Глава 10
Наши дни
Шейла отпустила меня домой, не задав ни единого вопроса. Она наверняка слышала, как я мучаюсь в сортире, и, думаю, немедленно поставила диагноз: пищевое отравление. Даже не дала мне повозражать для виду.
– Я так и знала. Как увидела, с каким выражением ты грызешь свой бутерброд, сразу поняла: что-то не так. Не было еще случая, чтобы ты страдала отсутствием аппетита. Так что отправляйся домой, Джейн. Рабочие руки у нас наперечет, еще не хватало тебя лишиться.
Она, наверное, и сама взялась бы меня отвезти, если б я не догадалась напомнить про свой велосипед. И вообще, тут от двери до двери пять минут, к тому же всю дорогу под горку.
Это было два часа назад, а последние минут тридцать я провела за своим ноутбуком. Я думала, что найти Ал будет много труднее. Как-никак пять лет минуло, поди разыщи следы, но, в отличие от меня, она не сменила имя. И даже держит свой профиль на «Фейсбуке». Александра Гидеон. Таких там отыскалось трое, причем две живут в Штатах. Картинка на ее обложке чисто пейзажная: там изображен Брайтон с моря, а на аватарке и вовсе одна лишь радуга. Больше никакой информации, хоть шаром покати, но я нутром чую: это Ал. Ну как же, она столько раз повторяла, что мечтает обменять Лондон на Брайтон.
С момента нашего последнего разговора прошло более четырех лет. Первые полгода после возвращения из Непала мы еще поддерживали контакт, переговаривались по телефону чуть ли не ежедневно, все пытались разобраться, как же так вышло-то… Потом Ал продала свое интервью газетчикам, и все поменялось. Я так и не поняла, зачем она это сделала. Звонила ей, весь автоответчик замучила, упрашивала объяснить, с чего она вдруг пошла на попятный – ведь мы вроде железно условились: ни гугу, – но она упорно отмалчивалась. Уж не знаю, в деньгах ли дело, или в мимолетной славе, или что-то еще, однако ее предательство было самого подлого свойства, особенно с учетом того, через что нам пришлось пройти.
Я затираю сообщение, которое придумывала последние полчаса, и начинаю заново.
«Ал, это я».
Гм. Нет. Свой фейсбучный профиль я открыла от имени Джейн Хьюз, так что Ал не поймет, кто ей пишет.
«Ал, это Эмма. Я подозреваю, что ты не хочешь со мной разговаривать, но мне нужна твоя помощь».
Поразмыслив, я стираю последнее предложение.
«Ал, это Эмма. Кажется, Дейзи жива. Пожалуйста, свяжись со мной. Мой мобильный 07989 343124».
Накрываю мышку ладонью, уже готовясь щелкнуть иконку «Отослать», и тут вновь передумываю. А вдруг она уже в курсе? Тот, кто со своим сообщением влез на веб-сайт нашего приюта, мог точно так же написать и на адрес Ал. Если я ее разыскала за несколько минут, что мешало это сделать и другим?
Взяв в руку мобильник, я касаюсь строки с именем Уилла. Звонок попадает прямиком на автоответчик. Тон профессиональный, нейтральный, но сам звук его голоса успокаивает.
– Уилл, привет, это Джейн. Ты не мог бы перезвонить после занятий? Мне нужно с тобой поговорить.
Я кладу мобильник на столешницу возле мышки. Пялюсь на экран, задумчиво постукивая пальцем по левой кнопке.
Стереть или отослать? Стереть или отослать? Сердце говорит: «Доверься Ал». Разум категорически против.
Я щелкаю «Отослать».
* * *
Уилл сгребает меня в охапку.
– Прости, милая. Я думал, что предупредил насчет родительского собрания нынешним вечером… – Он отстраняется, удерживая руки у меня на плечах, и вглядывается в лицо. – Что-то не так? Мне по телефону показалось, у тебя голос встревоженный.
– Еще бы! – Я вручаю ему бутылку красного. – Денек выпал – не приведи господь. – Мимо садовой ограды идет какая-то парочка, прогуливая собак, и до нас доносятся обрывки чужого разговора. – Слушай, может, все-таки зайдем?
– Ох, да конечно! – Обняв за плечи, он подталкивает меня ко входной двери.
В коридоре тепло и ярко. С одной из стен мне улыбаются десятки фотокарточек Уилла с Хлоей, а также их многочисленные друзья и родственники. На противоположной стене висит репродукция с коллекционного плаката на тему «Звездных войн», где здоровенный шагоход Эй-Ти Эй-Ти говорит другому шагоходу, куда более мелкому: «Я твой отец!» (Я бы в жизни не догадалась, как все эти роботы называются, кабы не Уилл, который меня просветил.)
