ГЛАВА 9
БЕЗДУШНЫЙ МАСКАРАД АРЛЕКИНА

Дайана де Момери придерживалась обычно одной скорости. Да, огромный «крайслер» и «бэнтли», следовавшие впереди нее, имели больше лошадиных сил, но молодой Спенлоу был слишком пьян, чтобы вырваться вперед, а Гарри Торн был известным водителем-неудачником. Ей оставалось лишь держаться позади на безопасном расстоянии, чтобы избежать аварии. Она также хотела, чтобы Спот Ланкастер оставил ее в покое. Его неуклюжие попытки обнять ее за талию и плечи мешали ей управлять машиной. Тогда она своей изящной ножкой ослабила давление на педаль и как следует ткнула локтем в его разгоряченное лицо.

— Заткнись, ты, дурак! Ты вгонишь нас в канаву, мы разобьемся.

— Не заткнусь! — протестовал Спот. — Не делай так. Это больно.

Она проигнорировала его замечание, следя за дорогой. Прошедшая ночная вечеринка была потрясающей. У Тода Миллигана произошла азартная и занимательная ссора, в которой Тоду совершенно определенно дали понять, что он выходит за рамки приличия. Это и к лучшему. Она стала уставать от запугиваний Тода. Ею и так манипулировали многие мужчины. Ограждения вспыхивали и проносились мимо них; дорога, освещенная резко загорающимися фонарями, была покрыта впадинами горбинками, которые чудесным образом тут же разглаживась перед быстро вращающимися колесами. Машина мчалась по шоссе, словно корабль, рассекавший морские волны. Дайана уверенно держалась за руль и мечтала о машине с открытым верхом, а не об этой колымаге Слота.

«Крайслер» вихлял, точно рыба хвостом. Гарри Торн никогда не имел дела с такой машиной, поэтому не мог удержать ее на дороге. Его бросало из стороны в сторону, и, казалось, он вырисовывал букву S. Перед Дайаной дорога лежала ровная, как на ладони, тогда как у Торна она извивалась, а молодой Спенлоу съехал на левую обочину. Теперь девушка могла спокойно продолжить свой путь — все препятствия были устранены. Спот снова отхлебнул из карманной фляги. Ну и пусть. Ведь он не приставал к ней. «Крайслер», резко повернув, захватил внутренний край «бэнтли», ударил автомобиль и начал вращать, пока тот не остановился поперек дороги. Она затормозила, заехав на траву. Завалившийся набок и гудящий «крайслер» съехал на обочину и врезался в изгородь. Она слышала, как Торн вскрикнул, — и тут она увидела огромную машину, непонятно каким волшебным образом очутившуюся здесь. Внезапно вся дорога вспыхнула таким ярким светом, будто на нее светил поисковый прожектор, чья мощь поглотила свет передних фар ее машины.

Она наклонилась к Споту:

— Что это позади?

— Какой-то гад, — ответил Спот, безуспешно пытаясь разглядеть что-то в зеркале заднего вида.

Дайана стиснула зубы. Что за черт? Что за черт мог быть на такой машине? В боковые зеркала бил яркий свет огромных фар. Она выжала полный газ, и машина рванулась вперед. Но преследователь тут же устремился вслед за ней. Она выскочила на проезжую часть; неизвестная машина безжалостно настигала ее. Впереди в темноте показался узкий, дугообразный мост. Когда она очутилась на верхушке мостика, ей показалось, что она на краю света. На широко простирающейся площади вырисовывалась деревенька с аккуратными, словно игрушечными домиками. Пока девушка любовалась этой картиной, темная длинная громадина нарисовалась перед ней, остановилась и открылась дверь. Боковым зрением она заметила водителя. Несколько секунд мужчина находился позади нее, но после она увидела черную маску и знакомую одежду — сияние черного и серебристого. Незнакомец, захлопнув дверь, рванул вперед, в узкую улочку. Она вспомнила, что говорила ей Памела Дин: «Он появится в тот момент, когда больше всего его не ждешь».

Что бы ни случилось, она должна догнать его. Теперь любитель трюков ехал впереди нее так грациозно, словно пантера, сверкая красным светом фар на расстоянии нескольких ярдов. Ей захотелось закричать от раздражения. Этот шутник явно играл с ней.

— Твоя чертова голландская печка будет работать?

