Предложение
Ваньяр напоминал Готу только крепостными стенами. Отряд свободно пропустили в город, не спрашивали пропуск и не досматривали. Гервант подгадал как раз к новому году: грядущая ночь на 22 декабря обещала стать для ваньярцев бессонной и веселой. В Ваньяр съезжались гости из соседних деревень и путешественники, чтобы отдохнуть и погулять на празднике.
Маленький город встретил разбойников аккуратными домиками, чистыми улицами и запахом свежей хвои. На двери каждого дома висела розетка из сосновых веток с ярко-начищенным медным кругом с изображением спирали — люди напоминали солнцу, что после самой длинной ночи в году нужно обязательно вернуться на небо. Ваньяр гудел и мельтешил от приятной суеты: развешивались бумажные гирлянды, улочки расчищались от снега, торговцы разложили ходовой товар на столах перед входом в лавки, чтобы ни одна хозяйка, закупавшая снедь к столу, не прошла мимо.
Гервант выведал у прохожих, как найти самый дорогой трактир.
— Разместимся по-королевски, я устал чувствовать себя нищим, — решил он.
Королевская роскошь в представлении нелюдя оказалась комнатами внаем в большом каменном доме с пустой заснеженной галереей вокруг второго этажа и декоративными башенками на крыше. Название трактира было напрочь завешано ветками и фонариками, а вход украшали алые бархатные флаги с изображением золотого орла — символа власти Императора.
Внутри было богато и уютно. Лиандра растерялась, попав в огромный зал с несколькими каминами, длинной стойкой и рядами столов. В середине помещения была предусмотрена даже площадка для танцев, сверкающая отмытым полом из глазированной коричневой плитки. На стенах, сплошь покрытых резными деревянными панелями, блестели начищенные медные лампы, а из кухни доносились умопомрачительные запахи. В четыре часа дня накануне праздника общий зал пустовал, но набитый гостями трактир гудел множеством голосов, скрипел лестницами и хлопал дверьми.
Разбойники заняли стол в углу. Перед ними тотчас расставили внушительные кружки пива с шапками белой пены. Выпивку принесла симпатичная девица с толстыми русыми косами, уложенными венком на голове. Она кокетливо состроила глазки Герванту, сделавшему заказ, ласково улыбнулась Гвидо и безразлично скользнула по печальному лицу их спутницы.
«Я похожа на ворону», — подумала Лиандра, разглядывая яркий наряд служанки — пышную юбку в красно-синюю клетку и белоснежную рубашку с широким вырезом. В Морее вообще так не одевались, а на Лиандре была темная, поношенная мужская одежда. Девушка чувствовала себя чужой и лишней: с тех пор, как отряд потерял Лето, с ней и словом не перемолвились. Похоже, судьба аквилейца никого не волновала, кроме Лиандры…
Рыжую глиняную кружку гончар украсил рельефом дубовых листьев и желудей. Проводя по ним пальцами, девушка вспоминала путешествие по Одренскому лесу и напивалась, не дожидаясь основного блюда. Внезапно ее ногу пнули под столом. Это был Киндар:
— Будешь продолжать в том же духе, заработаешь себе похмелье. Ты мне кое-что пообещала, девушка! Неужели не хочешь посмотреть город, погулять?
— У меня нет денег, — мрачно ответила она, лишь бы эльф отвязался.
— Вот засада! Неужели Гервант с тобой не поделился?! Ты заслужила! Оказывается, ты путешествуешь с нами за еду?
Лиандра передернула плечами. Да, именно так, за еду. Просто до слов Киндара она об этом не задумывалась. Эльфа услышали все разбойники и переглянулись. Гервант промолчал. Служанка принесла круглое блюдо, окутанное ароматным паром, и Лиандра была забыта.
После скудного рациона из дичи, кулинарный шедевр поварихи показался разбойникам пищей богов. Усердно заработали ножи, челюсти и крепкие руки, уничтожая телятину, запеченную в сдобном тесте с капустой и грибами. Чтобы избавить служанку от ненужной беготни, принесли сразу бочонок пива. Угощение понравилось и Лиандре. Пожалуй, это была самая вкусная еда, которую она пробовала. Девушка не отказалась от второй порции светлого пива, а затем — от третьей. За столом обсуждали дальнейший маршрут похода и спорили о каких-то картах, Киндар продолжал навязчиво наступать на ногу, но Лиандра не слушала и не обращала на эльфа внимания. Застолье закончилось, когда опустел бочонок. Разбойники разбрелись кто куда. Гервант подтолкнул Лиандру в сторону лестницы на второй этаж.
— Есть разговор. Да ты еле на ногах держишься! А, тем лучше!
Главарь взял ее под руку и повел за собой, по дороге не забыв подмигнуть служанке в клетчатой юбке. Они прошли в комнату, где временно валялись вещи всех разбойников. Киндар увязался следом, но Гервант закрыл перед ним дверь и повернул в замке ключ. Оставив озадаченную Лиандру у входа, нелюдь рухнул на жалобно скрипнувшую кровать.
— Некоторые здесь думают, что я к тебе несправедлив, верно? — начал он, играя ключом от двери между пальцами.
— Ты меня обокрал в первый же день, как мы встретились.
— Я тебя не обкрадывал. На какие шиши куплена твоя одежда и снаряжение?
— Они куплены на мои деньги.
— Тогда в чем вопрос?
— Я ничего не спрашивала.
Лиандра подергала дверь. Выпитый алкоголь тяжело ударил в голову. Хотелось присесть, но было негде — единственный стул в комнате скрылся под ворохом верхней одежды.
— Выйдешь, когда я захочу, — продолжал Гервант, — вернемся к теме презренного металла. Ты не воровка, не шлюха, слишком горда, чтобы просить милостыню, — на что ты живешь? Отвечу сам: до того, как твои мозги свернуло набекрень, ты убивала, много и со знанием дела. Но потом случилось нечто, ведомое лишь Создателю, и мы получили «Лиандру». Знаешь, почему я тебя так назвал? Твоя кажущаяся беззащитность и страх во взгляде ввели меня в заблуждение. Такой я запомнил свою сестренку, когда уходил на войну, но ты — другая, а я был неправ. У настоящей Лиандры было доброе, любящее сердце, а твое — жесткое и безжалостное. Заполучив любовь, ты рассмотрела ее со всех сторон, не оценила и выбросила; добившись уважения, забрала все, что смогла унести, а вместо благодарности пролила кровь.
Гервант имел в виду Лето и Ханлейта. Обвинение нелюдя сначала показалось Лиандре чудовищно-несправедливым, но рассудком она поняла, что по-своему Гервант прав и ужаснулась.
— Я никогда не прощу себя за Лето, а Хан… — попыталась объяснить Лиандра, но почувствовала, как предательски дрогнули губы и прикрыла рот рукой.
Развалившийся на кровати Гервант, вперивший в нее любопытный взгляд, не заслуживает покаянной исповеди! Девушка замолчала. После долгой паузы нелюдь сделал очередной неутешительный вывод:
— Интересно наблюдать, как у убийцы внезапно просыпаются совесть и сострадание. Не обольщайся, эти качества тебя лучше не делают — ты все равно совершишь преступление, но со слезами жалости на глазах. Злое существо, лишенное доброты не полностью — ничего не видел поганее!
Упираясь спиной в дверь, чтобы не качнуться и не упасть, Лиандра решилась поднять глаза на Герванта и выяснить, чего нелюдь от нее добивается.
— К чему все эти обвинения?
