Глава 8
Сирия, Хавар
Хозяин дома выделил Умабору одну из лучших спален на верхнем этаже. После сытного ужина он дважды спускался во двор и проверял несение службы караульными. Те находились на местах, пленные были покормлены и спали, завернувшись в тряпье. В полночь Тахир поднялся к себе и, не раздеваясь, прилег на кровать.
Около трех часов ночи он опять отправился контролировать охрану и столкнулся внизу с Гурди.
– А ты чего не отдыхаешь, Мохаммад? – удивился Умабор.
– Не спится. Наверное, волнуюсь, – с улыбкой ответил тот и осведомился: – Ты идешь проверять караул?
– Да.
– Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
– Пойдем.
Они вместе подошли к входу в цокольный этаж. Завидев их, два караульных и начальник охраны поднялись с короткой лавочки.
– Как обстановка? – поинтересовался Умабор.
– Все спокойно, – отрапортовал Анвар.
– Пленные ведут себя тихо?
– Спят. Никого не слышно.
– Откройте дверь.
Начальник охраны отомкнул навесной замок, распахнул дверь. Из подвала потянуло сыростью и прохладой.
Умабор взял у охранника фонарь и первым спустился вниз. За ним последовали Гурди и Анвар.
В подвале действительно стояла полная тишина. Электрическое освещение было выключено.
– А где же охранник, Тахир? – недоуменно прошептал Мохаммад.
– Мне самому интересно было бы это узнать, – проговорил тот, освещая один закуток подвала за другим.
Охранник сидел на корточках в самом дальнем углу, у двери чулана, в котором теперь содержались женщины. Он уложил голову на колени и спал.
Умабор подхватил автомат, прислоненный рядом к стене, с силой пнул боевика ногой и заорал:
– Встать!
Ничего спросонья не соображая, тот испуганно зашарил рукой по стене в поисках автомата. Не обнаружив его и щурясь от луча света, направленного в лицо, он встал и понуро опустил голову.
В следующий миг нерадивый караульный отлетел в сторону после крепкого удара прикладом.
– Двадцать пять ударов палкой! – процедил Тахир, передавая оружие начальнику охраны, и уточнил: – Завтра на рассвете, во дворе, перед строем.
– Будет сделано, Тахир, – подобострастно проговорил начальник охраны.
– Если подобное повторится, то я лично его расстреляю.
Проверяющие поочередно заглянули в каждую камеру и покинули цокольный этаж.
Вернувшись в дом, Гурди уважительно пробормотал:
– Круто ты с ними. У меня бы так не получилось.
– Дисциплина, Мохаммад, это прежде всего страх перед справедливым возмездием. По-другому с подчиненными нельзя.
– Пожалуй, ты прав. В любом случае я очень благодарен тебе за то, что ты остался здесь и помогаешь мне. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Они прошли на кухню. Гурди включил электрический чайник. Умабор сел за стол, достал сигареты, закурил.
– Скажи, а что будет с этими русскими после встречи с западными журналистами? – спросил он.
– Они навсегда исчезнут.
– Чтобы наш обман никогда не раскрылся?
– Именно, – подтвердил Мохаммад, поставил на стол заварочный чайник и две чашки.
– А женщины?
– Что женщины?
– Их ведь не было в твоем плане. Что ты намерен делать с ними?
Мохаммад наполнил заварочный чайник кипятком, накрыл полотенцем и сел рядом.
– Пока точно не знаю, – со вздохом ответил он. – Есть пара мыслишек, но озвучивать их не буду. Рано. Завтра спокойно подумаю и решу.
Остаток ночи в усадьбе, расположенной на окраине Хавара, прошел спокойно.
Утром Умабор первым делом вызвал начальника охраны и расспросил о состоянии пленников.
– Ведут себя спокойно. Но мне кажется, что одному парню требуется медицинская помощь, – сказал тот.
– Что с ним?
– На голове шишка с рассечением. Периодически появляется кровь.
