Глава двадцать третья

Когда солнце за тучами налилось кровавым светом, ночные гвардейцы отправились назад, в Виллирен. Бринд обратил внимание на то, что вокруг совсем не было снега, а ведь в его первое посещение лагеря пришельцев картина была совсем иной. Теперь ландшафт выглядел куда более мрачным, снег растаял, и тут и там попадались брошенные у дорог сломанные повозки, а местами и трупы, лежащие ничком с вытянутой вперед рукой. Солдаты ехали в задумчивом молчании. Разговор с Артемизией и ее людьми закончился наилучшим образом: Бринд выторговал у них то, что хотел, а именно – их согласие использовать фра Меркури как оружие, однако теперь перед ним вставала новая и не менее сложная задача – планирование, разработка стратегии, логистика.

За время осады Виллирена ему казалось, что он наелся всего этого досыта, на всю жизнь хватит, и вот он уже снова шлет приказы по армии, двигает войска через остров, чтобы потом пересечь море и соединиться с другими силами на Фолке. Именно там империи грозила новая опасность, так доносили ему гаруды; именно на его берега должна была обрушиться новая волна нашествия, а значит, именно туда ему и надлежало посылать людей.

Тундра скоро сменилась деревнями, те перетекли в южную окраину Виллирена, известную как Пустоши, где, что ни день, строились новые дома для тех, кто остался без крова. Бринд заметил, что по новым улицам беспрестанно движутся люди: их много, и они маршируют, как будто на учениях. Некоторые носили форму, но оружие у всех было одинаково примитивным: мачете или просто большие ножи, вроде кухонных; кто-то стоял на посту.

– Это еще что, ополчение, что ли? Почему мы ничего о нем не знаем? – проворчал Бринд.

– Боятся, наверное, как бы окуны не вернулись, вот и готовятся защищать себя, – предположил Микилл. – Обычное дело.

Но Бринд сомневался. Он, конечно, не надеялся, что будет когда-нибудь знать все, происходящее в Виллирене, но то, что он видел перед собой сейчас, казалось ему крайне подозрительным.

– Подождите, – скомандовал он остальным.

Заставив лошадь перейти на шаг, Бринд подъехал ближе к патрулям. Шерстяной плащ, надетый поверх формы, он запахнул так, чтобы ничем не выдать своей принадлежности к армии. Даже капюшон натянул, чтобы скрыть бросающееся в глаза лицо.

На него обратил внимание один из патрульных – бородатый дядька со шрамами на лице, одетый в лохмотья. В правой руке он держал нож.

– Что это у вас тут? – Бринд кивнул на отряд из шести человек. – Ополчение, что ли?

– Ага, вроде, – буркнул мужик. – Тебе-то что?

– Да так, тоже вступить хочу.

– Мы тебе не военные, чужаки нам не нужны. Солдаты нас не любят. С ними все стало только хуже.

– Да ну? – отозвался Бринд. – Почему?

– Монстры, – пробурчал недовольный. – Они зовут монстров в наш город. Вот почему мы здесь.

– А, понятно. Это ты про лагерь на юге.

– Ага, точно. Видел чего-нибудь странное, путник?

– Да нет, ничего особенного. Бояться вроде бы нечего. А разве они нам не союзники?

– Это тебе солдаты лапши на уши навешали, да? Больше слушай!

– К чему им врать?

– Много вопросов задаешь… – проворчал оборванец.

– Ну, я же нездешний.

– Военные готовы заставить нас поверить во что угодно, лишь бы мы жили с уродами бок о бок и не жаловались. Застращать нас – вот их главная цель. А нам не нужны в нашем городе уроды, и точка.

– Но их тут пока вроде бы нет, – заметил Бринд. – Они же далеко, за городом.

– Что-то ты многовато знаешь, для нездешнего. – Мужик подозрительно поглядывал на Бринда. – Да, они пока не в городе, а почему? Потому что есть мы, люди, готовые остановить их с оружием в руках, если они попытаются войти.

– Наверное, горожане очень благодарны вам за… защиту, – сказал Бринд. – Сколько же монстров вы уже остановили?

Мужику, судя его кислой физиономии, вопрос не понравился.

– Какая разница? Главное, что мы есть, это их отпугивает. Пока мы ходим по улицам, они здесь носа не покажут. Да и семьям с ребятишками не так страшно.

Бринд кивнул и решил не приставать больше с расспросами. В конце концов, раз человек верит, что опасность существует, он будет поступать соответственно; никакие слова не смогут поколебать его веры.

– Что ж, удачи тебе, – произнес Бринд и повернул лошадь назад.

Когда он вернулся к своим, Бруг спросил:

– Что-то случилось?