Спот молчал, он уснул и спал сном младенца. Его голова каталась по ее плечу, и она яростно пыталась стряхнуть ее. Через несколько миль дорогу окутал лес. Вдруг ведущая машина свернула на проселочную дорогу, а потом скрылась за деревьями. Дайана проехала в лесную гущу и остановилась, погасив фары. Она тут же выпрыгнула из машины на траву. Над головой от ветра раскачивались верхушки деревьев. Она подбежала к другой машине; в салоне было пусто.

Дайана осмотрелась по сторонам. Вокруг было темно, лишь тонкий луч света от ее машины освещал узкую тропинку. Она зацепилась длинной юбкой за колючий Кустарник, выругалась и произнесла:

— Где ты, черт? Где ты прячешься? Не будь ребенком!

Ответа не последовало. Но вдруг где-то вдалеке насмешливо зазвучат высокий, тонкий звук детской свистульки. Мелодия напоминала песенку из детства:

— Как это глупо, — сказала Дайана.

Мелодия казалась какой-то бестелесной, и трудно было понять, откуда она звучит. Девушка побежала на слабый звук, но мелодия становилась тише; тонкие лозы ежевики опутали ее ноги, царапая и раздирая ее шелковые чулки. Она пыталась высвободиться и, раздражаясь все больше, развернулась в другую сторону. Звуки свистульки затихли. Вдруг Дайана почувствовала, что боится деревьев, темноты и этого незнакомого места. Магическое действие успокаивающих и расслабляющих алкогольных напитков исчезало, и взамен приходило чувство страха. Она вспомнила, что у Спота была с собой карманная фляжка, и начала пробираться обратно к машине. Тут фары погасли, и, казалось, ночь стала еще черней; Дайана содрогнулась от ужаса.

Замерев, простояла несколько секунд будто в столбняке, затем побежала в отчаянии; она бежала и громко кричала. Вдруг ей показалось, что чья-то рука схватила ее, она споткнулась и упала, сжавшись.

Тут снова зазвучала та же самая мелодия, она была еле различима:

Девушка замерла.

— Ужас, который наводит темный лес, — произнес насмешливый голос где-то у нее над головой, — наши предки называли «паническим страхом» или страхом великого Божества Пан. Любопытно отметить, что современный прогресс не отличает страх от сумасшествия.

Дайана посмотрела вверх. Ее глаза уже привыкли к темноте, и теперь в ветвях деревьев она уловила бледное сияние серебристой материи.

— Зачем ты ведешь себя как идиот?

— В основном для саморекламы. Человек должен быть неординарным, тогда он интересен другим. Я всегда неординарен. Вот почему, моя дорогая леди, преследуют меня, а не я. Возможно, вы скажете, что это дешевый трюк, да, так и есть; но, согласитесь, он хорош для тех, у кого мозги пропитаны джином. Для таких, как вы, если вы не против, давайте отбросим формальности.

— Можно вас попросить спуститься вниз?

— Возможно. Но я предпочитаю смотреть на вас сверху.

— Вы же не можете просидеть там всю ночь. Подумайте, как глупо вы будете выглядеть в лучах утреннего солнца.

— О! По сравнению с вами я буду выглядеть утром просто совершенно. Мой костюм больше, чем ваш, подходит для акробатических упражнений в лесной ночной тьме.

— В таком случае, для чего вы их делаете?

— Чтобы доставить себе удовольствие — это единственная причина, по которой кто-либо что-либо делает.

— Тогда вы можете остаться здесь и дурачиться в свое Удовольствие. А я направляюсь домой.

— Ваши туфли совершенно непригодны для дальних прогулок, но, если вам нравятся экстремальные виды спорта, можете добираться домой любыми способами.

— Почему это я должна идти пешком?

— Потому что ключи зажигания от обеих машин у меня в кармане. Простая мера предосторожности, мой дорогой Ватсон. Я так же думаю, что ваша попытка передать вашему приятелю сообщение не увенчается успехом. Он в руках у Морфиуса — могущественного бога хотя не столь древнего, как Пан.

— Я ненавижу вас, — сказала Дайана.

— Вы еще на долгом пути к любви ко мне — это естественно. Мы должны, обязаны возлюбить творения Божий, когда видим их. Вы видите меня?

— Не совсем. Если вы спуститесь, я смогу рассмотреть вас получше.

— И, возможно, полюбить?

— Возможно.

— Тогда мне здесь безопаснее. Все ваши любовники имели неосторожность плохо закончить жизнь. Молодой Кармишель...

— Я ничего не могла поделать. Он очень много пил. Он был ненормальным.

— А Артур Баррингтон?

— Я говорила ему, что у нас ничего не получится.

— Совсем ничего. Но он все равно пытался и однажды вышиб себе мозги. Не то чтобы мозги эти были очень хорошие, но какие были. А Виктор Дин...