– Хорошо, я пришлю медика. После завтрака не забудь построить во дворе личный состав и при всех наказать провинившегося караульного.
– Да, Тахир, я помню.
Экзекуция состоялась при большом стечении народа. Во дворе собрались все охранники, прибывшие с Умабором, несколько помощников Гурди, семья хозяина дома и люди, нанятые им для охраны усадьбы.
Сам Умабор постоял в толпе лишь пару минут и под звуки хлестких ударов отправился к машине. Он хотел вызвать по рации знакомого доктора.
Ближе к обеду зеленые ворота усадьбы распахнулись, и во двор лихо вкатила пара внедорожников. Из первого вышли два боевика и поздоровались с Гурди, подошедшим к ним. Затем они открыли багажник и вынули оттуда несколько объемных пакетов.
– Что это? – спросил Умабор у Мохаммада.
– Форма, снятая с убитых русских спецназовцев, – с довольной улыбкой ответил тот. – Ее постирали, зашили дырки от пуль и осколков, привели в порядок.
Тем временем из второго внедорожника помощники Гурди выгружали профессиональную камеру, осветительные приборы, провода, микрофоны и прочие причиндалы, необходимые для съемки.
– Как там наши артисты? – посмеиваясь, спросил Мохаммад.
– Нормально. От завтрака никто не отказался, сидят смирно. Скоро подъедет мой знакомый врач, осмотрит одного.
– Мужчину?
– Да.
– А что с ним?
– Гематома на голове и кровотечение. Как следствие – слабость. Полагаю, он получил травму, когда его брали.
Гурди немного подумал и сказал:
– Что ж, повязка на голове будет уместна. Она вполне вписывается в наш сюжет. Мир убедится в том, что мы беспокоимся о здоровье наших врагов, захваченных в плен. – Он снова рассмеялся, радуясь своей находчивости, направился к внедорожникам и крикнул: – Тахир, сними на часок своих караульных. Сейчас состоится примерка новой одежды.
Гражданский врач, приехавший в Хавар, оказал первую помощь пострадавшему русскому мужчине. Заодно по просьбе Умабора он осмотрел и всех остальных.
– Не считая синяков, мелких ссадин и угнетенного состояния, они в порядке, – поставил диагноз доктор. – На всякий случай я дал каждому по одной капсуле успокоительного препарата и немного поливитаминов. Они поддержат их силы.
– Благодарю, дружище, – сказал Тахир и пожал ему руку. – Я велю, чтобы тебя проводили до выезда из города.
– Это лишнее. Меня тут все знают.
– Как скажешь.
– Если понадобится помощь, звони.
После отъезда врача к пленникам спустились помощники Гурди и начали примерку военной формы. С мужчинами проблем было мало. Три из четырех комплектов прекрасно подошли. А вот на женщинах камуфляж песочного цвета сидел отвратительно. Одного поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять, что эта форма сшита не для них. Брюки явно длиннее, чем надо, куртки слишком широки в плечах, обувь тоже чересчур велика.
После примерки Гурди с минуту расхаживал по двору с задумчивым лицом, потом нашел хозяина усадьбы и спросил, не могли бы его женщины в срочном порядке перешить два костюма. Тот немедленно прислал супругу и двух дочерей. Работа закипела.
К шести вечера к съемке все было готово. На освещенном участке двора боевики соорудили невысокий деревянный помост, накрыли его светлым брезентом. Им же завесили часть стены дома, чтобы по каким-то приметам невозможно было точно установить место, где все это происходило. Вокруг помоста расставили осветительные приборы. Камеру поместили со стороны вечернего солнца. Один из боевиков коротко постриг пленных мужчин и повязал на их глаза черные полоски плотной ткани. В таком виде их вряд ли кто-то опознает.
Охранники привели пленников во двор, заставили взойти на помост и встать на колени.
Гурди пару минут ходил перед сценой и придирчиво осматривал «актеров» со всех ракурсов. Затем он прикинул, как они выглядят на цветном экране видоискателя, и остался доволен мужчинами.
