Папа Римский специально для нас, советских, назначил VI-й Всемирный день молодёжи — в Польше. До Буэнос-Айреса или Сантьяго де Компостелла, где проходили предыдущие Дни, нам ведь не доехать! Святой отец валютой оплатил Польше наше питание, проживание и проезд от границы до Ченстоховы, где на Ясной Горе у ног польской святыни, Ченстоховской иконы Божьей Матери, назначил нам встречу. Иоанн Павел II сказал, что ждёт всех желающих. И мы поехали. Кто же мы? Чего желающие? — Желающие увидеть заграницу. — Желающие сделать мелкий бизнес. — Желающие не вернуться назад. — Желающие просто воспользоваться тем, чем другие не смогли…

А паломничество ко святым местам совершают люди, Богу молясь. Где же верующие? Не только крещёные, а живущие по вере? В глаза бросаются одни «желающие». Они быстро находят друг друга по подобию и борются за выживание своего и выживание из своей среды чужого. Захватить лучшую комнату, лучшую постель, место у окна, спрятать спички про запас, утаить свою еду и требовать паломнического пайка, быть всё время обиженными и всё время качать права! Некоторые руководители групп заискивают перед администрацией в надежде на большее количество льгот. За два дня туалеты сделались непроходимыми. В унитазах плавают полиэтиленовые пакеты, раковины забиты ягодами, чаем и волосами. По углам чем-то обмениваются, скручивают тысячные бумажки злотых, сговариваются идти на утренние толкучки, ругаются и завидуют. С монахами пешком из Кракова в Ченстохову пойдут, наверно, единицы! Хотя священники строги: Папа сказал, что к началу пешего паломничества ни одного русского в Кракове не должно остаться. Атмосфера стала по-настоящему советской. Следят друг за другом, шепчутся за спиной друг у друга, обсуждают возможности возвращения, соединяются в группы и исчезают кто куда.

Мы, небольшой группой, начали молиться вместе. Радовались прояснению наших глаз и появлению счастливого выражения на лицах. Наши подростки и их родители готовились к пешему переходу. Глядя на них, нельзя было даже представить себе, что они пройдут по жаре пятеро суток!

В этой ситуации надо и мне решаться. Поход мне не по возрасту и не по силам. Я за всю-то жизнь свою ни разу не пошла даже в однодневный турпоход. Но сейчас хотелось быть вместе и вместе не падать духом. К тому же нас пугали невозможностью найти свою группу в Ченстохове, где ожидалось 2 миллиона человек. А переехать границу обратно мы могли только вместе, по общему билету. Посмотрев на свои ноги, торчащие из туфель подушками, одолжила для похода — кеды.

Вечером на Вавеле, в Краковском Кремле, была Месса. Всё в ней так странно для меня! Я люблю полутьму наших православных церквей, жаркое пахучее разбрызгивание воска свечами, на «кануне» — для мёртвых и у «праздника» — живым. Люблю уголок на клиросе за иконами, где исповедовал отец Александр Мень. Литургия для меня всегда связана с закрытым пространством, с тайной задёрнутой завесы, сомкнутых Царских врат. И вот сейчас, здесь, на Алтаре под открытым небом, в лучах яркого солнца — совершится Таинство?!

Поражали и сотни монахов, молодых, весёлых, подвижных! Они заполнили площадь вместе с паломниками и вместе с ними пойдут завтра на рассвете в пеший поход ко Святой Горе. В светлых одеждах, они похожи на ангелов, снявших на время свои крылья. Площадь гудела радостными голосами и смехом. В нашем православном храме смех звучит кощунственно, как несоответствие Евхаристии, но здесь смех не был кощунством, нет! В его светлом звуке была радость о Господе! Деревянная подмосковная церковка, мой храм, сокровенна в моём сердце, которое здесь, в Кракове, на вершине Вавельского холма, под солнечным небесным куполом вместе с этими людьми — славит Бога. И как любовь к своей родине вовсе не требует от меня ненависти к чужой, так привязанность к своему вероисповеданию не мешает мне видеть достоинства других. Мне нравится, что молитвы поются всей площадью, мне нравится католический Ангелус, когда всё людское пространство звучит . словами ангела: «Радуйся, Мария Благодатная, Господь с Тобою!» — или гулким шёпотом исповедует Небу троекратно: «Моя вина. Моя вина. Моя вина».

Сначала было много солнца. Болели ноги, ломило голову. Подумала, если стоять не могу, не дойти мне до Ясной Горы. Будут возиться со мной, будут в мыслях упрекать, зачем попёрла старуха на встречу молодёжи. Думала, что пришла на Мессу просить сил идти пешком, что не прощу себе слабости, если останусь.

…Читали из Иоанна. Христос с высоты Креста указал Матери на Иоанна: «Это сын Твой». А ему: «Это Матерь твоя» …И мы дети Её, и Она — Мать наша. И мы должны, как Иоанн, взять Её в дом свой и заботиться о Ней… Я стала молиться Ей близко, жарко и уже не хотела ни идти, ни остаться, а только — как Она повелит. Домой шла спокойная, зная, что мне ничего не надо делать. Просто ждать, как проявится Её воля.

Вещи были сложены, начиналась ночь, — я не принимала решения. Подруга моя ждала спокойно, готовая и идти, и остаться. В 11 часов ночи всё разрешилось по видимости само собой. Распорядители решили не брать группу с маленькими детьми. Остались и мы с подругой, — в отдельной комнате и на отдельных постелях. Нам был подарен по Её воле на два дня — Краков.