— Наконец-то! Я чуть было не подумал, что меня ждут слезы в три ручья и приготовился утешать. Я не осуждаю, я перечисляю факты и принимаю тебя такой, как есть. Гервант, которого ты знаешь — тоже та еще сволочь. У меня к тебе деловое предложение, Лиандра. Смотри, какая постель широкая и пустая! Занимай место в койке рядом со мной в пути в страну дварфов и после, как в Галааде устроимся. Я не обещаю любви, но это не значит, что я не буду с тобой спать. А если я давал понять, что ты мне не нравишься — то я наврал.
На мгновение Лиандра лишилась дара речи: она ожидала всего, что угодно, но не этого! Девушка побледнела от возмущения.
— Ты говорил, что тебе нужен боец, а не баба! Я плохо справляюсь?
— Сдалась мне баба! Где ты видишь бабу в этой комнате? Твои боевые навыки никто не отменял! Не раздувай ноздри и не метай молнии глазами, меня твой нрав не пугает. Я предлагаю головой подумать: если отстанешь от нас, у тебя останется две дороги — в бордель или на виселицу. С тех пор, как ты забыла свое настоящее имя и стала «Лиандрой», ты разучилась жить. Я уверен, ты освоишь это искусство заново и протягиваю руку помощи. Да, не бескорыстно. Тебе подарили любовь, но ты не оценила. Будь последовательна — соглашайся на сделку.
В комнате повисло молчание. Девушка старалась успокоиться и хладнокровно все обдумать.
— Зачем тебе это? Мое… общество? — спросила она.
В глазах Герванта мелькнуло одобрение.
— Хан уйдет — ты сама сказала. Я не дурак и понимаю, что Хранителя мне удержать нечем. Эльфийская змея с озер уползет также незаметно, как прибилась. Дварф тащится с нами, пока ему по дороге. Гвидо останется, но он — не девка. А я хочу получить удовольствие. Не считай меня старым, это не так. Эльфийская кровь обещает мне еще полсотни лет вменяемого возраста, — на твой век больше, чем достаточно. Я с тобой как с мужиком разговариваю, а ты слушаешь и не визжишь, значит, я обратился по правильному адресу.
— У меня есть время подумать?
— Есть, до завтрашнего утра. И, последнее: предложение хорошее, Лиандра. Деньги у тебя будут, а что еще лучше — уверенность. Лови!
Гервант бросил звякнувший замшевый мешочек, а затем ключ. Лиандра выскочила из комнаты, чуть не сбив Киндара. Пробежав по ступенькам вниз, она заглянула в кошелек Гарта Бадена: в нем была ровно та сумма, которую дварф подарил ей на Проклятой дороге, и не монетой больше.
* * *
Лиандра быстро прошла через общий зал, стремясь поскорее выйти на свежий воздух. Киндар догнал ее у выхода и ненавязчиво взял за руку. На улице зажглись первые неяркие огни. Природа притихла и ждала праздника, просыпая на город редкие пушистые снежинки. Попав на длинные ресницы Златовласки, они не сразу таяли.
— Смотри, какой хорошенький! — две девушки, проходившие мимо, весело оглядели Киндара с головы до ног и переглянулись с сожалением — эльф был не один.
Лиандра и ее спутник миновали несколько переулков и вышли на главную улицу Ваньяра. Здесь было людно, слышался смех, отдаленные звуки музыки и быстрый говор эймарцев — в центральных областях страны не цедили слова, как в Морее.
Девушку задевали плечами, но она не замечала, оставаясь в толпе одинокой, как посреди волнующегося моря. Предложение Герванта вызвало в ее душе целую бурю эмоций, но отвратительная в своей жестокой откровенности, сделка нелюдя была полезной с практической точки зрения. Лиандра отвергла любовь Лето, считая, что они оба достойны большего, чем могут дать друг другу; соглашаясь на предложение Герванта, она предавала саму себя. Вид связанного, избитого Лето стоял перед глазами, как напоминание о своей вине. «Значит, я всегда «буду совершать преступления со слезами жалости на глазах?» — думала Лиандра, — «если я — чудовище, то большего, чем предложил Гервант, и не заслуживаю!»
Она непонимающе посмотрела на Киндара. Зачем эльф идет рядом? Ей сейчас никто не нужен! Лиандра остановилась.
— Я возвращаюсь обратно. Здесь шумно и… мне надо выпить.
— Добро пожаловать в реальный мир, девушка! Мне показалось, что я веду за собой послушную куколку. Обязательно выпьем, но крепче ягодного морса я тебе ничего не налью, иначе ты танцевать не сможешь.
— Что?! Ты с ума сошел. Я иду в трактир.
Лиандра вырвала свою руку и решительно развернулась. Пусть танцует с кем хочет, ей нет дела до развлечений! Неожиданно эльф преградил ей путь.
— Нет-нет, — мягко и вкрадчиво сказал Киндар, — не пущу. У тебя впереди целая ночь, а ты торопишь палача, как преступник, решивший расквитаться с постылой жизнью поскорее. Даже у приговоренных к казни есть право на предсмертное желание, а ты от него отказываешься! Поверь мне, последний глоток — самый сладкий. Завтра ты будешь жалеть, что его не сделала.
— Я завтра умирать не собираюсь! — выкрикнула Лиандра, поражаясь, как мог Киндар догадаться о ее переживаниях.
— Это как сказать. Согласишься на условия Герванта — и той девушки, которую я знаю, не станет. Он тебя не сломает, но изменит: все, что ты в себе не любишь и боишься, вылезет наружу. Не Гервант тебя развратит — ты сама это сделаешь. Есть такие натуры — они во всем идут до последней черты, а в тебе есть склонность разрушать, Лиандра.
— Ты меня отговариваешь? Да ты подслушивал! — догадалась она.
— Подслушивать полезно, — улыбнулся Киндар, — но я тебя не отговариваю. Я предлагаю использовать отведенное тебе время максимально приятно. А решение ты примешь сама.
— Я не умею танцевать. Наверное…
— Не проверишь — не узнаешь. Нас ждут не только танцы, но и сюрприз: как-то раз ты согласилась попробовать вместе со мной одно занятное зелье. Но все это позднее, а сейчас я скажу откровенно — ты ужасно выглядишь.
— Герванту нравится, — горько и язвительно ответила Лиандра.
— Понравится еще больше. Мое ремесло — делать людей красивее, если помнишь.
Киндар и девушка зашли в лавку с украшениями и готовым платьем. Пока эльф обговаривал с торговцем особый заказ, Лиандра осматривала полки и вешалки. В лавке было полно нарядов в разноцветную клетку, а также вышитых цветами рубашек и шерстяных жакетиков; на прилавке лежали латунные браслеты и серьги, блестевшие, как настоящие золотые. Ничего из увиденного девушка не захотела на себя надеть…
Киндар разбирался лучше. Торговец вынес еще ворох одежды, и эльф остановил свой выбор на платье из бордового бархата с черной отделкой. Позвали портного — наряд нуждался в подгонке.
— Почти хорошо.
Киндар отступил на шаг, придирчиво разглядывая полученный результат. Простое по покрою платье отливало благородным оттенком старого вина, а черный цвет подчеркивал серые глаза Лиандры. Мрачноватый наряд был ей очень к лицу.
— Хорошо для чего?
Лиандра прикрыла ладонью вырез на груди. Воротник-стойка согревал шею сзади, зато спереди показывал непривычно много. Киндар засмеялся и убрал ее руку.
— Для кого. Для меня, конечно! И… неважно. Жаль, Хан прическу испортил. Но мы поправим.