А вот с женщинами было не все в порядке. Несмотря на перешитую форму, в их внешнем виде присутствовала фальшь.
Теоретик снова принялся почесывать короткую бородку и расхаживать по двору.
– Что у тебя за проблемы? – спросил Тахир, подойдя к нему. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Не вписываются женщины в мою версию русского спецназа, – ответил Гурди и тяжело вздохнул. – Вот думаю, не проще ли их казнить перед камерой? В качестве мести за ракетные и бомбовые удары по нашим объектам, устрашения на будущее.
– Этим ты больших политиков не напугаешь, а простых русских вояк только разозлишь.
– Ты так считаешь?
Умабор уверенно кивнул и заявил:
– Жестокостью на русских давить бесполезно. В мирные времена я водил дружбу с парочкой ребят из России и знаю особенности их менталитета.
– Что же делать? Мысли есть?
– Почему бы тебе не представить женщин в качестве… – Тахир на секунду задумался. – Да, допустим, секретных агентов, присланных в Сирию для сбора разведданных? Взяв на вооружение эту версию, можно забыть о военной форме. Тогда любая одежда подойдет.
Мохаммад вскинул густые брови, удивленно посмотрел на собеседника и заявил:
– А ведь ты прав, Тахир! Как мне самому не пришла в голову эта идея? Почему ты работаешь в штабе, а не со мной? Мансур!
К Гурди тотчас подбежал один из помощников.
– Слушаю тебя, Мохаммад.
– План меняется. Принеси всю женскую одежду, которую нам привезли утром.
Пятеро пленников по-прежнему стояли на коленях. Боевики словно на барахолке раскладывали перед женщинами юбки, кофточки, блузки, обувь и прочие атрибуты гардероба.
– Пусть наденут это и это, – распорядился Гурди и указал на подходящую, по его мнению, одежду.
Прямо на помосте женщины вынуждены были снять камуфлированную форму и натянуть на себя новые шмотки. Они тоже мало подходили к их фигурам, но все же смотрелись куда более уместно, нежели военные куртки и брюки.
– Отлично. На этом и остановимся, – решил Гурди.
До ужина на той же площадке шла репетиция завтрашней пресс-конференции. Каждому пленному русскому мужчине через Тахира Умабора были продиктованы его звание, должность, новое имя и фамилия. Боевики заставили их запомнить и повторить название и номер войсковой части, в которой они якобы служили, а также цель заброски в Сирию.
Оператор и звукорежиссер в это время крутились возле большой камеры, установленной на треноге, проверяли и настраивали аппаратуру, делали пробную съемку.
После мужчин боевики взялись за женщин. С ними пришлось повозиться гораздо дольше. Одна тряслась от страха и никак не могла запомнить полное название подразделения российской спецслужбы, которая заслала ее в Сирию. Вторая вообще не хотела ничего говорить.
Гурди нервничал. Умабор переводил и уже от себя старался убедить женщин в том, что необходимо запомнить и правильно воспроизвести каждую фразу. В конце концов они тоже запомнили свои новые имена и название специальной части. Но когда дело дошло до цели заброски, репетиция опять забуксовала.
– Я была отправлена в вашу страну для организации убийства членов руководства оппозиции! – твердил Мохаммад, стоя напротив бестолковой женщины и явно теряя терпение.
Умабор переводил его слова. Она прекрасно понимала, в каком жутком преступлении ее заставляют признаться, и впадала в ступор.
– Я должна была найти место дислокации главного госпиталя оппозиции и передать его координаты командованию российской авиационной базы! – сделав шаг ко второй женщине, громко и отчетливо проговорил Гурди.
В ответ снова были слышны всхлипы и мольбы о пощаде. Мохаммад, обычно весьма сдержанный, выходил из себя, кричал и несколько раз даже ударил женщин.
Репетиция продолжалась до наступления темноты. Боевикам все же кое-как удалось заставить женщин полностью повторить текст, подготовленный для пресс-конференции.
