Свет, сквозь зашторенные окна, тусклой дорожкой освещал довольно обширный кабинет, обклеенный зелеными обоями. На кровати у стены, лежал накрытый одеялом поэт. Лицо его было изжелта белым - он умирал. Доктор Арендт, до этого хлопотавший у ложа умирающего поэта, увидев, что Александр Сергеевич крайне слаб, оставил свои потуги, поняв, что помочь уже ничем нельзя.

Владимир Иванович Даль, сидевший в углу, в глубоком кресле, вопросительно взглянул на Николая Федоровича. Тот отрицательно покачал головой, и жестом попросил выйти за ним. Прикрыв дверь, Владимир Иванович спросил:

- Неужели нет надежды?

- Увы, - ответил Николай Федорович, - воспалительный процесс необратим. Вдобавок, больной очень ослаб. Думаю, ему осталось не более суток, - Владимир Иванович кивнул - мол, понимаю. Сам в прошлом врач, он не испытывал особых надежд на выздоровление поэта.

- Какая случайность, - прошептал он, - и зачем он решил ехать в феврале. Куда он спешил?

Говоря это, господин Даль имел в виду поездку поэта в Сергиев Посад, где уже три года, как обосновалась культурная богема империи. Еще до официального перевода столицы в Москву, многие художники, писатели и поэты облюбовали провинциальный городишко. Цены там были на порядок ниже столичных, места живописные и вдобавок, всегда можно было пообщаться с людьми искусства. Там же выходили несколько журналов и альманахов, в том числе и журнал «Современник», основанный Пушкиным в 1835 году. Именно по делам журнала, дабы обсудить и скорректировать следующий номер, поэт, на зиму переехавший в Москву, решил ехать в Сергиев Посад. И хотя ехать предстояло недалеко, выезжать во время вьюги было легкомысленно. По дороге назад, карету в которой ехал Александр Сергеевич, перевернуло, и поэта вышвырнуло в сугроб, где он и пролежал три часа, придавленный багажом, пока не подоспела помощь. Слегши с пневмонией, и ослабленный общим переохлаждением организма, поэт угасал. Даже лучшие врачи империи были тут бессильны.

- Владимир Иванович, - негромко позвала Наталья Николаевна, высунув голову из-за двери, - он вас зовет. Владимир Иванович вошел в полумрак кабинета, прикрыв за собой дверь.

- Даль, - позвал поэт, что говорит Арендт? Владимир Иванович посмотрел в запавшие глаза Александра Сергеевича и, проглотив комок, сказал:

- Он дает тебе от силы сутки. Ничего нельзя сделать. Пушкин секунду промолчал, а потом, сняв с пальца свой перстень-талисман, протянул его Далю.

- Даль, возьми на память. Владимир Иванович покачал головой, но Пушкин, усмехнувшись, повторил:

- Мне уже не понадобиться.