Глава 12
Когда я проснулась, было тихое ясное утро. На соседней кровати негромко посапывала Нина. Некоторое время я лежала, потягиваясь и ругая себя за то, что не догадалась поставить на тумбочку стакан воды. Снаружи лес жил своей жизнью: чирикали птицы, поскрипывали деревья, хрустели веточки, а иногда раздавался непонятный звук, похожий на тихий хлопок, за которым следовало шуршание – словно падал на пол ворох бумаги.
Я посмотрела на телефон – шесть сорок восемь, сети по-прежнему нет, – потом накинула кофту и подошла к окну. И чуть не рассмеялась, отдернув штору. Всю ночь шел снег. Его выпало не так много, чтобы всерьез нас завалить, но достаточно, чтобы вся округа превратилась в картинку с викторианской рождественской открытки. Вот что за шорох я слышала ночью – это хлопья снега касались стекла. А всего-то и надо было – подойти к окну и посмотреть.
Небо сияло голубыми и розовыми сполохами, восходящее солнце подсвечивало персиковые облака, а внизу расстилался белый ковер, испещренный птичьими следами и сосновыми иголками.
У меня сразу зачесались пятки поскорее выйти и побежать.
Кроссовки на батарее покрывала корка грязи, зато, по крайней мере, они высохли, и легинсы тоже. Я натянула термобелье и шапку, решив обойтись без куртки. Даже в морозный день на бегу не холодно, лишь бы ветер не поднялся. Но пока воздух был неподвижен, ни одна веточка не колыхалась. Если снег и падал с сосновых лап, то не от ветра – лишь под собственной тяжестью.
Я не стала обуваться сразу, чтобы не наследить. Взяла кроссовки и в носках вышла в коридор. Из остальных комнат доносилось сопение. Я спустилась вниз, зашнуровала кроссовки, стоя на половичке у порога. С входной дверью не справилась – слишком много на ней было разных замков и щеколд. Тогда я на цыпочках прокралась в кухню, вспомнив, что на той двери всего один простой замок с ключом. Я повернула ключ и вдруг подумала, что сейчас раздастся вой – в доме вполне могла быть сигнализация, которую следовало предварительно отключить. Однако все обошлось, и, никем не замеченная, я выскользнула на морозный воздух.
Минут через сорок я не спеша прибежала назад, разрумянившись от холода и напряжения. Дыхание белыми облачками поднималось к пронзительно-голубому небу. Мне было хорошо и спокойно, все печали я оставила где-то там, в лесу. Но стоило мне увидеть струю пара, вырывающуюся из бойлера, как из паровозной трубы, и сердце тут же упало. Кто-то в доме уже встал и включил горячую воду.
А я-то надеялась, что у меня будет еще хотя бы час наедине с собой – чтобы спокойно позавтракать, без необходимости поддерживать неловкие пустые разговоры. Более того, подойдя ближе, я выяснила, что в доме не только встали, но и выходили наружу. От задней двери к гаражу и обратно тянулась цепочка следов. Очень странно. Зачем ходить в гараж, если все оставили машины под открытым небом?
Впрочем, размышлять об этом было некогда: без движения в потной одежде я начала подмерзать, да и кофе уже хотелось. Я пошла в дом – чем теряться в догадках, лучше просто спросить напрямую.
– Есть тут кто? – спросила я, заглядывая в кухню. – Не пугайтесь, это Нора.
За столом, склонившись над мобильником, сидела Мелани.
– О, привет! – Она подняла голову и улыбнулась, так что на щеках заиграли ямочки. – А я думала, все еще спят. Ты что, прямо по снегу бегала?! Ну ты чокнутая!
– Там классно! – Я потопала, сбивая с кроссовок снег, и разулась. – Который час?
– Полвосьмого. Я встала часов в семь. Вот ведь, как назло – была уникальная возможность поваляться, не вскакивая к Бену, и что ты будешь делать: вскочила, как по будильнику!
– Режим, – сказала я, и Мелани вздохнула.
– Да уж, он самый… Чаю хочешь?
– Я бы лучше кофе, ты не ставила? – спросила я и хлопнула себя по лбу: – А, точно, кофе же нет!
– Не-а, нету, и я уже умираю. Обычно тоже всегда кофе пью. Раньше больше любила чай, но Билл меня переучил. А чтобы получить привычную дозу кофеина из чая, его нужно выпить такое количество, с каким мой мочевой пузырь не справится.
Ну что ж, чай так чай. По крайней мере, он горячий и жидкий.
