Прозрение
Вечер 14 апреля выдался теплым. Закатное солнце щедро окрасило небо красно-оранжевым. Теплый свет позолотил верхушки кедров и руки Амаранты, натянувшей тетиву. Надо выдохнуть и выпустить стрелу до того, как грудь сожмется в ожидании вдоха, тогда она полетит ровно и воткнется в мишень. Пока не все стрелы попали в центр круга, но Моран гордилась собой. Пусть ее руки покрылись мозолями от тетивы и инструментов Мастера, зато время проходит не зря. Заготовки с волками стали частью великолепного лука, а миру вокруг возвращаются утраченные краски. Какой яркий закат! Амаранта не стала вытаскивать стрелы, решив похвастаться старику.
К сожалению, Мастер был не один. Незнакомый эльф в темно-синей богатой одежде рассматривал новый лук. В его обращении с оружием чувствовалась немалая сноровка. Наверное, покупатель из другого клана… Повесив лук Мастера на привычное место на стене, Моран пошла вверх лестнице.
— Сделать черное лаковое покрытие — отличная идея! В первый раз вижу такой узор. Он очень недурен, — похвалил незнакомец работу, и Амаранта остановилась.
Так это же Галар! Немудрено, что она его не узнала: маг подстриг волосы до плеч и снял траур. Сердце Моран забилось сильнее то ли от радости, то ли от волнения. Галар обернулся.
— Привет, дорогая.
— Волков вырезала я.
Галар положил лук и протянул к ней руки. Внутренне поискав причину не здороваться и не найдя, Амаранта приблизилась и обняла мага. Он поцеловал ее в щеку, но она не ответила. Удивленно и очень знакомо приподняв брови, Галар прижал девушку к себе.
— Спасибо, что позаботился о Моран, — сказал он Мастеру.
— На здоровье.
Старик расчистил место на верстаке и занялся приготовлением ужина.
— Пойдем домой, — шепнул Галар, уводя ее к порогу.
— Но я живу тут…
Амаранта дернулась обратно, но Мастер и взглядом не повел, будто разом утратил к ней интерес. Это было неожиданно и обидно.
В прихожей дома мага стояли нераспакованные вещи. Галар захватил одну из сумок и подтолкнул Моран к лестнице. Она поднялась до библиотеки и хотела пропустить его вперед.
— Выше, дорогая. Да куда же ты? — удержал маг Амаранту за руку, когда она шагнула на следующую ступень после спальни мага, направляясь в комнату Лаэле.
— Нам не следует жить под одной крышей, Галар. Я вернусь в мастерскую, — возразила Моран, останавливаясь около перил.
— Вообще-то мне приятно, что вы с Мастером нашли общий язык. Но я, напротив, хочу жить с тобой, а не один.
— Я принесу пользу эльфийскому клану, помогая мастерить луки и не стану мешать твоим отношениям с Фей.
— Чего?!
Галар так изумился, что употребил несвойственное ему просторечное выражение.
— Моран, тебе не надо работать! А причем здесь Фей?!
— Ты же с ней спишь. Вот и живите вместе!
— Да, я пару-тройку раз воспользовался ее расположением, но это было до того, как ты появилась в поселке. И это мне решать, с кем жить. Рядом со мной не место невзрачному, недалекому существу, подходящему лишь на роль прислуги!
— Ошибаешься, Фей совсем не глупа, — возразила Амаранта, неприятно поражаясь, насколько Галар жесток к эльфке — ее преданность в его глазах и сломанной монеты не стоила.
— Ой, могу поспорить! Это она распустила язык? Что она тебе наговорила? Фей мне не интересна. Меня не было месяц, и первое, что я слышу по приезде, это разговор про какую-то Фей! Она не стоит твоей ревности. Мы скоро уезжаем, Моран.
— Куда?
— В Эвенберг. Мне предоставили отличную квартиру. Еще лучше, чем этот дом.
— И ты говоришь об отъезде так спокойно? Бросишь эльфов, пренебрежешь своими обязанностями? Разве место мага не в Галадэне?
Галар поморщился и оглядел Амаранту с ног до головы.
— Это когда ты успела стать моей совестью? Проникнуться чувством долга? Вот что — довольно нести чепуху. Боишься отъезда? Решила примерить обличье праведной скромницы? Тебе не очень идет, Моран. Я не бросаю клан, его невозможно бросить. Мы будем навещать Галадэн время от времени вместе, если захочешь.