– Да, – отвечал Бринд, – у нас плохо организована пропаганда. Люди считают, что монстры спят и видят, как бы захватить город и присвоить его со всем, что в нем есть. Меня это беспокоит.

– Но мы-то знаем, что все это ерунда, – возразил Микилл.

– Разумеется, ерунда, но меня волнует другое: почему они так сильно верят в эту ерунду.

Вернувшись в цитадель, Бринд немедленно вызвал к себе Джамур Эйр для совещания с глазу на глаз. Откладывать дальше было нельзя. Не прошло и получаса, как она уже явилась к нему, в зал, отделанный обсидианом. Эйр только что вернулась из госпиталя, на ее одежде тут и там виднелись следы крови.

– Извините, – сказала она, – я не успела переодеться.

– Не страшно, – отмахнулся Бринд. – Я повидал достаточно окровавленных тряпок на своем веку, парой капель меня не напугаешь. К тому же кровь на вашем платье – результат благих деяний.

– Вы видели мою сестру? – спросила Эйр. – Я сейчас много работаю, а когда прихожу в цитадель, то совсем ее не вижу. У кого ни спрошу о ней, все отделываются от меня казенными ответами, явно по вашему приказу.

Смущенно улыбнувшись, Бринд объяснил ей, что случилось с ее сестрой: как она повадилась выходить за ворота цитадели и о каннибальских наклонностях, которые у нее открылись. Не скрыл даже причину нового состояния Рики, поведанную ему Артемизией: неудачно проведенное слияние разумов. Эйр слушала молча, не выказывая ни удивления, ни испуга.

– Значит, – спокойно подытожила она, – шансов вернуть ее в прежнее состояние нет?

– Похоже, что так, к сожалению. Она теперь такая, какая есть. Прошу меня простить, Эйр, но мне показалось, будто это известие вас не слишком… взволновало.

Тяжело вздохнув, она встала и подошла к окну. Снаружи уже давно стемнело, так что сквозь стекло почти ничего не было видно.

– За последнее время я повидала столько ужасных вещей, что все вместе они, наверное, притупили мое восприятие. К тому же у меня давно такое чувство, будто я потеряла сестру, хотя она жива. Что нам теперь делать, как вы полагаете?

– Не знаю, – признался Бринд. – У меня была мысль показать ее культистам, – может, они чем-нибудь помогут. Но ясно одно: даже если Рику удастся вывести из этого состояния, она не может больше считаться главой новой империи.

Эйр взглянула на Бринда так, словно знала, о чем он ее попросит.

– Значит, нам понадобится другой Джамур…

– Это обязательно должен быть кто-то из моей семьи? – спросила она.

– Для всех будет проще, если во главе империи станет известный человек. – Бринд встал с ней рядом и устремил свой взгляд в одном направлении с ней. – Его роль может быть чисто символической.

– Я не правитель, Бринд, – прошептала Эйр. – Править и помогать людям – не одно и то же. В госпитале я действительно помогаю. А когда я была правительницей – тогда, совсем недолго, в Виллджамуре, – меня не покидало чувство, будто я только и делаю, что обслуживаю интересы богатых. Мне это совсем не нужно.

– Я понимаю.

– Кроме того, – продолжала Эйр, – вы так хорошо зарекомендовали себя, управляя и городом, и армией. Почему бы вам не взять на себя роль полновластного правителя?

Бринд глухо рассмеялся:

– Я? Ну что вы. Нам нужен Джамур – люди пойдут за ним, как привыкли идти всегда, а еще в представителе династии они, как я полагаю, увидят залог стабильности.

– Вам не нужен Джамур, у вас есть вы и армия. Люди любят сильных властителей, к тому же со времен обороны Виллирена о вас хорошо думают в народе.

Это была правда, и Бринд это знал. Искушение было велико. Он отдавал себе отчет в том, что и эта операция ему по силам, мысль о полновластном лидерстве уже начинала импонировать ему.

– А что, если меня убьют в следующем бою? Как я могу давать империи и ее людям какие бы то ни было обещания, когда мне вскоре предстоит шагнуть в самое сердце вражеской тьмы? Что проку империи от лидера, которого могут в любую минуту изрубить на куски?

– Не говорите так, – перебила его Эйр.

– Но это не исключено. Я должен учитывать любой возможный исход. К тому же я знаю, что люди не могут по-настоящему уважать меня из-за того, какой я.

– В каком смысле?