Пряди, срезанные Ханлейтом во время последнего боя, Киндар подравнял по уровню ключиц и оставил обрамлять лицо, а остальные волосы девушки собрал в высокий хвост, перевязав широкой темно-красной лентой. Ее концы свободно развевались сзади.
— Я стала выглядеть лучше? К чему все эти усилия?
Лиандра разглядывала себя в маленькое зеркальце по частям, и никак не могла представить общую картину.
— Если бы я был внимательнее с самого начала, у Лето не было бы шансов, а Гервант никогда не сказал бы тебе того, что я подслушал. Я сегодня возьму на себя роль Создателя и постараюсь все исправить. Как ты выглядишь? Ужасно неуместно на этом празднике и чертовски привлекательно — именно этого я и добивался.
Лиандру немного смутил серьезный тон Киндара и его оценивающий взгляд. Пора было возвращаться — за окнами лавки совсем стемнело. Ваньярцы высыпали на улицы, начались гуляния.
* * *
У дверей трактира собралась толпа, жаждущая прорваться внутрь. Предпочтение отдавалось постояльцам, заплатившим за комнаты, а для всех остальных готовилось празднество под открытым небом: выносились лишние столы и скамьи, выкатывались бочонки и зажигались фонари. В толпе мелькали бродячие музыканты, нанятые сдельно. Пока Лиандра протискивалась ко входу вслед за Киндаром, ее успели потрогать за талию и пониже спины, ухватить за хвост густых волос, предложить станцевать и поцеловаться.
В общем зале не осталось свободных столов и мест у стойки, от гудящих пламенем каминов дышало жаром, а в открытые двери и узкие окна залетали снежинки. Потолок заволокло табачным дымом, пахло жареным мясом, выпечкой и всем, что пыхтело, скворчало и томилось в кухонных печах. Гомон голосов, музыка, отдельные выкрики, стук ножей и ложек… Лиандра чуть не повернула обратно, на ночную улицу, подальше отсюда. Киндар обернулся.
— Вот что, девушка. Мне все в тебе нравится, кроме выражения лица — ты словно кошку хоронишь. А я хочу предложить развлечение тебе по душе — отомстить Герванту. Как, нравится идея?
Златовласка улыбался, но его голубые глаза блестели жестко и весело. От обычной задумчивой мечтательности Киндара не осталось и следа, от эльфа исходила искристая, будоражащая разум и тело энергия, которая передалась и Лиандре, разжигая огонь в ее крови. Девушка нехорошо улыбнулась в ответ.
— Да, но как это сделать?
— Бить самым сильным своим оружием, Лиандра! Ты напрасно им не пользуешься, видимо, не умеешь. Но я тебе покажу.
Киндар протянул ей руку, приглашая в самый центр комнаты, где под массивной люстрой на десятки свечей у всех на виду кружились танцующие.
— Ну, хватит смелости? Считай, что я бросаю тебе вызов, как в поединке. Ты справишься!
Лиандра решилась и шагнула ему навстречу. Эльф увлек девушку за собой, дерзко расширяя круг танцующих пар. Перед ними расступались и заинтересованно оглядывались — Киндар танцевал поразительно хорошо! Немалый опыт, врожденное чувство ритма и заметная внешность делали эльфа неотразимым партнером. А Лиандра без труда подстраивалась под мягкие и грациозные, уверенные движения Златовласки. Возможно, в прошлой жизни она и танцевала другие танцы, но, без сомнения, она это делала; яркий свет и музыка были до странности ей знакомы и не приводили в смущение. Лихорадочный стук сердца и волнение в крови вызывал не танец, а Киндар!
Златовласка, которого Лиандра никогда не считала физически привлекательным, сейчас словно лучился теплым светом; попадая на девушку, он согревал и будоражил ее чувства. «Осколок серебряного зеркала, разбитого давным-давно», действительно, умел сверкать! Намеренно и нескромно эльф демонстрировал перед ваньярцами все, чем наградила Лиандру природа: грацию стройного тела, красоту лица и огонь души, скрытый за холодной броней гордости. Она ловила восхищенные взгляды мужчин и отмечала завистливые уколы женских глаз, ощущение всеобщего внимания пьянило, как красное тиверское вино, которое Лиандра пока не пробовала, но все же знала на вкус.
— Герванта тебе не победить, нелюдь сделан из железа, — шептал Киндар, коротко и горячо прижимая Лиандру к себе, — но знай: где бесполезны битвы, есть пути отступления, которые приведут к победе быстрее, чем бой лицом к лицу.
Златовласка отдалялся, оставляя чувство смутного сожаления, и продолжал говорить:
— Даже если ты проигрываешь — не дай противнику это понять, не доставляй ему радость. И тогда его победа будет безвкусной, как несоленое мясо.
Они снова были близко, и новый Киндар смотрел на нее таким страстным взглядом, что у Лиандры перехватывало дыхание.
— Оглядись, девушка! Ты ничего не заметила? Вот человек, мимо которого мы прокружились, взглянул на нас и испугался. Как думаешь, кого? Тебя, Лиа! Он на мгновение представил тебя своей женщиной и понял, как много ты можешь потребовать за минуту счастья: душевных сил, ума, характера, денег, в конце концов, и понял, что он — нищий! У него нет и крупицы того, чем обладаешь ты, но он готов заплатить все, что имеет или бежать без оглядки, как трус. Посмотри внимательнее, и ты поймешь, что многие хотят от тебя того же, что и Гервант. И я хочу. Вот и ставь свои условия, Лиандра!
Играла музыка, трактир шумел и качался под ногами, а для Лиандры в этот момент не было ничего прекраснее, чем танец и эльф, обладающий редчайшим даром объяснить необъяснимое в простых словах.
— Для тебя условий не будет, — шепнула она Киндару, как только танец позволил им оказаться близко.
— Так откровенно… — губы Златовласки легко коснулись ее уха, — глупая…
* * *
Музыканты успели несколько раз сменить темп мелодии с медленной на быструю и обратно, прежде чем Киндар и Лиандра выбрались из круга и протиснулись к стойке. Устав и немного запыхавшись, девушка любопытно разглядывала ряды стеклянных и глиняных бутылок на полках за широкой доской. Даже пива она насчитала пять бочонков разных сортов!
Киндар заказал бокал ярко-красного напитка и пододвинул в ее сторону.
— Ягодный морс? — догадалась Лиандра.
— О, нет! Грех всех святых. Это название, девушка. Ты попробуй.
Лиандра осторожно прикоснулась губами к краю бокала, ощутила густую сладость напитка и выпила до половины, не заметив его крепости. Киндар с улыбкой наблюдал и ждал чего-то. Девушка пожала плечами и неожиданно пошатнулась, ухватившись за эльфа. Он показался Лиандре надежнее, чем дубовая доска, выдержавшая за годы службы не одно ослабевшее тело. Смеясь, Киндар отобрал у нее остатки «греха» и допил сам. Удивительно, но хрупкий на вид Златовласка совсем не пьянел. Лиандра замечала за ним эту особенность и раньше.
— Хочешь навестить наших общих друзей? Кое-кто шею вывернул, наблюдая за тобой, — Киндар небрежно указал назад, себе через плечо.
Отряд Герванта занимал стол у стены. Праздничное веселье не обошло разбойников стороной: кружки, бутылки, тарелки и горшочки с яствами свидетельствовали о том, что пиршество в полном разгаре. Рядом с Гвидо мельтешила знакомая служанка с косами, подавая, унося и присаживаясь на минутку поболтать. Гервант разговаривал с незнакомым мужиком, дварф ел, а Ханлейт сидел на скамье вполоборота и сверлил Лиандру глазами. Она отвернулась и нахмурилась.
