К полудню мы вышли из леса; в небе по-прежнему сияло странное здешнее солнце, а впереди виднелись абсолютно голые горные склоны. В скальной породе, точно дырки в плотном ряду зубов, виднелись три прохода в какие-то совершенно квадратные долины, причем одна долина была явно больше двух других. Когда мы миновали горную гряду, перед нами раскинулось широкое поле, на противоположном краю которого возвышалась крепость Утгард, о которой говорил Скрюмир. Такой огромной крепости мне никогда видеть не доводилось; по высоте ее стены могли, пожалуй, поспорить даже со стенами Асгарда. Мы подошли ближе и постучались в железные ворота, но ответа не последовало.

– Вообще-то я ожидал более теплого приема, – заметил Тор.

– Да? Рассчитывал, что тебе подадут на блюде специально откормленного жареного телка? – усмехнулся я. – Вообще-то неплохо было бы отведать жареной телятины…

При этих словах глаза у Тьялви и Рёсквы сделались, как блюдца, и мальчик спросил:

– Как ты думаешь, мы сможем туда войти?

За мощными балками ворот к небу вздымались головокружительной высоты сверкающие шпили Утгарда. Тор забарабанил в ворота кулаками и во весь голос потребовал, чтобы нас немедленно впустили. Потом, потеряв терпение, он несколько раз изо всех сил тряхнул ворота, но и это ничего не дало: нас по-прежнему то ли никто не слышал, то ли просто не желали пускать внутрь.

– Мы, конечно, не можем ворваться в Утгард силой, – сказал я спутникам. – Однако внушительные размеры – это не всегда так уж хорошо. – И я довольно легко проскользнул между обитыми железом толстенными балками, жестом приглашая остальных последовать моему примеру. Тьялви и Рёсква пролезли легко, а вот богатырю Тору пришлось сначала разогнуть две балки, и лишь после этого он сумел протиснуться внутрь.

Оказавшись на территории Утгарда, Тор двинулся прямиком к самому большому строению, сложенному из белых каменных глыб. Двери дома, сделанные из цельных дубовых стволов, обитых железом, оказались открыты, и мы увидели невероятных размеров пиршественный зал, где за столами сидело множество великанов, мужчин и женщин, старых и молодых. Они явно что-то праздновали – ели, пили и веселились, аккуратно поставив поодаль, у стен зала, свои щиты, полированные поверхности которых отражали свет тысяч горевших свечей.

Один из великанов устроился отдельно, и сиденье у него было более высокое, чем у остальных.

– Это, должно быть, и есть Утгард-Локи, – предположил я.

Мы вошли в зал, но великаны заметили нас далеко не сразу. Увидев незнакомцев, они сначала заулыбались, потом засмеялись, и Тор тут же грозно спросил, выпятив челюсть:

– Что тут смешного?

Но великаны еще громче захохотали, и Тор, скрипнув зубами, взял себя в руки и, стараясь не обращать внимания на смех, двинулся через весь зал к трону правителя Утгарда.

– Приветствую тебя, Утгард-Локи… – начал он.

– Знаю, знаю, кто ты такой, – перебил его великан. – У нас, в Утгарде, вести быстро разносятся. Ты наверняка Тор Громовник. Но вообще-то я думал, ты несколько выше ростом… – Тор буркнул в ответ нечто нечленораздельное, а Утгард-Локи продолжал: – И все-таки рост значит далеко не все. Вполне возможно, ты обладаешь такими умениями, о которых мы даже не слышали. Обычно мы никому не позволяем здесь находиться; исключение составляют только те, у кого за душой есть нечто необычное. Какими знаниями и умениями ты и твои друзья можете похвалиться? Покажите нам.

К этому времени я был голоден, как волк. Проклятый Скрюмир уволок почти всю нашу провизию, и в пути нам довелось съесть разве что несколько горстей морошки. Я припомнил, что в последний раз нормально ужинал несколько дней назад, в доме родителей Тьялви и Рёсквы – мы ели овощное рагу и жареную козлятину.

