, потом просекла — нет, магия. Шаг — и она в страшной пещере, другой — в Брекбиллсе колониальных времен, комната Уортона, крыша, ход за стеной столовой, библиотека, крутой поворот, дворик с грушевым деревом, коридор. Двери позади хлопали, как петарды. Вот наконец и учительская, можно остановиться и отдышаться.
Профессор, как и обещал, влетел туда следом за ней. Он сделал это, спас их обоих. Плам уже готовилась к смерти, но все обошлось. Страшный призрак вырвался было из заточения, но профессор загнал его обратно. Надолго ли?
Не говоря ни слова, он принялся вновь запечатывать тайный ход. Плам, немного придя в себя, заинтересовалась техническими деталями. Орудуя руками, как при ускоренной съемке, он восстановил кирпичную стену секунд за пять.
Где он только этому научился? Уж точно не здесь. Углы-инициалы он на этот раз не стал добавлять: учится на ошибках, отдадим ему должное.
Закончив, он вернул на место панель. Все это могло бы показаться сном, если бы не белая пыль на плечах его блейзера.
— Как вы узнали, где я? Как узнали о привидении? — спросила Плам.
— Это не привидение, а нечто гораздо хуже: ниффин.
— Что ему было нужно?
— Ей. Она когда-то была человеком. Что было нужно, не знаю. Она что-нибудь говорила?
— Нет. Разве они умеют?
— Опять-таки не знаю. — Один палец профессора до сих пор полыхал белым огнем; он помахал им, огонь погас. — О них мало что известно.
— Но вы удивились, увидев ее. И как будто узнали.
— Да. — Профессор торжествовал куда меньше и был куда грустней, чем полагалось бы в такой ситуации. — Жаль, что она ничего не сказала. Хоть бы словечко! Хоть бы Библию короля Якова процитировала, чтоб ей!
В гостиную вбежал декан Фогг.
— Знаете, сколько раз вы двое включали тревогу, блуждая вот так в подпространствах?
Колдуотер посчитал на пальцах.
— Одиннадцать?
— Именно! — Фогг почему-то очень расстроился, когда Колдуотер дал верный ответ. — Какого черта вы там делали, Дарби?
Плам, совсем забывшая про задуманный розыгрыш, вспыхнула. Дурацкий пенал Уортона так и лежал у нее в кармане. Что за бессмысленная затея! Может, привидение как раз и хотело сказать ей, что это бессмысленно. От судьбы, мол, не уйдешь — а будешь суетиться, покажешься еще смешней, чем ты есть. Все мы здесь призраки, просто ты пока не выглядишь таковым.
Ну нет, так не пойдет. Зачем тогда вообще жить? Плам твердо намеревалась посуетиться еще немного, каким бы смешным это ни казалось со стороны.
Она расправила плечи и задрала подбородок.
— Искала потайной ход в винный погреб. Чтобы подшутить над Уортоном.
— Подшутить, значит. — Ее отвага декана явно не впечатлила. — Что до вас, Колдуотер…
— Да, декан Фогг.
— Вы не соблюдали инструкций, предусмотренных на случай нашествия.
— Верно, не соблюдал. Не до того было, приходилось спешить.
— Вы хотя бы пытались прикончить этот зловредный дух? Или изгнать его?
— Нет.
— Отчего же?
На челюсти профессора вздулся желвак.
— Не мог.
— Профессор Колдуотер спас мою жизнь, — вставила Плам.
— Поставив при этом под угрозу жизни всех остальных в этом колледже. Я ошибся в вас, Квентин. Вы уволены. Освободите свою комнату завтра же к концу дня, профессор Лю возьмет ваши часы на себя.
— Да. Понимаю. — Колдуотер даже и не моргнул, но Плам сморщилась, как будто декан ударил его кулаком.
— Понимаете? — Фогг аж слюной брызгал от злости. — Еще бы, ты всегда быстро схватывал. От кого другого, но от тебя я такого не ожидал. Ты же лично присутствовал при событии, из-за которого эти инструкции и ввели! Дарби!
— Да, сэр.
— Вы исключены, но до конца семестра можете доучиться. Три недели значения не имеют.
Фогг окинул их напоследок свирепым взглядом и вышел.
Плам очень бы хотела сохранить хладнокровие. Нет, плакать она не станет — ей бы только присесть на один из красных диванов и подержать голову между колен, чтобы прийти в себя. Она так любит Брекбиллс. Так любила… в прошедшем времени.
На другой конец дивана с тяжким вздохом сел Колдуотер.
