Глава 13

Боунс рвался ко мне в Бостон. Не знаю, с помощью какой магии и каких слов мне удалось убедить его изменить маршрут и первым делом отправиться в Калифорнию к друзьям. Мне требовались эти несколько дней, чтобы официально порвать с гончими. Когда мой будущий муж сделает меня своей, я хочу, чтобы он шептал мое имя, а не чужое. Хочу похоронить все тайны. Хочу обнажить перед ним не только тело, но и душу. Боунс протестовал, но я была настроена решительно. Пусть мне ненадолго придется променять его общество на общество Бобтейла и Лилит, но ведь это вынужденная мера. Чтобы вырваться из паутины, нужно сделать финальный рывок, а безвольное трепетание крыльев только раззадорит паука. Точнее, босса.

На итоговом совещании по проекту «Бенни Бо» я присутствовала только физически. Мысленно я парила над побережьем Южной Африки, целовала Боунса, гуляла с ним улицами Бостона, примеряла фату и перчатки в свадебном салоне на Сторроу-драйв, подписывала золотой ручкой пригласительные открытки для Хьюго и Кейт…

– Итак, играть первую скрипку будет Алиша, я хочу посмотреть на тебя в деле, девочка, – проводит последний инструктаж Лилит. – Остальные будут на подхвате. Не напиваться. Увижу, что кто-то расслабился, – готовьтесь к увольнению.

Лилит явно была на взводе. Такой напряженности, сосредоточенности и резкости я давно не видела. Если видела вообще.

– Алиша, я хочу увидеть звезды, кометы и райское сияние в твоих глазах. Ты должна сиять ярче «Эксельсиора». Хорошо выспись накануне. В баре можешь выпить полстакана мартини, не больше. Если Бенни не явится в «Гиену», значит, он приедет куда-то еще, я выясню куда. В случае чего приготовьтесь быстро перемещаться. Проверяйте телефоны. Если получите сообщение «Едем в Сохо», это значит, что я хочу увидеть всех в Сохо через пятнадцать минут. Ровно столько нужно, чтобы поймать такси и добраться туда. Алиша, ты хорошо помнишь план? Если замечаешь, что он перестает тебя слушать, – меняй тему разговора. Импровизируй. Кажись ему простоватой, Бенни уже немного устал от породистых красавиц. Если разговор не завяжется, быстро переходи к плану «Б», времени будет в обрез. Ты или схватишь сокола за хвост, или он упорхнет в небо. А летает он быстро.

Я скручиваю с маленькой бутылки голубую крышечку и делаю глоток воды. Прошел год с тех пор, как я расставляла такие же бутылки на столе. Теперь это делает кто-то другой. А печенье все то же – карамельный «Лотус» в красной упаковке.

– Запомните, он не уйдет с вечеринки в одиночку. Еще никогда не уходил. Так что шансы велики. Главное – не будьте навязчивы и создайте для него иллюзию выбора. Вы все должны находиться в радиусе пяти метров от цели. Если он отошьет Алишу, пробуйте установить зрительный контакт. Если его взгляд задерживается на одной из вас дольше двух секунд – подходи ближе, пытайся завязать разговор. Если он не клюет, отходи, освобождай место для коллеги. Перепробуем все варианты…

– Разве не Скай должна была быть первой скрипкой? – щурится Брук.

– Скай приболела, и звезды с кометами в ее глазах потухли, – говорит Лилит, глядя на меня в упор. – Ни искорки.

«Я увольняюсь вообще-то, – готова сказать я. – Я увольняюсь, и мне все равно, что случится на вечеринке Бобтейла!»

Но Лилит явно не хочет говорить об этом сейчас. Она смотрит на меня, не мигая, сжав челюсти. Судя по ее тону, она не потерпит возражений. Поспорь я с ней сейчас – и это будет равнозначно плевку в кобру.