– Ладно, – сказал я. – Я, например, могу вам продемонстрировать одно уменье. Спорим, что я способен есть быстрее любого из тех, кто сидит в этом зале.

Утгард-Локи с сомнением глянул на меня.

– Ты так думаешь?

– Ну, попробовать-то я могу?

Я надеялся, что так мне, по крайней мере, удастся хоть что-то съесть.

Великаны притащили огромный поднос с жареным мясом и поставили его на стол. Жаркое так аппетитно пахло, что я с трудом удержался, чтобы немедленно не наброситься на еду.

– Логи! – крикнул Утгард-Локи великану, сидевшему у дальней стены. – Может, ты этот вызов примешь?

Я глянул на этого Логи, и на мгновенье он показался мне странно знакомым. Что-то такое мелькнуло в его ауре – возможно, мимолетный отблеск Хаоса?

Но пора было начинать соревнование. Я пожал плечами и подумал: ну и что? Мне показалось, что соперник не так уж и велик. Я был уверен, что сумею его одолеть.

Утгард-Локи усадил нас по разные стороны стола; поднос с мясом стоял между нами. Главная идея заключалась в том, чтобы каждый старался есть как можно быстрее, и, когда мясо закончится, сразу станет ясно, кому больше досталось.

Ну, сначала-то все шло неплохо. Тьялви и Рёсква весело меня подбадривали, и я, низко опустив голову, старался изо всех сил. К счастью, я даже вспомнить не мог, когда еще был столь же голоден, и понимал, что этот Логи – или как там его? – вряд ли в последнее время пропустил хоть одну трапезу.

Я поднял голову, только столкнувшись с ним на середине подноса, и какое-то мгновение мне казалось, что к финишу мы подойдем ноздря в ноздрю. Но тут Утгард-Локи заметил, что, хотя я и обглодал мясо с костей, но Логи съел также и все кости, и большую часть подноса.

– Ты проиграл, хотя и очень старался, – сказал мне Логи и сел на свое место.

Тьялви и Рёсква горестно потупились.

Я быстро глянул на правителя Утгарда. Мне этот Утгард-Локи действительно был чем-то не по нутру. Дело было даже не в его высокомерии и не в том, что наши имена отчасти совпадали; было в нем нечто неуловимое, казавшееся мне… неправильным или фальшивым; и цвета его ауры были какими-то странными. Я попытался получше в них разобраться, воспользовавшись руной Бьяркан, но в зале было слишком много перекрестных лучей, слишком много всяких отражений из-за выставленных вдоль стен полированных великанских щитов, и я ни в чем не мог быть полностью уверен. Одно лишь я понял наверняка: это настоящий хитрец. И, возможно, очень опасный хитрец.

Король-великан посмотрел на Тьялви и сказал:.

– А ты очень похож на одного из людей. Может быть, ты умеешь делать что-нибудь такое, что могло бы нас позабавить?

– Я хорошо умею бегать, – ответил Тьялви. – У нас дома меня никто обогнать не мог!

Утгард-Локи посмотрел на него скептически и проговорил:

– Ладно, устроим гонки! Соревноваться с тобой будет наш юный Хуги. – Он поманил к себе одного из молодых великанов, которые внимательно наблюдали за происходящим. – Сейчас мы все выйдем наружу и станем смотреть, кто из вас сумеет стать победителем.

Сразу за дворцом была просторная площадка, поросшая травой.

– Здесь мы занимаемся спортом, – пояснил Утгард-Локи. – Итак, посмотрим, на что способен этот достойный юноша.

Соревнующиеся участвовали в трех забегах. В первом Тьялви бежал очень хорошо, но Хуги не только обогнал его, но и немного пробежал ему навстречу.

– Неплохо, – похвалил мальчика Утгард-Локи. – Теперь ты убедился, что Хуги бегает достаточно быстро, и, надеюсь, в следующий раз тоже постараешься.

