Глава 20
Кровь и пепел
Это было слишком по-человечески – чувствовать то, что чувствовал он. Отчаяние. Глухое и злое. Настолько сильное, что хотелось кататься по земле, грызть ветви и царапать ногтями кору елей. Но Стефан только сильнее сжал челюсти. Спокойно, очень аккуратно он расправил манжет рубашки, которая выглядела так, словно Стефана в ней избили розгами, а затем закидали комьями грязи.
Физическая боль быстро прошла. Но остались чувство отчаяния, лохмотья. И жажда мести. С отчаянием, несомненно, он скоро справится. Рубашку заменит в ближайшей деревне. Но утолить жажду мести было не так просто. Стефан даже представить не мог, где теперь искать Кота и Марию.
Поляна, на которую с пригорка смотрел Стефан, едва различимая в безлунную ночь, теперь мало напоминала место стоянки Охотников. Опустевшие бараки мутнели черными пятнами, словно гигантские хищные птицы. Ни огня. Ни движения. Стефану казалось, спустись он на поляну, там не отыщется даже следов ботинок охотничьей армии. Ее собранность и скорость перемещения вызывали уважение к командующему. И еще больше обостряли жажду мести.
Стефан сжал кулаки, крепко, до боли от вонзившихся ногтей, и медленно их разжал. Затем прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Сердце неистово колотилось, напряжение требовало выхода: безудержного бега, безумного крика. Но уступить – в данном контексте – означало сдаться. Дать волю чувствам – потерять драгоценное время, когда он еще что-то мог предпринять.
Итак, Мария.
Ночь. Тепло. По лесу, остывшему после знойного дня, расползался запах мха и сосновой смолы. По такому лесу Мария уходила от него после прощания, а Стефан просто смотрел ей вслед, не представляя, в чем она оказалась замешана…
Не открывая глаз, Стефан сделал еще один глубокий вдох. Неважно, что натворила Мария. Важно, что она за это заплатит. А для этого ее сначала надо было найти.
Куда же она подалась после стольких лет комфортной и беззаботной жизни в Огневке? Да куда угодно.
Стефан поморщился, словно испытал боль, но снова заставил себя представить Марию, которая в черной накидке, оглядываясь, скользит по ночному лесу.
Мария могла спрятаться где-то рядом, понимая, что Стефан не станет искать ее так близко. И теперь сидеть в какой-нибудь съемной квартире и дожидаться, пока он умчится ее искать – а вот потом уже сбежать в противоположную сторону. Или с такой же долей вероятности сразу укатить за тридевять земель. Выбирая один из вариантов, в случае ошибки он упускал возможность найти ее по горячим следам.
– Куда же ты направилась, Мария?.. – Стефан опустился на корточки и провел ладонью по прохладному мягкому мху.
Он чувствовал ее страх и решимость. Обиду, гнев и сожаление. А еще он почувствовал ее холод.
Стефан выпрямился, его глаза сузились.
А вот и подсказка. Какое бы решение ни приняла Мария, сначала ей нужно было насытиться. Где она могла взять тепло, если кормушек больше не существовало? Ну в самом деле, не охотники же ее накормили. Тепло без прикосновения? Слишком мало и слишком долго. Случайный неудачник? Только не в районе, зачищенном охотниками.
Оставалась несколько мест, куда могла направиться Мария, чтобы растопить свой холод, но только одно из них находилось неподалеку от поля боя.
Стефан поправил второй манжет – и направился в сторону Белой Дачи.
* * *
Вопрос был лишь в том, что Стефан ожидал там найти.
Но церковь оставалась единственным связующим звеном между ним и Марией. Даже если это – тупик, он должен был там побывать.
Перед тем как войти в подвал ветхого здания, больше похожего на сарай, чем заброшенную церковь, Стефан бросил взгляд на горизонт. Светало. Едва ощутимо, но темнота начинала редеть, и где-то в ближайшей деревне уже прогорланил петух.
