Глава 5. Дуновение картечи, март 1932 года
Если бы не алкоголь, наверняка, вышло бы неловко. По идее, после ресторана Джейкоб, как и подобает воспитанному человеку, собирался отправиться на постоялый двор. Это было очевидно, ведь они с Лизой все еще были, что называется, едва знакомы. Поэтому переодевшись прямо на аэровокзале, Джейкоб отправил свой багаж в "Серебряный бор" - пятизвездочный отель, расположенный всего в двух кварталах от дома Корзухина, и, не задерживаясь, поехал на извозчике в ресторан "От-кутюр". Он ехал на встречу, от которой ожидал так много, как только мог: он надеялся, что этот скромный ужин в компани близких подруг Лизы положит начало долгому и упоительному процессу ухаживаний, которые, - кто знает! - могут однажды завершиться счастливым браком. Таков был ход его мыслей, таковы были планы Джейкоба Паганеля - ведь при всех своих очевидных достоинствах профессор Паганель являлся тем еще консерватором. Однако человек предполагает, а события идут своим чередом.
Скромный ужин на поверку оказался настоящим кутежом. Подруги Лизы были очаровательны и раскованы, а она сама - еще лучше, чем ему запомнилось. Само совершенство, никак не меньше. И, хотя, он ни разу не позволил себе ничего лишнего, тем более, неподобающего, - ни словом, ни жестом, ни взглядом, - в душе Джейкоба Паганеля творилось невероятное. Он был влюблен. Нет, не так. Он был безумно влюблен в эту невероятную женщину-авиатора, и этим, собственно, все сказано.
Когда вышли из ресторана, на город уже опустилась ночь, а электрические огни - те, что все еще можно было разглядеть, - размыл упавший на Шлиссельбург весенний снегопад. Было холодно и тихо. И с неожиданной грустью Джейкоб подумал, что в такую ночь печально оставаться в одиночестве. Тем не менее, ноблес оближ. Положение обязывает, а профессор Паганель был настоящим шотландским джентльменом, что обязывает вдвойне.
Разошлись не сразу. Постояли минуту или две, прощаясь с Надеждой и Клавдией под козырьком у входа в ресторан, перекинулись парой слов, а потом... Джейкоб даже оглянуться не успел, как уже несся на Лизином "Кокореве" сквозь набиравшую силу метель. И все остальное случилось как-то само собой, "легко и просто", словно так и должно было быть. С той особой естественностью, замешенной на немалой дозе алкоголя, при которой о неловкости не может быть и речи.
Целоваться начали еще в лифте. Потом, едва ли не вальсируя, - не в силах оторваться друг от друга даже на мгновение, - пролетели коридор до двустворчатых дубовых дверей. "Капитан 2-го ранга баронесса Е. А. Браге" - прочел Джейкоб, случайно скосив взгляд, но в следующее мгновение Лиза уже впечатала его спиной в дверь и, не разрывая поцелуя, попыталась попасть ключом в замочную скважину. Левой рукой. В порыве страсти. Но дверь неожиданно поддалась, распахиваясь внутрь, и профессор влетел в Лизину квартиру спиной вперед. Дальше все помнилось с трудом и, словно бы, в жарком тумане. Не зажигая свет, натыкаясь на стены и косяки дверей, с грохотом роняя на пол предметы мебели и, бог знает, что еще, они умудрились - к слову сказать, все еще не разрывая объятий, - освободиться от большей части одежды, так что, достигнув спальни, профессор обнаружил, что ему и снимать-то уже, собственно, нечего. Если не считать, разумеется, носков. Ну, а на капитане Браге одежды оставалось и того меньше. Сережки в ушах, да какие-то кулоны, болтающиеся в ложбинке между небольших красивой формы грудей... Впрочем, мгновенный образ обнаженной женщины Джейкоба не смутил, а напротив - вдохновил. Паганель вспыхнул, словно, стог сена от удара молнией, и мгновенно впал в знаменитое шотландское неистовство, удивительным образом сочетавшееся в нем с унаследованной от деда не менее знаменитой франкской изысканностью. В соединении получилось неплохо, а возможно даже, хорошо. Во всяком случае, если судить по ответной реакции женщины, Джейкоб Паганель чести хайландеров не уронил. Напротив, он упрочил их репутацию.
