Через ворота главного порта, особенно того, что имел важное стратегическое значение во время войны, шли основные грузы. Пушки, военное снаряжение, продовольствие, шелка, специи, войска, торговцы, Библии и вонючие бытовые отходы – все проходило через них, не вызывая лишних вопросов.

Старожилы еще помнят кошмарный рев запертых в клетках шести белых тигров, которых везли в дом американского киномагната, или сияющий золотом купол храма, предназначенного для тщеславного главы одного из европейских государств. А совсем недавно над портом в течение нескольких недель витали сладкие ароматы: это крановщик, переносивший с помощью подъемного крана коробки с пятью тысячами флаконов духов, уронил драгоценный груз прямо в доки.

Однако при виде шестисот женщин, ожидающих возможности высадиться на берег в Бомбее, весь транспорт в Александра-доке остановился. Выстроившиеся на палубе женщины в ярких летних платьях махали шляпками и сумочками, после более чем трехнедельного пребывания в море их голоса были полны радостного предвкушения. По доку к кораблю устремились сотни ребятишек. Они призывно тянули руки вверх, выпрашивая монетки, как можно больше монеток. Маленькие буксирные катера, окружившие нос судна, с шумом разворачивали «Викторию» параллельно причалу. И когда корабль грациозно встал на место, женщины раскололись на две группы: одни ахали от удивления, что такая махина могла втиснуться в док, другие же, почувствовав портовую вонь, фыркали и демонстративно прижимали к разгоряченным лицам белые платочки. А на причале все глаза были устремлены на авианосец, который больше не нес на себе самолетов. Мужчины в комбинезонах, женщины в ярких сари, военные, портовые рабочие, торговцы – все замерли, изумленно наблюдая за тем, как в порт медленно входит корабль невест.

– Вы должны держаться вместе и стараться ходить только по главным улицам. – Офицер из женской вспомогательной службы пыталась пробиться сквозь гул голосов девушек, жаждущих поскорее сойти на берег. – И вернуться следует к двадцати двум часам, не позже. Капитан Хайфилд ясно дал понять, что не потерпит опозданий. Вам понятно?

Всего несколько месяцев назад в гавани произошло самое настоящее восстание индийских моряков, они протестовали против тяжелых жизненных условий. Развитие событий по-прежнему оставалось предметом оживленных дебатов, но никто не пытался оспаривать тот факт, что противостояние обернулось продолжавшейся несколько дней яростной перестрелкой между английскими войсками и моряками. Поэтому развернулась жаркая дискуссия по поводу того, разумно ли разрешать женщинам выходить в город, но, поскольку они оставались на корабле во время стоянок в Коломбо и Кочине, было бы несправедливо держать их на борту. В одной руке офицер из вспомогательной службы сжимала планшет, другой утирала пот со лба.

– Дежурный будет записывать фамилии всех женщин, вернувшихся на корабль. Удостоверьтесь, что ваше имя внесено в список.

Жара стояла просто адская, и Маргарет, прижатая толпой к борту, хотела только одного: найти, где бы присесть. Стоявшая рядом с ней Эвис, заслонив ладонью глаза от солнца, приподнималась на цыпочки и докладывала о том, что происходит вокруг.

– Мы должны увидеть Ворота в Индию. Так все делают. А еще говорят, стоит побывать в клубе «Виллингдон», но он находится в нескольких милях от города. Там есть теннисные корты и бассейн. Может, нам стоит взять такси?

– Больше всего на свете я хочу найти какой-нибудь милый отель и хотя бы полчаса посидеть, задрав ноги, – сказала Маргарет.

Пока «Виктория» бросала якорь, они уже два часа провели на ногах, и от жары у Маргарет страшно распухли щиколотки.

– Маргарет, у нас в запасе куча времени. Мы, женщины в интересном положении, должны быть более активными. Ой, посмотри! Кажется, нас скоро выпустят.

К запряженным лошадьми повозкам, которые должны были вывезти женщин из порта через Красные ворота, выстроилась длинная очередь. В ее хвост становились девушки, успевшие спуститься с трапа. Они возбужденно проверяли, а потом перепроверяли сумочки и шляпы от солнца, время от времени указывая рукой в сторону города.

