– Несколько дней назад между КПРФ и Левым Фронтом было подписано соглашение о сотрудничестве. Без преувеличения можно сказать, что это стало одним из наиболее важных событий избирательной кампании. Впервые политическая партия, являющаяся частью политической системы, заключила договор с организацией, представляющей собой часть внесистемной оппозиции, взяв на себя конкретные политические обязательства. Чем обусловлен подобный шаг со стороны КПРФ? Говорит ли он об изменении ситуации в стране?

— Безусловно, ситуация в стране изменилась. И это произошло благодаря массовым протестным настроениям, которые в конце концов вылились в массовые протестные акции. Массовые фальсификации на прошедших парламентских выборах стали своеобразным пусковым механизмом, позволившим вырваться наружу давно накапливавшемуся социальному недовольству. Мне кажется, что подобная ситуация складывается сегодня и в украинском обществе.

Украинская власть, как и российская, проводит социально-экономический курс в интересах ничтожного меньшинства, а потому рискует остаться один на один с рассерженным обществом. По крайней мере в России перспектива подобного развития событий обозначилась достаточно ясно. КПРФ как сила, неизменно критиковавшая социально-экономический курс власти, может в такой ситуации стать лидером социального протеста, резко усилить свои позиции, дать бой «партии власти». Но для этого Компартия должна перейти от рассуждений и критических заявлений к действиям. Ей нужно было опереться на ту часть внесистемной оппозиции, которая придерживается социалистических взглядов. Это и создало основу для союза КПРФ с «Левым фронтом».

– А что такой союз дает самому «Левому фронту»? Нет ли опасности, что он утратит самостоятельность и превратится в сателлита КПРФ?

— У «Левого фронта» сейчас появился шанс на реализацию значительной части своих социальных и политических требований. Что касается наших идейных позиций, мы их менять не собираемся и от своих целей не отказываемся.

Очевидно, что организация, обладающая собственной идеологией, может быть партнером и союзником других сил, но только в той мере, в какой это необходимо для решения общих задач.

– Но добиться реализации требований «Левого фронта» можно будет только в случае, если на президентских выборах победит Геннадий Зюганов. Неужели действительно существует такая возможность?

— Перспектива второго тура с каждым днем становится все более реальной. И мы хотим быть уверены в том, что Зюганов не остановится на полпути, выступит между двумя турами голосования в качестве лидера, стремящегося объединить вокруг себя протестное движение и добиться смены власти. Еще один 1996 год нам не нужен.

– Готово ли протестное движение объединиться вокруг Зюганова? Какую позицию займут, например, либералы?

— Либералы вполне могут поддержать во втором туре лидера КПРФ. Таких настроений, как в 1996 году, в либеральном лагере больше нет. Тогда сторонники либеральных взглядов готовы были проголосовать за кого угодно, лишь бы не допустить к власти коммунистов. Теперь они избавились от страха перед сторонниками социалистических взглядов, в том числе благодаря сотрудничеству с левыми в рамках внесистемной оппозиции. Тем более, что программа, с которой идет на выборы Зюганов, имеет социал-демократический характер и вполне может стать платформой для консолидации общественных сил. Кроме того, Зюганов может получить голоса значительного числа избирателей, недовольных нынешним социально-политическим строем, просто потому, что среди участников предвыборной борьбы он наиболее жесткий противник власти. Думаю, подобная возможность может представиться и КПУ на выборах в Верховную Раду. Но для этого нужно будет доказать свою готовность бороться за реализацию социальных требований.

Вообще же в период острого политического кризиса люди голосуют, руководствуясь не только своими идеологическими представлениями. Для них важно, кто может составить реальную конкуренцию кандидату от власти, и в такой ситуации многие избиратели могут проголосовать за политика, придерживающегося несколько иных взглядов. Поэтому объединение оппозиции вполне возможно.

– Недавно мы стали свидетелями объединения оппозиционных сил в борьбе за ваше освобождение. Власть вынуждена была пойти на уступки, но отказалась ли она от попыток помешать вашей деятельности? Чувствуете ли сегодня какое-нибудь давление?

