Книга: Танцующая с лошадьми
Назад: Глава 26
Дальше: Благодарности

Эпилог

Лошадь – это воплощение красоты… Нельзя устать любоваться ею, когда она показывает себя во всем своем великолепии.
Ксенофонт. Об искусстве верховой езды
Поездка от дома, который построил Мак, до боковой улочки за Грейз-Инн-роуд в дневное время занимала сорок пять минут. В час пик – на полчаса дольше. Наташа посмотрела на часы: оставалось всего пара минут, чтобы закончить работу с бумагами.
Вошла Линда со стопкой бумаг, которые надо было подписать.
– Успеешь до часа пик?
– Наверное, нет. Сегодня пятница.
– Ну, желаю удачи. И не забудь, в понедельник в девять у тебя встреча с этим парнем, специалистом по иммиграции.
– Помню. – Наташа встала и сложила вещи в сумочку. – Не задерживайся долго, ладно?
– Придется задержаться. Хочу привести в порядок документы. Эта временная сотрудница на прошлой неделе обратила мою систему в полный хаос.
«Макколи и партнеры» рождалась трудно, но полтора года спустя Наташа начала понимать, что ее решение основать собственную фирму было правильным. Оставаться в «Дэвисон и Бриско» не имело никакого смысла. И дело было не только в том, что Конор так враждебно воспринял ее новости. Вероятно, еще до того, как они с Маком воссоединились, он знал, что так будет. Шрамы, оставленные делом Перси, не заживали. Было видно, что Ричард перестал относиться к ней как к потенциальному партнеру. Фактически после ее возвращения он не считал Наташу полезным сотрудником. Когда она увидела, что он приглашает Бена на обед чаще, чем разговаривает с ней, то поняла, что пора уходить.
Она благодарила Бога за Линду. Верная помощница не покинула ее, и это поддержало ее не только профессионально, но и эмоционально. Она подозревала, что в «Дэвисон и Бриско» уход Линды Блит-Смит переживали намного тяжелее, чем ее собственный.
– Хороших выходных, Лин. – Наташа перекинула пальто на руку и собралась спускаться вниз.
– И тебе тоже. Надеюсь, все пройдет хорошо.
На Грейз-Инн-роуд уже образовался затор, машины в сторону Вест-Энда еле двигались. Наташа не сразу увидела Мака: он остановился на другой стороне улицы. Она посмотрела в обе стороны и побежала через дорогу, лавируя между медленно ползущими автомобилями, с прижатой к груди папкой.
– Ты минута в минуту, – сказал Мак, когда она нагнулась, чтобы поцеловать его. – Плата за услугу.
– Ты чудо. – Она бросила папки в машину. – А ты, – обратилась она к малышу в детском кресле, который улыбался ей, – размазал банан по папиной куртке.
– Шутишь! – Мак оглянулся. – Как же так, старина?
– Она будет нами гордиться. – Наташа засмеялась, застегивая ремень безопасности и оглядывая передвижной мусорный бак, в который превратилась машина Мака.
Появление Мака с Наташей на подобных мероприятиях стало предметом постоянных шуток. На стареньком автомобиле они приезжали, украшенные эполетами из детской рвоты или пропахшие содержимым подгузника. В окружении блестящих внедорожников и огромных «мерседесов», на которых прибывали другие родители, они чувствовали себя озорными школьниками. Когда они привезли с собой Ковбоя Джона (взяв с него обещание «никакой марихуаны, ни одной сигареты»), Мак получил особое удовольствие, представляя его жене директора как «предыдущего учителя Сары».
– Вы здесь учите цирковым номерам? – спросил Ковбой Джон с невинным видом. А потом, когда женщина потеряла дар речи от изумления, задал следующий вопрос: – Леди, вы продаете здесь хорошие авокадо?
Джон жил в часе езды от школы в облицованном белой вагонкой коттедже. Две его старые лошади паслись на зеленом лугу. Он по-прежнему продавал прохожим сельскохозяйственную продукцию сомнительного происхождения. После возвращения Сары он, смущенный, что было на него не похоже, попросил у нее прощения: дескать, он ее подвел. Подвел Капитана. Для него так и осталось загадкой, в какую игру играл Саль. Джон заплатил долг Капитана, и Саль отлично это знал.
– Мне надо было рассказать вам. – Сара посмотрела на Наташу. – Надо было хоть кому-нибудь рассказать.
По молчаливому согласию они никогда не говорили о конюшне на Спеапенни-лейн.
– И на какое мероприятие мы сегодня едем? – спросил Мак.
Поток машин медленно пересекал Вествей и направлялся из Лондона в зеленые пригороды и дальше.
Наташа порылась в сумочке и достала письмо:
– Праздник по случаю окончания года с чествованием способных и одаренных учеников. Будем слушать, как играют на музыкальных инструментах и декламируют стихи. – (Мак застонал.) – И как Сара поет. Да нет, – поправилась она, когда Мак повернул голову. – Сара…
– …Будет делать то, что делает Сара. Она не заметит, как мы выглядим. – Мак влился в поток автомобилей. – Когда она рядом с Бо, все остальное для нее не существует.