– Все! Ужинать и отдыхать, – заявил Гурди и шумно выдохнул. – Никогда больше не буду связываться с русскими женщинами. Им действительно проще резать глотки.
Ночью Умабор дважды проверял караул. После показательной порки провинившегося охранника, желающих поспать на посту больше не было. Все исправно несли караульную службу.
Более его ничто не задерживало в Хаваре. Рано утром он закинул в автомобиль дорожную сумку с вещами и пошел прощаться с Гурди.
– Отбываешь? – спросил тот, лениво зевнул и хлебнул чая из пиалы.
– Как и договаривались, я помог с охраной русских. Текст для пресс-конференции они заучили. Так что делать здесь мне больше нечего.
– Задержался бы на пару часов. Скоро приедут журналисты.
– Не могу, Мохаммад. Боюсь опоздать к началу совещания.
– Да, понимаю. Ну что ж, желаю доброго пути. Надеюсь, скоро увидимся.
Умабор пожал Гурди руку, покинул дом и сел в машину.
– Тахир! – К внедорожнику подбежал начальник караула.
– Да, Анвар.
– Ты уезжаешь насовсем?
– Насчет насовсем не уверен, – ответил тот и улыбнулся. – Скорее на несколько дней.
– А как же быть нам?
– Вы остаетесь здесь, в распоряжении Мохаммада.
– Надолго?
– Пока он не решит, что делать с русскими. Все, Анвар, мне пора ехать.
Зеленые створки ворот распахнулись. Машина медленно выехала с территории усадьбы, повернула влево и, набирая скорость, устремилась к окраине Хавара.
Штаб располагался в сотне километров к северо-востоку, почти на границе с Турцией. Тахир мчал по пыльной грунтовке, выжимая из старенького внедорожника максимум мощности.
Изредка он поглядывал по сторонам и осматривал небо. Более всего ему не хотелось повстречаться с российскими вертолетами или штурмовиками. Данная территория находилась под контролем ИГИЛ, и русские летчики частенько барражировали над ней в поисках подходящих целей.
Но сегодня небо было чистое. Ровную голубизну слегка разбавляла белая муть облаков.
– Быстрее!.. – приговаривал Тахир, до упора вдавливая педаль газа.
Машина прыгала на ухабах, дорожная сумка летала где-то в районе заднего сиденья.
На самом-то деле совещание было назначено на вечерний час, и опоздать к его началу Умабор не опасался. Ему требовалось срочно добраться до станции спутниковой связи, чтобы известить сотрудников российской разведки о людях, взятых в плен боевиками ИГИЛ. Своевременная передача информации может спасти жизнь этим несчастным.
Оттого и мчал Тахир по грунтовке, не жалея машины и себя.
К одиннадцати часам в усадьбе все было подготовлено к прибытию журналистов двух западных новостных агентств. Помост застелен свежим брезентом, пленники-мужчины одеты в военную форму, все пятеро усажены рядком. Перед ними аккуратно разложено оружие, боеприпасы, снаряжение и спецсредства, «захваченные» вместе с ними. Вокруг усадьбы выставлены дополнительные посты охраны.
Накануне Гурди лично связался с представителями этих агентств и еще раз получил подтверждение о прибытии журналистов. Тех крайне заинтересовала информация о пленении бойцов российского спецназа и двух женщин, агентов тамошних спецслужб. Они жаждали подробностей.
К полудню один из передовых постов доложил по радио:
– Два автомобиля с гражданскими лицами повернули в проулок и движутся к усадьбе.
– Понял, – ответил Мохаммад, повернулся и крикнул: – Открыть ворота! Впустить автомобили!
С улицы въехали два внедорожника и остановились посередине двора. Гурди подошел к ближайшему, открыл дверцу, помог выйти из салона миловидной девушке.
– Как вас зовут? – спросил он ее по-английски.
