Эпилог

– Таня, а вы знаете, я ведь нашла деньги, – сказала мне Люба, когда через несколько дней мы снова встретились с ней у меня дома. – Они лежали в тайнике около камина.

Так вот что означали фотографии в маленьком альбомчике, который лежал на этом самом камине! Фото Любы, самого Николая, фото камина… Так Сосновский хотел дать понять сестре, куда он положил деньги.

– Там была очень большая сумма, – продолжала Люба. – Я уже решила, как ими распорядиться. Часть я переведу в детский дом, а на остальные открою еще один косметический салон. И назову его «Николь».

Она достала кружевной платочек и вытерла набежавшие слезы.

– Это будет память о брате. А еще… Я поеду в Нижний Новгород и помогу матери своего… другого… брата… Ох, эти слова просто застревают в горле. Никак не могу… Ведь что же получается… У Лейлы и у Коли – разные матери, а вот отец один. У нас с Колей – все наоборот: мама одна, а отцы разные. И наконец, у моего папы, оказывается, был внебрачный сын. Все подтвердилось. Ох, у меня голова просто кругом идет! Как же все переплелось! Разве такое может быть?

Я только улыбнулась. Что я еще могла сказать? Санта Барбара рулит! После ухода Любы я приготовила кофе. Не спеша насладилась своим любимым напитком и позвонила в отделение. Трубку взял Недорослев.

– Здравствуйте, Ари… простите, Венедикт Аристархович.

– Здравствуйте, Татьянсанна!!! – проорал он по своему обыкновению.

– Киря… то есть Кирьянов в кабинете?

– Нет, товарищ полковник вышел. Что ему передать?

– Да, собственно… Спасибо ему передайте. И вам тоже большое спасибо, Ар… Венедикт Аристархович. Вы с полковником появились на даче Глазунова как нельзя кстати.

– Есть передать благодарность полковнику, – по-военному ответил Недорослев. – Татьянсанна, знаете что? Называйте меня как вам удобно! – разрешил он.

Я подумала: а почему бы и нет? Ведь если ему более удобна «татьянсанна», то мне… Аристарх? Нет, все-таки – Венедикт!

Тут раздался звонок в дверь. Я пошла ее открывать. На пороге стоял курьер с огромным букетом роз и каким-то плоским прямоугольником, упакованным в плотную бумагу. Я распаковала его и увидела свой завершенный портрет. Воложский! Когда я ставила розы в вазу, из букета выпала карточка. «Самой очаровательной вампирше», – было написано на ней. Что же. Вампирша так вампирша. Я не против. Не все же время быть Ведьмой.