— Мне так жаль, профессор, — вырвалось у Плам. — Так жаль! Я не хотела подвергать вас опасности и подставлять вас под увольнение!
Сказав это, она все-таки разрыдалась. Что она будет делать, когда ее выгонят в холод и ужас реального мира? Как будет жить в нем?
— Знаю, что не хотела. Не волнуйся об этом, меня не в первый раз выставляют. Можешь с тем же успехом называть меня Квентином.
— Но что же вы теперь будете делать? Мы оба?
— Что-нибудь да будем. Мир велик — больше, чем ты сейчас думаешь.
— Нет! Я полное чмо! Меня из Брекбиллса вышибли!
Ей трудно было выговаривать это — губы немели, как при заморозке. Исключена. Она представила, как скажет это родителям, и дурнота накатила снова.
— Что-нибудь да подвернется, сама увидишь. Магов с брекбиллскими дипломами полно, а вот много ли исключенных? Это, знаешь ли, эксклюзивный клуб.
Плам было не настолько худо, чтобы не фыркнуть.
— И все-таки, если не секрет, — продолжал он, — что ты там делала? Я ведь не зря этот коридор запечатал: даже я не мог понять, куда он ведет.
— Я сказала Фоггу правду Хотела Уортона разыграть.
— С какой стати?
— Он постоянно недоливает вино за обедом. И потом мне казалось, что здесь как-то скучновато живется. Хотелось оживить обстановку. Глупо, конечно, но вы понимаете, да? Никто ведь не знает: мы можем умереть в любой момент, так и не пошалив напоследок.
— Ты совершенно права.
— Умереть или оказаться на улице.
Он, похоже, принимал ее рассуждения за чистую монету Беда с этими стариками.
— Ты все еще хочешь знать, где на самом деле находится ход в винный погреб?
— Хочу, — храбро и даже со смехом сказала Плам. — Какого черта мне теперь-то терять?
Вот именно. У нее отнимают Брекбиллс, но Лига будет вечно чтить ее память.
— Он за следующей панелью. Ты половинку не посчитала.
Ага! Плам начертала те же руны, открыла панель, заглянула внутрь. Так она и думала: самый обыкновенный ход. Даже ста ярдов не наберется, скорее семьдесят пять.
Время она в конце концов рассчитала почти безупречно. Вошла через дверцу за фальшивым стеллажом как раз в тот момент, когда в погреб вбежал Уортон — обедающие уже с сыром заканчивали. С волосами у нее черт-те что творилось, но это входило в программу: все было очень по-лиговски.
Уортон так и замер с откупоренной бутылкой в одной руке и двумя бокалами в другой. Легкая асимметрия в виде едва заметного шрама на месте зашитой когда-то заячьей губы только добавляла ему крутизны, и мысок на лбу у него был просто отпадный. Везет же некоторым.
— Ты недоливаешь финнам, — сказала она.
— А вы мои карандаши сперли.
— Точно.
— Без них-то я обойдусь, а вот пенал и ножик — другое дело. Старинное серебро, Смит и Шарп. Теперь таких не найдешь.
Плам достала пенал из кармана, не собираясь уступать ни пяди даже теперь. Особенно теперь. К черту привидение, к черту Брекбиллс, ко всем чертям Четуинов. Пусть мир разверзся у нее под ногами — она сыграет свою роль до конца. Этого у нее никто не отнимет.
— Куда ты девал излишки?
— Себе забирал.
Он что, правда алкоголик? Ее ничего уже больше не удивляло, но не похоже как-то. Епифаний, возможно, но не Уортон. И вряд ли он стал бы так стараться ради кого-то еще.
— Зачем тебе столько? Карандаши я отдам, мне просто хочется знать.
— А ты как думала? Привидению отдаю. Пугает меня до усрачки, сволочь.
Плам как-то сразу обессилела и села на ящик.
— Меня тоже, — призналась она, протягивая Уортону пенал.
Он сел напротив, поставил бокалы на столик.
— Выпьешь?
— Да, спасибо.
Если не сейчас, то когда. Он налил, на этот раз до краев. Вино в бокале казалось черным, и Плам еле удержалась, чтобы не выпить все залпом.
Вкуснота-то какая. Черная смородина, свежий табак. Плам сосчитала до десяти, держа напиток во рту, и лишь потом проглотила. Если и есть в этом мире немагическая магия, то это вино. Она вдыхала запах скошенного луга в Тоскане — ранним утром, когда солнце еще не высушило росу. И зеленого далекого края, который она хорошо знала, хотя ни разу там не была — а он знал ее. Она чувствовала его притяжение, как всю свою жизнь, но пока позволяла себе не вспоминать его имя.