В подвале пахло до того отвратительно, что Стефан достал платок из кармана брюк – слишком чистый, почти фосфорицирующе белый, словно из иной жизни – и зажал нос. Запах дыма тотчас же вытеснил вонь крысиного помета и гниющего тела. В коридоре было беспросветно темно. Даже зрение Стефана с трудом улавливало очертание черного коридора. Где-то капала вода, хотя дождя не было больше недели. Этот звук словно пробивал дырочку в виске. Кап-кап. Наверняка, коснись Стефан стены, она оказалась бы влажной и скользкой на ощупь.
Коридор заканчивался глухой комнатой, освещенной едва чадящими мутными лампами. На полу, на ветоши, газетах, матрасах с торчащими пружинами, словно черви, копошились люди. А некоторые лежали неподвижно, будто и жизни в них не было. Отстойник, куда сами по себе стекались наркоманы, бездомные и проститутки. И даже те, к кому подходило все три определения. Люди, у которых не осталось никого и ничего, кроме этого подвала.
Стефан подошел к первому телу. То, что оно было живым человеком, можно было узнать лишь по запаху. Хотя трупный запах, наверное, и то был бы приятнее. Стефан толкнул тело ногой.
– Я ищу молодую женщину. Высокая брюнетка в длинном платье. Возможно, в плаще с капюшоном.
Тело не шелохнулось, не издало и звука.
Стефан огляделся, не сдерживая гримасы отвращения. Затем вышел в центр комнаты и громко произнес.
– Я ищу женщину. Она приходила сюда с необычной просьбой: подержать вас за руку или что-то в этом роде. Ей нужно было прикосновение. Сколько бы она ни заплатила, я дам втрое больше.
Сейчас по внешнему виду Стефана невозможно было понять, есть ли у него вообще деньги, но спорить с ним никто не стал. Как, впрочем, и разговаривать. Копошение продолжалось. Неподвижные тела по-прежнему казались трупами.
– Я не дам денег лично вам, – подумав, продолжил Стефан. – Но обеспечу будущее тому человеку, на которого укажете. Мать. Сестра. Сын. В обмен мне нужна информация.
От стены отделилась тень, и мужчина, чье лицо едва можно было рассмотреть из-за натянутой до бровей шапки и густой поповской бороды, подозвал его к себе скрюченным пальцем.
– Там, – одними губами произнес он и перевел палец на кучу в углу, прикрытую полотенцем.
От кучи смердело паленым мясом. Используя платок, как перчатку, Стефан отбросил одеяло. Под ним лежало тело, обгоревшее настолько, что невозможно было разобрать, мужчине или женщине оно принадлежало. Мария не просто утолила холод. Она спалила человека едва ли не до костей, убила, привлекла к себе внимание. Значит, ей надо было очень много тепла. Хороший запас пищи на долгую дорогу.
Стефан машинально скомкал платок, швырнул его на труп и отряхнул руки. Теперь его сердце стучало медленно и ровно. Никакого отчаяния. Из всех чувств осталась только месть, раскаленная, как лава.
Итак, Мария подалась в бега. Вряд ли бы она стала ловить попутки. Слишком пугливая и осторожная. И слишком заметная одежда. Скорее, Стефан бы поставил на автобус или поезд. Купил билет, забился в угол – и никому нет до тебя дела. Эти размышления не были ничем подкреплены, как и версия насчет кормежки в заброшенной церкви. Но предполагать и рисковать – все, что ему оставалось.
Из задумчивости Стефана вывел хриплый старческий голос.
– Я хочу, чтоб вы помогли моей… – начал было бородатый, но Стефан осек его.
– Бог поможет, – бросил он и поспешил вон из этого смердящего ада.
Значит, оставались автобусная остановка и железнодорожный вокзал. Но автобусы медленные, и ближайший отправляется ближе к полудню. А вот поезд… На утренний поезд он даже мог уже не успеть.
Стефан действовал так быстро, что сам едва ли помнил, как оказался на вокзале. Сумасшедший бег по лесу. Остановленная машина. Визг шин. А затем уже почти пустой перрон. Стефан без труда нашел поезд и так же легко – Марию. Она уже поднялась по ступенькам, еще мгновение – и скрылась бы из вида, но ее остановил голос Стефана.