Гончие смотрят на меня и, наверно, думают о том, что я совсем не похожа на заболевшую. Я улыбаюсь, расслабленно попиваю минералку, накручиваю на палец прядь рыжих волос и мечтаю о самом восхитительном мужчине из всех, которых когда-либо встречала. О мужчине, за которого выхожу замуж, черт возьми!

Только в глазах Алиши не отражается недоумение. Она улыбается мне и подмигивает – едва уловимое движение ухоженных длинных ресниц. Вот с кем мне жаль будет расставаться, когда придет время покинуть «Мальтезе». С этой маленькой золотой лисой.

Два дня до встречи с тобой, мой Океан.

Ты – мой океан, и совсем скоро я утону в тебе.

Зачем мне воздух, если у меня есть ты?

Я бездумно бросала в чемодан вещи первой необходимости. У меня в мозгу не осталось ни одной клетки, которая бы не думала об Боунсе. Все они хором слагали поэмы нашей любви, писали картины нашей будущей жизни, пели и танцевали в пленительном танце.

Короче, голова отказалась мне служить. Я забывала поесть, надевала правый босоножек на левую ногу, а левый – на правую, сожгла лазанью в духовке до углей. Стоило Боунсу позвонить мне, и я забывала, кто я и где нахожусь. Оставался только его голос, его дыхание и пьянящее предвкушение того, что мы скоро будем дышать с ним одним воздухом.

Я чуть не опоздала на самолет до Эл-Эй. Прибежала к своему гейту за минуту до завершения посадки. С трудом припоминая, что положила в чемодан, и едва помня свои имя и фамилию. В салоне самолета меня дожидалась белая как мел Лилит.

– Ты чуть не опоздала! – напустилась на меня она.

– Прилетела бы следующим рейсом.

Я сунула чемодан на полку и попросила у стюарда бутылку воды. А Лилит уже, видимо, успела пропустить перед полетом бокал вина. Вокруг нее витали едва уловимые пары алкоголя и… страх. Я точно почувствовала страх. Неужто Лилит опасалась, что я не приду?

– Этот Бенни Бобтейл. Почему ты так боишься провалить это дело? – не выдержала я. – Ты всегда философски относилась к неудачам. Если мы кого-то упускали, то откладывали дело до следующей попытки. Ты никогда так не нервничала, как сейчас. Что с ним не так – с этим Бенни Бо?

Лилит прижала тыльную сторону ладони к губам и уставилась в иллюминатор, так ничего и не сказав. Самолет дрогнул и покатил по взлетной полосе.

Клубы и ночные бары были моей стихией. Но «Гиена» оказалась не тем местом, где я могла бы расслабиться. Здесь не звучал разбитной фолк или пресный лаунж – воздух сотрясала надрывная, агрессивная музыка. Причем настолько, что впору было вставлять затычки в уши. Холодное, яркое сияние голубых ламп наводило на мысли о лабораториях и допросных комнатах. Барные стулья на длинных металлических ножках, светильники с плафонами из черного стекла, странные мрачные картины на темно-красных стенах окончательно лишили меня покоя. Тревожность усугубляли сутолока и нетрезвый хаос.

Лилит, как обычно, выбрала самый дальний угол зала и, вцепившись в мою руку, повела меня за собой. Мы протискивались сквозь толпу визжащих разряженных девиц и пьяных парней. Воздух отравили этанол и едкая смесь парфюмов.

– Ну и местечко. Как здесь можно отдыхать? – Мне хотелось спрятаться, сделаться невидимкой.

– Только напившись до чертиков и нанюхавшись кокаина. А то и чего позабористей.

Пока я разглядывала сидящую за соседним столом девушку в металлической сеточке вместо блузки, Лилит разлила вино и вручила мне бокал.

– Расскажи о нем. О своем женихе, дорогая, – проговорила она, пригубив вино и отставляя бокал с отпечатком темной помады. Сегодня на ней был яркий красно-рыжий парик, очень похожий на мои волосы, отчего меня не покидало ощущение, что передо мной мой двойник.

Я глотнула вина и откинулась на спинку стула, стараясь отрешиться от шума, музыки и всего, что меня окружало. Интересно, кто по доброй воле посещает подобные места?

