Глава 25

С момента школьного праздника минуло два дня. Вскоре после того, как Хлоя рассказала нам про «тетю в синей шляпке», Уилл отвел дочь к матери, затем отвез меня к приюту, чтобы я смогла забрать велосипед. По дороге никто из нас не издал и звука. Я чувствовала, как у него под кожей, слова магма, бурлит гнев, но любые слова, которые могли бы разрядить обстановку, умирали у меня на языке. Да и что я могла сказать? Что за нами уже следят, что им мало засыпа́ть одну лишь меня сообщениями? Им известно о нашей связи и о том, что Хлоя его дочь… Вот об этом говорить? Ну хорошо, а что еще? Положим, угроз в мой адрес никаких не поступало. Лишь прозрачные намеки, что кому-то постороннему известна правда, а теперь вот меня хотят выбить из равновесия, упоминая якобы еще живую Дейзи. Или я все неправильно поняла? Ведь, покопавшись, я выяснила, что сообщения пришли вовсе не с реального Дейзиного аккаунта на «Фейсбуке». Тот пользовательский профиль, который выскочил на самом верху поискового списка по ключевым словам на Дейзи, оказался в точности таким же, как и пять лет тому назад, когда мы отправились в Непал. В частности, картинка на обложке профиля по-прежнему изображала нашу четверку в каком-то лондонском пабе: мы стоим обнявшись, со стаканами в руках. Что касается аватарки, то это типичная селфи, сделанная откуда-то сверху и сбоку; лицо подано в самом выгодном ракурсе, губки капризно выпячены. Помнится, мы ее даже поддразнивали, мол, у тебя получился не рот, а утиный клюв, но Дейзи категорически отказывалась что-либо менять. Похоже, оба образа – то, какой она воспринимала саму себя и какой видела на фото, – полностью совпадали.

Однако сообщения пришли вовсе не с этого аккаунта; после нашего отъезда из Великобритании он так и не обновлялся, если не считать быстро заглохшего ручейка комментов типа «Покойся с миром» или «Нам будет тебя не хватать». Нет-нет, автор сообщений, подписанных именем Дейзи, открыл совершенно новый аккаунт, из которого я ничего не могла нарыть. Вот стоит ее знакомое фото, на котором она хохочет за выпивкой, но уже нет ни картинки на обложку, ни сведений о друзьях – ничего. Одно лишь имя, Дейзи, и текущее местонахождение: Аннапурна, Непал.

Я не стала заново проглядывать сообщения, когда машина Уилла отъехала от приюта. Воздержалась от этого и после того, как пристегнула велик цепью возле своего коттеджа. Нет, я дождалась момента, когда, тщательно проверив запоры на всех дверях и окнах, а также задернув шторы, я наконец уселась на диван с бокалом красного. Итак:

Посланы одно за другим, с разницей в несколько секунд.

Я читала их и перечитывала бог знает сколько раз, затем села за свой ноутбук и принялась «гуглить» на «Дейзи Гамильтон». Листала бесчисленные газетные статьи, которые, по сути, были перепевом заметки из «Дейли мейл»: дескать, четверка подруг отправилась в путешествие, откуда вернулись лишь двое. Ни одного сообщения о том, что Дейзи все-таки нашли живой, отсутствуют и малейшие намеки на обнаружение трупа. Нет-нет, пережить то, что случилось, у нее не было ни малейших шансов. Или я не права? Сидя в темноте по соседству с изрядно опустевшей бутылкой вина, я и так и эдак проигрывала разные варианты на тему «а что, если». Что, если она жива? И все пять последних лет меня разыскивала? А может, это Ал решила устроить больной розыгрыш? Ведь, кроме нее, никто не знает о моем профиле на имя Джейн Хьюз… Может, она не простила мне реакцию на ее интервью? Я считаю, что мой гнев был целиком и полностью оправдан. Допустим, она нуждалась в деньгах, однако ее поступок я восприняла как самую низкую измену: ведь она клялась никому не рассказывать! Да, признаю, она лишь вскользь обмолвилась о том, что произошло с Дейзи, зато все прочие события, имевшие место в «Эканта-ятре», подала в таком сенсационном свете, что только держись. Когда читаешь ее интервью, возникает впечатление, что мы хором – кроме самой Ал, естественно, – с готовностью предавались оргиям и охотно принимали на веру философские бредни Айзека, в связи с чем ей и пришлось меня спасать. В телефонных разговорах, правда, она заверяла, что журналистка все намеренно переврала, но зачем вообще надо было давать ей такую массу подробностей?..