— Не хочу, мне и с тобой хорошо.
— Правда? Иногда мне кажется, что тебе хорошо одной. Как и Хану. Вы похожи.
— Ничего подобного! — возмутилась Лиандра, — он беспощадный убийца, напрочь лишенный чувств!
— Жара и чувства вам бы обоим поубавить, — покачал головой Киндар, — объясни без эмоций, чем тебе эрендолец не нравится. Мне очень интересно.
Бокал наполнили заново. Киндар не спеша пил, глядя на девушку.
— А за что мне его любить? За нанесенные раны или за жестокие слова? Стоит к нему подойти ближе, так обязательно натыкаешься на оскорбление; а если держаться подальше, то он злится и караулит издали, как сейчас! Он всегда рядом, когда мне тяжело, он преследует меня, как сама судьба!
Неожиданно Лиандра выплеснула всю обиду на Хана. Под воздействием красного напитка ее речь стала невнятной, а от нахлынувших чувств хотелось разбить что-нибудь или расплакаться. Опустив глаза, Лиандра водила пальцем по узорам дерева на дубовой доске. Киндару можно рассказать, он поймет… Златовласка повел себя странно: облокотился на стойку и прикрыл лицо рукой, будто смертельно устал.
— До чего же кислы нынче яблоки!
Странная фраза надолго повисла в воздухе. Приняв нормальное положение, эльф сделал еще заказ и вертел в руках стопку с жидкостью желто-зеленого цвета. Видимо, он хотел за ночь перепробовать все изыски ваньярских самогонщиков.
— Как бы я хотел встретить существо, которое стремится оказаться рядом в тяжелые моменты моей жизни! Создатель в свидетели, я бы его не отталкивал. Будь я трижды бесчувственным, я бы сделал попытку его полюбить!
— А я эрендольца ненавижу! — вырвалось у Лиандры.
— «Любить» ты сама сказала. Я не говорил.
— Хану не нужна ничья любовь. Он и чужую разрушит, просто от желания сделать плохо. Если бы не он, Лето был бы с нами!
— Причем здесь Лето? Продолжай ночь откровений, девушка, твой юный друг не все понял.
Новый напиток Киндар девушке не предложил. Он придвинулся ближе и раскованно обнял ее, нежно проводя пальцами по ребрам и выше. Лиандра была пьяна и не видела трезвой мудрости в глубине глаз Киндара, не понимала смысла грустной улыбки на его губах. Тем более, девушке не пришло в голову обернуться и посмотреть, как привстал своего места Ханлейт.
— Я привыкла к Лето и была готова забыть, что мы говорим на разных языках и радоваться жизни так, как он умел это делать. Но Хан снова вмешался: не говоря ни слова, он просто взглянул на нас издали, и я не смогла солгать… А наутро я поплатилась за свою честность — ты сам видел наш последний бой!
— Да, ревность — жестокое чувство.
Киндар поднес зеленую стопку к ее губам. Лиандра глотнула и вздрогнула от едкой травяной горечи.
— Занятный контраст, да? Я поднимусь наверх и некоторое время буду тебя ждать. Не перепутай — моя спальня через три комнаты от двери Герванта. И помни про сюрприз. А пока развлекайся, ты уже умеешь.
— Ты бросаешь меня одну? — испугалась она, накрывая руку эльфа на стойке своей ладонью, — не уходи! Мне только начало нравится!
— Учись быть самостоятельной, девушка. Сражения обыденной жизни не так кровавы, как поединки на мечах, но они не менее серьезны. К тому же, вот ты и не одна.
Киндар высвободился и смешался с толпой. Перед Лиандрой стоял Ханлейт.
* * *
Внезапно раздался жесткий грохот, словно вдребезги разлетелось огромное зеркало. На мгновение замолчала музыка, а зал трактира взорвался криками, хлопками в ладоши и поздравлениями. Лиандра закрыла ладонями уши и зажмурилась.
— Это всего лишь гонг, пробили полночь. Он будет бить через каждый час до самого рассвета, — объяснил Хан, отводя ее руки от головы и удерживая в своих, — испугалась?
Лиандре стало неловко, но, боясь потерять равновесие, она не решилась высвободиться.
— Нет, я не испугалась, просто они ударили слишком громко.
— Ты пьяна, поэтому тебе громко.
— Зачем нужно шуметь?
— Люди призывают солнце. Если в самую длинную ночь в году не бить в гонг и не молиться, то рассвет никогда не наступит, и мир погрузится во тьму. Ты этому веришь?
— Какая глупость!
— Так и есть, но посмотри вокруг — все радуются, как дети.
Музыканты заиграли с неистовым воодушевлением, а в воздух поднялись бокалы и кружки. Хозяин заведения призвал мужчин немедленно поцеловать ближайшую девушку — на удачу в будущем году. Раздался довольный визг счастливиц, которым повезло оказаться в гуще событий.
— Я тоже хочу, чтобы мне повезло.
Ханлейт прикоснулся губами к ее щеке. От неожиданности Лиандра дернулась и больно ударилась локтем о стойку. Хан вздохнул и не рассердился. Это был их первый разговор с момента ссоры. Девушка старалась вести себя сдержанно, не понимая, что со стороны она выглядит робкой и нерешительной.
— Почему ты так нарядилась? — спросил Хан.
— Не нравится?
— Нравится, и не только мне. Ты выглядишь очень заметной и… слишком красивой. Пойдем.
За столом Гервант обсуждал с местным мужиком покупку подробной карты Эймара. Торг принимал все более эмоциональную окраску и грозил перейти на личности: эймарец становился краснее лицом, а Гервант — язвительнее.
— Какой залог? За уши мертвого осла? За клятву о твоей девственности? Трудно сходить ногами за картой? Я покупать кота в мешке должен? — вопрошал Гервант, возмущенный наглостью продавца.
— Да я на другом конце Ваньяра живу! Уйду, и все веселье мимо пройдет! Внеси две монеты и завтра бумажку получишь! А будешь выпендриваться, я другому продам — уже интересовались! — не уступал мужик.
— Я утром уезжаю! Откуда мне знать, что эта бумажка — не плод твоих шаловливых рук и дурной фантазии?
— Бумага верная, с гербовой печатью! — оскорбился продавец, — новая, трехгодовалой давности! Естественно, я на ней кое-чего своего поверх накарябал! Ладно, согласен. Пойдем вместе и напрямик с деньгами! А то, ты мужик, говорить горазд, а платить — что-то не очень!
— С тобой эльф пойдет. Он лучше разбирается.
Гервант достал деньги и передал Ханлейту.
— Дождись меня здесь! Я быстро вернусь, — шепнул Хан девушке, поднимаясь из-за стола.
Лиандра осталась наедине с Гервантом. Он пододвинул ей свою тарелку, отрезал кусок свиной рульки и внимательно оглядел с головы до ног.
— Утомилась развлекаться, сестричка? Ждать утра не обязательно — прямо сейчас нашу сделку обмоем, и на боковую, отдыхать!
Нелюдь щедро плеснул в кружку пива и хотел сунуть ей в руки.
— Я еще не давала согласия!
— Неужели? — прищурился Гервант, — ты дала согласие в тот момент, когда не отказалась, девочка. Ты даже сделала неумелую попытку поторговаться. Я ее зачел. Не кривляйся и пей.
Лиандра хотела вскочить, но крепкая ладонь Герванта пригвоздила ее руку к скамье.
— Хватит порхать! Или решила Златовласку напоследок распробовать?