– Джулия Райт, – ответила она с улыбкой, показала на молодого мужчину, приехавшего на другой машине, и пояснила: – Это мой коллега Майкл Глуховски.
– Мы очень рады вашему визиту. У нас все подготовлено.
– Это они? – спросил Майкл, кивнув на пленных.
– Они. Трое спецназовцев и две женщины, сотрудницы секретных служб.
– С какой целью вы завязали им глаза?
– Пусть это вас не беспокоит. Мы не снимаем с их лиц повязки, так как надеемся договориться с командованием русских и обменять пленных по принципу «Всех на всех». А если есть надежда на освобождение, то они не должны видеть, где находятся и кто их окружает.
– Логично, – согласился журналист.
– Кстати, вы говорите по-русски?
– Да, – ответила Джулия. – Майкл родом с Украины. Он без проблем справится с обязанностями переводчика.
Пока ассистенты и помощники устанавливали штативы, треноги, камеры и готовили аппаратуру, Джулия с Майклом подошли поближе к помосту и с интересом рассматривали русских.
Так называемая пресс-конференция началась около часа дня.
За столом на помосте сидели Мохаммад Гурди и два его ближайших помощника. У всех троих на лицах были темные очки.
Пятеро пленников стояли на коленях, руки каждого были связаны за спиной. Несмотря на яркое солнце, помост со всех сторон освещался лампами на штативах. Перед ним стояли камеры. Журналисты с микрофонами в руках заняли позицию сбоку, так, чтобы находиться в кадре вместе с боевиками и пленниками.
– Готовы? – спросила Джулия ассистентов.
– Да, можно начинать.
– Начинаем, – скомандовала она, сделала шаг к помосту и проговорила громким бодрым голосом: – Здравствуйте, уважаемые зрители! С вами Джулия Райт и Майкл Глуховски. Мы находимся в небольшом городке, расположенном на северо-востоке Сирии, названия которого я по известным причинам озвучивать не буду. Один из руководителей сирийских повстанцев, господин Мохаммад Гурди, любезно согласился провести пресс-конференцию.
Гурди увидел, что на него направлены объективы двух камер, поправил темные очки и кивнул.
– Российские власти до сих пор не признают того факта, что их военнослужащие принимают активное участие в наземных операциях по всей территории Сирии, – продолжала девушка. – Они заявляют, что здесь находятся лишь военные советники, технический персонал и гражданские лица. Однако несколько дней назад отрядом сирийских повстанцев были захвачены три бойца российского спецназа. Так, господин Гурди?
– Да, все верно. Пленники перед вами.
Джулия сделала небольшую паузу, позволяя операторам взять крупный план и показать названных персонажей.
Затем она приблизилась к пленным и продолжила:
– Я попытаюсь задать этим людям несколько вопросов, а Майкл, знающий русский язык, будет переводить. Итак, назовите, пожалуйста, свои имена.
Майкл перевел вопрос.
Мужчины по очереди представились:
– Иван Середа.
– Алексей Смирнов.
– Николай Куликов.
Далее Майкл перевел на русский язык второй вопрос:
– Из какой вы войсковой части?
– Из десантно-штурмовой бригады.
– Она переброшена в Сирию в полном составе?
– Да, полностью, за исключением подразделений обеспечения.
– Вы офицеры?
– Капитан и два сержанта.
– Какую задачу вы должны были выполнить в Сирии?
– Разведка, а также диверсии на дорогах и в небольших населенных пунктах.
– Диверсии против кого?
– Против мирного населения.
– С какой целью?
– Дестабилизация обстановки.
– Но зачем?!
– Для выдвижения обвинений в адрес оппозиции.
Камеры на минуту взяли крупный план Джулии.
– Теперь вы сами слышали признания из первых уст, – сказала она. – Скрыть отменную военную подготовку этих людей невозможно. Взгляните на них повнимательнее. – Камеры вновь наехали на пленных. – Подходящий возраст, прекрасно развиты физически, на них форма спецназа. И, наконец, вот это.