Через ворота Маргарет могла видеть трехполосные широкие магистрали, большие гостиницы, дома и магазины, запруженные народом тротуары и мостовые. У Маргарет даже закружилась голова, когда она почувствовала наконец твердую почву под ногами: ее качало из стороны в сторону, то ли от жары, то ли от долгого пребывания в море.

Мимо них прошли две женщины с корзинками на голове, они несли их легко и непринужденно, словно головной убор. Женщины оживленно перешептывались, прикрывая рты унизанными перстнями пальцами. Затем одна из них увидела на земле что-то интересное. Не сгибая спины, она вытянула босую ногу, подняла искомый предмет пальцами ног, взяла его в руку и положила в карман.

– Ух ты! – воскликнула Маргарет, которая и забыла, как выглядят собственные ноги.

– В отеле «Грин», вероятно, будет обед, а после него танцы. – Эвис внимательно изучила свою записную книжку. – Девушки из каюты 8D собираются туда чуть попозже. Я сказала, что мы сможем встретиться там за чаем. Но мне не терпится отправиться за покупками. Ведь в военторговской лавке я уже скупила что могла.

– Черт, сил моих нет стоять! – пробормотала Маргарет. – В гробу я видала твои магазины и достопримечательности. Мне нужна твердая почва под ногами и возможность хоть ненадолго присесть.

– Неужели тебе необходимо постоянно сквернословить? – прошептала Эвис. – Очень неприятно слышать подобные слова из уст женщины… в твоем…

И в тот момент, когда Эвис, запнувшись, замолчала, Маргарет вдруг услышала странное шушуканье. Повернувшись, чтобы узнать, в чем дело, она увидела, что по трапу спускается Фрэнсис, одетая в голубую, наглухо застегнутую блузку и брюки цвета хаки. На голове у нее, как всегда, красовалась широкополая шляпа, глаза скрывали темные очки, и тем не менее ее выдавали золотисто-рыжие волосы и длинные ноги.

Оказавшись внизу, Фрэнсис замялась, возможно, ее насторожила внезапно притихшая толпа. Заметив, что Маргарет машет ей рукой, Фрэнсис принялась протискиваться к ней сквозь строй женщин. Она шла, а девушки расступались, испуганно шарахаясь в сторону.

– Ну что, выходит, все-таки передумала? – спросила Маргарет, в наступившей тишине ее голос звучал пугающе громко.

– Да, – ответила Фрэнсис.

– Если безвылазно сидеть на корабле, так и свихнуться недолго. – Маргарет посмотрела на Эвис. – Особенно на этой жаре.

Фрэнсис стояла неподвижно, не сводя глаз с Маргарет.

– Наверное, да, – согласилась Фрэнсис.

– Ну, я за то, чтобы найти какой-нибудь бар или отель, где мы могли бы…

– Она с нами не пойдет.

– Эвис!

– Начнутся разговоры. И один Бог знает, что может произойти… если ее бывшие клиенты сейчас разгуливают по улице. Они могут принять нас за одних из этих…

– Не мели ерунды! Фрэнсис пойдет с нами.

Маргарет заметила, что женщины вокруг напряженно прислушиваются к их разговору. Свора мерзких сплетниц, вот что сказал бы о них ее папа. Каким бы там ни было прошлое Фрэнсис, она вовсе не заслужила подобного обращения, разве нет?

– Если хочешь, ради бога! – заявила Эвис. – Я найду с кем пойти.

– Фрэнсис! – Маргарет единственная из всех рискнула открыть рот. – Составь мне компанию. Я буду только рада. – (За темными стеклами очков глаз Фрэнсис было не видно, но, похоже, она обвела взглядом море окруживших ее замкнутых лиц.) – Ты поможешь найти мне симпатичное местечко, чтобы присесть.

– Берегись, а не то она найдет местечко, чтобы прилечь!

Фрэнсис резко вскинула голову, ее пальцы сжали сумочку.

– Ладно тебе! – потянула ее за руку Маргарет. – Устроим набег на старые добрые Ворота в Индию.

– Знаешь, я передумала.

– Ой, да брось ты! Может, это первая и последняя возможность посмотреть Индию!

– Нет. Спасибо. Я… Встретимся позже. – И, не дав Маргарет даже слова сказать, она исчезла в толпе.

Женщины, пылая праведным гневом, снова сомкнули ряды. Маргарет оглянулась и увидела высокую, тоненькую фигурку девушки, поднимающейся по трапу. Она проводила ее глазами и повернулась к Эвис:

– Это просто свинство с твоей стороны.