 

Всем известно, как тяжело сочетать уход за детьми с работой, думала Наташа, пока они ползли через город. Но это трудно понять, пока не коснется тебя лично. В ее случае она за девять месяцев приобрела двоих детей и лошадь. Ирония заключалась в том, что после долгих лет, когда ей говорили, что следует снизить уровень стресса, меньше пить и заниматься сексом в тщательно рассчитанные дни, она зачала в три самых удручающих и пьяных дня своей жизни.
Но это и было самым прекрасным. Они пришли к такому заключению, когда лежали по обе стороны от него, рассматривая его пухлые ручки и ножки и соломенные, как у Мака, волосы. Он появился, потому что так было суждено.
От домика в Кенте они давно отказались. Теперь они арендовали новый коттедж. Лондонский дом был снят с продажи. Мак, Наташа и малыш проводили выходные за городом, а Сара училась в элитной школе-интернате на северо-западе от шоссе М25. Это была одна из немногих школ в Англии, в которую не только принимали с лошадью, но и обеспечивали тренировки на нужном уровне. И брали непомерную плату, даже учитывая стипендию, которую получила Сара.
– Но послушай, – говорил Мак, сидя за кухонным столом, когда они получали счет за семестр и ахали, – кто говорил, что семья обходится дешево?
Они не жалели денег. В школе Сара расцвела среди ровесников, у которых по разным причинам не было семьи. Она училась средне, но очень старалась. Завела друзей и, что самое важное, была счастлива.
По выходным они приезжали в съемный коттедж в четырех милях от школы и проводили время вместе. Она говорила не только о Бо и его поведении на арене, его многочисленных достижениях и мелких разочарованиях. Все чаще она рассказывала о своих друзьях. Она была не самой общительной девочкой, но познакомила их с несколькими подругами. Это были милые девочки, вежливые, целеустремленные, строящие планы на жизнь после окончания школы.
Сара не была самым открытым и нежным ребенком. По природе она отличалась подозрительностью и, если чувствовала себя несчастной или незащищенной, тут же уходила в свою скорлупу. Но в маленьком коттедже Сара ощущала себя в безопасности, она весело рассказывала им о Дэвиде, Хелен и Софи, о чьей-то лошади, которая не хотела идти в стойло, когда они участвовали в выступлении в Эвешаме. Мак с Наташей, довольные, молча переглядывались за кухонным столом. Они проделали долгий путь. Каждый из них.

 