– Обычный парень, очень милый, с чувством юмора. Он жил по соседству с твоей виллой. Он и пара собак. Когда приехала, я обнаружила, что дом пуст: ни еды, ни предметов первой необходимости, даже туалетной бумаги не нашлось. Я пошла в соседний дом и постучала в дверь. И дверь открыл он…

– Мило, – кивнула Лилит.

– Мы начали общаться, и… закрутилось.

– Я могу представить весь этот кураж, и драйв, и прогулки под луной, но женитьба? Адекватные мужчины не делают таких предложений спустя пару дней после знакомства. А адекватные девушки их не принимают.

– Ну вот, снова, – вздохнула я.

– Тебя это не насторожило?

– А должно было? Лилит, самые ужасные решения в своей жизни я приняла после долгих мучительных раздумий. А самые лучшие, которые изменили всю мою жизнь – мгновенно: например, когда сбежала из Дублина или когда согласилась работать на тебя. И теперь я не собираюсь испортить все собственной нерешительностью. Я хочу принадлежать ему. Только, прошу, не кори меня за это.

Я потерла виски. Какая-то жуткая смесь депрессивного рэпа и хардкора начинала вколачивать кол мне в левый висок. Голубовато-белый свет иногда прорезали ярко-красные лучи, и если один попадал на мою сетчатку, боль усиливалась втрое.

– Нам предстоит провести здесь еще какое-то время. Как ты себя чувствуешь? Хочешь таблетку обезболивающего? – Лилит порылась в сумочке и протянула мне блистер адвила.

Я вытряхнула на ладонь прозрачную капсулу и запила ее глотком вина. Только бы продержаться здесь еще хотя бы полчаса.

– Если мне и есть кого корить за все это, то только себя, – сказала Лилит.

– Да, пожалуй, мне не стоило приходить в этот клуб.

– Я не о клубе. Имею в виду ситуацию в целом. Мне следовало дать тебе немного больше информации перед тем, как отправлять тебя в Африку, – хрипло произнесла Лилит.

– Какой еще… информации? – подняла голову я. Взгляд Лилит стал задумчивым и отстраненным.

Красные блики вспыхивали в ее волосах. Она смотрела куда-то поверх моего плеча не мигая. Я обернулась, но не увидела ничего, кроме барной стойки у противоположной стены, оккупированной пьяной толпой.

– Лилит?

– Больше информации о том, на кого тебе предстоит охотиться.

– Я здесь и не прочь послушать, – сказала я. «Что, черт возьми, происходит?»

– Налей себе еще, Скай. Полный бокал. Выпей все…

– Заказ на Бенни Бобтейла поступил несколько месяцев назад. Я начала собирать информацию о нем. Несмотря на то что когда-то его имя не сходило с полос газет, последнее время он вел довольно-таки скрытный образ жизни. Не светился. Потребовалось немало усилий, чтобы узнать, где он живет, чем занимается, где ест, с кем спит. Потом папарацци продали мне адреса нескольких клубов, где он время от времени появляется, и я установила чуть ли не круглосуточное наблюдение за этими местами. Мне нужно было выяснить, одинок он или нет, клеит ли он девушек в клубах, кого предпочитает – брюнеток или блондинок, белых или цветных, худых или полных… О, этот мужчина всеяден. Я могла послать к нему любую из гончих, и она бы не ушла от него с пустыми руками. Проще пареной репы. Но мне пришло в голову задействовать здесь именно тебя. Порадовать тебя круглой суммой вознаграждения и заодно оценить твои навыки самостоятельного планирования. Обычно я сама создаю сценарий искушения – подсказываю, о чем вам говорить с объектом охоты и как к нему лучше подступиться. Но тут мне показалось, что пришло время дать тебе немного свободы, самостоятельности, предоставить возможность импровизировать. Чтобы ты своими силами сделала все от и до. Поэтому я отправила тебя в Африку. Познакомиться с Бенни там, где он превратил свое бунгало в настоящий бордель, где его кровать никогда не пустует. Где он сам с разбегу прыгнет в твою постель…

Мои зубы начали выбивать чечетку. Я все еще не понимала, к чему Лилит клонит. Отказывалась понимать.