Он вытряхнул содержимое сумки на кровать, что-то отыскивая среди высыпавшихся мелких предметов и бумаг.
— Кстати, ты не замечаешь за собой ничего особенного?
— Еще как замечаю! Одно зелье забвения чего стоит! Я чувствую себя наполовину трупом!
Галар рассмеялся.
— Не преувеличивай, оно так не действует. Я о твоих новых способностях: они пока едва заметны, но их нужно развивать. Ты теперь — эльфийский маг, вроде меня. Ну, почти.
— Это что, заразно?
— Нет, конечно! Но с того момента, как ты доверила мне свою душу, позволив ее проводить по лабиринтам прошлого, наши судьбы стали единым целым. Это прекрасно, дорогая!
— Я не давала права себя уродовать!
— Создатель, дай силы вынести этот несносный нрав! — вздохнул Галар, — Моран, два мага, связанные общими чувствами, желаниями и помыслами почти всесильны. Нас ожидает блестящее будущее!
— Что ты знаешь о моих желаниях и чувствах?
— Иной раз мне кажется, что твое единственное желание — говорить больно ранящие слова. Ты не представляешь, насколько тяжелой выдалась моя поездка! Меня поддерживала мысль, что я встречу в Галадэне тебя и забуду ее, как самый жуткий кошмар в моей жизни! Надень это и перестань кусаться, Моран.
Галар протянул Амаранте бархатную коробочку. В ней лежали витые серебряные серьги с подвесками из фиолетовых аметистов. Она взяла, обезоруженная искренними словами мага. Неужели это подарок?
— Я заметил, что у тебя проколоты ушки, значит, ты носила украшения раньше. Самое время возродить красивую традицию, правда? Смотри, сережки напоминают символ древнего Эймара. Я решил, что они тебе придутся по душе. Давай, помогу.
Не дожидаясь согласия, Галар вдел серьги и подвел Моран к зеркалу. Серебряные искорки поблескивали в черноте ее распущенных волос, а камни в форме капель оттеняли цвет глаз. Амаранта потрогала украшение и ощутила пальцами рельеф маленьких чешуек змеиной кожи. Галар очень мил, если ему не перечить. Может, стоит забыть о Фей и начать все сначала?
— Нравится? Твоя внешность напоминает эльфийскую из южных кланов, но как только приедем в Эвенберг, мы слегка изменим форму твоих ушек. В столице Эрендола недолюбливают полукровок, а я не хочу, чтобы с тобой разговаривали сквозь зубы. Не бойся, дорогая — это несложная операция, а я буду рядом и избавлю тебя от боли.
Маг приподнял волосы Амаранты, рассматривая ее небольшие, изящные ушные раковины.
— Мое согласие не требуется, Галар?
— Есть что возразить? Какие у тебя планы на ближайшие дни, месяцы, годы? Я тебя слушаю и готов все обсудить.
— В качестве кого я поеду?
Галар поднял с кровати бумагу с печатями.
— Этот документ подтверждает, что я женат, но в него не вписано имя супруги. Я просто не успел, моя жена умерла. Я расскажу тебе эту печальную историю позже.
— Я знаю судьбу Лаэле.
— Откуда?!
— От тебя. Я — почти эльфийский маг и твоя тень, — горько сказала Амаранта.
— Ты избавила меня от неприятнейшей обязанности говорить о своем вдовстве. Мы впишем в документ тебя, Моран. Для Галадэна этот листок — ненужная формальность, но в Эвенберге — официальный документ. Или тебе больше по вкусу роль моей сестры?
— Я буду твоей сестрой, если ты не против.
— Сестра — слишком пресно, я возражаю, — с улыбкой покачал головой Галар.
— Тогда в чем заключается мой выбор?
— В том, чтобы принять мое решение с радостью, осознав, какое оно хорошее. Да что тебя смущает, наконец?
— Все неправильно, Галар. Я это знаю, но не могу объяснить.
— Полностью согласен! Мир сошел с ума и катится к хаосу, но мы с тобой еще успеем всласть попользоваться его благами. Начинаем с сегодняшнего дня, Моран, а кое-что очень плохое пусть станет фундаментом нашего будущего счастья. Где моя благодарность? С сюрпризом я угодил, и без слов понятно.