Возразить было нечего — Гервант прав, а она заслужила это унижение. На что рассчитывал Киндар? Месть не удалась, а из лап нелюдя не уйти! Пытаясь ослабить его хватку, девушка молча раздирала кожу на руке мужчины ногтями свободной руки.
— Если не прекратишь, я тебя ударю, Лиандра. Больно и незаметно, а потом унесу на руках, как пьянь, — спокойно пообещал Гервант, глядя в зал.
— Я видел, что вы танцуете. Разрешите пригласить?
Вопрос предназначался Лиандре. Над ними стоял высокий человек в длинном распашном камзоле до щиколоток, украшенном блеклыми позументами. Богатая одежда и горделивая осанка выдавали в нем представителя высшего сословия. Незнакомец уверенно протягивал девушке раскрытую ладонь — этот властный жест не подразумевал отказа. Брови Герванта удивленно поползли вверх. Пользуясь его замешательством, Лиандра вырвалась.
— Вы так взволнованны! Чем? Моим приглашением? — спросил мужчина, непринужденно провожая девушку к центру зала.
Чувствуя в господине птицу высокого полета, ваньярцы расступались. Лиандра узнала мужчину: она несколько раз ловила на себе пристальный взгляд его темных глаз, когда танцевала с Киндаром.
— Мне предложили сделку.
— Вы популярны, что неудивительно. Кто вы — северянка или полукровка? Терпеть не могу выражение «нелюдь» — оно звучит оскорбительно.
— В эльфийской крови нет ничего оскорбительного. Я не нелюдь.
— Какой дипломатичный ответ, — надменно усмехнулся мужчина, вежливо положив вторую руку выше ее талии.
Почувствовав близость незнакомца, Лиандра внутренне содрогнулась от необъяснимого отвращения, но начался танец, и странное ощущение, уколов лишь однажды, прошло.
— В Ваньяре проездом, не так ли? — продолжил господин беседу.
— Да.
— А ваш партнер-эльф? Его лицо мне показалось смутно знакомым, но я не смог вспомнить, где и когда его видел.
— Мы не вместе, мы просто танцевали, — солгала Лиандра, недоумевая, зачем господину понадобился Киндар.
Незнакомец танцевал хорошо, но без души, привычно повторяя заученные до автоматизма движения, однако его стиль был привычнее, чем манера Златовласки. В лице мужчины, властном и красивом, было что-то не так: на первый взгляд он выглядел молодым, на второй — моложавым, а на третий — неприятным. Гладкая, без морщин, кожа имела нездоровый, восковой оттенок; карие глаза не были ясны, а углы губ опускались брезгливо и низко, как у старика. Зная, что поступает бестактно, Лиандра то и дело поднимала взгляд от груди незнакомца и смотрела ему в лицо, а затем снова разглядывала черненые пуговицы камзола с изображением орла. Заметив внимание к своей персоне, он самодовольно улыбнулся:
— Меня зовут Кеодан, я из Аверны. А тебя?
— Лиа.
«С Проклятой Дороги», — добавила она про себя девушка, отметив, что господин оставил вежливый тон.
— Какая неразговорчивая, Лиа! Куда ты направляешься?
— В Аквилею.
— Приморские маскарады чудесны! Тебе там понравится, и умение танцевать пригодится. Жаль, нам не по пути.
Музыка смолкла, ударил гонг, отмечая два часа ночи. Кеодан с шутливой вежливостью наклонил голову, благодаря за танец, и вывел свою партнершу из толкотни.
— Тебя расстроила сделка с простолюдином за столом, Лиа? Я занимаю лучшую комнату в этой дыре: с коврами, мягкими перинами и настоящей ванной на золоченых ножках. Хочешь посмотреть? Я приятно удивлю тебя своей щедростью.
С этими словами Кеодан фамильярно погладил девушку по щеке. Не стерпев новое оскорбление, она схватила господина за руку и резко вывернула запястье. По лицу Кеодана пробежала гримаса боли. Не дожидаясь неприятностей, Лиандра нырнула обратно в толпу, пробралась к лестнице на второй этаж и рванулась наверх. Сколько дверей! Комната Герванта пятая от поворота коридора. Первая дверь, вторая… Вот и она, комната Златовласки. Не заперто…
* * *
Зная, кто может войти, Киндар не обернулся. Маленькую комнатушку освещал огарок свечи, мерцающий на столе. Лиандра зашла и повернула ключ в замочной скважине, отгораживая себя и эльфа от суеты праздника. Веселье, бушующее внизу, доносилось сюда как неясный шум голосов и музыки. Он набегал волнами, то стихая, то напоминая о себе отдаленными взрывами смеха и отдельными возгласами.
— Я сомневался, что ты появишься здесь, девушка. Садись на кровать.
Она присела, куда сказали, скромно сложив на коленях руки. Киндар коснулся ее лодыжек, снимая туфли, и перенес ноги девушки на постель. Обняв Лиандру, эльф расстегнул крючки на спине ее платья, а она осторожно коснулась мелкого жемчуга вышивки на вороте его серой туники. Киндар поймал ладонь Лиандры и тихонько сжал.
— Ты примешь предложение Герванта? Осознала, на что идешь?
— Да, приму. У меня нет выбора.
— Похоже, что так, раз ты со мной.
Наверное, больше не о чем было говорить… Лиандре стало страшно, но разве не за этим она пришла сюда? Руки Киндара избавили ее плечи от бархатной ткани, а его губы скользнули по шее вниз. Лиандра с усталым вздохом откинулась на спинку кровати. Эта ночь была слишком долгой, и пусть она закончится… как закончится. Эльф утратил свою эфемерную, искристую привлекательность, сейчас он был тем Киндаром, к которому она привыкла: задумчивым и немного грустным, а его нежность не разжигала пожара в ее крови. Она потрогала волосы Златовласки, связанные в длинный хвост, и удивилась необыкновенной мягкости бледно-золотых прядей.
— Мне их распустить? — шепнул он.
— Не знаю. Как хочешь.
Киндар освободил ее грудь от тесного лифа. Дышать стало свободнее. Эльф взял руки девушки в свои и, повернув ладонями вверх, потерся щекой о запястья.
— Я не понимаю, как Ханлейт мог отпустить тебя ко мне… Или ты сама так решила?
Оставив ласки, он испытывающе смотрел ей в лицо.
— Хана в трактире нет. Гервант отослал его покупать какую-то карту.
Златовласка на некоторое время закрыл глаза и сидел неподвижно, держа Лиандру за руки. Затем тихо и зло рассмеялся.
— Хитрая, развратная скотина.
— Ты говоришь о Герванте?
— О себе я мог бы то же самое сказать. Мы забыли про обещанный сюрприз, девушка!
Киндар поднялся. Разложив на столе плоскую коробку с отделениями, эльф привычно растирал и смешивал загадочные компоненты, распределяя их слоями в камеру курительной трубки с очень длинным чубуком. Пламя свечи четко рисовало на стене его профиль. В очертаниях подбородка и носа с горбинкой чудилось нечто хищное, жесткое. Невинные глаза цвета бирюзы вводили в заблуждение: стоило посмотреть на эльфа в таком ракурсе — и иллюзия безобидности рассеивалась.
Закончив приготовления, Киндар поджег содержимое трубки от огня свечки. Коротко затянувшись несколько раз, он вернулся к Лиандре.
— Что это такое? — спросила она.
— Эльфийское зелье. Его сложно купить, и немногие знают, как сделать травяную смесь правильно. Но я умею.
Киндар поставил подушку к спинке кровати, чтобы Лиандре было удобнее, и сел верхом на ее ноги.