– Маргарет, не делай из меня чудовище. И не смотри на меня так! Я поступила честно. Я не позволю какой-то там девке испортить мне удовольствие. Ведь другой возможности сойти на берег больше не будет. – Она пригладила волосы, поправила шляпу от солнца. – И вообще, в нашем положении не стоит волноваться по пустякам. Нам это вредно.

Очередь потихоньку двигалась. Эвис взяла Маргарет под руку и поспешно подвела к повозке.

Маргарет знала, что ей следует вернуться к Фрэнсис. Ведь своим участием в прогулке она, словно по умолчанию, принимает сторону тех, кто третирует Фрэнсис. Но ей безумно хотелось почувствовать под ногами твердую землю. И вообще она не знала, что в таких случаях положено говорить.

Поскольку на борту осталась лишь горстка невест, на корабле развернули бешеную деятельность. Бригады матросов шныряли по палубам, там, куда раньше мужчинам вход был заказан, они драили, красили и скребли. Несколько человек ползали на коленках на полетной палубе, пытаясь с помощью деревянных щеток и мыльной пены смыть радужные потеки авиационного топлива. Ящики со свежими фруктами и овощами, доставленными на буксирных суденышках, принимали через люки. Тем временем подошедшие с другой стороны танкеры заправляли корабль.

Наверное, при несколько других обстоятельствах Фрэнсис было бы приятно видеть, как на корабле, входящем в обычный ритм жизни, вовсю кипит работа. Но теперь она не могла не обратить внимания на ухмылку дежурного офицера у трапа, его многозначительный взгляд, которым он обменялся со своим приятелем, когда она, поднявшись на борт, протянула ему свою карточку. Заметила она и долгие взгляды маляров, опущенные глаза и невнятное приветствие офицера, еще утром желавшего ей хорошего дня.

За последние несколько дней она прекрасно поняла, что такое одиночество в толпе.

Она была уже в нескольких шагах от двери своей каюты, когда неожиданно увидела его. Конечно, она говорила себе, будто ее вечерние вылазки на полетную палубу объясняются исключительно желанием вырваться из душной спальни, чтобы подышать свежим воздухом. Но теперь, узнав идущего ей навстречу мужчину, она поняла, что занималась самообманом.

Она машинально проверила, в порядке ли одежда – привычка, сохранившаяся еще со времени работы медсестрой, – чувствуя, как кожа от волнения и в предвкушении чего-то важного покрывается мурашками. Она даже толком не знала, что сможет ему сказать. Но не сомневалась, что для соблюдения приличий ему в любом случае придется начать разговор.

Они остановились. Посмотрели друг на друга и смущенно отвели глаза.

– Собираетесь на берег, да? – поинтересовался он.

Его лицо было абсолютно непроницаемо. Интересно, должна ли я испытывать благодарность за то, что он хотя бы со мной заговорил, подумала она.

– Нет… Я… я решила остаться здесь.

– Наслаждаться тишиной и спокойствием?

– Типа того.

Возможно, ему вовсе не хотелось разговаривать с ней, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задеть ее чувства.

– Ну… если… это не помешает вам обрести спокойствие… – Он махнул рукой в сторону механиков, которые с шутками и прибаутками чинили наверху какое-то оборудование.

– Да, – ответила она, ничего лучшего ей просто не пришло в голову.

– Тогда постарайтесь получить максимум удовольствия, – заметил он. – На борту корабля… трудно найти для себя личное пространство. Я хочу сказать, настоящее пространство…

Быть может, он понимает гораздо больше, чем может выразить словами, твердила она себе.

– Да, – ответила она. – Да-да, конечно.

– Я…

– Эй, морпех! – К ним подошел матрос в лихо сдвинутой набок бескозырке, в руке он держал записку. – Тебе надлежит зайти перед дежурством в диспетчерскую. Инструктаж по случаю визита губернатора.

Вручив Найколу записку, матрос бросил на нее такой взгляд, что она вздрогнула. Выходит, и он знает, кто она такая.

– Прошу прощения, – покраснев, сказала она.

Она отвернулась от них, в глубине душе надеясь, что сейчас он ее остановит. И хоть что-нибудь скажет, тем самым дав ей понять, что – в отличие от остальных – видит в ней человека. Скажет именно то, что она от него ждет. Что угодно.