Шагнув к Амаранте, Галар поцеловал ее совершенно не братским поцелуем в губы. От неожиданности она отшатнулась.
— Ох, ты могла бы быть и понежнее! В следующий раз притворись, что понравилось. Я умираю от голода. Фей! — Галар не взял на себя труд позвать эльфку мысленно и отправился за вещами.
Амаранта увернулась от сумок, летящих из лестничного пролета и подошла к темнеющему окну. Но даже для сумерек природа приберегла яркие краски: от дома-дерева по дорожкам протянулись синие тени, а цветы внизу из розовых стали малиновыми. Их одуряющий аромат доносился до четвертого этажа. Как хорош мир без зелья забвения! Моран глубоко вздохнула, чувствуя, как стихает действие отравы, поселившейся в ее крови на несколько месяцев.
— Ты жаловалась Мастеру на отсутствие работы? — послышался голос Галара, — разбери мои вещи!
Амаранта развязала ближайшую к себе сумку и вытащила аккуратно сложенный сверток. Мрачное сочетание черного и темно-зеленого цветов показалось ей знакомым, почти родным, а руки отчетливо вспомнили бронзовые пряжки с фактурой дерева. А вот и потайной кинжал мага: подлое оружие было до блеска начищено и заново заточено. Моран бережно положила новую одежду Галара в ящик комода и занялась остальными вещами.
«А сегодня вечером я хотела пожарить куропаток», — вздохнула она, сожалея о спокойных вечерах в доме Мастера. На лестнице появился Галар с подносом, уставленным яствами.
— Я не голодна, — отказалась Амаранта, представив сладковатый вкус зелья.
— Не пытайся меня обмануть. Не нужно быть магом, чтобы услышать, как трещит твой желудок.
Галар поставил поднос на кровать и зажег лампу. Он смыл с себя дорожную пыль и оделся в длинную тунику с глубоким вырезом, не скрывающую шрамы на груди. Удобно скрестив ноги, маг уселся поверх покрывала и приступил к ужину. Моран разозлилась на Галара, почему-то на Мастера, а больше всего — на себя, поняв, как глупо она себя ведет. Уходить нужно было сразу, а теперь уже поздно!
— Что в еду добавили на этот раз? — спросила Амаранта присаживаясь рядом с Галаром.
— А ты попробуй.
Перед ее губами появилась румяная оладья, обмакнутая в соус.
— Я и сама могу!
— А мне приятно. Не пачкай руки.
Знакомого гадкого привкуса не было и в помине. Амаранта послушно позволила себя покормить. Развлекаясь, Галар поил ее вином из своего бокала и целовал то в плечо, то в щеку. Такого Галара, игривого, простого и домашнего, Моран не знала, но, пожалуй, хотела узнать. Когда он вместо оладьи подставил свои губы, Амаранта поцеловала его сама. Галар убрал опустевший поднос на пол и повернул фитиль у лампы. Спальня погрузилась в полумрак.
— Раздевайся, — сказал он с откровенностью, вызвавшей у Моран мгновенный протест:
— Не буду!
— Да что же такое! Мы все обговорили час назад! Избавь меня от гримас мифического целомудрия, я у тебя эльф не первый. Сомневаюсь, что второй по счету мужчина, при такой-то внешности и дурном характере!
Заметив, что у Амаранты от гнева побелели губы, Галар сменил тон:
— Я не хотел тебя оскорбить! Ты очень красивая, Моран. Тебе любовь нужна? Как можно полюбить, если шарахаться от меня, как от прокаженного? Я жду.
Бесцеремонно стащив ее с кровати за запястья, Галар забрался под меховое покрывало.
— Сам раздевайся… — сказала Амаранта, вспомнив странную стеснительность мага.
Галар стянул тунику через голову и бросил ее в Моран.
— Полог опусти, я забыл.
Она расправила сиреневую материю и сняла платье. А почему бы и нет? Галар привлекателен. А Фей… Эльфка значит для мага не больше, чем полезная вещь. «А что значу для Галара я?» — спросила себя Амаранта.
— Тебе холодно?
Скользнув внутрь полога, она с удивлением почувствовала прохладную гладкость его кожи.
— Нет. А ты согреешь?