— Ты мог бы заработать на этом в Аквилее: делать зелье и продавать…
— Какой практичный совет! Я начинаю понимать, отчего Гервант воспылал к тебе горячими чувствами! Может, связать с ним жизнь — совсем не плохая идея?
Возмущенная Лиандра попыталась спихнуть Киндара с себя, но эльф примирительно рассмеялся.
— Я не стану зарабатывать на эльфийском зелье, как и на всем остальном. Меня больше не интересуют деньги.
— А что тебе интересно, Киндар?
— Каждый день, каждая ночь, каждый час. Они неповторимы и удивительны.
Златовласка рассмотрел на свет легкую струйку дыма, поднимающуюся из трубки.
— Знахарка Одренского леса была искусной травницей, отличная получилась вещь!
Эльф глубоко затянулся, задержал дыхание и выдохнул прямо в лицо Лиандре. Эльфийское зелье попало ей в легкие и запершило в носу. От серых змей дыма было не спрятаться, не скрыться, они извивались и медленно таяли в неподвижном воздухе, захватывая в плен болезненных образов. Глаза Киндара почернели от расширившихся зрачков.
— Теперь сама. Старайся, чтобы дым обжег тебе нёбо, а не язык, так будет правильно. И вдохни.
Киндар поднес изогнутый мундштук к ее губам. «Все равно тебе пропадать» — вспомнились слова Герванта. Сейчас Лиандра была согласна пропасть, уйти, отключиться, перенестись в другой мир на одну ночь или навсегда. Она обхватила губами теплый мундштук трубки и сделала вдох. Вот то, чего она ни разу не делала в своей жизни — ни в прошлой, ни в настоящей… Шершавая отрава эльфийского зелья кольнула ожогом во рту и согрела грудь. Мешая выдохнуть, Киндар плотно прижал ладонь к ее лицу. Мгновения без дыхания длились целую вечность. Воздух сгустился до темноты в глазах. Выдыхая ядовитый дым, Лиандра почувствовала себя на краю гибели. Бросив трубку, Киндар сжал голову девушки руками, не давая ей запрокинуться.
— Недомогание пройдет. Подожди.
Под ладонями эльфа пульсирующая боль в голове стихала, рассеивалась тьма, уступая место невероятной легкости в теле и осознанию безграничности бытия. Исчезли страхи и сомнения, остановились часы, в мире не осталось ничего невозможного. Шаг в пропасть больше не пугал — Лиандра знала, что за ее спиной есть надежные крылья.
Киндар отпустил ее и поднял трубку с зельем. Она тлела, слабо потрескивая.
— На берегу озера с водой такой чистой, что она оставалась голубой, даже когда небо закрывали тучи, стоял дом из белого камня…
Пробудившись от голоса Златовласки, ожил волшебный мир: комната наполнилась плеском набегавшей на песок волны, шумом ветра, запахом влаги и кувшинок. Лиандра не только слушала, она оказалась в ином месте в иное время…
— Окна дома были так высоки, а двери так широко раскрыты, что озеро приходило к эльфу в гости. Днем оно рассыпало по стенам блики солнца, отраженного в прозрачных водах, а по ночам наполняло стены шорохом волн. В тихом доме на берегу поселилась безмятежность. Ее легкие шаги звучали песней дождя в просторном холле, ее силуэт отражался в серебряных зеркалах библиотеки, где на полках дремали никому не нужные истины, заключенные в стихи и прозу. Шаги тишины тонули в мягком ковре на полу спальни, зелено-лазурной, как водные глубины. Где-то шли войны… Кто-то сильный и жестокий отбирал жизни, за победы поднимались кубки с вином, алым, как пролитая кровь, а побежденные платили черной местью победителям… Но все беды мира были бесконечно далеки от озера Инья и эльфа, поселившегося рядом. У него была мечта — остановить мгновение, а покой был смыслом и целью его жизни. Ты бы хотела для себя такой судьбы, девушка?
Киндар рассказывал о себе. И Лиандра возжелала покоя со всей страстью своей души.
— Да! Как я была бы счастлива в таком месте! — прошептала она, подаваясь вперед, к рассказчику.
— Нет, не была бы. Но могла бы привыкнуть.
— Давай, убежим! И поселимся там, где нас не найдут.
Кажется, выход был найден. Сделка Герванта больше не давила своей неотвратимостью: странное, тихое, какое-то нездешнее и чужое счастье сидело рядом, рассказывая красивые сказки. Златовласка снова затянулся трубкой. А Лиандра смотрела на него через дурман эльфийского зелья и видела то, что скрывалось за доброй снисходительностью поведения — невероятную усталость и грусть.
— Если бы мы встретились раньше, девушка! Это был бы чудной союз: ты бы скучала, я — страдал, — усмехнулся Киндар своим мыслям, — но твое предложение опоздало, Лиандра.
— Почему, Киндар?
— Мне столько лет, что неудобно говорить и стыдно переспрашивать: недавно перевалило за два столетия. Для эльфа, принимавшего эликсиры молодости всю свою жизнь, это — приговор. Однажды отказавшись от них, я обрек себя на медленное, неотвратимое угасание. Я молод внешне, но чувствую, как с каждым днем тают силы. Природа мстительна, Лиандра, нельзя идти против ее законов. Мне остался год, возможно — пять, кто знает? Я также сильно устал жить, насколько боюсь умереть.
— Ты говорил, что тебе семнадцать лет, а Ханлейту — двести! Зачем ты солгал?
Киндар смотрел на нее и улыбался знакомой легкой улыбкой:
— Я никогда не лгу, я преувеличиваю. Но где ложь? Мне вечно семнадцать…
— Ты не боишься смерти, не испугался одержимости! Я не встречала эльфа, смелее, чем ты!
— Это не смелость, а смирение, Лиандра. Но я боюсь боли. Единственное мое желание, с которым я просыпаюсь каждое утро — покинуть этот мир безболезненно.
Так вот в чем секрет Златовласки, его спокойствия и мудрости! Нет, это неправильно! Лиандра обняла Киндара, словно в ее власти было поделиться с ним жизненными силами.
— Ты не должен так говорить, ты должен бороться!
— С чем, девушка?
Он негромко засмеялся и снова предложил ей трубку. В третий раз эльфийское зелье не жгло и не оглушало головной болью. Горячий дым разлился по телу теплом и негой, а голова стала пустой до звона в ушах.
— Твоя сила в том, что ты продолжаешь борьбу, даже если заранее известен проигрыш. Ответишь согласием Герванту — будешь биться с ним, но нелюдь не стоит сломанных копий. Найди более достойный объект, Лиандра. Брось вызов судьбе — и она его примет. И еще один совет — не сражайся в одиночку.
Комнатку ваньярской гостиницы заволокло дымом. Принимая причудливые формы, он путался в светлых волосах Киндара, заигрывая со светом свечи, лизал стены узорами теней, а голос Златовласки звучал все тише, все отдаленнее.
— Как просто тебя обмануть, он же совсем молод для эльфа! Истина — она не в словах, а рядом, учись ее не слышать, но понимать. Вас, как и меня, торопит время, поэтому я и играю в Создателя.
— О ком ты говоришь? — слабо спросила Лиандра, — со мной что-то не так, Киндар. Я умираю?
— Ты теряешь сознание. Не противься этому, бесполезно.
Она почувствовала руки эльфа на своем теле, но уже не понимала, что Киндар с ней делает. Закрыв глаза, Лиандра погрузилась в темноту, как в воду.