– Моя кожа, Эйр. Я не раз видел устремленный на меня недоверчивый взгляд, сидя с кем-то за столом переговоров. Люди не пойдут за тем, кого они считают не вполне нормальным. И если сейчас мои приказы исполняются беспрекословно, то лишь потому, что на моей стороне лучшие воины, которых когда-либо видела империя. Нет, эти люди – банкиры и землевладельцы – уважают и испытывают доверие только к голубой крови. Присутствие у руля кого-то из Джамуров будет означать в их глазах соблюдение статус-кво. То есть они смогут чувствовать себя спокойно. Вы ведь никогда и не подозревали, на что шел ваш отец ради сохранения и преумножения богатства богатых, правда? Вы никогда не видели, как он подтасовывал события и факты, лишь люди оставались там, где они есть, а деньги по-прежнему текли в Виллджамур. Богачи владеют всем, что вы только в состоянии представить, им принадлежат все ресурсы, и вдруг к власти прихожу я. Что они подумают: караул, это диктатура? Начнут прятать от меня свои богатства, боясь, как бы я не прислал своих солдат обобрать их до нитки.

– А вы действительно собираетесь обобрать их до нитки?

– Честно признаться, иногда хочется – до того медленно все делается, а ведь людям нужна работа, и как можно скорее; но нет, я бы не пошел на это. Даже если бы я задумывался об этом всерьез, сейчас для этого все равно не время. Сначала надо все построить заново. Людям всех слоев общества нужна стабильность. И только вы можете предложить им ее, Эйр. Мне очень нужна ваша помощь. Может быть, вам стоит оставить госпиталь…

Она набрала полную грудь воздуха и взглянула на него с такой решительностью, какой он никогда прежде за ней не замечал.

– Вы не заставите меня бросить то, что я считаю по-настоящему важным, ради защиты интересов каких-то банкиров.

«Молодец», – подумал Бринд. И сдержал улыбку. Это хорошо, что чужая боль не оставляет ее равнодушной. Да и презрение к денежным мешкам тоже неплохой знак.

– Правильно ли я понимаю, что вы согласны подумать над моим предложением? Вы никогда не окажетесь одна. Я всегда буду рядом, когда вам понадобится помощь.

– Я сделаю то, о чем вы просите, – сказала Эйр. – Я знаю, что такое долг.

– Вы будете популярной правительницей, – продолжал Бринд тем более серьезно, что был уверен в ее согласии. – Люди уже говорят об одной особе королевской крови, которая не боится запачкать руки.

– Бринд, не надо меня умасливать. Я сама знаю, что людям нравятся такие вещи. Люди вообще с радостью примут любого правителя, если только он не жестокий негодяй. Послушайте, прежде чем мы продолжим этот разговор, могу я наконец повидать свою сестру?

– Только если вы действительно этого хотите. Я предупредил вас о ее нынешнем состоянии.

– Знаю, Бринд. Пожалуйста, я очень хочу ее увидеть.

Двое часовых у дверей расступились при появлении Эйр и Бринда. Открыв перед командующим запертую дверь, ночные гвардейцы отошли в сторону.

– Командующий, вы бы не могли подождать здесь? Я хочу побыть с ней наедине какое-то время.

– Пожалуйста. Я войду, как только вы позовете.

Она медленно вошла в камеру, оставив Бринда в компании сочувственно примолкших солдат. Повернувшись спиной к двери, он постоял так с полминуты, потом осторожно заглянул внутрь. Эйр стояла у решетки и бесстрастно смотрела прямо перед собой. По ту сторону решетки в точно такой же позе стояла Рика. Кровь, а не магия давала этим двум женщинам превосходство над всеми жителями Бореальского архипелага. Глядя на них, он вдруг вспомнил их маленькими девочками, и приступ ностальгии сжал его сердце: малышками они так оживляли Балмакару, их присутствие вносило во дворец свет, очищало воздух от душной паранойи Джохинна.

«Подумать только, каким оказалось их будущее, – подумал Бринд. – Одна превратилась в кровожадное чудовище, другой предстоит занять место сестры на троне в самые тяжелые для империи времена».

Что сказал бы обо всем этом сам Джохинн, будь он сейчас жив и в своем уме? Ведь это он, Джохинн, поставил Бринда во главе армии, доверил ему заботу о жизни и благополучии своей семьи и охрану границ своих древних владений.

Именно тогда Бринд решил, что не будет искать способов избавиться от Рики; пусть Эйр сама решит участь своей сестры.

– Командующий… – позвала Эйр.

Бринд шагнул к ней. Рика теперь сидела у стены, подобрав ноги и уткнувшись подбородком в колени; ее взгляд был устремлен на Эйр, но казалось, что она не видит сестру. Бринд пытался прочесть по лицу Эйр ее чувства, но оно по-прежнему ничего не выражало.

Повернувшись к пленнице спиной, они снова вышли в коридор.

– Как она себя чувствует? – спросила Эйр так спокойно, точно речь шла о пациенте из госпиталя.