Наверное, любовь такая и должна быть. Неторопливая, чуть отстраненная, немного ироничная и нежная. Амаранте удалось согреть кровь Галара, а его потеплевшие ладони оживили ее полузабытую страсть. А разве есть кому хранить верность? Северону? Прошел целый век, и чувства к нему померкли, оставив лишь горечь утраты. Вспоминая названного брата, Моран забыла о Ханлейте, для которого этот день стал последним в жизни, а мысль о ней — единственным утешением.
* * *
Моран вытащила руки из-под одеяла и потянулась всем телом. Оковы сна еще держали ее в том пограничном мире, где сновидения переплетаются с явью, рождая причудливые мысли и образы. Утро близилось к полудню, а солнечный свет заливал пространство сиреневой полупрозрачной палатки, изнутри напоминающей фантастический цветок.
«Что это за место? Мы опять проспали и дали Герванту повод язвить», — улыбаясь, подумала Амаранта безо всякого сожаления. Ханлейт лежал рядом, зарывшись головой в подушки. На неожиданно светлой коже Хранителя рисунок древа выделялся четче, чем обычно. Протянув руку, Моран привычно провела пальцами по стволу, раскинувшему ветви на плечи. Ханлейт не проснулся.
— Хан! — окликнула она.
— Что?!
Разбуженный Галар щурился от яркого света и соображал, не послышалось ли ему чужое имя. Амаранта в ужасе прикрыла рукой рот, осознав, где и с кем она находится.
— Что ты со мной сделал?!
— Ты странно выражаешь свое восхищение, Моран, задавая наутро глупые вопросы трагичным тоном. У нас была чудесная ночь!
Галар решил, что ему показалось, и поцеловал Амаранту. Она ответила на ласку, запустив пальцы в его тонкие и густые волосы. «Все хорошо», — подумала Моран, делая последнюю уступку эльфийской магии иллюзий, но прозрение было не остановить: пустота в душе, вынуждающая снова и снова искать смысл в настоящем, стремительно заполнялась. События, поступки, слова неприязни и любви, — весь долгий путь друг к другу, пройденный с Ханлейтом вместе, оживал в ее сердце, заставляя его биться все чаще. Галар почувствовал неладное.
— Смотри на меня, — приказал он, сжав ее виски ладонями.
— Дар эльфийской магии бессилен перед архонтами, Галар. Не пытайся прочесть мои мысли, у тебя больше не получится!
— Ты не архонт, Моран.
— У меня душа архонта, тело архонта, я — одержимая самой собой!
— Ты несешь бред.
— А ты — Хранитель древа Агнара.
— Допустим. Что это меняет?
— Ты мне лгал.
— Ложь — слова, произнесенные вслух, а я всего лишь умолчал об этом факте.
— Потому, что боялся, что призрак другого эльфа встанет на твоем пути! Где Ханлейт? Ты был в Эвенберге и знаешь. Что с ним?
Галар покачал головой, отказываясь верить:
— Это невозможно. Ты не должна его помнить. В ночь, когда мы забавлялись эльфийским зельем, я сделал все возможное, чтобы оградить тебя от последствий встречи с Ханлейтом. Дорогая, я сделал это ради тебя и нас обоих — я не хочу, чтобы ты страдала!
— Но я вспомнила! Как же трудно было собрать воедино все мелочи: молчание Мастера, форму Хранителя, привезенную тобой из столицы, древо и символы на твоем теле… Отпусти меня!
Амаранта попыталась встать, но Галар навалился сверху.
— Моран, я все исправлю! Хан исчезнет из твоей жизни навсегда, а это утро станет прекрасным и добрым: ты заново откроешь глаза и поцелуешь меня с любовью. Только не сопротивляйся!
— «Лаэле, я все исправлю» — ты и ей так говорил! Почему твоя жена повредилась рассудком? Не потому ли, что любила другого, а не тебя? Что ты сделал с несчастной эльфкой, чтобы она поверила в обратное?
— Откуда ты знаешь?! Никто не слышал нашего последнего разговора!
— Последнего? Ты сказал Лаэле «прости меня». За что? Неужели ты убил ее?! — страшно догадалась Моран, — ты же заколол ее потайным кинжалом из рукава в момент просветления, когда безумная стала менее опасной! Я думала, ты пьешь зелье забвения, чтобы вылечить разбитое сердце, а ты скрываешь преступление!
Амаранта пропустила момент, когда руки Галара несильно обхватили ее шею.
— Прожить жизнь с сумасшедшей — жестокая участь, Моран. Ей было проще умереть, чем мне решиться на этот шаг. Я избавил Лаэле от страданий, я был прав. Но от тебя я никогда не откажусь.