***
Лиза проснулась первой. Полежала неподвижно, переживая "послевкусие" отбушевавшей страсти. Прислушалась к ровному дыханию мужчины, тепло которого ощущала рядом с собой. Покачала мысленно головой, припоминая детали прошедшей ночи. Усмехнулась недоверчиво, и, приподнявшись на локте, посмотрела на спящего Джейкоба. То новое, что Лиза узнала этой ночью о профессоре Паганеле, лишь укрепило ее в уверенности, что встреча их произошла неслучайно. Лизе явно благоволили добрые духи народа яруба, или божьи ангелы, или сама судьба наворожила ей такого мужчину. Джейкоб был практически идеален. По-мужски красив. Умен и образован, как мало кто еще среди знакомых Лизе мужчин. Галантен, как франк, и учтив, как англичанин. Отважен, если не сказать большего. Непрост. И попросту неутомим, восполняя очевидные, но простительные "пробелы в образовании" недюжинным энтузиазмом и исключительной обучаемостью.
"Ночь удалась! Тьфу-тьфу-тьфу! Только бы не сглазить!"
А между тем ее нежданный любовник открыл глаза и посмотрел на Лизу снизу вверх, глаза в глаза. Самое смешное, что спать с ним этой ночью Лиза не планировала. Предполагала, что это должно случиться, но, разумеется, не теперь, а несколько позже. Может быть даже, не в этот визит Паганеля в Себерию. Когда-нибудь потом, когда придет время. Однако все случилось, как случилось. Спонтанно, и словно бы, само собой.
- Это была лучшая ночь в моей жизни! - Не комплемент и не куртуазный оборот франкской речи. Произнося эти непростые слова, Паганель, похоже, был искренен, и Лизе его чистосердечие скорее нравилось, чем наоборот. Однако слова Джейкоба ее смутили и, пожалуй, даже напугали, так что она поспешила остудить его пыл и снизить уровень ожиданий. Своих и Паганеля.
- Было замечательно, - улыбнулась она. - Сварить тебе кофе?
- Кофе? - недоуменно переспросил Джейкоб.
- Чай? - предложила Лиза, как ни в чем не бывало. - Чай с молоком? Молоко без чая? - она "не желала замечать", что обыденность ее вопроса способна окоротить даже закоренелого романтика.
Но вот какая штука - Джейкоб Паганель не был романтиком. Он был путешественником, исследователем и человеком дела, то есть мужчиной, последовательным, упорным и в известной степени бескомпромиссным.
- Полагаю, - сказал он, по-прежнему, не отводя взгляд, - после того, что между нами случилось, Лиза, я должен на вас жениться.
Подразумевалось - как порядочный человек.
"Жениться? Серьезно?"
- А что случилось-то? - неожиданно ее разобрал смех. С ней просто истерика случилась. И не со зла или из вредности. Напротив, Лиза была вполне счастлива, но вот эти его слова, этот подразумеваемый по умолчанию вопрос...
"Мадам, после того, что случилось между нами... Матерь божья, ну не до такой же степени!"
- Чему вы смеетесь? - ее смех его не обидел, скорее - удивил.
- Для начала, - сказала она, смиряясь с неизбежным, - нам следует перейти на "ты". Как думаешь, Джейкоб, после всего, что между нами случилось?
- Перейти на "ты", - кивнул он. - Согласен, это разумно.
Они говорили по-франкски, а в этом языке, как и в русском, разница между "вы" и "ты" весьма существенна.
- А смеюсь я, Джейкоб, потому что у нас в Себерии есть такой анекдот. Коротко говоря, встретились двое и сразу же угодили в постель. А утром состоялся между ними такой вот разговор. Он: - После того, что случилось, я, как благородный человек, просто обязан на тебе жениться. Она (одеваясь, испуганно): - А что случилось-то?
Рассказала и тут же покатилась со смеху. Ну, действительно - один в один! Такого нарочно не придумаешь! Однако Паганель ее не поддержал. Он не засмеялся, он задумался. Вернее, задумчивым стал его взгляд, и Лиза подтянула одеяло повыше. Она вдруг застеснялась своей наготы.
- А знаешь, - тень улыбки все-таки скользнула по губам Паганеля, - действительно смешно, потому что я такой, и ты такая. В тебе это есть!
"Какая это такая?!" - оскорбилась Лиза.