— Маленькая дрянь! Я не имею никакого отношения к его смерти.

— Разве?

— Он ведь упал с лестницы, так?

— Упал. Но почему?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Ни малейшего? Думаю, должны иметь. Почему вы не захотели продолжать с ним отношения?

— Потому что он был глупым маленьким занудой, впрочем, как и все остальные.

— Вам нравится, чтобы мужчины были разные?

— Я люблю разнообразие во всем.

— А когда вы находили, что они разные, вы пытались подвести их под одну гребенку. Вы вообще можете назвать хотя бы одного, не похожего на всех?

— Да, вы — другой.

— Только до тех пор, пока сижу на своей ветке. Если я спущусь к вам, я стану как все остальные.

— Спустись, попробуй.

— Я знаю, где я в безопасности. Будет лучше, если вы заберетесь ко мне.

— Разве это возможно?

— Ну конечно, вы не можете. Вы умеете только опускаться и опускать.

— Хочешь оскорбить меня?

— Да, но это очень трудно.

— Спустись сюда, Арлекин, — я хочу видеть твои глаза.

— Что-то новенькое для вас, не так ли? Хотеть то, чего не можешь получить. Вы должны быть благодарны мне за предоставленное разнообразие в жизни.

— Я всегда хотела того, чего не могу получить.

— Что же вы желаете?

— Яркой жизни... Острых ощущений...

— Что ж, сейчас их как раз в изобилии. Расскажите мне все про Виктора Дина.

— Что вы хотите о нем знать?

— Все.

— Если я расскажу, ты спустишься вниз?

— Возможно.

— Оригинальную тему для обсуждения вы выбрали.

— Я знаменит своей оригинальностью. Как вы с ним познакомились?

— Однажды ночью мы с моей компанией поехали на какую-то танцевальную площадку, в какой-то страшный пригород. Мы думали, это будет круто.

— И что?

— Нет, там было довольно скучно. Но там был он, он запал на меня. Тогда он показался мне милым ласковым котиком. Вот и все.

— Простая, несложная история. И как долго он был вашим забавным котиком?

— Около шести месяцев. Но он оказался ужасно скучным и педантичным. Только представь себе, дорогой Арлекин. Он смешивал все: хлеб, сыр и поцелуи. Смеешься?

— Весело.

— Нисколечко. Он был скользкий тип.

— Дитя мое, ты не очень справляешься с ролью рассказчицы. Вы просто споили его. Вы заставляли его пить больше, чем он этого хотел. Вы пытались заставить его принимать наркотики, а он отказался. Продолжать?

— Он был гнусной сволочью, Арлекин, это правда. Он не получил ничего, чего бы мог получить.

— Не из-за вас ли?

— Из-за меня? — Дайана искренне удивилась. — Я была довольно благородна с ним. Я дала ему все, что он хотел. Я всегда это делаю, когда увлекаюсь кем-то.

— Он и взял все, что мог, только вот не смог воспользоваться этим как джентльмен?

— То-то и оно. Знаешь, а он вообще-то называл себя джентльменом. Разве это не смешно? Как в Средние века, да? Леди и джентльмены. Он говорил, что нам не следует сомневаться в том, что он джентльмен, потому что он работает в офисе. Детский лепет, не так ли, дорогой Арлекин?

Она началась раскачиваться взад и вперед от удовольствия.

— Арлекин! Послушай! Я расскажу тебе одну занимательную вещь. Однажды вечером Тод Миллиган пришел ко мне, и я познакомила его с Дином. Я сказала Тоду: «Это Виктор Дин, он джентльмен, работает в рекламном агентстве Пима». Тод ответил: «А, так это тот парень, да?» И посмотрел на него как-то убийственно. А потом спросил меня, совсем как ты, как я связалась с Виктором. Это странно. Тод, случаем, не посылал тебя, спросить меня об этом?

— К счастью, у меня было достаточно, и я дала ей чтобы она успокоилась, тогда-то мы и решили устроить гонку. Выходит, я выиграла — по крайней мере, должна была, если бы не ты. Как ты здесь оказался?

— О, просто оказался по пути. Я всегда оказываюсь там, где надо.

— Нет. Ты только делаешь вид, что оказался здесь случайно. Ты ведь не один из людей Тода, так?

— Не сейчас.

— Раз не один из них, хочешь, я достану для тебя порошок? Если хочешь. Но Тод — сволочь. Тебе лучше не связываться с ним.

— Ты обо мне печешься?

— Да, о тебе.