– Судя по рапортам, которые сейчас лежат у меня в кабинете, она пока не проявляла признаков нормальности, если вы об этом. Она бросается на решетку, стоит кому-то подойти близко, а когда ей приносят еду, накидывается на нее, «точно зверь» – это слова рапорта.

Эйр кивнула и снова подошла к двери, чтобы взглянуть на сестру.

– С вами все в порядке? – спросил Бринд.

– Она больна, – ответила Эйр. – Больна, и ничего больше. Вполне возможно, что лекарства от ее недуга не существует и, значит, она навсегда останется больной – больной, но не мертвой.

– Что вы намерены предпринять? – спросил Бринд.

– Пока пусть остается здесь, под надзором, – сказала Эйр и умолкла, задумавшись. – Я не позволю ее убить, если вы на это намекаете.

– Я бы никогда не осмелился. Да и зачем? – И Бринд тут же внутренне усмехнулся неуместности своего вопроса: а зачем они держат ее здесь, в тюрьме, где с каменных сводов капает вода, где мало света и пахнет плесенью? – Теперь только вы, как ее опекун и единственная родственница, вправе решать судьбу несчастной. Я могу лишь предупредить вас, что она опасна. Она убивала людей.

– Я помню, вы мне говорили, но в это так тяжело поверить.

– Придется, – раздался еще один голос. Это был Рандур Эстеву, он подошел незамеченным.

«Ай да стража у меня», – невольно подумал Бринд.

– Добрый вечер, командующий.

– Рандур первым заметил, что она странно себя ведет, – сообщил Бринд.

Эйр широко раскрыла глаза:

– Почему же ты ничего не сказал мне?

– Мне казалось, ты вряд ли будешь рада услышать, что твоя сестричка приобрела привычку закусывать людьми, – ответил Рандур. – А еще я до жути боялся, как бы она не сделала что-нибудь с тобой.

И Рандур пересказал ей историю с окном.

– Тогда я рассказал обо всем командующему, а вскоре после этого она залезла на цитадель. Что мне оставалось делать?

Он шагнул к Эйр и попытался обнять ее, как обычно, но она увернулась от него и снова стала смотреть через дверь на пленную сестру. Рандур хотел ей что-то сказать, но передумал.

– Я вас оставлю, – произнес Бринд. – Эйр, вы знаете, где меня искать, если я понадоблюсь. А вы пока обсудите свалившиеся на вас перемены.

– В каком смысле? – спросил Рандур, но Бринд уже выходил из камеры.

Следующим пунктом в списке дел Бринда значилось посещение Фактории-54: надо было узнать, как продвигаются там дела. Он выехал один, без сопровождающих; в городе полно было гражданских патрулей.

Подъехав к фактории, он, как обычно, четыре раза сильно ударил в дверь, отчего по пустым помещениям склада прошел гул. Дверь открыла Джеза; судя по выражению ее лица, она была очень рада.

– Я получил твою записку, – пробурчал он. – Сегодня вечером удобно?

– Конечно, я же так и написала. Ты выглядишь встревоженным. – Джеза чуть не сказала, что он бледен как смерть, но это было его нормальное состояние; просто сегодня к его бледности примешивалось какое-то напряженное выражение, как будто он все время думал о чем-то и никак не мог забыть.

– Война начнется раньше, чем я рассчитывал. Ты, может быть, не заметила, но войска покидают город и остров в целом.

– А как же мы?

– Ничего страшного. Разведка доложила, что с севера нет никакой угрозы, основная опасность на западе. Скоро сама услышишь.

– Ты доволен тем, как мы выполнили заказ на доспехи? – спросила Джеза, ведя его по темному коридору вглубь фабрики.

– Они хороши, но их мало, а чтобы хватило на всех солдат, вам придется трудиться бо́льшую часть года без перерыва. К несчастью, время работает против нас.

– Не унывай! – воскликнула она с энтузиазмом.

– Мне бы твой оптимизм.

– Ну, если я твой идеал оптимиста, то у тебя действительно большие проблемы.

Бринд хохотнул, и его настроение как будто стало лучше.

– Ладно, давай показывай, что у тебя есть на этот раз.

– Мы долго держали эту разработку в секрете, потому что хотели сначала сами убедиться, что она действует, как задумано, и что ее можно контролировать.

Из-за двери, к которой они подошли, доносилось густое басовитое жужжание.

– Что там у тебя? – снова спросил командующий.

– Увидишь. – И Джеза с улыбкой распахнула дверь.

У Бринда отвисла челюсть.

Скорбная Оса кружила в нескольких футах над полом, взмахивая крыльями так часто, что он их даже не видел, а только ощущал мощный нисходящий поток воздуха. У дальней стены стояли Корен и Дигси. Они помахали командующему, но он их даже не заметил.