– Вот, хотела объяснить, почему прошлым вечером так себя вела, – говорю я на ходу, направляясь в гостиную. – Понимаешь, я потому спросила про ложь…
– Джейн, привет! – Хлоя машет мне с кушетки, где она устроилась по-турецки. В одной руке дощечка для навивки цветных браслетов, в другой – вязальный крючок. Она не сводит глаз с диснеевского мультика, чьи краски пляшут в углу комнаты под громкую бодрую музыку.
– Привет! – говорю я, вопросительно глядя на Уилла. Обычно-то, когда идет школьная четверть, дочь ему отдают лишь по выходным.
– Ах да. Хлоя. Другая причина, почему я так долго не перезванивал. Понимаешь, пока я был на собрании, позвонила Сара – дескать, лезвием кухонного комбайна сильно поранила палец, и не мог бы я на время взять дочь, пока сама она бегает по травмпунктам. – Он бросает взгляд на часы, что висят над камином. – Уже десятый час. Мы с ней условились, что Хлое лучше переночевать здесь; бог знает, какие там очереди…
Сара – это его бывшая. Они, в общем-то, расстались, хотя мирно, без скандала. По словам Уилла, после рождения Хлои их отношения мало-помалу стали походить на родственные, как между братом и сестрой, пока, наконец, Сара не призналась, что увлеклась кем-то на работе. Уилл испытал скорее облегчение, нежели ревность. После расставания Сара продолжила было свой «служебный роман», однако там, что интересно, все как-то быстро заглохло.
– На-ка вот, – сует он бутылку красного обратно мне в руки, – сходи лучше на кухню, открой ее, а я тем временем уложу Хлою. Тогда уже и поговорим спокойно.
– Ладно.
– Джейн! А хочешь, я тебе тоже браслет сплету? – кричит мне Хлоя, помахивая дощечкой. У нее такая же широченная, отцовская улыбка. – Какие у тебя любимые цвета? А я еще могу радугу сплести!
– Радуга? То, что нужно.
– И ошейнички для твоего приюта! А еще вы сможете их там продавать, чтобы набрать денег для…
– Для кровати! – говорит Уилл, не переставая улыбаться. – Ну, всё, на Джейн посмотрела, предлогов отвиливать больше не осталось, пора баиньки.
У Хлои поникают плечи.
– Да, но…
– Мы можем обсудить все твои идеи на выходных. – Я оглядываюсь на Уилла, и он одобрительно кивает. – Мало того, если хочешь, съездим прямо в наш «Гринфилдс». Я устрою тебе персональную экскурсию как особо важной персоне.
– Не может быть! – Хлоя отшвыривает дощечку и мчится ко мне. Обхватив за талию, она от избытка чувств трется лицом о мой живот.
Я кладу руку на ее шелковистые светло-каштановые волосы.
– Ах ты, везучая хитрюшка, – качает головой Уилл. – Там далеко не каждому разрешают ходить по территории.
– Да-да, и к собакам мы не попадем, – добавляю я. – Они очень нервничают, когда видят незнакомцев.
– Ничего, – вскидывает Хлоя лицо. – Я как раз хотела бы посмотреть на кошечек и… и мышей. И еще на хорьков. И на ругательного попугая тоже.
– На какого-какого попугая? – Уилл широко распахивает глаза в притворном ужасе, и девочка хихикает. – Будем считать, я этого не слышал. Ну, всё, пора зубки чистить.
– Спокойной ночи, Джейн. – Хлоя обнимает меня еще раз, проскакивает мимо отца и топает по лестнице наверх, с одной ступеньки на третью.
Мы с Уиллом обмениваемся улыбками, и он ладонью гладит мне щеку.
– Спасибо тебе. Смотри, сколько радости доставила.
Я пожимаю плечами.
– Да ну, всего-то…
– И тем не менее.
Его глаза задерживаются на моих, во взгляде я ловлю непростую игру чувств. Мы уже на третьем свидании договорились, что не хотим спутывать друг друга по рукам и ногам, так что до сих пор мы считаемся как бы очень близкими друзьями, пусть даже Уилл и настоял на моем знакомстве с Хлоей недели три тому назад. Мы «случайно» пересеклись, когда они кормили уток в поселковом пруду, и он представил меня такими словами: «Это Джейн, моя хорошая знакомая». Хлоя без расспросов приняла меня в свой круг, а узнав, чем именно я занимаюсь, широко распахнула глаза. И с тех пор пристает к отцу – мол, хочу почаще видеть Джейн.
Тут у меня в груди шевельнулась тревога. Зря я наобещала ребенку про ближайшие выходные: ведь мне предстоит сообщить Уиллу, что я врала ему с первой же минуты нашего знакомства. Хлоя меня увлекла своим детским восторгом, я и позабыла, что ничего из этого не является подлинным на все сто процентов.