– Тогда выпью чаю, спасибо. Только сначала в душ запрыгну быстренько, ладно? А то я в той же одежде вчера бегала и наверняка воняю…
– Не спеши, конечно. Я еще тостов поджарю. Как раз будут готовы, когда ты спустишься.
Когда через десять минут я вернулась, вытирая волосы полотенцем, по кухне разливался аромат поджаренного хлеба. Мелани рассеянно напевала детскую песенку про автобус.
– А вот и ты, – сказала она, увидев меня. – С чем будешь тосты? Есть мармит, мармелад и клубничный джем.
– Малинового нет?
– Не-а.
– Тогда мне с мармитом.
Она намазала на тост густую бурую пасту, положила на тарелку и пододвинула ко мне. Я заметила, что она то и дело тайком косится на телефон.
– Сети так и нет? – спросила я с полным ртом.
– Нет. – Ее вежливая улыбка погасла. – Это уже начинает действовать на нервы. Ему всего шесть месяцев, мы только начали прикорм, из-за этого куча сложностей… Понимаю, выгляжу глупо, но у меня душа не на месте, когда он так далеко.
– Да уж, представляю, – сочувственно проговорила я.
Конечно, я не имела ни малейшего представления, что может чувствовать мамочка грудного ребенка, зато я хорошо понимала, что такое тоска по дому. Наверняка ведь она во много раз острей, если тебя ждет кто-то маленький и беспомощный.
Желая хоть немного развеселить Мелани, я попросила:
– Расскажи про него.
– Ой, он такой милый! – Она снова заулыбалась, теперь совершенно искренне, и полезла в телефон за фотографиями. – Вот, смотри, тут у него первый зубик проклюнулся.
С экрана на меня смотрел круглолицый ребенок без малейших признаков зубов. Рассмотреть, что там где проклюнулось, я не успела – Мелани уже листала дальше, разыскивая какой-то из своих любимых кадров. На секунду на экране мелькнуло нечто, похожее на взрыв фабрики по производству горчицы. Мелани скорчила гримаску и поспешила открыть следующую фотографию.
– Извини, пожалуйста.
– А что это было-то? – спросила я.
– Да это он у меня один раз так мощно обкакался, что памперс через край, аж до волос дошло. Сфоткала Бену на работу отправить. А вот, смотри, тут он в первый раз плавает!
Эта фотография была четче – ярко-голубой бассейн, изумленное маленькое личико, ротик в возмущенном вопле.
– Такой хорошенький, – сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало без зависти.
Не то чтобы мне хотелось ребенка, совсем нет. Просто когда смотришь на чужие счастливые семьи, волей-неволей ощущаешь себя чем-то обделенной.
– Очень, – ответила Мелани, умиленно глядя на фотографию. – Такой подарок… – Она почти неосознанно коснулась крестика на груди и вздохнула. – Если бы я хоть по телефону могла с ними связаться. Я правда была уверена, что готова провести без него пару дней, но теперь понимаю: две ночи подряд – это чересчур. Все время думаю: а вдруг там что случится? Билл ведь даже позвонить не сможет.
– Ну, он ведь знает номер городского?
– Знает. Вообще, я обещала ему, что позвоню с утра. Сам он звонить стесняется, не хочет всех перебудить. Ты не возражаешь, если…
– Конечно, конечно, – быстро ответила я.
Она залпом допила чай, встала и направилась к двери. Но тут я вдруг вспомнила.
– Слушай, погоди, я спросить хотела. Ты случайно не ходила сегодня в гараж?
– Нет. – Мелани была так удивлена, что вопрос прозвучал с вопросительной интонацией. – А что такое? Он открыт?
– Не знаю, дверь я не дергала. Но туда ведут следы.
– Странно. Нет, это не я.
– Очень странно.
Я откусила тост и принялась жевать в раздумьях. Следы были четкими, их явно оставили уже после снегопада.
– А если это… – начала я и осеклась.
– Что?
Я недостаточно продумала мысль, чтобы облечь ее в слова, и теперь мне вдруг и вовсе расхотелось ее озвучивать.
– Ну… В общем, я сперва подумала, что кто-то вышел из дома в гараж и вернулся обратно. Но ведь могло быть и наоборот.
– В смысле? Ты хочешь сказать, тут кто-то чужой?! А с другой стороны гаража следы есть?
– Я не разобралась. Гараж близко к лесу, а там следы плохо видно, нет такого ровного снежного ковра.