– Что?.. – запнулся Бринд. – Что это такое? У него череп?

Джеза пустилась в объяснения, повышая голос, чтобы перекричать поднимаемый насекомым гул. Вкратце она изложила ему все события, которые привели к нынешнему результату, добавив, что теперь ее изобретение вполне безопасно, и рассказала почему.

– Но это еще не все. – Девушка взяла его за руку и повела за собой вдоль периметра комнаты. Выражение его лица в этот момент было таково, что впору деньги за показ брать.

– Мы придумали шлем. Как видишь, у него прозрачный визор.

Бринд осмотрел предложенные ему предметы и снова вернулся к Осе.

– Надень, – настаивала Джеза, буквально впихивая шлем ему в руки.

– Зачем?

– Чтобы ветер не мешал смотреть.

– Это еще зачем? – нахмурился командующий. – Я что, буду стоять позади этой твари?

– О нет, – засмеялась Джеза. – Лучше.

Они стояли на улице, у задних дверей фабрики. Уже перевалило далеко за полночь, прошел проливной дождь, и улицы блестели в лунном свете. Было ясно и холодно. На каменных плитах мостовой стояла Скорбная Оса, напряженная, точно собиралась взлететь.

В этом районе совсем не было бандитов. Обычно они сильно шумели по ночам – кто-то горланил, кто-то бил бутылки, – но здесь только ветер стонал да море вздыхало вдалеке. Сегодня тишина и безлюдье были им как раз на руку.

Джеза надела на голову шлем – прозрачный визор оказался прямо у нее перед глазами – и жестами предложила Бринду сделать то же самое. Он так и поступил. Вместе они подошли к Скорбной Осе, которая замерла, точно изваяние. Только теперь Бринд заметил на ее спине модифицированное седло.

– Где вы такое взяли? – спросил он.

– Клевая штука, правда? За основу взята конструкция обычного седла для лошади, так что сидеть в нем удобно и не вывалишься.

– Погодите, я не совсем понял, – нахмурился Бринд. – Вы что, хотите сказать, что я на этом поеду?

– Ну, я-то точно поеду, и ты со мной. Тебе понравится. Не бойся, ты же большой храбрый солдат, да и я буду рядом, буду сидеть в седле прямо позади тебя. – Она вполне готова была схлопотать от него по ушам за эти слова.

Она подтолкнула его вперед; он вдел ногу в стремя, приподнялся, перекинул вторую ногу и сел. Девушка тут же прыгнула ему за спину и, выглянув из-за его плеча, осмотрела пустую дорогу перед ними. Улицы здесь, как и во всех относительно новых районах города, были прямыми как стрела, а эту к тому же обступали с обеих сторон пустынные здания складов и фабрик.

– Дорога на юг ведет отсюда прямо к Пустошам, – поведала Джеза. – Она уже знает путь – мы пару раз летали на ней туда.

– Она?

– Вот именно, это самка, – объяснила Джеза. – Значит, так. Видишь впереди поводья, похожие на кожаные? На самом деле это не кожа, а особый материал, который соединен с нервами в ее черепушке. Но ты можешь считать их нормальными поводьями. Тянешь вправо – она летит направо. Тянешь влево – она летит налево. Натягиваешь на себя, она замедляет ход, ослабляешь, она летит во всю прыть. Есть еще средний повод, он позволяет регулировать высоту полета, но им не злоупотребляй – она сама выберет лучше. Правда, я еще не сообразила, как научить ее держаться средней скорости, так что тебе придется приноравливаться.

– Ладно, – угрюмо буркнул Бринд. Еще минуту-другую он сидел на спине Осы, устремив взгляд вперед и никуда не двигаясь. – Начинать с чего? – Говорить приходилось громче, из-за шлемов.

– Резко потяни оба повода сразу. – Джеза усмехнулась, откинулась и потрепала Осу между крыльями. Они завибрировали, гудение возобновилось, и, очень медленно поначалу, Скорбная Оса стала подниматься в воздух.

Когда лапы насекомого полностью оторвались от земли и повисли, Оса вдруг рванулась вперед, и шум сразу усилился. Вибрация сотрясала обоих наездников. Пыль и мелкий мусор кружились в воздухе вокруг них, поднятые взмахами мощных крыльев.

Джеза чувствовала, как напрягся Бринд.

– Все в порядке, расслабься! – закричала она. – Не свалишься.

– А ты откуда знаешь?

– Ну, даже если свалишься, подумаешь, пролетишь пару футов – мы ведь не будем подниматься выше домов.

– Не могу сказать, чтобы последнее замечание прибавило мне уверенности.

– Мы сделаем приспособление, которое будет фиксировать наездника в седле во время полетов на большой высоте, это несложно, но сначала тебе надо просто отдаться полету, почувствовать радость.