* * *
По поверхности водоема пробегали волны, но на дне было тихо. Толща голубовато-зеленой воды давила на грудь, не разрешая сделать вдох. Лиандра утонула и смирилась, но шторм, будоража спокойные воды, качал ее тело все сильнее, а воздух настырно рвался в легкие, раня острыми иголками холода. Морок эльфийского зелья отступал, уползая завитушками серого дыма.
«Какие сильные у Киндара руки», — подумала Лиандра, приходя в себя. Ее несли куда-то, прижимая к себе надежно и бережно. Хрустел снег, горячее лицо девушки овевал морозный ветер. Сон продолжался, но на этот раз это был хороший сон. Ее нес не Киндар, а Ханлейт. Лиандра узнала сухое тепло его сильных рук — эти ладони однажды провели по ее спине, изуродованной пытками; чувствовала его притягательный запах, немного терпкий, словно в волосах эрендольского эльфа запутался аромат леса.
Раздался шорох — Ханлейт присел у стены вместе со своей ношей. Его дыхание стало ближе. Пока незнакомые, но такие желанные губы коснулись ее лба, щеки… Лиандра не стала ждать. Она потянулась к Хану всем своим существом, сожалея лишь о том, что не догадалась сделать это раньше.
Поцелуи бывают разными: будучи дружескими, они приятны; они могут служить утехой плоти случайных любовников, или быть отвратительными, когда навязаны; но ничто не сравнится с прикосновением губ любящего существа, когда навстречу ему загорелось ответное чувство. И этот поцелуй был именно таким — самым лучшим и самым первым, потому, что все остальные мгновенно забылись…
— Еще, — шепнула Лиандра и получила пригоршню колючего снега в лицо.
Она вздрогнула и раскрыла глаза. В галерее второго этажа было пусто и тихо, за резными деревянными перилами поблескивало звездами ночное небо. В общем зале пробил гонг, но до эльфа и девушки донесся лишь слабый отзвук, как будто на кухне уронили тарелку.
— Это ты?
— А ты думала — кто?! — оскорбился Хан.
— А где Киндар?
Вместо ответа Ханлейт поднялся и поставил ее на ноги. Лиандра покачнулась от слабости и оперлась о шершавую стену дома.
— Я велел дождаться меня! Лиа, Киндар опасное существо — ему невозможно отказать, когда он просит! Перед его обаянием спасовал даже Гервант, принимая в отряд. Я могу только гадать, в чем причина внезапного интереса озерного эльфа к тебе! Что было между вами в мое отсутствие? — взволнованно спрашивал Хан.
— Только эльфийское зелье.
— Только?! Мало?! Ты представляешь себе, что это такое? Ты хоть раз принимала эту дрянь раньше? Могла и не очнуться!
— Ты тоже его пробовал, верно? — улыбнулась Лиандра.
— Да, однажды по глупости. Но тебе оно зачем понадобилось?
— Я хотела скорее закончить эту ночь.
— Когда Киндар меня позвал, ты лежала, как мертвая! Умеешь же ты выбирать друзей!
— И ты умеешь. Ты бросил меня с Гервантом.
Лицо Ханлейта помрачнело.
— Я все знаю — Киндар рассказал. Если нелюдь решил, что ты ему нужна, он не отступится. Я смогу проводить тебя до Галаада, обеспечив временную защиту. Играть в любовь не обязательно, но сделай над собой усилие и относись ко мне с меньшей неприязнью, чем сейчас. Иначе Гервант нам не поверит.
— А что я должна буду делать, Хан?
— Я ничего от тебя не требую. Решай, что тебе противнее — жить с Гервантом или терпеть мое общество. Или можешь остаться в Ваньяре.
Ханлейт ждал со знакомым тревожным выражением на лице, но Лиандра долго молчала. Она боялась, что поцелуй Хана оказался случайностью, и Хранитель до последнего останется верен своей клятве одиночества…
— Я согласна, — наконец, печально ответила девушка.
— И все? Ладно. Я подумал было… — Ханлейт нахмурился, глядя в ночь, — возможно, тебе кое-что почудилось, пока ты была без сознания? Такого больше не повторится, я обещаю. Пойдем, здесь холодно.
Подтвердив догадку Лиандры, Хан пошел прочь. Он скрылся за поворотом, и девушка осталась одна. Сухие снежинки, залетая в галерею, ложились на ее волосы и плечи, холодили открытые руки. Одежда Лиандры была в полном порядке, наверное, Киндар постарался.
Отлепившись от стены, она подошла к перилам. Внизу под светом молодой луны искрился снег, зрение едва различало постройки и ведущие к ним дорожки. Неожиданно дверь на первом этаже трактира растворилась, выпустив полоску золотистого света. Во двор вышел высокий мужчина и быстрым шагом направился к конюшне. Через некоторое время показался снова, ведя под уздцы лошадь. Лиандра узнала Кеодана. «Куда он спешит в такое неурочное время?» — подумала девушка, но тут же забыла об этом господине. Ее ждал Ханлейт.
* * *
В отличие от остальных разбойников, Хан на жилье не экономил: его комната отапливалась камином и имела выход в галерею. Лиандра вошла в приветственно приоткрытую дверь и застала эльфа в кресле перед огнем.
— Завтра ты расплатишься за сомнительные удовольствия головной болью. Ложись спать.
Похоже, Ханлейт был прав. Попав с прохладного воздуха в помещение, Лиандра снова почувствовала дурноту. Кровать была одна, но лечь в тесном платье девушка не рискнула. В напрасных попытках расстегнуть крючки на спинке прошло несколько минут.
— Помоги мне это снять, — попросила Лиандра, подойдя к Хану.
— А одевал кто? — язвительно спросил он.
За последние сутки ее унизили столько раз, что эту издевку девушка пропустила мимо ушей и молча подставила Ханлейту спину. Расстегнув платье, он придержал ее плечо.
— Смотришь на шрамы? Я уродлива?
— Ни одного не осталось. Твоя кожа безупречна, словно никогда не пробовала плетей. Удивительно, как проклятое место могло породить существо, подобное тебе.
— Ты говоришь о Морее или о мире в целом?
— Нет, я не склонен философствовать.
— Но не Проклятую же дорогу ты имеешь в виду?
— Именно ее.
Лиандра обернулась, прижимая к груди платье. Ханлейт упал обратно в кресло и безразлично отвернулся.
— Возьми что-нибудь из моей одежды. Наутро сама вспомнишь, в какой из комнат ты свою оставила.
Проглотив новое оскорбление, Лиандра порылась в сумке Хана и вытащила черную рубашку. Плотная шелковая ткань показалась ей знакомой на ощупь, а длины хватило до середины бедер. Лиандра легла, отметив про себя, что это первая в ее жизни настоящая постель.
— А ты где будешь спать? — спросила она у затылка Ханлейта.
— Здесь.
В камине гудело пламя. Хан не шевелился, возможно уснул.
— Я - одержимая? Как тварь из Одренского леса? Ты поэтому меня презираешь? — тихо спросила Лиандра.
Пусть не отвечает. Жуткие догадки невозможно носить в себе вечно. Ханлейт обернулся, растеряно глядя на девушку.
— Нет!
— Нет? — она глубоко вздохнула, — нет… Ты презираешь всех женщин, да, Ханлейт? Сбежав из ордена и нарушив клятвы Хранителей, ты следуешь обету целомудрия, как самой важной своей клятве? Ты ничего не хочешь, никого не любишь и неизвестно куда направляешься, как ветер, которому все равно куда дуть.
Лиандра подозревала, что Хану не понравятся ее слова, но не думала, что настолько. Эльф вскочил.
— Да как ты смеешь!