Я заезжаю в распахнутые ворота гринфилдского приюта и цепью пристегиваю велик к сетчатой ограде. Прошлым вечером мне в голову пришла еще одна мыслишка. Что, если это Уилл нацепил на себя личину Дейзи? Кажется, он что-то такое печатал на своем смартфоне незадолго до того, как проснулся мой мобильник… Я в Непале до боли прониклась пониманием того, что люди, внешне безобидные, могут обладать жесточайшими чертами характера. Что, если он так забавляется? Или мстит за мою недоверчивость, раз уж я далеко не сразу открыла свое подлинное прошлое?.. Нет-нет, не может быть. Эту мысль-паразитку я отбросила в ту же секунду, как она появилась. Чушь – как и все, что творится в моей голове после бутылки вина…

– Джейн! Привет! – Из дальнего конца конторы мне машет Ангарад. Перед ней на столе выставлены семь алюминиевых мисок, полных сухого собачьего корма. – Решила заранее все подготовить, ничего?

Для человека, который – не будем исключать такую возможность – похитил мое письмо, она ведет себя на удивление невозмутимо. Ну, а раз я все же не на сто процентов уверена в ее виновности, разыгрывать гамбит надо с ювелирной точностью. Что ж, приступим.

– Конечно. – Я бросаю взгляд на медикаментозный график, что висит у нас на левой стене. – Про порошочки не забыла?

– Для Стеллы, Ивы и Бронкса? Да, все засыпала, как полагается. – Она показывает на три крайние миски.

– Супер. Ладно, пойду займусь уборкой в псарне. Беру на себя Джека, Винни, Мерфи и Честера, так что тебе остается та троица, хорошо?

– Нет проблем… Джейн! – зовет она, когда я уже в дверном проеме.

– Да?

– Ты как себя чувствуешь? Получше, чем раньше?

– Спасибо, – широко улыбаюсь я. – Небо и земля.

– Здо́рово. А то Шейла, мне кажется, даже разволновалась. Говорит, что та история с кладовкой вызвала у тебя какой-то приступ… мол, что-то подобное уже было… – Она дарит мне внимательный, выжидающий взгляд. – Наверное, ужас как страшно, да?

– Ничего, сейчас всё в порядке.

– А это давно случилось? Ну-у… та вещь, про которую тебе кладовка напомнила?

Я не теряю улыбку.

– Ты не против, если мы не будем это обсуждать?

– О… ну конечно… да, естественно. – Ангарад прячет лицо, нагибаясь к мешку с кормом.

– А кстати…

– Да-да? – Она вскидывает глаза.

– Ты вчера, случаем, не ударилась о сервант у меня на кухне, когда вошла?

– «Ударилась о сервант»? – Она недоуменно хмурится. – Да нет, не было такого, я точно помню.

– Просто один из документов пропал. Он мог провалиться за заднюю стенку, потому что кто-то толкнул сервант, и тогда его придется отодвигать, а в нем весу ой-ой сколько… В общем, ты уверена, что никакая бумажка не слетела на пол, пока ты была у меня на кухне? Какой-нибудь счет за коммунальные услуги или… – я не мигая смотрю ей в глаза, – какое-нибудь письмецо?

– Да нет, ничего такого не заметила, – непринужденно улыбается Ангарад. Или талантливая лгунья, или вправду понятия не имеет, к чему я клоню.

Теперь уже блекнет моя собственная улыбка.

– Точно?

– Конечно. А хочешь, я помогу тебе отодвинуть этот сервант? Скажем, сразу после работы?

– Да нет, спасибо…

Я все-таки торчу в проеме, потому что в голову пришла еще одна идея. Если Ангарад преспокойненько вошла ко мне в дом, потому что дверь была не заперта, то же самое мог проделать еще кто-то. Шмыг на кухню и…

У меня аж волосы на руках становятся дыбом, плечи передергивает.

– Эй? Ты чего? – настораживается Ангарад. – Вся побледнела…

– Нормально все. – Я зябко растираю запястья. – Так, просто почудилось…

– А! «…Бедная девушка вздрогнула, будто на нее повеяло могильным холодом…» – зловещим голосом чтеца из радиоспектакля выдала Ангарад и рассмеялась. – У меня, к примеру, это сто раз на дню бывает, так что не бери в голову.

Остаток дня проходит как в тумане, расплывчатой вереницей дел, выполняемых на чистом автопилоте: уборка, промывка конур из шланга, кормление, выгул, инъекции… Я настолько выжата, что все занимает раза в два больше времени; ну а когда я едва не перепутала уколы для Мерфи и Честера, Ангарад категорически уперлась, чтобы я присела хотя бы минут на десять, пока она готовит мне чай. Я думала, что в обед она уйдет, но Ангарад напомнила про мое же обещание показать, как мы регистрируем вновь доставленных животных или работаем с клиентами. Так что сейчас мы с ней сидим в комнатушке, следя за тем, как мистер Арчер – грузный великан лет тридцати пяти, с близко посаженными глазами и одутловатым лицом – сопит над бланком, который его попросили заполнить.