– Я не встретила в Африке никого, похожего на Бенни Бобтейла, – произнесла я натянутым голосом. Еще чуть-чуть, и он сорвется от напряжения, лопнет, как струна.

– На фотографии в досье не Бенни.

– А кто же?

– Мой повар. Хосе Гонсалес. Отлично готовит мясо.

Я уронила бокал, и он со звоном разлетелся на осколки.

– На фотографии не Бенни, Скай, а в блистере не адвил.

Я почувствовала, как немеют мышцы шеи и спины. Пальцы перестали меня слушаться. Язык распух, и я уже с трудом им шевелила.

– Это транквилизатор. Еще немного, и тело перестанет подчиняться тебе, перестанет быть твоим, но соображать будешь так же ясно, как всегда. Прости меня, Скай, но, боюсь, ты сейчас не слишком адекватна и можешь испортить очень важное дело. Стрела Амура поразила тебя в самое сердце. Клянусь, я испытала шок, когда ты сообщила мне о свадьбе. Все то великолепное будущее, которое я тебе уготовила, рассыпалось в пыль. Лишиться в одночасье прекрасной гончей, которую сама вылепила, своей будущей правой руки – это еще полбеды. Но отдать тебя тому, кто… Не пытайся кричать, не пытайся сопротивляться. Я скажу секьюрити, что ты просто сильно пьяна, и мне все поверят. Скажу, что моя сестренка перебрала, ведь мы с тобой сейчас так похожи…

Лилит села рядом и придержала меня, иначе я бы свалилась лицом в стол.

– А теперь разворачивайся, вот так. Не пытайся бунтовать, не нужно. Если уведу тебя отсюда, ты не увидишь главного. Наш красавчик давно здесь. Уже минут двадцать не сводит глаз с Алиши. И конечно, позволяет ей флиртовать с ним. Кстати, и Бенни Бобтейл не его настоящее имя. Теперь тебе нужно просто попытаться сфокусировать взгляд. Знаю, это трудно, но постарайся ради такого дела. Думаю, ты его сразу узнаешь.

Лилит придержала мою голову, сжав пальцами подбородок. И я, с усилием моргая, посмотрела туда, куда указала ее рука. Сразу за барной стойкой, в компании незнакомых мне парней и девушек, сидел…

– Его зовут Сэм Оушен. Оушен – его фамилия. Что до Бенни Бобтейла, то это название салона для стрижки собак возле моего дома, через дорогу. Прости, не придумала ничего лучше.

«Сэм?»

Я его не сразу узнала. Тот, кого я привыкла видеть в рваной футболке и джинсовых шортах, теперь был в черном пиджаке и расстегнутой на груди рубашке. Он органично смотрелся не только на берегу океана на краю Земли, но и здесь, на самом острие булавки, воткнутой в сердце цивилизации. Такой красивый, такой расслабленный, такой… другой. Разве этот человек – тот рубаха-парень, который валялся на газоне с собаками и готовил сосиски на костре? Сейчас он больше похож на того, кто приезжает в элитный клуб на черном «мазератти», встречается с важными персонами и проворачивает безумные сделки на миллионы долларов.

– Я не могла сказать тебе всей правды. Ты бы не чувствовала себя с ним достаточно раскованно. О том, что твой сосед и есть цель охоты, ты бы узнала чуть позже. Ты бы узнала, что за жизнь он ведет. Что за бизнес развивает. Что ради контракта с его лейблом сотни молодых певичек готовы срывать с себя одежду по команде. Что ему принадлежит десяток ночных клубов в Америке, включая этот. Да-да, «Гиена» – его детище. Что он – воплощение порока и не знает ни жалости, ни законов морали. Что он замешан в таких грязных делах, которые даже по сей день будоражат умы обывателей. Но кто же знал, что все пойдет не по плану. Что этот дьявол затеет с тобой какую-то только ему понятную игру. «Не верю ни единому твоему слову! Не верю!» Лилит приблизила ко мне лицо, но я не могла разобрать отраженные на нем эмоции. Вокруг все поплыло, как в кривом зеркале.