- Это ты меня только что шлюхой обозвал, - нахмурилась она, - я тебя правильно поняла?
- Ни в коем случае! - возразил Джейкоб, улыбаясь уже в полную силу. - Я просто вспомнил сейчас, как ты поднималась на Белую стену, и как рассказывала мне позже, у костра, о своем "одиноком марше". Сто миль по горам и джунглям, от Мосезе до Белой стены. И знаешь, что меня тогда поразило больше всего? Естественность, с которой ты говорила о совершенно невозможных вещах. Но ты, кажется, этого так и не поняла. А что случилось-то?! - рассмеялся он, вполне оценив, должно быть, выражение ее лица. - Что случилось?!
- И в самом деле, - улыбнулась Лиза, - всего лишь сто миль. Что случилось-то?
- Намекаешь, что не стоит торопить события?
- Не намекаю, - объяснила она. - А прямо говорю, не торопи события, Яша! Нам и так хорошо, разве нет? А пойдем под венец - хлопот не оберешься! Ты католик, я православная. Я подданная республики Себерия, ты - британской короны. Ты ученый, я авиатор...
- Ты женщина, я мужчина, - кивнул Паганель, не отпуская улыбку.
- И это тоже! - согласилась Лиза.
- Значит, категорически нет?
- Не категорически, но точно не сейчас.
- Как скажешь! - согласился Паганель, не проявив, впрочем, никакого энтузиазма. - Возможно, ты права. Да и вообще, руки женщины так не просят. Твоей руки, тем более. Это я погорячился. Но я обещаю, мы еще вернемся к этому разговору, а пока свари мне, пожалуйста, кофе!
"Сварить кофе? Вот с этого, Яша, и следовало начинать! А то сразу жениться! Нашел, понимаешь, время и место!"
Лиза огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно "прикрыть стыд", но - увы - ничего подходящего не нашла. Ну, не подушкой же, в самом деле, прикрываться.
"Что в лоб, что по лбу! Придется светить голой задницей!"
- Любуйся! - сказала она вслух и решительно вылезла из-под одеяла. Ощущение было странное. Незнакомое. Еще пару месяцев назад Лиза своей наготы не стеснялась, тем более, в присутствии своего собственного любовника. Теперь все было иначе.
"Сука любовь!"
Стараясь не показать смущения, Лиза прошла к стенному шкафу. Ровным шагом. С гордо поднятой головой. Следя за тем, чтобы ни в коем случае не покачивать бедрами. Как на плацу или на палубе корабля-матки, но при этом почти физически ощущая пристальный взгляд Джейкоба на спине и ниже. Дошла, сдвинула дверь и выдернула на удачу, что под руку попало. Все еще не оборачиваясь, наскоро натянула на себя шелковую шаль-пончо в излюбленных яруба "тонах ярости": от рассветного алого до цвета запекшейся крови, и только после этого посмотрела на Паганеля.
- Мне еще ночью показалось...
Признаться, его взгляд Лизу удивил. Она ожидала от Джейкоба совсем другой реакции, инстинктивно приготовившись смутиться и покраснеть, и не сразу сообразила, что дело не в ее наготе, хотя и в ней тоже. Просто сейчас профессор впервые увидел Лизу нагой, и случилось это при свете дня. А значит, увидел он не только то, что стыдливость настоятельно рекомендует не открывать взору мужчин, - кроме гинеколога, разумеется, ну и мужа, иногда, - но и то, что Лиза никак не стремилась афишировать из своих личных "бабских" соображений.
- Тебе не показалось, - сказала она после короткой паузы. - Все так и есть.
- Господи, Лиза! - Джейкоб даже покраснел от смущения. - Извини! Я дурак! Знал про твой бой под Опочкой, но ни разу не сделал правильных выводов...
- Ужасно, не правда ли?
- Да, - кивнул Паганель. - Другого слова и не подберешь. Представляю, как все это болит...
"Ах, вот ты о чем!" - удивилась Лиза, не всегда правильно понимавшая реакции окружающих ее людей на все, что было связано с ее боевым прошлым.
- Не представляешь! - усмехнулась она, отпуская напряжение. - И хорошо, что так! Хочешь, сварю тебе кофе по-арабски?
- Звучит соблазнительно! - Паганель преодолел первый шок и смог даже улыбнуться, что опять-таки скорее говорило в его пользу, чем наоборот. - У тебя есть йеменский кофе?
