Сука
Когда сука появилась на нашем пирсе, она уже была беременной. Грустные глаза и набухшие соски однозначно в ней это выдавали. Откуда она взялась и зачем пришла на наш пирс, абсолютно непонятно, но матросы наши влюбились в неё с первого взгляда.
Сейчас я вам расскажу в двух словах о матросах на атомных подводных лодках, чтоб вам стала понятна их душевная привязанность к собаке.
Когда матрос попадал служить на атомную подводную лодку, то он оказывался практически в тюрьме за то, что, видимо, очень сильно задолжал где-то Родине. Три года он жил, видя только членов экипажа, у него не было увольнительных (некуда было идти), у него не было отпусков (дорого было отпускать), и у него не было никаких развлечений, от слова «абсолютно». Жили они на лодках, так как в береговых казармах не было воды, тепла, окон и мебели, а питались на береговом камбузе. Каждое утро в семь часов матросы строились и шли на береговой камбуз, чтоб съесть яйцо, кусок хлеба, листик масла, кружочек колбасы и запить всё это спитым чаем. Ещё давали какую-то субстанцию в тарелках, но её даже свиньи есть отказывались. А потом, вот так сытно позавтракав, матрос бежал на подъём флага обратно на свой корабль. Я вам говорил, кстати, что от корабля до камбуза было три километра? Ну и, понятное дело, так же матрос ходил на обед и на ужин. Круглый год, независимо от погоды. Как их кормил воровской клан, по ошибке называемый у нас береговой базой, и как мы боролись с их воровством (били даже пару раз) – это отдельная история.
Поэтому, конечно, пришедшая на пирс беременная сука стала для матросов наших смыслом жизни в буквальном понимании этого термина. Они устроили ей лежанку, отодвинув секцию кабель-трасс, выуживали из своих тарелок все жилы и кости, складывали в пакет и кормили суку строго три раза в день.
Сука была довольно крупной, овчарочной породы, очень быстро выучила сто с лишним человек нашего экипажа и всем приветливо махала хвостом. На остальных сука рычала и пыталась охранять нас от них. Из дивизии все об этом знали и, собираясь к нам на борт, обычно просто звонили и просили их встретить. Но однажды к нам с неожиданной проверкой нагрянул связист из флотилии. Что ему тогда стукнуло в голову, что он на служебной машине пропылил тридцать километров, науке неизвестно. Верхний вахтенный, которому не положено отходить от трапа, кричал ему, чтоб тот остановился и подождал, пока его встретят, но куда там. Это ж целый капитан второго ранга из штаба флотилии, ёпт: «Сдайся, враг, замри и ляг!» Естественно, сука порвала ему форменные штаны с любовно наведёнными женой стрелками.
С завидной для военно-морского флота оперативностью на корабль пришёл приказ на следующий день, что специальный человек придёт сегодня собаку отстреливать за дорогие казённые брюки.
Мы сбегали к береговым химикам на СРБ, договорились, что они приютят у себя суку на какое-то время, матросам нашим поручили соорудить ей там будку и познакомить с местным населением. Превентивный удар называется. Но матросов согнали всех на уборку территории, и сделать они этого не успели. Вечером звонит мне верхний вахтенный и со слезами в голосе докладывает, что по пирсу идёт человек с ружьём, но не Владимир Ильич. Приказываю ему человека задержать. Беру с собой для солидности Борисыча и поднимаемся наверх. Идём к этому задержанному прапорщику и, войдя в образы Харли Дэвидсона и Ковбоя Мальборо, закуриваем ему в лицо. Прапорщик что-то нам рассказывает, машет руками и хмурит брови. Мы, демонстративно его не замечая, обсуждаем особенности противоторпедного манёвра после ракетного старта. Неожиданно говорю мужику:
– Мужик, знаешь, почему я курю? Я всегда курю перед тем, как человека застрелить. Вот сейчас докурю и застрелю тебя, если ты не успеешь убежать.