– Вот, пожалуйста, – наконец пускает он листок ко мне по столу и откидывается на спинку стула, сложив ручищи на бочкообразной груди.

– Благодарю вас. – Я быстренько пробегаю глазами отмеченные пункты, затем широко ему улыбаюсь. – Итак, мистер Арчер…

– Зовите меня просто Роб. – Ага, у него явно выраженный лондонский говор. Такое в здешних местах услышишь не часто.

– Прекрасно, Роб. Расскажите, пожалуйста, почему вы решили завести собаку?

– От одиночества. Я ведь безработный, и мне тоскливо. А собак я люблю. Всегда любил. Только хочется не просто щенка, а такую, чтобы я ее спас, понимаете? Как бы помог…

Слова у него вылетают гладко, без запинок.

– Да-да, отлично… – Я переворачиваю листок и конспективно записываю его ответ на обратной стороне. – То есть получается, сейчас вы можете проводить с ней массу времени?

– Ну да.

– Хорошо, а будут ли такие ситуации, когда вам придется оставлять собаку без присмотра?

– Не-е, – мотает он головой. – Хотя… В общем, в центр занятости ходить-то надо, но я хожу не часто. – Он издает короткий смешок и обтирает лоб ладонью. Действительно, в комнате натоплено.

– Хорошо. Мы в принципе против, чтобы собаки чересчур уж надолго оставались в одиночестве. У некоторых, знаете, психоз развивается.

– Понимаю-понимаю.

– Роб, а где вы живете? Я имею в виду, в отдельном коттедже? В квартире? Есть собственный садик?

– Да нет, обычная многоэтажка, зато совсем рядом расположен парк. Там можно гулять.

– Замечательно. – Я вновь ободрительно улыбаюсь и делаю очередную пометку. Этот Роб хотя и здоровяк, но на удивление сильно нервничает; впрочем, масса народу в такой ситуации напрягается: «собеседование» неспроста так именуется, и никому не хочется его провалить. – А у вас есть какой-то опыт ухода за собаками?

– Гм… – Он сосредоточенно смотрит на стол, потирая себе левое ухо. – Вообще-то, да. У меня в детстве был питбуль. По кличке Алфи. А у вас есть такие? Как раз моя любимая порода.

Уж не знаю почему – то ли глаза суетливо забегали на миг, то ли потому, что при слове «питбуль» у него заиграла на полу правая ступня, – у меня в голове срабатывает сигнал тревоги.

– То есть вас интересуют исключительно питбули?

– Ну. – Он неоднократно кивает и пятерней приглаживает редеющую шевелюру.

– А если я отвечу, что у нас вообще нет такой породы?

Теперь подрагивает уже не только правая ступня, но и вся коленка.

– Я от кого-то слышал, что все-таки один есть.

– Джейн! Так ведь… – подает голос Ангарад, но я затыкаю ей рот одним взглядом.

– А можно, я сам посмотрю? – Роб оглядывается на дверь. – Я когда сюда звонил, мне девушка сказала, что после заполнения анкеты уже можно смотреть собак.

– Нет, перед этим мы обязаны провести осмотр предполагаемого места жительства.

– Как-как? – У него взлетают брови. – А это зачем? Раз уж нужной породы нету?

– Новые правила, – говорю я, втайне моля, чтобы не вылезла Ангарад и не спутала мне карты. – Животных можно смотреть только после проверки. Чтобы не нервировать их зазря, если не подойдут жилищные условия. Знаете, как они переживают?

Мистер Арчер трет себе шею, не отрывая глаз от столешницы. Бедняга мучительно не может решить, что делать.

– То есть я сегодня никак-никак не смогу посмотреть на собак?

Я молча мотаю головой.

– И питбулей у вас точно нету?

– Ни одного.

– Ну, тогда… – негромко хлопает он в ладоши и поднимается со стула, – мне здесь особо делать тоже нечего. Спасибо, что выкроили время.

Он перегибается через стол, жмет мне руку и без дальнейших слов покидает комнату, сворачивая влево по коридору, в сторону приемной.

– Как это все понимать? – шепчет Ангарад под затихающий звук шагов.

– Сама не знаю, – говорю я в ответ. – Но к этому типу у меня нет никакого доверия.