- У меня есть йеменский кофе, - усмехнулась Лиза, пытаясь побороть возникшее напряжение. - Сорт бурай тебя устроит?
- Бурай? - переспросил Джейкоб. - Бог с тобой, Лиза! Мне и того, что он из Йемена, вполне достаточно. А про сорта я вообще до сегодняшнего дня не знал.
Зато знала Лиза.
- Ну, не скажи! - возразила она. - Сорт сорту рознь. Санани - одно, шарки - другое, а бурай - совсем третье. Аромат, вкус... да все разное! Впрочем, не сейчас! Я иду на кухню, так что надевай трусы и присоединяйся... Посидим, поболтаем, может быть, немного выпьем... Потом примем душ и пойдем завтракать в ресторан напротив.
Описав, таким образом, порядок действий и ближайшие планы, Лиза покинула спальню, оставив Джейкоба Паганеля предаваться своим мыслям, или чем он там ещё мог заниматься!
"Ну, уж точно - не онанизмом!"
Об онанизме после такой бурной ночи и речи быть не могло!
"Вот же, придет такое в голову!" - она миновала несколько комнат - двери нараспашку, поваленные стулья, разбитая ваза и детали мужской и женской одежды по всему пути от входной двери до спальни, - но до кухни не дошла. Наткнулась в гостиной взглядом на егерский штык-нож, повешенный на стену в обрамлении двух ярубских ассегаев, пинги и телека, и замерла. Ну, нож этот здесь на то и висел, чтобы помнить. В смысле, не забывать.
"Я помню! - повторила она, как мантру, глядя на доставшееся ей без боя оружие брабантских стрелков. - Я ничего не забыла. Выстрел за мной..."
Ван Россом обыграл ее дважды. Или трижды. Как считать. Тем и запомнился, как тот польский тримаран, который расстрелял ее под Опочкой.
"Но ты не думай, капитан, я и того поляка не забыла, и тебя буду помнить, и оба вы покойники!"
Ее африканские приключения завершились семь месяцев назад. Столько времени прошло, но Лизу не покидало ощущение, что ничего на самом деле еще не кончилось. Наверное, это чувство возникло у нее потому, что, какой бы ни была сама история, - а она получилась на редкость динамичной и насыщенной невероятными событиями, - ее "концовка" очевидным образом подкачала. И не сказать, чтобы все закончилось плохо. Никак не трагедия - в подлинном смысле этого слова, - и не решительное фиаско, если на то пошло. Но финал вышел каким-то двусмысленным, и от всей этой истории у Лизы остался горький осадок незавершенности.
***
Следующие дни пролетели, как курьерский швертбот над тихой водой. Время не шло и не бежало. Оно летело, уносилось в туманную даль, толкая Лизу вперед и выше, в близкое счастливое будущее, которому не видно конца. На сердце было удивительно легко, в крови гулял хмель, и в какой-то момент Лиза поймала себя на мысли, что, возможно, идея выйти замуж за Якова, который Джейкоб, не так уж плоха. Что дурного, если женщина хочет счастья? Кто возьмется ее за это осуждать? Никто. Да ей, если честно, на мнение окружающих попросту наплевать. Раньше не оглядывалась "на всяких там", так с чего бы начинать теперь? Ну, а если замуж, то, как минимум, стоило познакомить Якова с родственниками. Нет, не для себя, разумеется, - ей эти родственники по-всякому не интересны, - а для него. Все-таки Паганель ее обстоятельств не знает, да и не должен знать, если честно, однако наверняка удивится - не сейчас, так позже, - тому, что Лиза его ни с кем так и не познакомила. Считай, месяц в Шлиссельбурге околачивается, - и не просто в Шлиссельбурге, а конкретно в ее квартире на Смолянке, - надо бы и честь знать. Лиза повздыхала, но исключительно про себя и недолго, и выбрала меньшее из зол - позвонила Полине.
- Вот, - сказала, поболтав минут пять о том и сем, - хочу напроситься к вам в гости. Как смотришь?
- Не поняла! - удивилась Полина. - Ты что, разрешения у меня спрашиваешь? Совсем спятила?! Я тебя в любое время видеть рада ... Хотя бы и ночью! - прыснула жена Григория на том конце линии. - Гриша рассердится, конечно, но это мы как-нибудь переживем. Я ведь и с ним сплю!