– Пойду вино открою, – касаюсь я его руки и отвожу взгляд, одновременно отшагивая в сторону. – Поцелуй Хлою за меня.
Он разворачивается и топает по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, после чего исчезает за дверью ванной комнаты.
* * *
На кухне много прохладнее, чем в остальной части дома. О кулинарном мастерстве Уилла наглядно свидетельствуют шкафчики, заставленные всевозможными специями, не говоря уже о внушительной коллекции зачитанных и заляпанных соусами рецептурных сборников. Винная стойка слева от плиты полна бутылок с красным, белым и розовым винами; есть даже два полуторалитровых «магнума» с шампанским, а полка над «елочкой» для кружек ломится от шоколадок и конфетных наборов: не иначе, склад подарков, полученных из рук благодарных родителей.
Я копаюсь в ящике для столовых приборов, пока на глаза не попадается штопор. Еще движение – и пробка сдается. Я не жду, пока вино «подышит», а сразу разливаю красное по двум самым большим бокалам, которые удалось отыскать в буфете, после чего отпиваю из одного добрую половину. Долив его обратно, под детскую беготню над головой возвращаюсь в гостиную, где выключаю телевизор, убираю разбросанные цветные резинки по их ящичкам, затем сажусь на кушетку и от нечего делать беру в руки айпэд Уилла.
Мазнув по экрану пальцем слева направо, я снимаю блокировку и задумываюсь. Сообщение для Ал я посылала в семь. Интересно, она успела его прочесть? Если она столь же привязана к «Фейсбуку», как и половина наших сверстниц, то наверняка зашла на свою страничку прямо с работы, едва пискнул ее смартфон, уведомляя о новой весточке. Могла даже ответить…
Под смех Уилла и вторящий ему детский голосок я логинюсь через свой фейсбучный аккаунт.
Иконка сообщений наверху экрана по-прежнему синяя. Ноль новых писем, в том числе от Ал. Поди, даже не прочитала. Только я собралась было выйти, как обратила внимание, что в браузере открыта еще одна вкладка. Уилл, оказывается, до меня читал какой-то таблоид, хотя сам их ругает на чем свет стоит. Я касаюсь ярлычка.
Один лишь заголовок занимает не меньше трети экрана.
ОБЕСЧЕЩЕНА, ПРЕДАНА И БРОШЕНА НА ПРОИЗВОЛ СУДЬБЫ. АНГЛИЧАНКА ЧУДОМ ВЫБИРАЕТСЯ ИЗ ЛАП СЕКТАНТОВ, ЧЕЙ КУЛЬТ СТОИЛ ЖИЗНИ ДВУМ ЕЕ ПОДРУГАМ.
Александра «Ал» Гидеон, двадцатипятилетняя жительница Лондона, делится своими воспоминаниями о «путешествии мечты», которое обернулось адом для нее самой и трех ее подруг: 26-летней Дейзи Гамильтон и 25-летних Линны Купер и Эммы Вулф. Сейчас, в эксклюзивном интервью нашему спецкору Джил Маккинзи, Ал окончательно проясняет, что же случилось с ними в Непале и что может стоять за таинственным исчезновением Дейзи и Линны…
Я прекращаю читать. Потому что уже знаю, что идет там дальше. Это то самое интервью, которое Ал продала газетчикам; оно же причина нашей размолвки, затянувшейся на четыре с половиной года.
Почему Уилл этим заинтересовался? Чем и как заметка могла напомнить ему обо мне? Да ничем. Хотя…
Я лезу в задний карман, но давешнего письма там нет. Оно до сих пор лежит в моих рабочих штанах, на полу ванной комнаты, то есть там, где я разделась, прежде чем лезть под душ. А вдруг та личность, что послала мне письмо, вышла на Уилла с заявлением, мол, Джейн вовсе не та, за кого себя выдает? Ага… И это как раз объяснило бы, почему он не перезванивал битых два часа: сидел, надо думать, в Интернете, копал материал…
Над головой скрипит половица.
Если только за всем этим не стоит он сам…
Я беру одну из школьных тетрадок, что разбросаны на кофейном столике, и пролистываю страницы. На одной из них карандашом изображено некое растеньице, чьи разнообразные части – стебель, листья, лепестки и прочее – снабжены поясняющими подписями, сделанными детской рукой. Под рисунком синей пастой выведено: «Отличная работа, на пять с плюсом!»
Буквы уверенные, аккуратные, не слишком крупные.
Я хватаю свою сумку-«почтальонку», сую в нее тетрадку и ныряю в коридор.
– Уилл, прости! – кричу я снизу вверх, встав у лестницы. – Срочно вызвали на работу! Какое-то ЧП!
– Погоди, Джейн! – отзывается он. – Дай мне еще пару мину…
Но за моей спиной уже щелкает дверной замок, отсекая его слова.