Но уже через несколько секунд она с силой захлопнула за собой дверь каюты. До боли стиснула зубы и осталась стоять, прислонившись спиной к равнодушному металлу. До этой минуты она как-то не задумывалась о несправедливости жизни, по крайней мере применительно к себе. Она видела страдания своих пациентов и нередко задавалась вопросом: почему Бог прибирает одних и оставляет мучиться других? Но она никогда не задумывалась в этом контексте о собственной судьбе, поскольку давным-давно поняла, что не стоит вспоминать свои юные годы. Однако сейчас, когда в ее душе кипела дьявольская смесь самых разных эмоций, она вдруг почувствовала, что маятник качнулся в другую сторону и тупое отчаяние сменилось слепой яростью по отношению к тому, как обошлась с ней жизнь. Разве она недостаточно страдала? А что, если именно теперешняя ситуация, а вовсе не работа во время войны является настоящим испытанием на прочность? И как долго ей еще предстоит расплачиваться?

Мод Гонн, которая, возможно, догадывалась, что Маргарет сошла на берег, беспокойно скреблась в дверь. Фрэнсис взяла собаку на руки и, опустившись на койку, посадила на колени.

Однако Мод Гонн продолжала вести себя крайне беспокойно. По правде говоря, она вообще не реагировала на Фрэнсис. А та, глядя в затянутые белой пеленой подслеповатые глаза собаки, гладила ее по дрожащей спине, хотя прекрасно знала, что той сейчас нужна лишь любимая хозяйка.

Фрэнсис сочувственно прижала Мод Гонн к груди, положив подбородок на ее мохнатую голову.

– Я все понимаю, – прошептала она. – Поверь мне, я все понимаю.

Привычные к бомбейской жаре официанты из отеля «Грин» были все в мыле, несмотря на работавшие под потолком вентиляторы. Пот блестел на их глянцевых лицах, потихоньку стекая за воротник белоснежных форменных курток. Правда, их дискомфорт был вызван отнюдь не жарой – температура воздуха в тот вечер была вполне умеренной, – а нескончаемым потоком требований, предъявляемых примерно сотней невест, которые выбрали бар отеля в качестве конечного пункта программы посещения Бомбея.

– Если мне придется еще хоть минуту ждать напитка, то, клянусь, этому официанту не поздоровится, – заявила Эвис; обмахиваясь купленным днем веером, она наблюдала за несчастным официантом, который с подносом над головой лавировал в толпе. – Умираю от жажды, – сказала она, обращаясь к его согнутой спине.

– Он и так старается изо всех сил, – ответила Маргарет.

Она медленно потягивала свой напиток, так как по количеству народу в баре сразу догадалась, что на быстрое обслуживание рассчитывать не приходится.

Маргарет чувствовала себя вполне отдохнувшей, ей даже удалось на полчаса вытянуть ноги, и вот теперь она сидела, откинувшись на спинку кресла, и наслаждалась легким ветерком от перегретого вентилятора.

Одна и та же картина наблюдалась сейчас повсеместно: в отеле «Грин», в гранд-отеле «Тадж-Махал» и в «Бристоль грилл». В результате одновременного прибытия «Виктории» и нескольких военных транспортных судов район гавани заполонили гуляки. Война закончилась, и перспектива скорого возвращения домой кружила мужчинам головы, делая их совершенно бесшабашными. Девушкам пришлось обойти несколько мест, прежде чем они остановили свой выбор на отеле «Грин». Они устроились на террасе, откуда через арку хорошо просматривался танцпол, заполненный мужчинами и женщинами, которые бросали заинтересованные – а иногда и откровенно завистливые – взгляды в сторону столиков. Некоторые невесты взялись за «Джон Коллинз» и ромовый пунш уже за ланчем и теперь страдали от похмелья. Они сидели вялые, хмурые, с растрепанными волосами и потеками размазавшейся косметики на лице.