Она с силой вцепилась в его запястья, но не смогла оторвать их от своего горла. Лучник, давно забросивший свое ремесло, все еще был очень силен.
— Дорогая, перестань, я не убью тебя… — шепнул он.
Когда-то Фелан учил Амаранту сражаться мечом архонта и бить в самое слабое место противника. «У тебя такого нет!» — отвечала она. «Ты или не видишь, или не можешь решиться ударить», — отвечал архонт. Да, решиться сложнее всего. Разжать судорожно скрюченные пальцы, сжимающие руки Галара и нанести удар в тот момент, когда от недостатка воздуха темнеет в глазах. Маг вскрикнул от резкой боли, пронзившей ребра и ослабил хватку. Моран напала на него, как архонт, с полным отсутствием страха перед своими возможными повреждениями. Она словно была уверена, что сделана из железа, не боялась выбить суставы, и не слушалась мысленных приказов мага. Поединок стал неравным: оказавшись внизу, Галар взмолился:
— Моран, хватит!
Она молча связала его обрывками туники.
— Позвал на помощь или нет? Если я услышу хоть шорох со стороны входа, я изуродую твое красивое лицо! Говори, что с Ханом.
Амаранта поспешно одевалась, а Галар сидел тихо, не сомневаясь, что угроза более чем реальна.
— Моран, ты мне нужна! Неужели я для тебя ничего не значу?
— Отвечай на вопрос.
— Судьба Ханлейта была предрешена с самого начала — он преступник. Ты знаешь это, если вспомнила наш первый серьезный разговор.
— Он жив?
— Я не желаю причинить тебе боль, дорогая. Я не понимаю, что пошло не так. Я… я тоже тебя люблю.
— Ты любишь только себя. Не вздумай лгать — «твоя тень» все чувствует. Я даже ощущаю, как неудобно вывернула тебе руки. Как это противоестественно, Галар!
— Ханлейт удостоился милости и умер достойно, сохранив свою честь.
— Как это случилось? — шепнула Амаранта, без сил садясь на кровать.
— Провинившимся Хранителям отрубают голову. Никто не видел казни, Моран, а Ханлейт не страдал. Я вновь рискнул карьерой ради него: перед смертью Хану подали зелье забвения в такой концентрации, что он ничего не почувствовал.
— Он вылил твою отраву. Я бы так и сделала, — почти беззвучно сказала она.
— Дорогая, еще не поздно помириться. Я пошел по самому простому пути, но согласен признать свою ошибку. Не будем забывать Ханлейта. Построим нашу жизнь заново, как бы трудно это не оказалось.
Связанный маг придвинулся ближе и заглянул Амаранте в лицо, но она отвернулась, боясь быть снова обезоруженной его искренним взглядом. Галару не было прощения!
— Ты его убил.
— Да нет же, Моран! Меня не было на суде, я ничего не решал!
— Вчера Хана не стало, но это не остановило тебя…
— Если непоправимое уже случилось, какой смысл делить время на «до» и «после»? Откуда мне было знать, что ты вообще его вспомнишь? — в отчаянии вскричал Галар.
— Ты убил свою жену и оправдался, что безумие — большее зло, чем смерть, а Хана погубил из чувства мести, прикрываясь долгом Хранителя. За что ты расправился с Гервантом? Он ни в чем не виноват перед тобой, как и Гвидо! Наверное, были и другие жертвы твоего чудовищного эгоизма. Да, я забыла себя! А еще Фей, Мастера и эльфов Галадэна, которых ты бросишь, заступив на службу к Императору.
— Ты безжалостна, Моран. Жизнь сложнее, чем ты себе придумала.
Амаранта поднялась и направилась к лестнице, но остановилась, почувствовав на себе взгляд Галара. В синих и холодных, как весенние галадэны, глазах мага читалась твердость — он принял какое-то решение.
* * *
Амаранта пробежала по улицам поселка, залитым ярким солнцем. Ее никто не задержал, а дверь дома Мастера была привычно открыта. Старик сидел на топчане перед очагом и рассматривал холст, расстеленный на полу. Моран поднялась в комнату на втором этаже, которую привыкла называть своей. Схватив матерчатую торбу, она начала собираться, лихорадочно кидая в нее все, что не выглядело бесполезным. Ее одежда совсем не подходила для путешествия, зато в комоде обнаружились вещи хозяина. Ничего, Мастер разрешит их взять, а если он не захочет Амаранту выпустить за ограду… То она его уговорит!