А еще, если следы и были, я с успехом их затоптала, когда бегала, – но этого я, конечно, говорить не стала.
– Ладно, ерунда. – Я решительно взялась за чашку с чаем. – Проехали. Наверняка просто Фло за чем-то ходила.
– Да, наверняка, – согласилась Мелани и вышла.
Через минуту я услышала, как она снимает трубку с телефонного аппарата. Но вместо ожидаемого звука кнопок за этим последовали щелчки, а затем удар трубки, с размаху обрушенной на рычаг.
– Да что же такое! – выкрикнула Мелани. – Теперь и тут связи нет! Честное слово, это последняя капля! А если что-то случится с Беном?!
– Погоди. – Я сунула тарелку в посудомоечную машину и пошла в гостиную. – Дай попробую. Может, у него просто телефон отключен?
– Это не у него телефон отключен, это здесь. Вот послушай!
Действительно, в трубке была тишина.
– Наверное, из-за снегопада, – предположила я, вспомнив, как клонились к земле тяжелые сосновые лапы. – Может, какая-нибудь ветка сломалась и оборвала линию. Должны починить.
– Вот только когда?! – воскликнула Мелани со слезами в голосе. – Я не собиралась делать из этого трагедию и тем более ставить в известность Клэр, но это моя первая ночевка вне дома, и, честно говоря, пока мне тут просто отстойно. Да, я понимаю, надо бы визжать от восторга: как же, вырвалась потусить с девчонками. Но мне это больше неинтересно. Я не хочу напиваться, не хочу наблюдать ваши тупые склоки, мне вообще параллельно, кто с кем спал! Я хочу домой и взять Бена на ручки! Знаешь, почему я на самом деле проснулась так рано? Потому что грудь окаменела! Я всю постель залила молоком! – Теперь она и правда плакала, шмыгая носом. – Пришлось в раковину сцеживаться. А теперь еще телефон!.. Я даже не могу узнать, все ли у них в п-п-порядке! Я больше не хочу здесь оставаться!
Я смотрела на нее, кусая губы. С одной стороны, хотелось обнять ее, с другой – мне внушало отвращение это мокрое от слез и соплей лицо.
– Ну, – неловко выдавила я, – если тебе тут так плохо…
Продолжать я не стала – она явно не слушала. Она смотрела мимо меня на заснеженный лес, прокручивая в голове какую-то мысль и понемногу успокаиваясь.
– Мелани? – несмело позвала я наконец.
Она глянула на меня и утерла нос рукавом пижамы.
– Я уезжаю.
Это было так неожиданно, что я растерялась и ничего не ответила.
– Фло меня, конечно, убьет, но мне все равно, – продолжала Мелани. – Клэр возражать не станет. По-моему, ей вообще с самого начала было плевать на девичник, это все затея Фло с ее безумными понятиями о дружбе. Как думаешь, я проеду по снегу?
– Да, под деревьями так, слегка припорошило. Погоди, а как же Том? Он ведь с тобой приехал.
– Я его подбросила только от Ньюкасла. Кто-нибудь его туда довезет, Клэр или Нина, не вижу проблемы.
– Ну да. – Я прикусила губу, воображая, как отреагирует Фло. – Ты точно не хочешь немного подождать? Наверняка телефон скоро починят.
– Нет. Я уже решила, уезжаю прямо сейчас. Ну, то есть дождусь, пока встанет Фло, разумеется, но собираться пойду немедленно. Господи, какое облегчение! – Она снова просияла. – Спасибо, что выслушала. Извини за неадекват, ты мне очень помогла. Конечно же, ты права: если мне здесь так плохо, какой смысл оставаться? Клэр бы не стала от меня этого требовать.
Я смотрела, как она медленно поднимается по лестнице, и думала о ее словах.
Действительно, какой смысл здесь оставаться? Я вдруг поняла: я не хочу, чтобы Мелани уезжала. Не потому, что она мне очень нравится и мне будет ее не хватать – все-таки мы едва знакомы, хотя она правда довольно милая. Нет, из-за того, что в глубине души я сама лелеяла мысль о побеге. А теперь так просто не удерешь, да и вообще давление на оставшихся станет сильнее, будем отдуваться еще и за Мелани.
У меня не было своей машины, не было младенца, который послужил бы моим алиби. Какую бы отмазку я ни сочинила, все услышат в ней обиду за то, что Джеймс выбрал не меня.
А я-то была уверена, что мне давно уже плевать на мнение Клэр Кавендиш. Уныло плетясь назад в кухню, я поняла, что ошибалась.