Маргарет совершенно не мучило чувство вины из-за того, что она оккупировала место за столиком. Наплевав на пыль и жару, на время забыв даже о своем интересном положении, Эвис целый день таскала ее по городу. Они обошли все европейские магазины, не меньше часа провели в армейском магазине, а потом еще в одном и еще в одном, где отчаянно торговались с какими-то мужчинами и маленькими мальчиками, со всех сторон осаждавшими их, предлагая выгодную сделку. Маргарет довольно быстро надоела эта бодяга: перед лицом столь вопиющей бедности продавцов ей казалось нечестно стараться выторговать у них лишнюю рупию. Однако Эвис вошла во вкус и проявила редкий энтузиазм, а потом до конца вечера хвасталась своими многочисленными приобретениями и ценой, которую за них заплатила.

Даже того немногого, что они успели увидеть в Бомбее, Маргарет хватило с лихвой. Ее потрясло, что некоторые индийцы спят прямо на улице, проявляя полное безразличие к бытовым условиям. А еще их страшная худоба – особенно на фоне ее молочной сдобности, – увечность и рахитичность полуголых ребятишек. Маргарет вдруг стало безумно стыдно, что она еще имела наглость жаловаться на неудобную койку.

Ей принесли еще один напиток, и она наконец сумела переключить официанта на Эвис. А когда он ушел, устремила взор на безмятежно покачивающуюся на волнах «Викторию» и с некоторой долей вины подумала о Фрэнсис, гадая, спит ли она сейчас. Корабль сиял огнями, что придавало ему праздничный вид, но без самолетов и людей полетная палуба выглядела пустынной, словно голая равнина.

– Надо же, свободное место! Ничего, если я к вам присоединюсь?

Маргарет оглянулась и увидела Айрин Картер в сопровождении подружки, они усаживалась напротив. Айрин растянула в улыбке накрашенный рот, но глаза оставались холодными. Несмотря на жару, от нее веяло прохладой и ароматом лилий.

– Айрин, – сказала Эвис, ее улыбка напоминала оскал, – как мило.

– Мы еле живые, – заявила Айрин, бросив пакеты под стол и подняв руку, чтобы подозвать официанта, который, как ни странно, появился немедленно. – И все эти ужасные туземцы, что ходят за тобой по пятам. Пришлось попросить одного из офицеров сказать им, чтобы оставили меня в покое. Наверняка они даже не понимают, насколько они жалкие.

– Мы видели безногого калеку, – с похоронным видом сообщила ее подружка, весьма пухленькая особа.

– Просто сидел на коврике! Представляете?!

– Полагаю, его там бросили, – вставила пухленькая девушка. – Его там посадили, а потом ушли.

– Я как-то не обратила внимания. Нам было не до того. Мы ходили по магазинам, правда, Маргарет? – Эвис ткнула пальцем в свои покупки.

– Ходили, – отозвалась Маргарет.

– Ну и как, купили что-нибудь хорошенькое? – поинтересовалась Айрин, и Маргарет могла поклясться, что заметила в ее глазах стальной блеск.

– Ой, ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать, – сказала Эвис, снова приклеив дежурную улыбку.

– Неужели? А я слышала, будто ты кое-что приобрела для финала конкурса красоты.

– Нэтти Джонсон видела тебя в армейском магазине, – сообщила пухленькая девушка.

– Ах, там! Не думаю, что буду это носить. Положа руку на сердце, я еще не решила, что надену.

Маргарет только тихо фыркнула. Эвис не меньше часа провела перед зеркалом, примеряя различные наряды. «Хотела бы я знать, что наденет Айрин Картер, – бормотала она. – Я собираюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы утереть ей нос». На три новых платья она потратила денег больше, чем уходило у отца Маргарет на годовой запас корма для скота.

– Ой, а я решила, что просто пороюсь в своем чемодане, – заявила Айрин. – Это ведь всего-навсего небольшое развлечение, разве нет?

– Ну да, конечно.

Черт бы их всех побрал, думала Маргарет, глядя на фальшивую улыбку, игравшую на губах Эвис.

– Абсолютно с тобой согласна, – кивнула Айрин. – Знаешь что, Эвис? Пожалуй, я скажу всем нашим девушкам, которые ехидничают по поводу того, будто ты относишься к конкурсу слишком серьезно, что они заблуждаются. Вот так. – Она сделала выразительную паузу. – Скажу, что у меня информация из первых уст. – И она торжественно подняла свой стакан.