- А так, чтобы Гриня тоже был дома? - остановила ее фантазии Лиза.
Гриню она больше не боялась. Напротив, чем дальше, тем больше, он становился понятней. Так что Лиза начала ему даже симпатизировать. Интересный тип. Умный и не без изюминки. В общем, неординарный мерзавец, тем и интересен. Ну, а после того, как Лиза договорилась с Райтом и Варзой, что - "если что" - Полину возьмут на бриг, да еще и присмотрят "как за родной", Гриня проникся к Лизе неожиданной в этом говнюке братской любовью и "прочим всем".
- То есть, ты именно к нам в гости придешь? - переспросила Полина, подчеркнув интонацией это самое "к нам".
- Именно.
- Тогда тебе придется мне что-нибудь объяснить. - Полина только казалась "несмышленышем" с этой ее почти наивной восторженностью. На самом деле, жена Григория была дипломированным хирургом, что для женщин все еще являлось большой редкостью. Ну ладно - акушерка или гинеколог. Но хирург... Хирурги - это по определению крупные и брутальные мужики. Однако глядишь ты, оказывается, отнюдь не всегда!
"Объяснить, - мысленно кивнула Лиза. - Мне бы кто объяснил!"
- Хочу представить вам моего... Ну, как бы сказать, - неожиданно смутилась Лиза. - Моего друга.
- Даже так? - вот сейчас с Лизой точно говорил хирург. Такой хмурый седой дядька с руками по локоть в крови и с дымящейся папиросой в хирургическом зажиме. - Представить?
- Думаешь, зря? - Лиза была готова сыграть "отбой", в таком деле не стыдно и отступить.
- Да, нет, что ты! - остановила ее Полина. - Будем рады! За Гришу не скажу, может и гадостей наговорить, ты его знаешь, но лично я точна рада. Приходите в пятницу, часов в семь. Гриша как раз на выходные вернется с базы. Вместе поужинаем, как смотришь?
- Смотрю положительно, - вздохнула Лиза. - Фрак надевать?
- Без официоза, - засмеялась Полина. - И не тушуйся! Герою нации не к лицу!
***
В пятницу утром проснулась в странном настроении. Не тоска смертная, но и не чистая незамутненная радость, что было бы естественно после вечерних "художеств", плавно перешедших в ночные "безумства". Все дело во сне. Приснится же такое! Не ужас! Не кошмар! Просто сон, но сон, что называется, дурной на всю голову.
Дело происходило почему-то в кабинете директора института, но сам Завадский отсутствовал, а в его кресле сидел парторг.
"Посмотри на себя, - говорил Хромов. - Ты же советский человек, Елизавета! Инженер, комсомолка, без пяти минут член партии. И в кого ты превратилась? В кокотку! В кокаинистку и алкоголичку. Чем ты занимаешься там, в этой твоей Себерии? Тебя Родина не затем послала, чтобы ты жизнь прожигала! Ты там уже, считай, два года, и что? Освоила ихнюю буржуйскую камасутру. Достижение, однако!"
"Я летаю", - возразила Лиза.
"Летаешь, как же! Это не ты, Лиза, летаешь, а Елизавета Браге! А ты, прости господи, лесбиянка и шлюха, если не сказать хуже!"
"Вообще-то, лесбиянка как раз Елизавета, а я пить стала меньше..."
"Ну, да! Меньше! - погрозил ей пальцем парторг. - Литр шампанского вместо литра водки! А в Шлиссельбурге, между прочим, работают коммунисты!"
"Какие коммунисты?" - опешила Лиза.
"Да, разные! - отмахнулся Хромов. - Ленинцев у них, конечно, нет, но все равно!"
На этом месте Лиза, собственно, и проснулась. И первые несколько минут после пробуждения находилась в прострации, но все-таки вспоминала, что коммунисты в Себерии действительно существуют. Называются по-другому, но по сути то же самое. Левое крыло социал-демократов. Пожалуй, даже, левее тех, кто совершил Октябрьскую революцию, а уж Ульянова-Ленина или Троцкого в правезне даже Сталин не упрекал.
Лиза оглянулась на Якова, тот спал. Взглянула на часы. Семь утра, а на улице снег с дождем. Хмуро, пасмурно и мокро. Самое то - поспать еще часок или два, однако на возвращение сна не стоило и надеяться.