– Моргни, если захочешь уйти. Но я рекомендую тебе остаться и посмотреть, как он уйдет отсюда с Алишей под руку.

– Пощади меня, – промычала я, выталкивая из себя воздух вместе со слюной.

«Пощади меня, пощади нас, отзови Алишу, отзови всех гончих, оставь его!»

Я попыталась крикнуть, чтобы она его оставила, но из горла не вышло ни звука.

– Я знаю, как это больно – стоять босиком на осколках мечты, но лучше тебе заранее выяснить, кто есть кто. До того, как фактически станешь его домашней рабыней.

Как думаешь, зачем я послала к нему именно Алишу? Ведь она еще так неопытна. Только затем, чтобы ты четко поняла: не нужно быть профессиональной соблазнительницей, чтобы затащить Сэма Оушена в постель. Достаточно просто иметь вагину.

Моя душа билась внутри моего тела, как птица в тесной клетке. Я не могла пошевелить даже мизинцем. Я с трудом глотала слюну и едва могла удерживать веки поднятыми. Но мысленно я орала, как безумная, ломала ногти, билась головой о стены…

– Смотри на него. Смотри и не закрывай глаза. О, как я хочу спасти тебя, Скай, вырвать тебя из его когтей! Поэтому тебе придется пройти через весь этот кошмар. Но я с тобой, я рядом.

Свет вдруг стал ослепляющим, а музыка – оглушающей.

Мир больше не существовал. Остался только ярко освещенный ледяным светом стол, за которым сидели Боунс и красивая, порочная Алиша с искрами и звездами в глазах.

Алиша роняет на пол бокал и наклоняется за ним, выгнув обнаженную спину. Потом она выпрямляется и что-то говорит Боунсу, чуть ли не прильнув губами к его уху. Какая-то компания останавливается напротив нас с Лилит, галдит и заливает в горло пиво из стаканов. Я больше не вижу Боунса и не могу отклониться в сторону, чтобы увидеть его снова.

«Уйдите! – мысленно ору я. – Пошли вон!» Но компания и не думает уходить, а Лилит не спешит двигать мой стул в сторону. Она сидит рядом. Я вижу краем глаза огонь ее волос и обтянутые юбкой колени.

Но вот, целую вечность спустя, компания наконец смещается в сторону, и…

Мому сердцу больше незачем биться. Незачем бороться.

Боунс встает и покидает свою компанию: я вижу его спину, исчезающую в толпе. Алиша следует за ним. Близко-близко. Возможно, он даже ведет ее за руку.

– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, Скай. «Я уже говорю тебе спасибо, Лилит. А теперь сбрось меня с моста Колорадо-стрит».

Я не помню, как Лилит увела меня из клуба. То ли я впала в бессознательное состояние, то ли из-за потрясения дальнейшее не сохранилось в памяти. Я очнулась в гостиничном номере Лилит, на ее кровати, с влажным компрессом на лбу. Голова трещала, руки и ноги словно ватой набили.

– Не шевелись, сейчас помогу. – Лилит просунула руки мне под плечи и помогла сесть. – Как ты?

Кровь отхлынула от головы, и в глазах потемнело.

– Алиша уже вернулась?

– Нет еще. Но скоро будет здесь. Мы уже созвонились.

– И?.. Как все прошло? – спросила я, все еще не теряя надежды.

– Так, как и должно было пройти, – ответила Лилит. – Он переспал с ней. Проект завершен, заказчица, надеюсь, скоро забеременеет, а моя любимая гончая спасена от жалкой участи – быть игрушкой черта, – заключила она. – Я уже забронировала билеты до Бостона.