Надо было видеть лицо Эвис! Маргарет даже пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

И вот битых полтора часа эти четыре совершенно разные женщины провели вместе, но отнюдь не из приязненных чувств, а скорее из-за отсутствия свободных мест в зале. Они заказали рыбное карри. Маргарет блюдо чрезвычайно понравилось, хотя она не сомневалась, что потом придется расплачиваться несварением желудка. Остальные девушки объявили карри совершенно несъедобным и устроили настоящий цирк, демонстративно обмахивая рот ладонью.

– Надеюсь, это не навредит ребенку, – сказала Эвис, положив руку на абсолютно плоский живот.

– Я уже слышала новости. Мои поздравления, – отозвалась Айрин. – А муж знает? Ребенок, конечно, от мужа? – добавила она и звонко расхохоталась, чтобы показать, будто просто шутит.

– Надеюсь, мы сможем получить завтра нашу почту, – с натянутой улыбкой произнесла Эвис. – Он уже наверняка успел со всеми поделиться своей радостью. А когда приедем в Лондон, непременно устроим званый вечер. У меня такое чувство, что из-за этой войны жизнь словно прошла мимо. Придется срочно наверстывать упущенное и устраивать нечто грандиозное. Возможно, в «Савое». Тем более теперь у нас целых два повода для празднования. – (Должно быть, «Савой» и вправду неплохое местечко. Вид у Айрин был раздосадованный.) – На самом деле, Айрин, если хочешь, можешь тоже прийти. Мамочка и папочка прилетят из Австралии – новой авиакомпанией «Квантас» – и, не сомневаюсь, будут рады тебя видеть. У тебя ведь в Лондоне никого нет, и ты, наверное, будешь рада любой возможности хоть с кем-то пообщаться. – Эвис доверительно наклонилась вперед. – Светская жизнь – штука непредсказуемая, всегда приятно иметь в запасе хоть одно приглашение.

Бабах! – подумала Маргарет, искренне наслаждавшаяся их словесной дуэлью. Даже ее братья никогда так грязно не играли.

– Я буду счастлива посетить твою чисто семейную вечеринку, если смогу, – вытирая уголки рта, сказала Айрин. – Хотя сперва надо будет проверить наши планы на этот день.

– Конечно-конечно. – Эвис с тонкой улыбкой на губах потягивала воду со льдом.

– Я очень рада, что ты сможешь хоть чуть-чуть отвлечься и забыть о своих неприятностях. – (Эвис удивленно подняла бровь.) – О, я о том, что тебя угораздило подружиться с проституткой. Боже мой, и откуда тебе было знать?! Надо же, и это сразу после того, как твою вторую подружку – ту самую малолетку – застукали с грязным матросом.

– Со спущенными штанишками, – вставила пухленькая девушка.

– Ну, можно представить дело и так, – вздохнула Айрин.

– Я едва… – начала Эвис.

В голосе Айрин появились озабоченные нотки.

– Я так переживаю за тебя. Ведь ты, бедняжка, даже не можешь быть уверена, что кто-нибудь не скажет у тебя за спиной, будто вы все одним миром мазаны… Я имею в виду вашу каюту и то, что там происходит… Мы потрясены твоей стойкостью. Нет, если честно, твоя маленькая вечеринка – прекрасная идея. Поможет тебе отвлечься от неприятных мыслей.

Полдень плавно перешел в вечер, и с наступлением темноты ее мысли стали еще более мрачными. Не в силах оставаться больше в тесной каюте, она стала подумывать о том, чтобы покинуть корабль. Но пойти ей было не с кем, а для того, чтобы в одиночку гулять по Бомбею, требовалась определенная сила духа, которой на данный момент она в себе не находила. Тогда она выскользнула в коридор и направилась на шлюпочную палубу, туда, куда неделю назад выводила дышать свежим воздухом Мод Гонн.

Она глядела на иссиня-черную воду, на поверхности которой мерцали огни гавани, время от времени исчезающие в тени проходивших барж и буксиров. В застывшем воздухе стояло странное смешение запахов – специй, машинного масла, духов, гнилого мяса, – одновременно и завораживающих, и отталкивающих. Она немного успокоилась и привела в порядок мысли. Она будет делать то же, что и всегда. Она пробьется. До Англии осталось плыть всего пару недель, а она уже давным-давно усвоила, что терпенье и труд все перетрут. И не стоит гадать, если бы да кабы. В свое время она заметила, что на войне выживают те солдаты, которые живут сегодняшним днем и любую малость почитают за подарок свыше. Она достала пачку сигарет, купленных в военторговской лавке, и закурила, прекрасно понимая, что вредит своему здоровью, но с удовольствием вдыхая ароматный дым. Над водой разносились чьи-то крики и звуки заунывной, монотонной индийской музыки.

