Глава двенадцатая

Эйр, бывшая правительница Джамурской империи, сестра императрицы Рики, оказалась в необычной для дамы ее положения обстановке. Покои оставляли желать лучшего – стены, сложенные из огромных камней рухнувшего монастыря, были надежны и прочны, однако архитекторы не подумали о том, что в них неплохо смотрелись бы еще и окна. Свет исходил только от настенных кенкетов, свечей и огня в камине. Из украшений в комнате тоже почти ничего не было – так, несколько религиозных безделушек, раскиданных по углам, да пара дареных ковриков, от которых пахло прелью. Правда, этот запах перебивали другие: засохшей крови и ведер с мочой.

Тряпицей, смоченной в воде с маслом, она обтирала раны одного человека; благодаря оперативным действиям санитарки нагноения удалось избежать, так что они, вероятно, были не так плохи, как казались с виду.

Мужчина улыбнулся сквозь боль, когда она стала промокать длинный порез у него под ребрами. От каждого прикосновения ткани вода начинала течь по его обнаженному торсу, заставляя его вздрагивать. Одна из санитарок рассказала Эйр, что с ним случилось: он пострадал в потасовке на набережной. Банда юнцов окружила двух женщин, и он вмешался, чтобы их отпугнуть. Однако юнцы взяли над ним верх: две ножевые раны под ребра избавили его от изрядного количества крови, но ему невероятно повезло – его нашли прохожие, которые знали о госпитале.

– Удача на вашей стороне, раз вы тут очутились, – тихо сказала ему Эйр.

Он глянул на нее, улыбнулся и снова стал смотреть в стену у нее за спиной.

– Это как сказать, мисс; иные решат, что счастье мое совсем на исходе, раз меня ножиком пырнули. – Он был одним из лучших пациентов госпиталя: вежливый, спокойный, он никогда не ругался дурными словами, терпел боль и вообще вел себя прилично; мечта сестры милосердия.

– Как думаете, нельзя ли подбросить еще пару полешек в огонь? – спросил он.

– Сейчас попрошу санитарку принести, – пообещала Эйр.

Он снова посмотрел на нее:

– Я вас нечасто тут вижу.

– Верно. Я не так часто сюда прихожу.

– Ну хотя бы иногда приходите, и то хорошо, – сказал он и откинулся на подушку. – Вы не похожи на сестру милосердия.

– А вы не похожи на героя, – сухо парировала она.

– Да уж, – засмеялся мужчина, – никогда не знаешь, на что окажешься способен, когда приспичит.

Эйр пододвинула ближе тазик с грязноватой водой и принялась полоскать тряпицу. Это был третий ее визит в госпиталь, и, как и все предыдущие, он проходил не совсем так, как она ожидала. Почему-то она представляла себе ряды кроватей, застланных свежим бельем, много чистой воды и сестер, обтирающих раны благодарным пациентам. Реальность же оказалась совсем другой: кровати, сколоченные на скорую руку и застланные чем Бор послал; воду добывали, растаивая на печке свежий снег; крысы свободно бегали по комнатам и прятались в темных углах только тогда, когда их как следует шуганешь; а пациенты, едва перестав блевать и харкать кровью, сразу напивались в дым и забывали не только о благодарности, но и о приличиях, пытались лапать сестер. Эйр это, правда, пока не коснулось; к тому же она носила в сапоге нож и, спасибо Рандуру и его урокам, знала, что с ним делать.

Возможно, все еще изменится. Прежде чем отправиться на Джокулл, Бринд сообщил ей, что по ее просьбе обсудил с банкирами условия большого займа, специально на нужды госпиталя. Больше того, появятся новые рабочие места, женщины смогут зарабатывать, не только ухаживая за больными и ранеными. Бринд сказал, что будут строиться еще госпитали, потому что городу нужны здоровые люди и много рабочих рук, а не новые погребальные костры и трупы.

Выйдя из палаты, Эйр отправилась на поиски Рандура: посмотреть, чем он занят. Сегодня он впервые пошел с ней в госпиталь.

В коридоре было на удивление свежо, по контрасту с темными душными палатами, в высокие восточные окна проникал не только солнечный свет, но и обманчиво теплый ветерок, который нес воздух от разогретой на солнце каменной кладки. По пути она обогнала нескольких сестер, которые никак не могли смириться с тем, что она, Джамур Эйр, дама благородных кровей, добровольно вызвалась помогать в госпитале. Поэтому общение у них не клеилось. Хорошо хоть, больные и раненые не прознали пока о том, кто она. И только присутствие телохранителя, солдата пехотного полка, которого, против ее воли, прислал сюда Бринд, выдавало необычность ее происхождения. К счастью для нее, телохранитель решил, что лучший способ проводить время в госпитале – это не путаться у нее под ногами, а флиртовать с другими сестрами, за что она была ему душевно благодарна.