– Ладно. Что теперь? – неуверенно проговорил Бринд.

Джеза едва не расхохоталась, наблюдая такую растерянность героя недавней войны.

– Плавно отпусти поводья, но помни: левый повод – летим налево, правый – направо. Не забудь.

– Как-нибудь справлюсь…

Скорбная Оса еще прибавила скорости, здания со свистом понеслись мимо, и Джеза позволила себе невероятное – положила руки Бринду на бедра. Булыжники мостовой и кирпичные стены домов слились по краям ее зрения в одно, ледяной ветер холодил ладони. Вытянув шею, чтобы видеть дорогу, она разглядела поверх его плеча кирпичную стену, которая мчалась им навстречу; ужас обуял ее, но тут она почувствовала, как дрогнула правая рука Бринда; Скорбная Оса накренилась и повернула направо, по-прежнему летя на высоте всего нескольких футов над землей; выполняя маневр, она едва не зацепила крылом другую стену, но вовремя выровнялась и на высокой скорости продолжала полет.

– Ну, теперь ты понял, – проговорила Джеза, но Бринд ее, кажется, не слышал.

Улица за улицей, дом за домом неслись мимо них, сливаясь в единую полосу с соседними, пока они на феноменальной скорости летели над разбитыми дорогами южного Виллирена. Те немногочисленные горожане, которые в этот поздний час оказались снаружи, разинув рты, смотрели на двух людей, проносившихся мимо них на Скорбной Осе. Ну и пусть себе глядят – на такой скорости это не важно.

Бринд быстро обучился принципам управления Осой: одним из ее огромных преимуществ был разум, который позволял ей инстинктивно избегать опасности, например, не ударяться в стены; поводья лишь помогали всаднику направить ее туда, куда ему было нужно. Два мозга вместе контролировали полет, работая в единстве. Один раз на перекрестке вдруг появилась лошадь, но умница-Оса отреагировала куда быстрее и точнее наездника – она просто поднялась выше, а миновав животное, снова вернулась на прежнюю высоту и продолжила полет.

– Может быть, я теперь поведу? – предложила наконец Джеза, когда улицы стали просторнее, свободнее, а дома на них приземистее – они приближались к краю города. – Не пора нам назад?

– Ни за что, – прозвучал ответ.

Бринд явно наслаждался процессом. Они вылетели на просторы открытой местности, где среди полей мелкие крестьянские домишки чередовались с более крупными фермерскими хозяйствами. Никаких стен, представлявших опасность для полета, здесь не было, и он совсем отпустил поводья.

– Ты что, спятил? – возмутилась Джеза. – Не выпускай их, держи все время!

– Я хочу поглядеть, куда она полетит сама. Я хочу знать, о чем она думает.

– Это плохая идея! – продолжала кричать Джеза.

– Ну и кто тут теперь боится? – осведомился Бринд с ехидцей.

Скорбная Оса начала понемногу забирать выше, вот она уже летела над самыми высокими деревьями на заснеженных холмах. Скорость полета тоже постепенно, но уверенно возрастала; в какой-то момент рядом с ними неслись две птеродетты, но вскоре отстали, не выдержав соперничества. Ветер на такой высоте ощущался куда сильнее. Джеза здорово испугалась: она не готова была к тому, что Бринд отпустит поводья. Зато Оса, похоже, наслаждалась свободой: у покрытой льдом реки она сбавила скорость, немного опустилась и полетела вдоль одного из притоков к морю. Там, уже над открытой водой, Бринд снова взялся за поводья и развернул ее назад, к городу, и насекомое, снова набрав скорость, мигом домчало их домой.

У фабрики Бринд уже уверенно натянул поводья. Оса вытянула лапы вниз и, не дожидаясь, когда они полностью коснутся земли, перестала махать крыльями. Сходя с седла, Бринд слегка пошатнулся – должно быть, от скорости; шатнуло и Джезу, хотя она была привычнее к полетам.

Бринд снял шлем и взъерошил волосы. Он смеялся. Изумленным взглядом окинув Осу, обошел ее со всех сторон.

– Поверить не могу, как это тебе пришло в голову взять и просто довериться ей, – сказала Джеза. – Мы могли упасть в море.

– Подумаешь, поплавали бы немного, – улыбнулся он. – К тому же ты была там, со мной. Ты в любой миг могла протянуть руку и взять поводья. Но ты этого не сделала, потому что знала: с ней все будет в порядке.

– Дело совсем не в этом, – возразила Джеза. – Просто мы сами еще не были к этому готовы.

– Ну, я-то не из тех, кому надо долго готовиться к подобным вещам. Мне показалось, что пришла пора дать даме почувствовать волю, я и дал. И знаешь, эта твоя… Скорбная Оса, так, кажется, она называется? Она просто восхитительна.