– Вы тут поосторожней. Вам нельзя здесь находиться.

Она даже подпрыгнула от неожиданности.

– О-о… – протянула она. – Это вы.

– Да, я, – ответил он, затушив сигарету. – А Мэгги, случайно, не с вами?

– Она на берегу.

– А… Значит, со всеми остальными.

Она мучительно искала вежливый способ попросить его оставить ее в покое.

На нем был рабочий комбинезон. В темноте масляных пятен не было видно, но едкий запах пробивался даже сквозь сигаретный дым. Она ненавидела запах машинного масла: слишком уж много обожженных солдат прошло через ее руки. У нее в носу до сих пор стояла вонь промасленной ткани, которую приходилось с мясом отрывать от их тела.

В Англии я снова стану медсестрой, говорила она себе. Одри Маршалл снабдила ее рекомендательным письмом. И с ее послужным списком проблем с работой не должно быть.

– А вы раньше бывали в Индии?

– Нет. – Она была раздосадована тем, что он нарушил ход ее мыслей.

– Но наверное, много стран повидали, да?

– Несколько, – ответила она. – В основном военные базы.

– Выходит, вы бывалый путешественник.

Это все потому, что Маргарет здесь нет, подумала она. Ведь он один из тех мужчин, кому нужна аудитория. Она выдавила слабую улыбку:

– Полагаю, так же, как и все, кто был на военной службе.

Он прикурил следующую сигарету и задумчиво пустил в небо колечко дыма.

– Но спорим, вы сможете ответить мне на один вопрос, – заявил он и, поймав ее внимательный взгляд, продолжил: – Скажите, а есть ли какая-нибудь разница?

Она нахмурилась. На берегу два автомобиля не смогли разъехаться и теперь отчаянно сигналили. Пронзительный звук эхом разносился по гавани, заглушая музыку.

– Извините? – Ей даже пришлось наклониться к нему поближе, чтобы лучше слышать.

– Я имею в виду мужчин. – Он широко улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами. – Одним словом, какую национальность вы предпочитаете?

По выражению его лица она поняла, что не ослышалась.

– Прошу прощения, – сказала она.

С горящими щеками она быстро прошла мимо него, но, когда потянулась к ручке двери, он преградил ей дорогу.

– Уж передо мной точно не стоит разыгрывать из себя скромницу, – заявил он.

– Вы оставите меня в покое или нет?

– Мы все знаем, что ты из себя представляешь. Так что нечего ходить вокруг да около. – Он говорил немного нараспев, и она не сразу поняла, сколько скрытой злобы в его словах.

– Будьте добры, пропустите меня!

– Знаешь, а я ведь тебя так с ходу и не раскусил, – покачал головой Деннис Тимс. – Между собой мы звали тебя Мисс Фриджидейр. Мисс Фриджидейр. Нам было даже трудно поверить в то, что ты замужем. Думали, что ты жена одного из этих сумасшедших проповедников, этакая вечная девственница. Надо же, как жестоко мы ошибались, а?

Она стояла с тяжело бьющимся сердцем, судорожно прикидывая, как убрать его с дороги. Его ладонь небрежно лежала на ручке двери. В нем чувствовалась спокойная уверенность человека, привыкшего всего добиваться силой.

– Такая добродетельная и правильная, блузка застегнута на все пуговицы. А на самом деле просто дешевая потаскуха, уговорившая какого-то салагу надеть ей кольцо на палец. Интересно, и как это тебе удалось? Небось, обещала беречь себя для него, а? Говорила, что он для тебя один-единственный?

Он потянулся к ее груди, но она ударила его по руке.

– Выпустите меня, – сказала она.

– А что такое, Мисс Простигосподи? Правда глаза колет? – Он схватил ее за руки, прижал к ограждению, навалившись на нее всем телом.

Она слышала, как из отеля в гавани доносится чей-то смех.

– Сейчас же отпустите меня!