Школьные игровые площадки были забиты автомобилями. На краю поля для игры в крикет яркие краски сплетались в блестящее лоскутное одеяло. Родители шли по траве. Женщины на высоких каблуках смеялись и хватались за своих мужей, когда каблуки проваливались.
Сара увидела их еще до того, как распорядитель показал Маку, куда поставить машину. Она побежала к ним, в безукоризненных бриджах для верховой езды и белоснежной блузке.
– Успели! – сказала она, когда Наташа выходила из машины, чувствуя, что юбка пристала к ногам.
– Разве мы могли пропустить такое. – Мак поцеловал ее в щеку. – Как ты, милая?
Но Сара уже открывала заднюю дверцу.
– Привет, Генри, мой маленький солдат! – Она расстегнула ремень и вынула младенца из кресла; он схватил ее за волосы, она улыбнулась. – Он еще вырос!
– Он запачкает тебя бананом. Привет, любовь моя. – Наташа поцеловала ее, заметив, что Сара тоже выросла.
С каждой неделей Сара становилась все более женственной. От худенькой девочки, которую они впервые увидели, не осталось и следа. Она была выше Наташи, стала крепкой и лоснящейся, как ее лошадь.
– Готовы?
– Да. Бо – молодец. Как я по тебе соскучилась! Правда-правда. – Сара обнимала Генри, а он, как всегда, был в восторге.
Генри сцементировал их новую семью, в очередной раз подумала Наташа. Через пару недель после того, как они узнали о Наташиной беременности, слегка оправившись, они сообщили об этом Саре. Социальные работники опасались, что девочка может почувствовать себя обделенной и все снова развалится. Но Мак с Наташей думали иначе и оказались правы. Когда появился маленький человек, которого можно было любить без всяких условий, все стало намного проще.
Они направились в сторону арены, где уже начали собираться зрители. Мальчик в форме протянул им программку вечера. Наташа отметила с гордостью, что Сарина Карусель значилась в самом верху программки.
– Хотите, я могу понянчиться с Генри в выходные? – предложила Сара, ловко отцепляя маленькие пальчики от своих волос. – Я с удовольствием. У меня нет никаких планов.
– Я думала, у тебя вечеринка. – Наташа искала в сумочке влажную салфетку. На плече Сары уже красовались следы банана. – Разве вы не собирались куда-то с девочками из шестого класса?
Они переглянулись, и это не ускользнуло от внимания Мака.
– О-о… О чем это вы?
– Что? Я не могу просто предложить свои услуги няни?
– Мне кажется, юная леди, вы подлизываетесь, – нарочито строгим тоном заявил Мак.
– Я заняла вам очень хорошие места. Правда, только два. Подумала, вы посадите Генри на колени. Вам там будет хорошо все видно.
Мак помолчал.
– Слушайте, в чем, собственно, дело? – Он всегда лучше Наташи угадывал настроение Сары.
Та напустила на себя растерянный вид, но не выдержала и улыбнулась:
– Меня приняли на курс.
– На какой курс?
– В Сомюре. На летний курс. Шесть недель под руководством месье Варжюса. Сегодня утром пришло письмо.
– Сара, как здорово! – Наташа обняла ее. – Вот это новость! А ты думала, у тебя нет никаких шансов.
– Учителя послали компакт-диск и письмо. Месье Варжюс написал в ответ, что видит определенный прогресс. Он мне лично написал.
– Прекрасно!
– Я знаю. – Она замялась. – Но это ужасно дорого. – Она шепотом произнесла сумму, и Мак присвистнул:
– Тебе долго придется его нянчить!
– Но я должна поехать. Если у меня все получится хорошо, это зачтется при поступлении. Пожалуйста! Я все что угодно сделаю.
Наташа подумала об автомобиле с кузовом универсал, который они с Маком присмотрели в автосалоне на прошлой неделе. Теперь о нем придется забыть.
– Мы что-нибудь придумаем. Не переживай. Может, какие-то деньги остались от твоего Папá…
– Правда? Нет, правда?
Ее позвали. Она обернулась, потом посмотрела на часы и тихо выругалась.
– Тебе пора.
Оркестр настраивал инструменты. Сара отдала Генри Наташе, извинилась и помчалась к стойлам.
– Спасибо! – прокричала она и помахала им рукой над головой зрителей. – Большое спасибо! Я все верну когда-нибудь. Честно!
Наташа прижала к груди сына и посмотрела ей вслед.
– Ты уже все вернула, – сказала она тихо.

 

Сара поправила подпругу и выпрямилась, пробежала рукой по аккуратным косичкам, в которые она заплетала гриву Бо все утро. С ее места за спешно установленными экранами ей были видны зрители. Она заметила, как Наташа передала Генри Маку и полезла в сумочку. Фотоаппарат. Мак взял фотоаппарат и ласково покачал головой.
Она обожала фотографии Мака. Вся ее комната была увешана ими. После смерти Папá Мак собрал все старые фотографии, которые нашел в квартире в Сандауне: Сара с Нанá, старые, покрытые сепией снимки Папá верхом на Геронтии, – и сделал с них копии, как-то обработав в цифровом режиме. Снимки стали четче и больше. Лицо Папá было хорошо видно. В день похорон они с Наташей вставили некоторые из них в рамки и повесили в ее комнате, чтобы она нашла их там, вернувшись домой.
– Мы знаем, мы тебе не родственники, – сказали они ей в тот вечер, – но хотели бы стать твоей второй семьей.
Она не спрашивала, почему они назвали сына Генри, но догадывалась. Он связал две половинки ее жизни. Иногда ей даже казалось, что он похож на Папá, хоть это и было невозможно. Она видела Папá повсюду – в том, чему он научил Бо. Каждый раз, сидя верхом, она слышала его голос. Посмотри на меня, Папá, обращалась она к нему мысленно.
В вечернем воздухе пахло свежескошенной травой. Из чайной палатки за ареной доносился аромат клубники. Все на мгновение стихло, потом скрипки в оркестре заиграли мелодию, под которую они репетировали несколько недель. Бо дернул ушами, узнав музыку. Она почувствовала, как он переместил вес, готовясь к предстоящему заданию.
Вечером в маленьком коттедже они, наверное, поужинают едой из местного ресторана в другом конце деревни. Мак будет дразнить ее по поводу мальчиков, а Наташа попросит помочь искупать Генри. Она всегда так поступала, будто Сара делала ей большое одолжение, хотя обе знали, что Саре это доставляет удовольствие. Через два месяца она будет во Франции.
Она вдруг ощутила, что находится если не там, где должна быть, то там, где ей хорошо. Разве можно желать большего?
Она взглянула на мистера Варбертона, инструктора по верховой езде, который держал поводья Бо и едва слышно считал.
– Готова? – Он поднял голову. – Помни, что я тебе говорил. Спокойно, вперед, прямо и легко.
Сара еще больше выпрямилась, сжала ногами бока лошади и выехала на арену.
Назад: Глава 26
Дальше: Благодарности