"Что ж, умерла, так умерла!" - Лиза вылезла из-под одеяла, передернула плечами, ощутив вполне обоснованный озноб, и, набросив халат, пошла в ванную комнату.
"Это все не просто так! - решила она, закрывая за собой дверь. - Наверное, все дело в смотринах".
Все-таки брак подразумевает какую-то окончательную бесповоротность. Любовницей может быть кто угодно: хоть Лиза, хоть Елизавета. А вот кто будет женой? Вопрос не новый, сто раз рассмотренный со всех возможных точек зрения, обдуманный, разжеванный, едва ли не замусоленный. И все-таки, все-таки... Кто, в конце концов, пойдет по венец? Которая из двух? Или все-таки кто-то третий, имеющий к Лизе Берг точно такое же отношение, как и к Елизавете Браге.
Все-таки душа и тело нераздельны. Одно без другого не существует, и связаны они взаимно.
Лиза сбросила халат и встала перед зеркалом. Ничего нового она в нем, впрочем, не увидела. Дылда дылдой, и весь сказ. Ноги длинные, это да, но, во-первых, по-спортивному мускулистые, а во-вторых, имеет место неаппетитный шрам на правом бедре, и он у Лизы, увы, не единственный. Бедра узкие, не слишком женственные, плоский живот - что в эти времена еще не ценится, потому что случается редко, - и маленькая грудь. Грудь при таком росте, как у Лизы, кажется даже меньше, чем есть на самом деле. Тонкие плечи и запястья, длинные и узкие кисти рук, но руки, как и ноги, не по-женски тренированные. Так что тоже мимо кассы. Сухое длинное лицо, которое оживляют только большие серые глаза. Длинный нос, большой рот с узкими губами и высокие скулы. Не красавица, совсем нет. Даже цвет волос не спасает. Они, конечно, светло-русые, но острижены так коротко, что по себерским понятиям красивыми не могут считаться по определению.
"Так что же ты во мне нашел, Яша? В кого влюбился? В это вот?"
Временами - то есть, едва ли не постоянно, - Лиза была самоуверенна до неприличия. Самодостаточна и легка. Победительна, словно роскошная красавица из мужских грез. Но иногда, - как случилось с ней этим утром, - на нее накатывала волна разочарования, и тогда ничто уже не казалось ей само собой разумеющимся: ни внимание мужчин, ни возможность счастья...
"Федор назвал меня красавицей..."
Назвал. Было дело. Но что он имел в виду?
"Что, черт побери, он хотел этим сказать?"
Никакой особой красоты Лиза в зеркале не видела. Зато уродства - сколько хочешь! Одни ее шрамы должны были вызывать у мужчин отвращение. У женщин, впрочем, тоже. Однако сначала Ильин, потом Полина и Петр, Тюрдеев и Скиапорелли, а теперь и Джейкоб Паганель - все они не только хотели ее, - любовь зла! - но и считали красивой. Или только так говорили...
"Впрочем, Полина не в счет!"
Полина девочка молодая. Ей мужиковатая и волевая, доминирующая любовница, возможно, как раз и нужна. Не то - мужики. Впрочем, у мужчин и свои бзики случаются, типа "братства по оружию" или разницы в возрасте. К тому же Ильин продержался рядом с Лизой всего неделю. Скиапорелли и Федор и того меньше. Поэтому думать - если думать вообще, - следовало о Джейкобе, которого она как раз сегодня ведет знакомиться с братцем Гриней. Вот что он нашел в Лизе такого, что захотел на ней жениться? Вопрос. И к тому же вопрос, на который у Лизы не было сейчас вразумительного ответа.
Мысль о Джейкобе, однако, заставила Лизу вспомнить и о другом. Бог с ней, с красотой. Не девочка, да и вниманием мужчин не обделена, даже если все они извращенцы долбанные, которых хлебом не корми, а дай отыметь покалеченную девушку. Другое дело, что чем дальше, тем больше Джейкоб демонстрировал Лизе те самые черты, за которые таких мужчин и любят "беспомощные" женщины. Забота, все больше напоминающая опеку, внимание, даже беспокойство... Оно, вроде бы, и неплохо, но отношения такого рода ни разу не равноправны. По сути же, любовь Джейкоба, - если конечно это была любовь, - все больше сводилась к намерению контролировать все ее поступки. Раньше он восхищался незаурядным мужеством Лизы, - так ей и говорил, - но чем больше ночей он проводил в ее постели, тем чаще и сильнее проявлялось в поведении Джейкоба то самое отношение мужчины к женщине, которого нынешняя Лиза принять не могла.