Джеза вовремя вспомнила, что надо улыбнуться.

– Так, значит, она тебе понравилась?

– Знаешь, когда ты рассказывала о том, как ты ее воскресила и все такое, я не понял и половины, да и понимать не хочу. По-моему, она просто самое важное существо, какое я видел за последние годы, вот и все.

– Значит, ты хочешь купить ее и еще таких, как она?

– Да. Вне всякого сомнения. Сколько их у вас?

– Пока четыре, но мы сделаем столько, сколько надо, – заявила Джеза. – Теперь, когда работа над конструкцией закончена, дело лишь за теми же копировальными технологиями, какие мы применяли для производства доспехов, а с ними тоже уже все отработано. В подвале у нас еще две Осы. За день я могу сделать еще несколько.

– Армии понадобится куда больше, – отвечал Бринд, на этот раз строго. – Я хочу, чтобы все ночные гвардейцы как можно скорее обучились искусству полета на них. Тренировки начнутся уже завтра.

– Мы еще не обсудили цену, – напомнила ему Джеза.

Судя по выражению лица Бринда, этот вопрос волновал его в самую последнюю очередь.

– Возьми за них столько, сколько хочешь. Надеюсь, ты уже убедилась, что армия вполне платежеспособна.

– Больше, чем кто-либо в городе.

– Вот и хорошо, – сказал он. Затем, стоя прямо перед ней, устремил на нее серьезный взгляд. – Джеза, когда война закончится, все, кто сейчас работает на фабрике, могут считать себя личными друзьями ночных гвардейцев. И если вам нужна будет работа, только скажите: место рядом со мной я вам гарантирую.

– Что он сказал? – буркнул Корен.

– Место рядом с ним. Занятость. Работа на всю жизнь, или что-то вроде. – Джеза взглянула на него через кухонный стол.

– Да кому нужна работа на гребаную империю? Мы сами себе хозяева.

– Знаю. Я просто передаю вам его слова.

– Остынь, Корен, – поддакнул Дигси, подкрепив жестом свои слова. – Джеза правильно делает, что поддерживает с ним отношения. Подумать только, альбинос – самый влиятельный человек в городе – ест у нас с ладони. Невероятно, правда?

– Может быть, – снова буркнул Корен.

– Вот и славно, – сказал Дигси.

– Ты отвел Осу в подвал? – спросила его Джеза.

– Да, спустил через черный ход. Она была довольна.

– Завтра сюда пожалует вся Ночная Гвардия, учиться ездить на Осах, – сообщила Джеза.

Корен покачал головой.

– Что опять не так? – возмутилась Джеза. – Вы выбрали меня, чтобы я заключала сделки, – вот я и заключаю сделку, причем очень крупную на этот раз, если хотите знать. Они приедут, потренируются, а потом будет еще один заказ.

Все дружно обрадовались, кроме Корена.

– Слишком близко к военным, – проворчал он. – Мы ведь хотели быть свободными ото всех, заниматься чем захотим, а не ишачить на армию.

– Да, конечно, но, чтобы быть свободным, в этом городе нужны деньги, а армия хорошо платит. Так что пока придется смириться. К тому же я, может, и ошибаюсь, но мне кажется, что я не единственная, кому стыдно за то, что мы не принимали участия в предыдущей кампании. Это наш шанс помочь им защитить город.

– Она права, – проворчал Дигси. – Оставь все как есть, Корен. – И они с Кореном обменялись странным взглядом. Джеза решила разузнать потом, что это значит.

– Я иду спать, – объявила она. – Поздно уже, я устала, а завтра с утра придут гвардейцы.

– Я скоро приду, – отозвался Дигси, чей странный поединок взглядов с Кореном еще не закончился.

Было уже поздно, когда она в пижаме слонялась по верхнему этажу, раздумывая, что бы почитать на ночь. Она была босиком и ступала почти бесшумно. Лунный свет полосами проникал сквозь прорези в ставнях, и она разглядела двоих: тени двигались в углу первого этажа. Присев, она спряталась за металлическим столбиком и стала наблюдать.

Пилли и Дигси обнимались, соприкасаясь губами.

У нее остановилось сердце. Она сглотнула. Слезы обожгли глаза. Усилием воли она заставила себя смотреть еще, чтобы убедиться в измене, а потом встала и тихо пошла прочь.

Вернувшись к себе в спальню, Джеза отыскала бутылку водки и, сев на край кровати, залпом сделала три здоровенных глотка, от которых у нее немедленно защипало глаза, но это было даже хорошо – все равно слезы уже лились у нее по щекам, она это знала. Она едва не задохнулась, так обжигала водка.