«Забеременеет». Это слово вонзилось в мою голову разрывной пулей и вышибло половину мозгов. У Боунса будет ребенок. О котором он никогда не узнает. Все, что свалилось на меня прошлой ночью, вдруг отступило под натиском этой новой ошеломительной мысли: «Его ребенок. Его и другой женщины».

– Мне нужно поговорить с ним.

– И что ты надеешься от него услышать?

Я попыталась встать, но тело объявило мне бойкот.

– Правду.

– Ну-ну, – улыбнулась Лилит. – Глупое сердце не хочет слышать правду от того, кто хочет тебя спасти, так? Тебе нужна правда того, кто хочет тебя погубить! Ягненок придет в логово к волку и попросит его сказать правду – о, как забавно будет это выглядеть!

– Я не поеду в Бостон, пока не увижусь с ним.

– Хорошо, хорошо. Но сначала мы закончим то, что начали вчера.

– Закончим что?

– Срывать присохшие бинты. Нужно очистить рану полностью, чтобы она могла зажить. Пока не началась гангрена.

– Что? – сжалась в комок я.

– Ты должна знать, к кому поедешь за правдой.

– Я знаю достаточно.

– Уверена?

Лилит кладет мне на колени макбук с записью какого-то рок-концерта.

– Просто смотри.

По сцене носятся музыканты, войдя в экстатический раж, заряжая зрителей своей бешеной энергетикой. Беснуется толпа, мерцает свет, пронизанный лазерными лучами – мечта эпилептика, – кроваво-красный туман ползет по сцене…

– Это видеозапись концерта группы «Кости Христа». Десять лет назад они были популярны почти так же, как какие-нибудь «Брин ми зе Хорайзон» в наши дни. Наверно, ты бы о них слышала, если бы хоть немного интересовалась музыкой. Они сделали себе имя, постоянно попадая в скандальные хроники и активно эксплуатируя сатанинскую тематику. Присмотрись, нет ли среди них знакомых тебе лиц? Никого не напоминает этот тип, который в пьяном угаре крушит гитару об пол?

Обнаженный по пояс парень, на которого указал дрожащий палец Лилит, разворачивается к камере спиной, и… я судорожно сглатываю. На рельефной спине – огромная татуировка: перевернутая пентаграмма. Она не сплошь черная: в нее вписано лицо бородатого демона…

– Разбивание в щепки гитары было фишкой каждого концерта. Также сцену заливали искусственной кровью, устраивали театрализованные жертвоприношения, вызывали Сатану. Хорошо, что Интернет хранит все, что однажды туда попадает. Еще три месяца назад имя Сэма Оушена было для меня пустым звуком. Но стоило мне только получить на него заказ и заняться поисками, и… чего я только не нашла.

Теперь парень на видео разворачивается лицом к камере, и у меня больше не остается сомнений, что это тот же мужчина, который сделал мне предложение. Только здесь он совсем молодой – лет восемнадцать-девятнадцать. Вместо розы и молитвы на груди – татуировка в виде коровьего черепа и перевернутого креста. Он обрит наголо. И выражение лица совсем другое, безумное, агрессивное.

– Сэм Оушен был гитаристом, вдохновителем и фронтменом этой группы. И основным источником скандалов. Он писал музыку, тексты и занимался организацией концертов. Похоже, эти концерты были настоящим адом. Драки, изнасилования, оргии – чего там только не случалось! Но всему однажды приходит конец. Оушена арестовали после инцидента с одной из фанаток. Сэм избил ее до полусмерти. Не знаю почему, но она отозвала свое заявление в полицию, и Оушен легко отделался. Общественность пошумела, повозмущалась, и, как обычно и бывает, забыла о произошедшем, как только утром вышли свежие газеты с новыми заголовками. А Сэм продолжил свое триумфальное шествие по жизни, и шлейф скандалов продолжал тянуться за ним, как мантия за королем. Думаю, этот человек был не совсем здоров психически…

В дверь постучали, и я подскочила от неожиданности.