"Похоже, я поторопилась со смотринами, - вздохнула Лиза, - но сделанного не воротишь, ведь так?"
***
- Григорий Берг, - представился Гриня, протягивая Джейкобу большую крепкую ладонь, - брат Лизы. По матери.
Вот это уточнение, - "по матери" ее чуть не добило. Такое она от Григория слышала впервые.
"Хорошо хоть не единоутробный..."
- Рад знакомству, полковник! - улыбнулся Джейкоб. - Лиза мне про вас никогда не рассказывала, наверное, готовила сюрприз.
Простодушие Джейкоба переходило все границы. Однако, судя по опыту, он был искренен, и его "наивность" была естественной и не оскорбительной.
- Моя кузина Татьяна Кениг и ее муж Иван, - поспешила Лиза переключить внимание Джейкоба на бойца невидимого фронта и его верную подругу, приходившуюся Лизе по совместительству двоюродной сестрой.
Вообще-то, предполагалось, что они с Яковом идут в гости к Полине и Григорию, но, как оказалось, Полина устроила смотрины по полной программе. Спасибо еще, не пригласила Варвару и Петра. Вот был бы паноптикум. Впрочем, отсутствовало и старшее поколение.
- Мадам! - поклонился Джейкоб, поднося Танину руку к губам. - Капитан!
- Профессор!
После возвращения из Африки Лиза виделась с Иваном трижды. Первый раз, сидя в чайной на Нивенской, она поблагодарила себерскую разведку за оказанную помощь и подробно рассказала Петру о своих приключениях в Ярубе, не забыв упомянуть и о злоключениях. Рассказывала часа два, не упустив ни одной существенной детали. Причин для скрытности Лиза не видела и излагала историю, как есть, умолчав лишь о последней встрече с доктором Тюрдеевым, местонахождении истинного сокровища Кано и, разумеется, об афаэре. Вот об этом Лиза никому рассказывать не собиралась. Это был ее личный секрет.
Второй раз встретились через неделю, и капитан Кениг задал ей несколько уточняющих вопросов. Звучали они невинно, но у Лизы возникло впечатление, что Петр догадывается, что в ее рассказе присутствуют лакуны. Его интересовало, в частности, не мог ли Тюрдеев погибнуть не вследствие несчастного случая, а быть кем-нибудь убит? А еще он хотел уточнить, как именно Лиза нашла пирамиду. Хорошие вопросы. Неприятные, но Лиза была к ним готова и отвечала уверенно, а Кениг, что характерно, не "усугублял". Трудно сказать, что он знал на самом деле или о чем догадывался, но на Лизу не давил, принимая ее объяснения без комментариев.
Ну, а в третий раз пересеклись на именинах Варвары и едва ли обменялись парой слов. Похоже, новых вопросов не возникло, и говорить стало не о чем. Но на этот раз капитан 2-го ранга Кениг неожиданно совместил "приятное с полезным". И родственников - уж какие есть, - уважил и об интересах конторы не забыл. Впрочем, чьи интересы он соблюдал, отдела документации Адмиралтейства или Лизины, еще вопрос. По первому впечатлению, и те и другие, но...
"Шпионам верить нельзя!"
Иван перехватил Лизу перед сладким. Не таясь, спросил, не может ли она уделить ему пять минут? Извинился перед Джейкобом.
- Не подумайте плохого, Джейкоб, речь о протекции. Старший сын, понимаете ли, решил поступать в академию Аэронавтики, но балов может не хватить. А Елизавета у нас, как ни как, Кавалерственная дама и вхожа в большие кабинеты. Буквально на пять минут...
Джейкоб не возражал. Кивнул понимающе и присоединился к остальным мужчинам, курившим в кабинете.
- Что за спешка? - удивилась Лиза, когда они остались одни. - Не могли подождать пару дней?
- Не мог.
- Ну, ладно... Это как-то связано с Африкой?
- Думаю, что, да.
- Что стряслось? - насторожилась Лиза.
