6
«Кто не меняется сам, тот разменивается на мелочи»

Нобелевский лауреат Джеймс Уотсон, положивший начало научной революции благодаря исследованию структуры ДНК, несколько лет назад прямо сказал мне: «Никогда не уходи на пенсию. Мозгу нужна работа, иначе он атрофируется».

Так почему же я, написав 3000 колонок, сегодня прощаюсь с читателями? Никто меня не неволит; в свои 75 я еще на многое способен, политика мне не приелась, моя недавняя статья о несправедливости цунами и Книге Иова получила мощнейший читательский отклик за все 32 года, что я дразню научное сообщество.

Ухожу я вот почему: полвека назад я брал интервью у основателя крупного рекламного агентства, тогда уже немолодого Брюса Бартона. Он сказал мне примерно то же, что и Уотсон, и его мысль я выразил так: «Кто не меняется сам, тот разменивается на мелочи». Афоризм пришелся Бартону по душе, и я уступил эти слова ему.

Из сочетания двух советов – не отходить от дел, но не заниматься одним и тем же, чтобы заставить мозги шевелиться, – и выросло мое решение. Возможно, и вам, дорогие читатели, захочется по-новому взглянуть на свою жизнь.

Мы стали жить дольше. За прошедшее столетие средняя продолжительность жизни американцев выросла с 47 до 77 лет. Мы скоро научимся лечить рак, предотвращать сердечно-сосудистые заболевания и инсульты, уже применяем генную инженерию, стволовые клетки и пересадку органов, так что послевоенному поколению не так страшны болезни, организм можно будет «ремонтировать», а библейские «дней лет наших – семьдесят лет» перестанут быть пределом человеческой жизни.

Но к чему все это? Если тело сохраняется, а мозг угасает, долгая жизнь станет в тягость и самому человеку, и обществу. Продление жизни хорошо только тогда, когда мы продлеваем и живость ума…

Обучение и познание нового – вот к чему следует стремиться даже в «поре прекрасной и последней, в которой плоды молодости жнем». Спортсменам и танцорам приходится осваивать новую профессию после 30 лет, людям физического труда – после 40, руководители вынуждены поднимать на новый уровень свое мастерство после 50 лет, политики – после 60, академики и акулы журналистики – после 70. Хитрость в том, чтобы уже в период обычной работы найти то, что поначалу станет отдушиной, а позже превратится в призвание, которое и уму не даст заржаветь. С работы можно и уйти, но тогда мозгу не на чем будет упражняться.

Этой зимой пройдет инаугурация президента, и политики в Вашингтоне до хрипоты спорят о том, нужно ли гарантировать социальное обеспечение в 2040 г. тем, кому сегодня едва исполнилось 20, и если да, то каким образом. Так или иначе об этом они договорятся, ведь уверенность в экономическом будущем – это свобода от страха.

Но сколько из нас уже сегодня заботятся о личном будущем? Интеллектуальное здоровье – не полномасштабная программа нового правительства, дыру в бюджете не сделает. Подготавливая почву для будущей деятельности уже в середине жизни, мы страхуем себя от отупляющего воздействия пенсии, и, возможно, тогда у нас откроется второе дыхание.

Генетика и медицина, несомненно, продлят человеческую жизнь. Нейрофизиологи почти наверняка подарят нам возможность мыслить ясно до самой старости. И каждый должен как можно лучше распорядиться достижениями в области физического и интеллектуального развития, которые вскоре станут доступны.

Кто не меняется сам, не учится, не старается не отставать, тот разменивается на мелочи.

Отправить