– Ненадолго прервемся, если не возражаешь, – сказала Лилит и пошла открывать. – Проходи, дорогая. Скай по-прежнему нездоровится, но она, как и я, с радостью послушает о твоих профессиональных достижениях. Правда, Скай?

С каменным сердцем я смотрела, как Алиша входит в комнату, устало переставляя ноги и кутаясь во влажный от дождя плащ.

– Лилит, пыльца этого цветка уже в заморозке, но боюсь, что я привезла ее слишком поздно. Он не отпускал меня до утра…

– Ничего-ничего, в лаборатории разберутся. Не волнуйся. Лучше расскажи, как все прошло.

– Ну, он… со странностями, – вздохнула Алиша, опускаясь в кресло и нервно поправляя волосы. – По дороге Бенни подцепил еще одну девушку. Так что мне пришлось делить его с ней. В процессе он был очень груб и нетерпелив, посмотри. – Алиша оттянула воротник плаща, и я ахнула: вся ее шея была покрыта синяками. – Целовал меня так, как будто хотел прокусить кожу и высосать кровь. Черт, мне, наверно, пару недель понадобится, чтобы восстановиться после этого хардкора.

– Сукин сын, – процедила сквозь зубы Лилит. И добавила: – Я предоставлю тебе отпуск, дорогая. Выбирай любое место на планете и отправляйся туда хоть завтра на месяц-другой.

– Спасибо, Лил. К слову, его сестра оказалась очень милой. Утром мы все вместе выпили кофе и неплохо провели время за завтраком. У него уютная квартира, несмотря на то, что она огромная. И еще он, кажется, без ума от собак. Держит пару больших и рыжих, такие любопытные…

Мои руки начали непроизвольно содрогаться, и я никак не могла унять эту дрожь.

– Бедняжка Скай. – Алиша подошла и присела рядом. – Это, похоже, вирус. Сейчас все болеют. Бенни, кстати, тоже был не вполне здоров. Пил какие-то таблетки. Поправляйся, дорогая.

– Было не слишком сложно, Алиша? Мы со Скай наблюдали вчера за вами в «Гиене». Судя по всему, даже стараться не пришлось?

– Да, для первого раза самое то, – хитро улыбнулась Алиша. – Я всего лишь уронила бокал и пролила коктейль себе на платье. И как только увидел влажные пятна на ткани, он сразу взял меня за руку и потащил к выходу. Тот еще тип.

– Тебе надо отдать должное – ты выглядела просто потрясающе, Алиша, – заметила Лилит. – Прекрасный выбор платья и отличная прическа. Не слишком чопорно, не слишком вызывающе. Молодец.

– Спасибо. Кстати, Скай, нам оказалось на руку, что ты приболела и я тебя подменила. Думаю, нас ждал бы провал, а мы бы так и не поняли почему. Бенни сказал, что терпеть не может рыжих…

Когда Алиша уходит, мне кажется, что вместе с ней комнату покидают воздух, звуки, запахи, свет. Все тускнеет и начинает закручиваться в спираль. Я закусываю губу так сильно, что выступает кровь.

– Она не знала, что Бенни и твой жених – один человек. И, надеюсь, не узнает. Прошу тебя, только не обозлись на нее после всего, что произошло. Это как злиться на врача, который ампутировал тебе пораженную гангреной конечность.

Лилит ходит кругами, обнимая себя за плечи; длинная тень тянется за ней по полу.

– Осталось совсем немного, моя милая. Совсем немного. Прошу тебя, соберись. – Она снова кладет мне на колени ноутбук. – Так вот, этот человек все-таки психически не совсем здоров.

Лилит открывает папку, и у меня на голове начинают шевелиться волосы.

– Это фотографии, сделанные в клинике и в отделении полиции после того, как… Лучше смотри сама. Я выложила за них целое состояние одному копу.