- Да вот какая штука, - поморщился Иван. - Похоже, вами вплотную заинтересовалась английская разведка.
- Английская разведка? - переспросила Лиза, которая такого оборота никак не ожидала. - В смысле СИС, секретная разведывательная служба?
- Да, - подтвердил Иван, - она самая. Секретная и разведывательная. Отсюда вопрос. Лиза, вы уверены, что точно ничего эдакого в Африке не видели? Какая-то встреча, документ, разговор?
- Даже и не знаю, - остро захотелось курить, но они находились в кабинете Полины, а та не курила. - Может быть, ван Россом? Он не из Фландрии. И никогда не служил в их армии. Во всяком случае, под этим именем. Но мне шепнули, что он как раз из СИС или САС.
- Кто шепнул? - насторожился Иван.
- Полковник Штоберль, я же вам рассказывала.
- Еще что-нибудь?
- Мы ограбили дом Джорджа Стокса, - вспомнила Лиза. - А я его даже не спросила толком, кто он такой.
- Джордж Стокс, - кивнул Иван. - Выясним.
- А может быть, это из-за телеграфа? Мы там, в принципе, ничего не взяли, но вдруг в столе или в почтовом мешке была какая-нибудь секретная депеша?
- Хорошая мысль, - согласился капитан Кениг. - Это все?
- Пока все.
- Ну, если вспомните что-то новое, сразу звоните! Не нравится мне эта их активность. И вот еще что, - тронул он пальцами лоб. - Не хотелось бы вас огорчать, Лиза, но думаю, вам следует знать, Джейкоб Паганель не так прост, как может показаться, и уж точно, что он не только профессор.
- В каком смысле, не только профессор? - Предположение, что Джейкоб шпион, звучало вполне по-идиотски.
- А чем, по вашему мнению, занимаются географы?
- Географией, - пожала она плечами.
- И разведкой, - добавил Иван. - Орден Чертополоха Джейкоб Паганель получил за миссию в Кушан... Остальное сами можете домыслить.
- Кушан - это ведь территория племен? - нахмурилась Лиза, припоминая детали.
- Не совсем, - уточнил разведчик.
- Но мы познакомились случайно, - возразила Лиза. - И, в любом случае, до событий в Томбуте.
- А я и не говорю, что он за вами примитивно шпионит. Не тот калибр. Но иметь в виду следует.
***
Лиза, разумеется, в Джейкобе не усомнилась даже на мгновение, но настроение Иван ей испортил основательно. Настолько испортил, что пришлось одну за другой выпить две рюмки коньяка, чтобы хоть немного отпустило. За разговором Лиза, соответственно, не следила и очнулась только тогда, когда кузен Виктор поинтересовался, не составит ли Лиза ему протекцию.
"Протекцию?! - удивилась Лиза. - Да вы тут что, сговорились все, что ли?"
- Какую протекцию? - судя по всему, начало разговора она благополучно пропустила, оттого, возможно, и удивилась, услышав слово "протекция".
- Да вот, хотим с Дарьей напроситься на борт "Звезды Севера".
- Разбогатеть решил? - усмехнулась Лиза, все еще не вполне понимая, о чем идет речь.
- Не помешало бы! - рассмеялась Дарья. - Но все гораздо проще. Мы хотим снять фильм о приключениях брига, ну и о тебе, Лизонька. Ты ведь у нас герой!
И тут Лиза вспомнила, наконец, чем знамениты Виктор и Дарья Шумские. Они в этом мире были тем же, чем Дзига Вертов для советского документального кино и Лени Рифеншталь - для немецкого.
"Ничего себе семейка!" - усмехнулась она мысленно.
- Ладно, - кивнула она Дарье. - Поговорю с Райтом. Он хозяин, ему и решать.
Взглянула на Джейкоба, поймала его теплый взгляд, увидела улыбку, и на сердце сразу же полегчало.
"Да, нет! Что за глупости! Никакой он не шпион!"
Следующие полчаса прошли весело и беззаботно. Много смеялись, - даже Гриня, что для него было редкостью, - пили ягодные настойки и ели сладкие пироги. Телефон зазвонил, когда уже встали из-за стола и стали прощаться.
- Берг слушает! - ответил Григорий. - Да. Да. Я вас понял.
- Лиза, - сказал он неожиданно мягко, положив трубку и обернувшись к ней. - Объявлена мобилизация!