Вдруг до ее слуха донесся звон мечей: что-то происходило чуть дальше по коридору, и она со всех ног бросилась туда. Вбегая в небольшую рекреацию, она разминулась с парой сестер, которые шмыгнули мимо нее, неодобрительно поджав губы.

Там, в рекреации, она увидела Рандура: с рапирой в руках он показывал четырем ребятишкам движения витасси, а те повторяли за ним, тоже со старыми клинками в руках. Движения были самые простые, но ребятишки старательно копировали их, и у них неплохо получалось.

– Рандур! – окликнула его Эйр.

– А, – отозвался он, прижимая к губам костяшки пальцев. – Боюсь, мои маленькие сестры и братья, нам придется прерваться.

– Вот черт! – сказала одна девчушка.

– Увы, юная дева. Босс гневается, – ответил он с поклоном.

– Рандур, – напустилась на него Эйр, – где ты нашел этих ребятишек?

– Болтались тут по коридорам, поджидая, когда отпустят их взрослых. Приставали к сестрам, вот я и решил, так сказать, облегчить участь этих дам, а заодно и поучить сорванцов изящному искусству витасси. В этом возрасте дети хорошо схватывают. И запоминают тоже хорошо.

– Дело не в этом, Рандур. Разве пристало детям разгуливать с мечами по госпиталю, сам подумай?

– У тебя тоже кинжал в сапоге.

– При чем тут я? Они же дети, им вообще опасно давать оружие в руки. А что, если они друг друга покалечат?

– Ну и что, они же в госпитале, им тут помогут, – заявил Рандур. – Кроме того, этим сорванцам еще пригодятся мои уроки. – И он повернулся к детям: – Ладно, бегите пока, завтра продолжим.

Недовольные дети потянулись к выходу, попутно сдав Рандуру все четыре заржавленных клинка, которые он тут же поставил в стойку в углу комнаты.

– Им всего по несколько зим от роду, – сказала Эйр, успокаиваясь.

– Что такое одна зима на фоне целого ледникового периода? Они были рады, что кто-то обратил на них внимание, и перестали доставать сестер. Да и навыки владения оружием им тоже наверняка пригодятся: надо же уметь защищаться.

– Ты сможешь продолжать, только если их родители дадут согласие на такие занятия, – настаивала Эйр.

– К черту родителей! Что может быть лучше, чем умение защитить себя в минуту опасности?

Эйр глубоко вздохнула:

– В чем дело, Рандур? Зачем сердиться из-за таких пустяков?

– Я не сержусь.

– Нет, сердишься. Что случилось?

Рандур вздохнул и изобразил замысловатый жест:

– Ничего. С тобой все в порядке. Тебе даже есть чем теперь заняться, верно? Ты помогаешь другим, и мне это нравится. Ты прошла большой путь от избалованной малышки в красивом замке на вершине холма.

– Ты тоже можешь помогать здесь, если хочешь.

– Это не мое, я чувствую. Мне хочется помочь, хочется заняться делом, но мне так тяжело.

– Ты о матери?

– Да, – вновь вздохнул он, – и о ней. Я боюсь даже поехать туда – она уже, наверное, умерла. Тот яд, хоть и медленный, наверняка уже убил ее. И даже если нет, что толку – вот я приду, встану на пороге и скажу: «Здравствуй, мама, я не принес лекарства»?

– Она и не ждала, что ты его принесешь. Она отправила тебя в Виллджамур потому, что считала, для тебя так лучше, особенно в ледниковый период. И она не ошиблась. К тому же ты встретил меня.

Рандур кривовато улыбнулся:

– Знаешь, твоей сестре не помешало бы тоже прийти сюда.

– У нее сейчас другие заботы.

– Ага, – поддакнул Рандур. – Другие, это уж точно.

– Что ты хочешь сказать?

– Я видел ее, прошлой ночью, она бродила по коридорам цитадели и бормотала себе под нос. Тебе не кажется, что она слегка спятила? А все из-за того, что они делали тогда с Артемизией, только теперь последствия зашли слишком далеко.

– Не говори так о ней, – зашептала Эйр. Рандур положил руку ей на плечо. – Ты не хуже меня знаешь, раньше она такой не была. Она как будто влюблена в Артемизию и вне ее присутствия не мыслит себе жизни, не знает, что делать. Может, она ее загипнотизировала, как ты думаешь?

– Как знать? Мы ведь никогда не узнаем о том, что случилось тогда, на корабле Артемизии, верно? Рика сразу решила, что она – бог, хотя почти все ее слова противоречили учению Джорсалира. Так что, скорее всего, Артемизия сдвинула что-то у нее в голове, какое тут еще может быть объяснение?

– Но зачем?

– Может, чтобы ускорить союз между мирами? Или чтобы наверняка получить то, что ей нужно? Откуда мы знаем, какие у нее цели?

– Надеюсь, что все не так плохо, – ответила Эйр. – Если Рике суждено встать у руля империи, которая, возможно, еще возникнет когда-нибудь из этого хаоса, ей необходимо владеть всеми своими способностями.