Я прижимаю руку ко рту, сдерживая рвущийся наружу вопль. На фото – залитый кровью живот, в который воткнут большой нож. Живот неестественно раздут, то ли у жертвы внутреннее кровотечение, и кровь наполнила брюшную полость, то ли…

– Я не уверена, что ты до конца понимаешь, что на фотографиях, Скай. Это нож в животе беременной женщины. Ребенка не спасли, но мать, к счастью, осталась жива. Кажется, Сэм сожительствовал с этой девушкой, и она имела несчастье от него забеременеть.

Я зажмуриваюсь, но увиденное въедается в мою сетчатку, как ржавчина – в металл.

– Но ублюдка словно сам дьявол берег. Он не сел, можешь себе представить? Не знаю, кто, но его каким-то образом отмазали. Даже до суда не дошло. Расследование быстро замяли. Жертве заткнули рот – то ли угрозами, то ли деньгами – и упрятали в какую-то реабилитационную клинику. У Сэма Оушена имелись очень могущественные друзья. И, уверена, имеются до сих пор.

Спираль затягивается еще туже. Лилит останавливается у кровати и присаживается на край, кутаясь в серо-желтый кардиган.

– Я чуть не двинулась умом, пока копалась в его прошлом. Мне физически было плохо, пила успокоительное горстями. Разве убийца может разгуливать по земле, наслаждаясь свободой в то время, когда его жертва томится в так называемой реабилитационной клинике? Сэм Оушен из «Костей Христа» стал моей навязчивой идеей. Я согласилась выполнить заказ на него, а все деньги от сделки пустить на поиски пострадавшей девушки. Найти ее, если она еще жива, и попытаться спасти. И ничто и никто не смог бы поколебать мое намерение это сделать. А для роли ангела возмездия я выбрала гончую с именем Небо. Символично, правда?

Лилит поднимается и снова принимается кружить по комнате, бесшумно переставляя ноги.

– Будет ли меня мучать совесть, когда я продам сперму Оушена заказчице? Нет, ведь дети не всегда наследуют болезни родителей. Да и клиентку предупредили о психических проблемах Сэма, и ее это не испугало. Моя совесть чиста. В этой папке все, что я накопала на него, можешь ознакомиться. Я ужасно боялась отправлять кого-то из вас на это задание, Скай. Пока Алиша не вернулась от него целой и невредимой, я не находила себе места. Я сходила с ума, пока ты была в Африке. Хотя, похоже, он и сам не хочет проблем. Птичка принесла на хвосте, что Оушен старается не дразнить своих демонов и никогда не остается со своими сексуальными партнершами один на один. Он также предпочитает близость с несколькими девушками за раз – потенциальные свидетели удерживают его от всяческих… актов жестокости. Не занимается сексом под алкоголем или наркотиками. Для амурных дел выбирает людные места или предпочитает, чтобы рядом находился кто-то из его близких, например, сестра. Много информации ты сама можешь найти в Интернете, СМИ до сих пор не забыли эту историю. Просто набери в строке поиска «Сэм Оушен убийство ребенка».

Я стучу скрюченным от напряжения пальцем по клавиатуре, перелистывая фотографии. Я листаю их, как загипнотизированная, не в силах остановиться. Мой взгляд задерживается только дважды: на фото, на котором маленькая блондинка с землистым лицом в кислородной маске лежит на кровати в госпитале. Покрывало откинуто, виден перебинтованный живот. И на тех снимках, на которых Боунс снят крупным планом спереди, в профиль и со спины на фоне белого полотна с вертикальной разметкой.

Мне становится еще хуже, когда я всматриваюсь в фото.

– Люцифер – это не краснолицый уродец с клыками и копытами. Он может быть красив. Он умеет соблазнять. Он может выглядеть и говорить так, что ты продашь душу, лишь бы быть с ним рядом. Ведь он – падший ангел и когда-то был любимцем Господа.

На гладко выбритом затылке Боунса – татуировка в виде дьявола с витыми рогами. Пасть демона широко распахнута, и из нее свешивается длинный раздвоенный язык. Он тянется до самой шеи, и его конец похож на вилку с двумя зубцами или хвост ласточки.