Мечась по комнате, Моран запнулась о лошадку. Игрушка закачалась, кивая головой, словно соглашаясь с кем-то. Кожаное седло съехало набок, и Амаранта увидела знакомую букву «Г», вырезанную на спинке неумелой, но уверенной детской рукой. Остановившись на краткий миг, Моран похолодела от своего открытия. Как она не догадалась раньше, ведь ответ лежал на поверхности! Галар и Мастер удивительно похожи: одни и те же жесты, мимика, овал лица! Да они же родственники, самые близкие: Галар старику не сын, но внук! Наверное, он вырастил его, как собственного ребенка, когда будущий маг потерял своих родителей. Маленькая кровать напротив принадлежала Галару, это его игрушки, а вся комната служила для того, чтобы его развлекать!
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Амаранта спустилась на первый этаж. Старый эльф ждал ее прихода, положив на колени черный лук с волками. Входная дверь оказалась закрытой на крючок.
— Мне нужна твоя помощь, Мастер. Я должна немедленно уйти из поселка.
— Объясни мне, что это.
Старик указал стрелой на изображение на полотне. Выдавая волнение, его рука заметно подрагивала. Моран узнала картину, над которой трудилась вечерами. Обведенная чернилами и полностью законченная, она рассказывала о древнем городе под сенью далеких скал и о реке, несущей быстрые воды к морю. Буквы прятались в пейзаже настолько надежно, что послание могли прочитать только очень внимательные глаза. Значит, Мастер поднимался в ее комнату…
— Рисунок. Горы, волны и узоры.
— Нет, это эскиз меча архонта: линии силы и имя. Твое имя, Амаранта. Ты не человек, не полукровка, ты — демон. Королева Эймара, которая умерла и вернулась вновь. Война отняла у меня сына, но внука я не отдам!
— Я не демон, я — живая, Мастер! Открой проход в Сирион ради Галара, если не хочешь ради меня! — взмолилась Моран.
— Ты не успеешь уйти, а Галар скоро будет здесь. Возможно, ты вновь появишься в мире живых, но не в Галадэне.
Эльф вложил в лук стрелу и прицелился. Она не поверила:
— Но ты же не будешь в меня стрелять! Я не сделала эльфам и тебе ничего плохого! Это Галар приказал меня убить?
Обернувшись на запертую дверь, Амаранта беспомощно выставила вперед правую руку, будто была в силах поймать стрелу из мощного лука, выпущенную с убийственно близкого расстояния.
— Он приказал тебя задержать, а я случайно узнал его намерения. Я не смогу смотреть Галару в глаза, если он сделает с тобой то, что помыслил! Он погубит и себя, и тебя, Моран! Опусти руку. Всего один выстрел. Это быстро.
А что дальше? Снова Проклятая дорога и блуждание по кругу? Или последний шанс был единственным и ее ждет вечный покой?
— Я не ожидала стрелы в сердце от тебя, Мастер, — тихо сказала Моран, — оказывается, ты — мой враг.
— Я всего лишь трус, Амаранта. Я защищаю привычную жизнь и своего внука, а тебя я боюсь. Что ты такое, зачем пришла в Сирион, почему постучалась ко мне домой? А Галар — моя плоть и кровь. Будь лучше меня и прими смерть достойно.
Отбросив сумку, она встала прямо. Конечно, ее Ханлейт умер с честью, не унижаясь до бессмысленных уговоров.
— Прости меня, Хан, — прошептала Моран, — я прощаюсь не с тобой, Мастер. Твой внук у меня отнял, все, что смог, а теперь твоя очередь — забрать мою жизнь. Стреляй.
Старик нерешительно опустил оружие, но в этот момент дверь содрогнулась от толчка снаружи.
— Отец, открой! — послышался голос Галара.
Вскинув черный лук, Мастер выстрелил в Амаранту. Отшатнувшись к серой колонне, она не сразу смогла упасть — стрела, навылет пробив грудь под левой ключицей, глубоко застряла в коре дерева. Галар ворвался в дом, когда Моран сползла на пол, и не успел ее поймать. Последнее, что она ощутила, закрывая глаза, это колючую шерсть волка под щекой.