Оба оператора опустились на колени и прошлись объективами камер по оружию, боеприпасам, снаряжению.
– Как видите, это не обычное оружие, используемое в российской армии. Здесь самые современные автоматы и пистолеты, новые радиостанции и приборы ночного видения. А также гранаты, медицинские аптечки, комплекты сухого питания. Все, что необходимо диверсанту для автономного пребывания и действий в тылу противника. – Девушка подала знак рукой, и операторы переместились к женщинам.
Затем в их прицел попали боевики, сидящие за столом.
– А почему среди пленных, взятых повстанцами, оказались две женщины? – наигранно допытывалась Джулия. – Разве их набирают в русский спецназ?
– Нет, русский спецназ тут ни при чем, – сказал Гурди и довольно улыбнулся. – Эти две дамы из другого российского ведомства.
– Из какого же?
– Они являются сотрудницами секретных служб.
– Вот как?! Пожалуйста, назовите ваши имена, – обратилась журналистка к женщинам.
– Екатерина Сологубова, – тихо прошептала одна.
– Наталья Иванова, – сказала вторая.
– Вы офицеры?
– Да.
– Вы сотрудницы ФСБ?
– Да.
– С какой целью вы были заброшены в Сирию?
– Мы должны были выследить и ликвидировать двух руководителей оппозиции, – сказала первая женщина.
– Потом выяснить место дислокации главного госпиталя оппозиции и передать его координаты командованию российской авиационной базы, – добавила вторая.
– Для чего вашему командованию понадобились координаты госпиталя?
– Для нанесения по нему ракетно-бомбового удара.
– Вот как?! – театрально удивилась журналистка и подошла ближе к столу. – Господин Мохаммад, будьте любезны, расскажите о них подробнее.
– Что вас интересует?
– Где и каким образом вы захватили агентов ФСБ?
– У нас тоже имеются контрразведка и агентура, – сказал Гурди, хитро прищурившись и поглаживая черную бородку. – Мы наблюдаем, собираем информацию, анализируем ее. Работаем, одним словом. С определенной долей уверенности могу сказать следующее: бойцы российского спецназа вкупе с агентами спецслужб ничего особенного не представляют. Все их необыкновенные навыки, выносливость, незаметность, тактическое превосходство и прочее – миф, придуманный российским руководством. Доказательство находится перед вами. Эти, с позволения сказать, представители элитных русских служб даже не оказывали сопротивления, когда наши воины окружили их. Они просто бросили оружие, подняли руки и сдались.
В целом пресс-конференция выглядела очень убедительно.
Спецназовцы отвечали без особой четкости, но в словах не путались и напичканными психотропными препаратами не выглядели.
С женщинами было не так гладко. Тут во всем чувствовалась неуверенность. Их голоса и руки дрожали. Вид они имели не боевой. Но ведь это были женщины. Какой с них спрос, будь они хоть трижды майорами и полковниками!
Повинуясь неприметному знаку Гурди, Джулия стала сворачивать пресс-конференцию. Обе камеры с эмблемами новостных агентств показали общий план, захватили помост с боевиками, пленниками и «их» оружием.
– Итак, уважаемые зрители, мы вели репортаж из северо-восточной части Сирии, где по-прежнему гремят взрывы бомб и ракет, ежедневно погибают ни в чем не повинные мирные жители. Каждый день все нормальные граждане, живущие в этих местах, задаются одним и тем же вопросом: сколько же будет править незаконный режим Асада и когда он наконец уступит место настоящей демократии, чтобы на этой земле воцарилась мирная жизнь?..
Операторы снова показали крупным планом пленников с широкими повязками на глазах, затем прошлись по лицам представителей сирийских повстанцев.
– Позвольте мне от вашего имени поблагодарить господина Мохаммада Гурди и его помощников за высокий уровень организации пресс-конференции, – проговорила девушка. – Давайте пожелаем этим людям удачи и успехов в их нелегкой борьбе за справедливость.