– Куда направляешься, моя дорогая?
Мария вздрогнула от неожиданности. Медленно, словно по принуждению, обернулась.
Поезд тронулся. Шипя и лязгая, он потянулся по рельсам, ускользающим в утренние сумерки. Мария стояла у самого края, одной рукой крепко сжимая поручень. Стефан медленно шел за поездом. Его и Марию разделял лишь один стремительный прыжок. Они оба это понимали.
– Что тебе надо, Стефан? – Мария чуть склонила голову набок.
– Просто хотел поинтересоваться, зачем ты все это устроила? – в тон ей ответил Стефан.
Поезд ускорил ход. Стефан пошел чуть быстрее, не удлиняя, но и не сокращая дистанции до Марии.
– Я знала, что с тобой будет все в порядке.
– А Марк? А все остальные?
– Кем-то надо было пожертвовать. В конце концов, нам обоим важна лишь наша шкура.
Поезд поехал быстрее. Стефан перешел на быстрый шаг.
– Где мне найти Кота?
– Понятия не имею.
– Тогда ты больше не представляешь никакой ценности! – рявкнул Стефан.
– И ты хочешь убить меня? Снова? – Губы Марии дрогнули в улыбке.
– Да!
Стефан едва не прыгнул, но в последнее мгновение сдержался – ему в голову уставился пистолет. Мария держала оружие двумя руками. Ее волосы развивались на ветру, лезли в лицо, цеплялись за губы, но она словно не замечала этого.
– Я не промахнусь, Стефан. Ты дорог мне. Но моя жизнь дороже.
Поезд мчался. Стефан, рыча от злости, несся рядом. Мария была так рядом. Но ее рука не дрогнет. Конечно, нет.
– Я найду тебя! – выкрикнул он.
– Нет, мой дорогой. Больше мы не увидимся, – перекрикивая стук колес, ответила Мария.
Мария целилась в Стефана до тех пор, пока он не сбавил скорость и не стал отставать от поезда. Тогда она послала ему воздушный поцелуй. Прощальный – как, наверное, ей казалось.
* * *
Влада запомнила взгляд Марка во время падения: в нем не было страха, не было даже боли – только покой. Словно то, что Стефан успел ее перехватить, оказалось для Марка самым важным.
Этот взгляд, который на самом деле продолжался доли секунды, в воспоминаниях Влады длился невообразимо долго, а затем обрывался – и над раненым телом Марка смыкались черные силуэты с красными полосами. Казалось, это видение не закончится никогда. Выстрел, взгляд Марка, красные полосы. Выстрел, взгляд Марка, красные полосы…
Влада перевернулась на другой бок. Она лежала на соломенном тюфяке в шалаше, построенном в ветвях сосны, и хотела больше никогда не двигаться и не произносить ни слова, но едва услышала скрип двери, зажмурилась, сдерживая слезы, и приподнялась на локтях. А вдруг?..
Не глядя на Владу, Стефан сел у входа.
– У него не было шансов. Из тех, кто остался, ни у кого не было шансов. Сражение длилось всего несколько минут.
Влада упала на тюфяк. Она смотрела на потолок, сбитый из досок и веток двенадцатилетним Марком, и по щекам безостановочно катились слезы.
– Я не чувствую его смерти, – сказала Влада.
– Это шок, – донеслось со стороны двери. – Сейчас он спасает тебя от боли, но потом боль все равно придет. Ты должна быть к этому готова.
Влада ничего не ответила. Она прислушивалась к себе, и пыталась нащупать тот уголок, где спряталась боль, но ничего не выходило. Внутри было пусто, как в высохшем колодце. Никаких эмоций – и никакой боли. Только слезы – будто плакал другой человек.
– Я могу вернуться… туда? – спросила она.
– Думаю, да.
Они шли через лес, затем – по проселочным дорогам. Когда остановились возле Дачи, оба насквозь промокшие от росы, небо на востоке раскрасилось розовым. С пригорка было видно, как по шоссе, сверкая проблесковыми маячками, летят пожарные машины – но спасать уже было нечего.
