Стремительное вторжение России в Крым и его аннексия разрушили установившийся в Европе после холодной войны мир и стали еще одним сигналом того, что Россия модернизирует свои военные силы и усиливает влияние не только в Европе, но и на постсоветском пространстве. В период наиболее острых моментов украинского кризиса Владимир Путин разместил более 40 тысяч военных возле российско-украинской границы, чтобы запугать Киев и способствовать дестабилизации восточной Украины с помощью пророссийских сепаратистов.

Для Путина такая демонстрация силы более чем оправдывает дорогостоящую и болезненную модернизацию российских ВС, которая началась в конце его первого президентского срока.

Все иллюзии того, что Россия может быть партнером НАТО, развеялись. Москва также усилила геополитическое присутствие и военную мощь через расширение ОДКБ, этого регионального военного блока, служащего для поставок оружия и военного сотрудничества.

30 мая в «Фонде Наследие» в Вашингтоне два эксперта по военным вопросам, старший аналитик Фонда Ариэль Коэн и член Совета по американской внешней политике Стивен Бланк провели дискуссию о том, какого прогресса добилась Россия в модернизации военных сил. Эксперты согласились: российское вторжение в Крым показало, что военные силы России значительно изменились со времен неудач во время чеченского конфликта в середине 1990-х и неубедительных действий в Грузии в 2008-м.

В первые годы после распада СССР армия и вооружение России практически были бесполезными. Как отметил Ариэль Коэн, российские Вооруженные силы основывались на устаревшей советской модели массовой мобилизации, перегруженности офицерским составом, полностью зависели от слабо подготовленных и плохо экипированных солдат-срочников, морально-волевые качества которых оставляли желать лучшего. Военная доктрина России тогда представляла собой всего лишь устаревшее наследие времен Второй мировой войны.

Как считают американские эксперты, помимо увеличения военного бюджета России, переменам к лучшему способствовали три фактора.

Во-первых, в начале 2007 года Путин назначил на должность министра обороны Анатолия Сердюкова, бывшего торговца мебелью в Санкт-Петербурге. Преодолевая сопротивление бюрократии, Сердюков добился сокращения численного состава ВС с 1,2 до примерно одного миллиона, уменьшил количество командных должностей, создал хорошо-обученный сержантский корпус и повел борьбу с коррупцией. (По иронии судьбы, именно коррупция привела к падению его самого.) Призыв оставили, однако повышение денежного содержания и материального снабжения привели к созданию более профессиональной армии. (Вместе с тем, в Крыму проявили себя элитные подразделения, укомплектованные контрактниками.)

Во-вторых, хотя война в Грузии и выявила слабые стороны российской армии, тогдашние операции укрепили веру Путина в то, что Россия способна применять силу на постсоветском пространстве, особенно в целях «защиты прав русскоязычного населения», не опасаясь военного ответа Запада.

В то же самое время Кремль расширил толкование военной угрозы со стороны Запада. С продвижением НАТО на восток Россия назвала США и НАТО главной угрозой. Такие старые проблемы, как нестабильность на Северном Кавказе, отошли на задний план. Создание образа внешнего врага в лице Запада также послужило удобным оправданием подавления протестов внутри страны, последовавших за фальсификациями, допущенными в ходе парламентских и президентских выборов 2012–2013 годов и возвращения Путина в Кремль.

Если путинская военная модернизация достигнет поставленных целей, отметили Коэн и Бланк, Россия сможет нарастить военную мощь, проецируемую на НАТО и бывшие советские республики, а также усилить свое влияние в Евразии. Это создаст серьезные вызовы безопасности США и их союзников по НАТО.

Несколько факторов могут помешать Кремлю достичь этих целей. Про них эксперты мало говорили во время дискуссии в «Фонде Наследие», однако подробно освещали в своих аналитических публикациях.

К примеру, низкий уровень рождаемости в России и общий уровень здоровья населения со временем создаст проблемы для целей призыва в армию. Военно-промышленный комплекс неэффективен и по-прежнему поражен коррупцией (Сердюков иногда закупал западное оборудование, но с его уходом эта практика могла измениться). В то время как состояние сухопутных войск улучшилось, другие подразделения – особенно ВМС – сталкиваются с серьезными проблемами. Даже качество сухопутных войск не настолько высокое, как казалось вначале. Существует большой разрыв между эффективностью элитных спецподразделений, которые работали в Крыму, и остальными военными подразделениями. Призывники служат всего лишь год, зачастую они недостаточно подготовлены.

Оккупация Крыма был осуществлена с минимальными целями и использованием элитных подразделений, противостоять ослабленному противнику не составило труда. Однако оккупация восточных и южных областей Украины с использованием регулярной армии, уровень которой ниже спецподразделений, в условиях сопротивления со стороны местного населения будет намного более сложной задачей.

Помимо украинских ВС, вооруженные силы России столкнутся и с сопротивлением украинского ополчения и гражданского населения. Постоянное размещение оккупационных сил на украинской земле может ослабить военные возможности России в других регионах, особенно на Кавказе и Центральной Азии.

Перечисленные факторы, скорее всего, и стали причиной того, что Путин до сих пор не ввел войска в Украину. Однако даже этот не может гарантировать, как написал в одной своей статье Стивен Бланк, «оппортунистического прощупывания» – попыток дестабилизировать ситуацию в странах Балтики и других регионах бывшего Союза, путем экономического давления, разжигания страстей вокруг русскоговорящих меньшинств и применения других способов «непрямой войны» XXI века.