– Ой, да будет тебе ломаться! Неужто ты думаешь, я поверю, что и здесь ты не погуливаешь на стороне…

– Пожалуйста…

– Отвали, Тимс, – послышался откуда-то справа знакомый голос. Тимс поднял голову, и она бросила взгляд через его плечо. Да, это был он. В тусклом свете его глаза напоминали черные угли. – Отвали, Тимс, – повторил он ледяным тоном.

Тимс тоже узнал мужчину и улыбнулся так, словно не был уверен, стоит ли проявить дружелюбие.

– Да так, маленько не сошлись в цене. – Он попятился от нее и демонстративно одернул штаны. – Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы беспокоиться. Ты же знаешь этих девиц!

Она закрыла глаза, чтобы не видеть лицо морпеха. Ее трясло как в лихорадке.

– Ступай отсюда, – медленно произнес морпех.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Тимса.

– Я ведь сказал, морпех, мы просто не сошлись в цене. Она запросила вдвое больше обычного. Небось, думает, что у нас, матросов, денег куры не клюют. Сечешь, о чем я?

– Ступай отсюда, – повторил Найкол.

Она прижалась к стене, стараясь не попасть в поле зрения Тимса.

– Давай все порешим полюбовно. Тихо и мирно. Ты же не хочешь, чтобы капитан узнал, что у него на корабле проститутка? И кто ее друзья?

– Если я еще раз увижу, что ты хотя бы смотришь в сторону миссис Маккензи, я тебя урою.

– Ты?

– Возможно, не на борту. Возможно, даже не во время этого плавания. Но я тебя урою.

– Морпех, ты ведь не хочешь, чтобы я стал твоим врагом. – Тимс был уже у люка. Его глаза блестели в темноте.

– Похоже, ты меня не слушаешь.

На минуту на палубе воцарилась мертвая тишина. Затем, окинув их тяжелым взглядом, Тимс попятился к люку. Она уже собралась было облегченно вздохнуть, но тут его огромная, коротко стриженная голова появилась снова.

– Она что, согласилась отдаться тебе по сходной цене? – хохотнул он. – Смотри у меня, я все расскажу твоей жене…

Они молча стояли, прислушиваясь к удаляющимся по направлению к кубрику шагам Тимса.

– Вы в порядке? – спросил он.

Она пригладила волосы и тяжело сглотнула:

– У меня все отлично.

– Мне очень жаль. Но вам не следовало… – начал он и замолчал, словно сам не знал, что хотел сказать.

Она сомневалась, хватит ли у нее смелости посмотреть на него.

– Благодарю вас, – наконец прошептала она и стремительно убежала прочь.

Когда он вернулся в кубрик, то застал там только одного морского пехотинца: молодого горниста Эмметта, который, закинув руки за голову, спал безмятежно, точно ребенок. В тесном, раскаленном кубрике стоял затхлый запах: пахло окурками и грязными носками. Найкол снял форму, умылся, но вытираться не стал, а затем, повесив полотенце на шею, достал из шкафчика лист бумаги и уселся поудобнее.

Он был не мастер писать письма. Много лет назад, попробовав сочинить свое первое письмо, он обнаружил, что перо его не слушается, спотыкается о слова, а равнодушная бумага не передает всех тех чувств, что бушуют внутри. Однако сейчас он излагал свои мысли легко и свободно. Он отпускал ее.

«На борту есть пассажирка, – писал он, – девушка с нехорошим прошлым. И вот теперь, увидев, что ей приходится пережить, я понял, что каждый из нас заслуживает второго шанса, особенно если есть кто-то, кто готов его предоставить, невзирая на груз прошлого, который ты несешь».

Он раскурил сигарету, уставившись невидящими глазами прямо перед собой. Он потерял счет времени, не слышал, что в коридоре ссорятся матросы, в умывальне кто-то играет на трубе и что моряки начинают потихоньку занимать свои гамаки.

Наконец кончик его пера снова коснулся бумаги. Завтра он отнесет составленный текст на берег и пошлет телеграммой. И плевать, во сколько это ему встанет.

«Наверное, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль и что я прошу прощения. Я очень рад, что ты смогла найти любимого человека. Фэй, надеюсь, он будет хорошо к тебе относиться. И ты получишь еще один шанс стать счастливой, чего по праву заслуживаешь».

И только дважды перечитав свое послание, он обнаружил, что написал имя Фрэнсис.