Дача догорала. Огонь, уничтожив все внутри, вырвался наружу, черный остов облизывали языки пламени. Невыносимое зрелище. Влада отвернулась и, всем телом ощущая жар, который исходил от дома, пошла к тому место, где упал Марк.
Она увидела его кольцо издали, подняла с притоптанной влажной травы и надела на указательный палец. Кольцо сверкнуло, отражая огонь сгорающей Дачи.
– Я больше не чувствую Марка, – сказала Влада, не отводя взгляд от кольца. – Но я и не чувствую его смерти.
Стефан сжал ее руку.
– Тебе не станет легче, если ты продолжишь верить. Я знаю, о чем говорю.
Стефан тоже не чувствовал боли, Влада видела это: она словно смогла пробраться ему в голову и ощутить то, что ощущал он, – черную пропасть внутри себя.
– У тебя осталась Огневка, – поспешно сказала Влада.
Стефан расхохотался резким, злым смехом.
– Пойдем, я покажу тебе Огневку.
Стефан вел Владу напрямик, по тайным тропам, известным только ему одному. Меньше чем через час они вышли из леса, и ноющий комок, застрявший у Влады в солнечном сплетении, разболелся с новой силой: вдалеке на фоне нежно-розового рассвета пылала Огневка.
– Мария сказала, что охотники перевоплотили сумасшедших. Но охотники не могут перевоплощать – у меня просто не было времени подумать, что это значит для меня. – Стефан сел на траву, Влада опустилась рядом. – Это Мария помогла охотникам. Она перевоплотила сумасшедших, она сдала Огневку. Все, кто был в поселке, – погибли: семарглы, кормушки… Поэтому так мало семарглов пришли к нам на помощь.
Казалось, они выбрали места поудобнее, чтобы смотреть жуткое сюрреалистичное кино. Там, на экране, показывали смерть, а здесь, на пригорке, заливались птицы, шелестели березы, жужжали пчелы.
– Все повторится. – Стефан хмыкнул. – Я спросил у той старой ведьмы, когда уйдет моя боль. Она ответила: однажды все повторится. Тогда ты изменишь окончание – и станешь свободным. Я думал, она говорила обо мне и Илоне, а она говорила о тебе и Марке. – Он лег на спину и подложил руки под голову. Его волосы, молоко с медом, змейками путались в траве. – Все повторилось. Семаргл влюбился в девушку, девушка ответила взаимностью, и за это судьба уготовила ей смерть. Повторился даже выстрел. Но я успел изменить окончание: не позволил тебе умереть. Мне словно и в самом деле стало немного легче.
Он надолго замолчал.
– Я думал о том, что делать дальше, – продолжил Стефан с закрытыми глазами. – Мы с тобой остались одни, и между нами что-то происходит – я знаю – только у нас ничего не выйдет. За всю свою жизнь по-настоящему я любил только одну женщину – и буду любить ее всегда. Я бы хотел ошибаться вечно, принимая тебя за Илону. Но… лучше пусть все останется как есть.
Солнце, бледно-желтым шаром повисшее над Огневкой, уже пригревало кожу, а Стефан не двигался с места.
– И что ты будешь делать дальше? – спросила Влада.
– Убью одного охотника. И одного семаргла. А ты?
– А я буду делать то, что умею лучше всего. Искать. – Она встала и отряхнула платье. – Спасибо, что заботился о Марке.
Стефан ничего не ответил.
– Спасибо, что не дал мне умереть.
Он снова промолчал.
– Спасибо, что не превратил меня в семаргла.
Стефан не произнес ни слова.
– И я знаю, что может тебе помочь.
– С меня хватит тепла, Влада, – бесцветным голосом сказал Стефан.
– Речь не о тепле.
Влада зашуршала платьем. Ноздри Стефана расширились, он резко выпрямился.
– Просто я знала, что обычного «спасибо» будет недостаточно, – Влада вынула из подкладки платья дневник в розовой обложке, положила его на траву и тихо, не прощаясь, ушла.
Два часа спустя, проходя мимо лесной церквушки, она вспомнила о письме, адресованном Терезе, но не стала за ним возвращаться.