– Ты неправильно пьешь. – Корен стоял в дверях, силуэт на фоне темноты. Он шагнул к ней, но, не дойдя, опустился на пол.

Продышавшись, она спросила:

– И давно ты знаешь?

– Дней десять или около того.

– Почему ты не сказал мне?

– Думал, Дигси сам разберется. И, честно говоря, боялся: что с нами будет, если Пилли решит собрать пожитки и уйти?

– Что?.. О чем ты?

– Ну, это же склад ее папаши. Если она свалит, что тогда будет со всеми нами?

– Об этом я не подумала. – Джеза баюкала бутылку двумя руками, точно младенца. – Что же делать?

– Пить сейчас – самое последнее дело. Этим контроль над ситуацией не вернешь.

– Не учи меня.

– Сама спросила! – Уже мягче Корен продолжал – Джеза даже не подозревала, что он умеет говорить так ласково: – Поспи сегодня у меня.

– Славная попытка.

– Нет, я совсем не так предсказуем, – добавил он. – Я ухожу послушать ночного поэта в Солтуотере. Он мой друг – один из последних оставшихся. Иди, ложись у меня, а я, когда вернусь, принесу дешевой еды и устроюсь в кухне. Никто ничего не заметит.

– Спасибо, – проговорила Джеза, смахивая последние слезинки.

– Знаешь, что я думаю? – Корен встал и направился к двери.

Джеза смотрела на него молча.

– Тебе никогда по-настоящему не нравился Дигси, ведь ты была влюблена в покойника. А он был просто заменой, суррогатным любовником.

Джеза не сводила с него взгляда, разинув от удивления рот. Ей хотелось сказать что-нибудь, но слова не шли у нее с языка.

– Вот видишь, и я могу быть эмоционально чутким, когда хочу. Я же не дурак. Хочешь совет? Проспись, ни о чем не думай. С ним при случае посчитаешься, только не показывай, что ты их видела. Нам еще нужна фабрика.

И он ушел, оставив ее в ошеломленном молчании.

Ночные гвардейцы пришли еще до рассвета, и Джеза чувствовала себя отвратно, открывая им дверь, хотя и не пила больше накануне. Зато она вдоволь наплакалась, прежде чем погрузиться в глубокий, но беспокойный сон. Проходя через кухню, она увидела Корена – он спал за столом, к его щеке прилипла какая-то экзотическая еда. Ласково разбудив парня, она отправила его в спальню.

За дверью Джеза ожидала увидеть одного гвардейца и чуть не упала в обморок, обнаружив двенадцать лучших воинов империи на своем пороге в предрассветный туманный час. Все в черном, они стояли полукругом, а командующий Латрея, заняв место с краю, представил их ей одного за другим.

Он хотел, чтобы все его солдаты до единого испробовали полет на Осе. Но сначала надо было, чтобы они сошли в подвал и пригляделись к насекомым, победили свой страх перед ними, если таковой появится, свыклись с мыслью, что на них придется летать. Потом они все должны были облететь окрестные улицы по разу, причем сделать это как можно раньше, до появления прохожих, – Бринд волновался, какие слухи пойдут по городу, и без того растревоженному присутствием лагеря пришельцев неподалеку. Ему не хотелось еще усугублять ситуацию.

После нескольких пробных полетов, прошедших вполне успешно, гвардейцы отправились по своим делам, а вечером, когда тьма поглотила улицы города, вернулись.

Джеза наблюдала за тем, как росли их уверенность и мастерство. Быстрота их реакции почти не уступала реакции самих Ос, а их тяга к учебе и обретению новых знаний и навыков была несравненна. Глядя на них, Джеза едва не лопалась от зависти.

Бринд скоро настоял на том, чтобы они держали поводья одной рукой, а вторую освободили для меча. Важно было понять, смогут ли они сочетать полет с фехтованием. Только теперь она поняла, какая именно роль отводится ее Осам на поле боя.

Обе луны уже стояли нехарактерно высоко в небе для этого времени года, когда Бринд принялся за отработку со своими летунами еще более сложных маневров.

И еще одно поразило Джезу: ее Скорбные Осы прямо-таки расцвели, общаясь со своими вооруженными наездниками. Похоже, они наслаждались совместными поисками решений все более и более сложных задач, которые ставил перед ними и их седоками командующий; существование, похоже, обретало для них новый смысл. Если, согласно легенде, предки этих созданий непрерывно оплакивали свою горькую судьбу, то в них самих совсем не осталось печали. Грустила только Джеза: она ощущала себя матерью, которая проводила в армию свое дитя, получив взамен завидный контракт, но она заставляла себя быть сильной.

Миновали всего день и ночь, а ночные гвардейцы уже полностью овладели искусством езды на Скорбных Осах.