– Как это так?! – возмущается мужик.
– Ну так это так, – говорю, – вот я, например, дежурный по стратегическому ядерному объекту и прямо сейчас несу ответственность за его сохранность перед своей многонациональной Родиной. А у тебя, мужик, есть пропуск на стратегический ядерный объект? Если нет, то ты – нарушитель.
– У меня есть пропуск в дивизию!
– Дивизия, мужик, находится по курсу зюйд-зюйд-вест в полутора милях отсюда. Ты заблудился?
– Вас должны были с приказом ознакомить!
– Ни хуя не знакомили.
Вру, конечно, расписался за него в обед, но тут же на весах жизнь против пяти минут ора на меня.
– Ну товарищи! – возмущается мужик.
– Какие мы тебе товарищи? – вступает Борисыч. – Мы офицеры военно-морского флота при исполнении служебных обязанностей. Нам товарищи сейчас – корабельный устав и должностные инструкции. Мужик, ты видишь, что тут везде висят знаки радиационной безопасности? Где, блядь, твой дозиметр, мужик? Ты видишь КДП на корне пирса? Почему ты не получил дозиметр? Ты, мужик, нарушил все законы Вселенной появлением на нашем пирсе! И поэтому, когда он тебя застрелит, я труп твой пну ещё пару раз, чтоб остальным неповадно было.
Мужик убежал, конечно, грозя нам издалека всяческими карами. Матросы тут же утащили суку на СРБ и всю ночь там её устраивали.
Утром приходит командир.
– Эдуард, что за хуйня у вас опять?
– В смысле, тащ командир?
– Блядь, Эдуард, ну не хлопай в мою сторону своими карими глазками, ну я ж не тёлка тебе половозрелая, на меня это не производит ровным счётом никакого впечатления. Ты вот знаешь, Финист мой ясный, что со мной в штабе сейчас делали?
– Никак нет, тащ командир!
– А меня в штабе, Эдуард, с утра отъебали уже за то, что вы вчера с хохлом этим усатым прапорщика из штаба флотилии до сердечного приступа чуть не довели. И спрашивали меня, Эдуард, ознакомил ли я тебя с приказом об отстреле собаки. А спрашивали затем, Эдуард, чтоб и тебя тоже отъебать за своенравность твою и спесивый нрав. И знаешь, что я им сказал, Эдуард? А я им сказал, что это я, маразматик старый, забыл до тебя приказ довести, а ты весь яхонтовый и примерный офицер, знаков отличия на тебе уже вешать некуда!
– Спасибо, Сан Сеич, – говорю, – буду должен!
– Хуёлжен! Суку-то спрятали хоть?
– Так точно, унесли на СРБ и там пристроили.
– Всё ночь не спали небось?
– Не спали.
– Ладно, матросы тогда пусть спят, но не ты, сука. Ты бди во все свои глаза, понял?
– Понял, чо непонятного-то. Всё как обычно.
– И не хами мне тут, – кричит командир уже из соседнего отсека. – Я спинным мозгом всё слышу!
Потом ко мне матросы делегацию из двух человек прислали. Делегация мне кланялась и пыталась целовать руки.
– Вы знаете, бакланы, что со мной командир с утра делал?
– Никак нет, тащ капитан!
– Он меня отъебал с утра за вашу бакланскую нерасторопность. Без предварительных ласк. И называл всякими непотребными эпитетами. И спрашивал меня командир, а не вы ли, бакланы, виноваты в этой ситуации. А я ему сказал, что вы не виноваты, что я виноват, потому что замечтался о жизни своей после демобилизации из рядов ВМФ!
– Спасибо, тащ капитан! – отвечает мне делегация. – Уж мы-то за вас!
– Ой, бля, – говорю, – идите спать уже, завасники нашлись тут! И не хамить мне там – я вас спинным мозгом слышу!
Ну вы поняли, в общем, как на флоте работает понятие «суровое братство морское» в нормальных коллективах.