— Смею что? Сказать правду в лицо?
— В твоем нелепом обвинении нет ни слова правды! Что за бред про обет целомудрия?! Я такого не давал! — искренне возмутился Ханлейт.
— Ты о себе ничего не рассказываешь. Не только мне, даже Герванту.
— Что значит «даже»? Я ни перед кем не исповедуюсь!
— Ты выше слов и исповедей, да, Хан? Соглашусь, я — посторонняя, и Гервант тебе не друг. Все живое — лишь мусор у твоих ног, эрендольский убийца!
Как и всегда, эмоции Ханлейта вызвали в Лиандре ответный взрыв. Она больше не сдерживалась, выплескивая все, что накопилось на душе.
— Чем я заслужил твой оскорбительный тон? Считаешь меня орудием смерти без чувств и мозгов? Поздравляю, ты права, так и было задумано! Меня таким воспитали.
— Хранители?
— В том числе…
Хан не договорил и подошел к двери в галерею. Лиандра подумала, что он хочет уйти совсем и взвилась на кровати.
— Только не уходи! Я хочу все выяснить прямо сейчас!
— Я не нарушал своих клятв, — глухо сказал Ханлейт, — я сбежал из ордена потому, что он продался ариям. Я не буду служить Императору, даже если меня казнят за непослушание. А в тебе я ошибся, но это моя беда, а не твоя.
— Она стала моей, когда ты напал на меня на нашем последнем поединке! За что?! Я считала тебя другом, но тоже ошиблась. Довольно откровенничать, я спать хочу.
Лиандра повернулась лицом к стене, но эльф не уходил.
— Ты отдалась аквилейцу. Я видел.
— Любишь подглядывать? В следующий раз не убегай, а смотри представление до финала! Я рассталась с Лето, провела ночь в блужданиях по лесу в поисках лагеря и чуть не погибла в метели!
Послышался негромкий шорох.
— Что ты делаешь? — подозрительно спросила Лиандра.
— Раздеваюсь.
— Ты же хотел провести ночь в кресле?
— Я передумал.
Кровать скрипнула под тяжестью еще одного тела. Ханлейт лег на самый край к ней спиной. Обернувшись, девушка увидела древо совсем близко: четкие линии переплетенных ветвей и одиннадцать символов повествовали о какой-то тайне. Очень красивый, изящный рисунок… Осмелев, она провела по позвоночнику Хана кончиками пальцев. Эльф не пошевелился.
— Я видела такое древо на фреске в огромном зале. Вернее, его видела та, чьими глазами я помню. Жаль, я не понимаю смысла изображения…
— Ты все также боишься уснуть и стать свидетельницей чужих жизней?
— Уже нет. Я не вижу прошлого с тех пор, как Чазбор стал одержимым.
— Это плохо. Магия моего народа могла бы тебе помочь вспомнить прошлое, но эльфийские маги вне закона, как и архонты. Кроме некоторых из них… Я расскажу тебе о Хранителях, чтобы ты не выдумывала лишнего и не верила ерунде. Этот орден зародился не в Эрендоле, а на севере, его родина — Архона…
Лиандра любила слушать голос Хана, не особенно мелодичный, но глубокий и волнующий. Если бы еще Ханлейт повернулся и разговаривал с ней, а не с камином!
— Во времена, когда династия северных королей только-только взошла на трон, Эймар раздирали междоусобные войны, все одиннадцать провинций норовили стянуть территорию у соседей, и только Эрендол хранил нейтралитет. Король Агнар I обратился к стране эльфов с просьбой о помощи в наведении порядка в стране. Не просто так, а в обмен на независимость: Эрендол частично закрывал свои границы для соседей — так сложилось, что мои родичи никогда не любили гостей. На орден Хранителей возложили дело мира, а в его состав вошли лучшие воины, политики и маги из числа эльфов. Я мало живу, чтобы знать наверняка, как все было, поэтому рассказываю тебе о минувшем по преданиям и книгам, что я прочел… Они говорят, что общими усилиями войны прекратились, и Эймар стал единым сильным государством. Сохранился и орден, но теперь Хранителей отбирали еще тщательней и готовили с самого рождения. Орден поклялся служить Эймару до тех пор, пока не угаснет род первого короля, Агнара I. И так было много веков…
— Ты был Хранителем-воином, верно?
— Да. Почему «был»? Я им остался! Я ношу на своем теле символы всех провинций: змея архонтов — северный Эймар; орел ариев — южный; оцелот, лесная кошка — это знак Эрендола, моей родины; кета — символ Аквилеи; кит — Галаада; кабан — Мореи; лошадь — Карии; сойка олицетворяет Озерный край, бык — земли Серебряного пояса, выдра — Лаконские болота, а медведь является символом северных островов. Но дело не в рисунках… С тех пор, как убили последнего короля единого Эймара Северона I, страну разорвало на части. Арии захватили власть на юге, пришла скверна, началась Столетняя война, продлившаяся девяносто шесть лет… Все это случилось до моего рождения, но я поклялся в верности истинному престолу Эймара и не желаю быть игрушкой в чужих руках.
— Так Северона убили… Кто?
Имя последнего короля отозвалось в душе Лиандры болью. Вздохнув, она закусила губу, чтобы невольные слезы не пролились на подушку.
— Не знаю. Разное говорили. Северным Эймаром со столицей в Архоне правила сестра короля, а в Аверне взошел на трон ее дальний родственник — король Родерик.
— И у страны было два короля? Но какой престол ты называешь истинным?
— Северный, конечно!
Лиандра посмотрела на символ змеи и меча в основании шеи Ханлейта: неведомо по какой причине, но она считала также. Вот он, настоящий герб Эймара, а не орел ариев!
— Король Родерик умер, королева исчезла, — продолжал Хан, — а мы получили нового правителя — Императора.
— Что значит «исчезла»? Пропала? Сбежала, как ты? — с надеждой спросила Лиандра, вспоминая живой образ девушки из своих снов.
— Я думаю — она умерла, но о похоронах молчали. Северяне не сразу поняли, что армией Архоны не управляет твердая рука. Военачальники не смогли между собой договориться: среди них пошли распри, что послужило началом поражения северных земель. А потом появились Проклятые дороги, и наступил хаос.
— Умерла…
Лиандра почувствовала, что так и есть, и ее сердце сжалось от тоски.
— Кто такой Император, Ханлейт? — спросила она упавшим голосом.
— Никто не знает, Лиандра…
Хан, наконец, отвернулся от пламени и лег на спину.
— Считается, что с приходом Императора страна вновь стала единой. Это неправда — страх не в состоянии объединить. Принимая жестокие законы и вытягивая из страны последние соки, Аверна создает вокруг себя иллюзию достатка, но Эймар страшит не нищета и даже не магия ариев. Вспомни мертвое селение в Морее: все боятся подохнуть от руки своего же соседа или превратиться в одержимую тварь. Жить стало опасно — неизвестно, где и когда объявится демон и призовет новые души. По стране гуляет скверна, уничтожая все живое.
— Как Проклятая дорога?
— Нет, ошибаешься. Проклятые дороги — бельмо на глазу у Императора. Они очень опасны, но пока эти тракты — единственная сила, которая его пугает и сдерживает. Лиа, ты наглоталась дыма, и завтра не сможешь продолжать путь, если не отдохнешь, — закрыл тему Хан, обнимая девушку за плечи.
— Ты говорил, что не будешь меня называть именем сестры Герванта.
— Вспомни свое и перестану.
Так само получилось, что Лиандра уснула у Хана на плече. В зале трактира бил гонг, но спящие его не слышали.