— Какая преданность!

— Нет, я не об этом. Жизнь — ад, но, как бы там ни было, лучше не путаться с Тодом.

— Тогда почему ты не порвешь с ним?

— Я не могу.

— Боишься его?

— Не столько его, сколько людей, зависимых от него. Тод тоже их боится. Он никогда не отпустит меня от себя. Скорее он убьет меня.

— Как мило! Я думаю, мне стоит узнать этого Тода поближе.

— Все закончится тем, что ты тоже будешь бояться его.

— Разве? Ну что ж, в чувстве страха тоже есть своя прелесть.

— Спустись вниз. Арлекин, и я покажу тебе всю прелесть попусту прожитой жизни.

— Правда?

— Попробуй, и увидишь.

В густой листве послышался шелест, и он спустился прямо к ней.

— Итак?

— Подними меня!

Он поднял ее, и женщина почувствовала его сильные, словно стальные, руки на своем теле. Она была высокая и, когда повернулась к нему, увидела сияние его глаз на уровне своих.

— Ну, что мне делать дальше?

— Для чего?

— Для тебя?

— Для меня? Чем ты мне можешь быть полезна?

— Я красивая.

— Не так красива, как была раньше. А через пять лет ты станешь совсем уродливой.

— Через пять лет? Через пять лет и ты мне не понадобишься.

— Да у меня пропадет к тебе интерес уже через пять минут.

Слабый солнечный лучик начал пробиваться сквозь листву; в его волнующем свете она смогла увидеть лишь широкий волевой подбородок и тонкую ниточку улыбающихся губ. Дайана резким движением попыталась сорвать маску, но мужчина оказался проворнее. Опередив ее движение, он развернул ее к себе, заломил обе руки назад и не отпускал их.

— Ну и что дальше? — заявила она насмешливо.

— Ничего. Я отвезу тебя домой.

— Ты? Да? Ну, давай!

— Да, как я уже это делал однажды.

— Так же, как делал однажды?

— Нет, не совсем так, тогда ты была совсем пьяна. Теперь почти трезвая. Учитывая это незначительное различие, программа пройдет согласно установленному плану.

— Ты можешь поцеловать меня, Арлекин.

— Разве ты заслуживаешь поцелуя?

— Один — за предоставленную информацию. Второй — за твою неудачную попытку спасти меня от вопиющего мистера Миллигана. А третий — просто потому, что мне так хочется.

Он бросил ей небрежный поцелуй, получилось словно умышленное оскорбление. Затем грубо схватил за талию и почти бросил на заднее сиденье своей открытой машины.

— Вот коврик для тебя. Он тебе понадобится.

Она ничего не ответила. Арлекин завел машину, развернулся и медленно поехал по тропинке. Когда они выехали на дорогу, он высунулся из машины и бросил ключи на колени безмятежно спящего на своем сиденье Спота Ланкастера. Несколько минут спустя они уже выехали на главное шоссе. Небо озарилось легким мерцанием пробуждающегося восхода.

Дайана де Момери наклонилась вперед. Он вел машину с необычайной легкостью, удобно расположившись в своем сиденье и небрежно опустив руку на руль. Она не могла усидеть на месте, так что своим ерзаньем могла загнать машину в канаву, и он бы это заслужил.

— Перестань, — сказал он, не поворачивая головы.

— Ты дьявол!

Он остановил машину.

— Если ты будешь вести себя так, я буду вынужден оставить тебя на обочине, будешь сидеть на придорожном камне, как дочь помощника шерифа Ислингтона. Или, если тебе это больше нравится, я могу связать тебя. Как ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты был добрее ко мне.

— Я и так слишком добр. Я не давал тебе скучать целых два часа. Умоляю, не надо вгонять нас обоих в ужасы разочарования. Почему ты плачешь?

— Я устала — и ты никогда не полюбишь меня.

— Мое бедное дитя... Кто бы мог подумать, что сама Дайана де Момери может сдаться из-за причудливого костюма и дешевой песенки?

— Это не так. Это все ты. В тебе есть что-то странное. Я боюсь тебя. Ты совсем не обо мне думаешь. Ты задумал что-то ужасное. Что это? Что? Подожди!

Она протянула холодную руку и схватила его.

— Я вижу что-то непонятное, неразличимое. Я только теперь это поняла. Веревки. Они связали ему локти и накинули на голову белый мешок. Повешенный. Ты думаешь о повешенном. Почему ты об этом думаешь?

Она отпрянула от него и забилась в дальний угол машины. Уимзи снова завел машину.