— Действительно, на протяжении месяца меня не выпускали на свободу, каждый раз придумывая причину для нового административного ареста, как только истекал срок предыдущего. При этом я в течение всего этого времени держал голодовку, которую прерывал только, когда из-за плохого самочувствия несколько раз попадал в больницу. Но уже в середине декабря движение в мою поддержку приняло международный характер (несколько акций за мое освобождение прошли в том числе в Киеве и других городах Украины, за что я искренне благодарен украинским политическим активистам). Российские властные структуры поняли, что перестарались, что попытка лишить меня свободы будет только способствовать росту протестного движения. Сегодня давления со стороны правоохранительных органов я не чувствую, однако все может вновь измениться, поэтому расслабляться я не собираюсь.

– А вообще существует ли угроза репрессий?

— Власть показала, что без колебаний прибегает к провокациям и клевете, к политическим манипуляциям и популистским обещаниям. Но что касается репрессий, то в их возможность мне, честно говоря, не верится. Для того чтобы использовать репрессивные механизмы, власть должна опираться на поддержку массовых социальных групп. В противном случае репрессии не остановят, а только усилят рост протестных настроений. Хотя я не исключаю, что власть, оказавшись в отчаянном положении, может решиться на отдельные репрессивные действия.

– Что же способствуют росту протестных настроений? Что вызывает наибольшее недовольство?

— Власть не считается с интересами общественного большинства. Она не уважает человеческое достоинство и гражданские права, не признает верховенство права и не соблюдает собственные законы. Она тратит государственные ресурсы на поддержку банков и корпораций, связанных с представителями высшего государственного руководства, несмотря на наличие в стране острых социальных проблем. Именно это и является причиной для массового недовольства. Поэтому требования, которые предъявляет к власти протестное движение, связаны прежде всего с установлением законности, созданием механизмов общественного контроля, демократизацией политической системы. Эти требования не являются социалистическими по характеру, да и социальная проблематика в идеологии протестного движения пока играет вспомогательную роль.

Конечно, левым нужно убедить протестное движение в необходимости придать своим лозунгам социальную окраску. Но даже в нынешнем виде эти требования выглядят неприемлемыми для власти. Очевидно, что она не сможет согласиться на их реализацию. Поэтому протестное движение в ближайшее время усилится, оно охватит новые города, в него будут втягиваться новые социальные группы.

Дальнейшее развитие событий напрямую зависит от того, сможет ли власть убедить общество в справедливости мартовских выборов, пойдет ли она на значимые уступки ради достижения компромисса. Пока и то, и другое вызывает серьезные сомнения.

– Однако власть может попытаться расколоть протестное движение и договориться с его наиболее умеренной частью на выгодных для себя условиях.

— На мой взгляд, в этом самая большая опасность. Власть хочет столкнуть между собой различные силы, составляющие протестное движение, поссорить политических и общественных деятелей, входящих в его руководство. Пока это делается бездарно и грубо и, скорее, дает обратный эффект. Одновременно представители государственного руководства намекают, что с одними представителями протестного движения они готовы общаться, а с другими принципиально не будут разговаривать. Вот, например, возникла «Лига избирателей», в которую вошли журналисты и писатели, придерживающиеся либеральных взглядов. И российский премьер сразу же дал понять, что может пойти с ней на переговоры. К сожалению, есть все основания опасаться, что некоторые деятели либерального движения могут поддаться на такого рода соблазны, а договоренности с ними власть попытается преподнести как соглашение с протестным движением в целом. Но даже в самом плохом для нас случае, власть сможет лишь на некоторое время остановить развитие протестного движения.

Курс в интересах нескольких крупных корпораций разрушает экономику и социальную сферу. Новая волна глобального экономического кризиса, которая, как мне кажется, придется на осень этого года, может чрезвычайно сильно ударить по России. Кроме того, общество видит, что внешняя политика России фактически подчинена интересам «Газпрома» и нескольких крупнейших экспортеров энергоносителей и промышленного сырья. Подобный курс завел страну в геополитический тупик. Он мешает развитию добрососедских отношений и экономического сотрудничества с бывшими советскими республиками, поскольку это помешало бы «Газпрому» продавать газ по нынешним ценам. Условия приобретения российского газа, которые навязывают Украине, несомненно несправедливы. Но они лишь отражают общую несправедливость курса, проводимого российской властью. Несправедливость, которая вызывает все большее возмущение российского общества.