«Честно говоря, — думал он про себя, — я впервые вижу такой эффект от алкоголя и наркотиков. Довольно интересно, но не безопасно. Хотя в этом есть свои плюсы. Есть вероятность, что мы доберемся домой, не свернув себе шеи. Никогда не думал, что меня сопровождает такая кладбищенская аура».

Дайана уже спала, когда он выносил ее из машины. Она проснулась и обхватила его шею руками.

— Дорогой, это было так чудесно. Тут она совсем проснулась.

— Куда мы приехали? Что происходит?

— Мы дома. Где твои ключи?

— Здесь. Поцелуй меня. Сними эту дурацкую маску.

— Очнись. Здесь полицейский, мы дискредитируем себя перед ним.

Он открыл дверь.

— Ты не зайдешь?

Казалось, ей уже не приходили в голову мысли о повешенных.

Он покачал головой.

— Ну что ж, тогда до свидания.

— До свидания.

Он поцеловал ее, на этот раз нежно, и втолкнул в дом. Полицейский, стоящий здесь из любопытства, оказался знакомым Уимзи. Он улыбнулся, потому что порядка пристально смотрел на него.

— Доброе утро, офицер.

— Доброе, сэр, — ответил он.

— Моффатт, Моффатт, — сказал лорд с тоном упрека, — вы никогда не получите повышения. Если вы не узнаете меня, вы должны узнать машину.

— О бог мой, ваша светлость, прошу прощения. Кого-кого, а вас не ожидал здесь увидеть.

— Любезности излишни. Нас могут услышать. Вы на посту?

— Как раз собирался домой, ваша...

— Запрыгивайте ко мне в машину, я подвезу вас. Не случалось ли вам видеть парня по имени Миллиган в этих краях?

— Старшего Тода Миллигана? Да, постоянно. Он скверный тип, да, таких еще поискать надо. Прибывает сюда по реке. Он замешан в этой большой банде, сбывающей наркотики, как сказал мистер Паркер. Мы можем задержать их в любую минуту, но с этого будет мало проку. Только шумиху разведем.

— Разве, Моффатт?

— Да, милорд. Ваш автомобиль — одно загляденье, навряд ли кто сравнится с вами на дороге. Мистер Паркер хочет, чтобы этот Миллиган привел нас к их главарю, но, кажется, не так уж это и просто. Хитро как ласки, да. Думаю, он и сам не знает этого парня.

— Как это все работает, Моффатт?

— Ну, сэр, насколько мы знаем, порошок переправляют с континента раз или два в неделю и по реке доставляют в Лондон. Мы, специальный отряд под руководством мистера Паркера, несколько раз пытались перехватить поставку очередной партии, но они постоянно ускользали у нас из-под носа. Потом товар доставляется на место, куда — мы даже не знаем, и раздается крупным дистрибьюторам. А от них товар попадает во всевозможные места. Конечно, мы можем накрыть одно из таких мест — но, бог мой! Какой в этом смысл? Порошок появится опять в том же месте через неделю.

— И какую роль в этом играет Миллиган?

— Мы думаем, что он один из первоначальных дистрибьюторов, милорд. Он распространяет товар в своем доме и в других местах.

— Там, где вы, например, нашли меня сегодня?

— Это одно из многих мест.

— Вопрос в том, откуда он берет поставки?

— В том-то и дело, милорд.

— Разве вы не можете проследить за ним и выяснить это?

— О! Ведь он не сам это делает, ваше сиятельство. Другие делают это за него. Вы понимаете, если бы мы вскрыли его пакеты, обыскали бы его людей и все такое, они бы просто вычеркнули его из своих списков, и мы бы оказались там, с чего начинали.

— Все равно. Как часто он проводит вечеринки у себя дома?

— Почти каждый вечер, милорд. Словно проходной двор.

— Что ж, будьте начеку в пятницу и субботу вечером, Моффатт.

— В пятницу и субботу, милорд?

— Это дни недели, когда все происходит.

— Правда, милорд? Я очень обязан вам за информацию. Мы этого не знали. Это ценное замечание. Я буду вам очень признателен, милорд, если вы высадите меня на следующем углу. Боюсь, что нарушил планы вашего сиятельства.

— Нисколько, Моффатт. Рад был встретить вас. И еще, вы меня не видели. Это не в моих правилах, понимаете? Но могу вообразить, что старшему Миллигану не понравится то, что я был именно в этом доме.

— Все в порядке, милорд. Я сейчас был не на службе, поэтому не обязан отчитываться. Доброго утра, милорд, и еще раз спасибо вам.