Во второй раз Тьялви бежал так, что его ноги едва касались земли. Я видел по его лицу, каких усилий ему это стоило. Однако Хуги бежал быстрее и, добравшись до конца дорожки, приветственно помахал Тьялви рукой.

Утгард-Локи улыбнулся и снова похвалил Тьялви:

– Для человека очень даже неплохо. Но на третий раз ты уж все-таки расстарайся, если хочешь сравняться с Хуги.

Тьялви приготовился бежать в третий раз. Не знаю уж, как у него это получалось, но он и впрямь ухитрился бежать еще быстрее! И все же Хуги его обогнал – он прямо-таки промелькнул мимо нас, зрителей, и оказался у финиша гораздо раньше, чем Тьялви преодолел половину дорожки.

– Смелая попытка, – признал Хуги, поглядывая на Тьялви, – но, по-моему, всем ясно, кто из нас победитель.

И вдруг Тор, который, стиснув зубы, наблюдал за этим соревнованием, широким шагом направился к Утгарду-Локи. Я сразу понял, в чем тут дело: наш Громовержец окончательно потерял терпение.

– Ах, это ты, Аса-Тор, – сказал правитель Утгарда. – Ты тоже хочешь продемонстрировать нам некое особое умение? Я слышал о тебе немало увлекательных сказок, но теперь, поглядев на твоих спутников, пожалуй, выброшу из головы все, что слышал раньше. Я понимаю, бродить среди людей, производя на них впечатление хвастливыми речами, гораздо легче, чем вступить в единоборство с настоящим соперником, однако…

– Я с удовольствием перепью любого из вас! – прервал его Тор грозным рыком.

Великан удивленно поднял бровь:

– Значит, соревнуемся, кто кого перепьет? Хорошо, но должен предупредить: мы тут, в Утгарде, привыкли серьезно выпивать. Когда приходит зима и уходит свет, здесь и заняться-то нечем.

– Давай начнем, – прорычал Тор. – И скоро ты сам во всем убедишься. В Асгарде никто не может со мной соперничать, даже сам Всеотец.

– Ладно, – согласился Утгард-Локи, и мы снова последовали за ним в зал, куда по его приказу слуги притащили огромный и хитроумно сделанный рог для вина. – Обычно мои подданные предпочитают пить именно из этого рога, предназначенного для парадных церемоний. Самые умелые способны осушить его одним глотком, а большая часть остальных – в два глотка. Посмотрим, что сможешь ты, маленький Тор.

Тор побагровел. Он не привык к насмешкам, а уж шутки насчет его роста никогда ничем хорошим не кончались. Этот парадный рог был действительно очень велик, но, с другой стороны, Утгард-Локи никогда не видел, как наш Тор пьет. Может быть, подумал я, на этот раз великан недооценил способности асов?

Тор набрал в грудь воздуха, поднес рог к губам и начал пить большими ровными глотками. По-моему, в рог было налито что-то вроде пива, причем некрепкого, у которого был странный солоноватый привкус. Я был уверен, что столь легкий напиток на Тора особого воздействия не окажет. Но когда он, наконец, опустил рог и, хватая ртом воздух, заглянул в него, то увидел, что уровень жидкости почти не понизился.

– Не беспокойся, – заметил Утгард-Локи, – там еще вполне приличное количество, во всяком случае, для существа столь небольшого размера. Попытайся еще разок. Две попытки – это вполне достаточно. У нас даже женщины и дети могут осушить этот рог в три глотка.

Тор промолчал и снова поднес к губам рог. Я прямо-таки чувствовал, как его покидают прежний задор и бешеный гнев. Все его силы уходили на борьбу с жидкостью. При каждом новом глотке мускулы у него на шее сильно напрягались, лицо стало совсем темным от натуги…

Но когда он снова опустил рог, оказалось, что уровень пива в нем понизился едва ли на дюйм.

Тор только головой тряхнул, точно сердитый пес, а Утгард-Локи сказал с улыбкой:

– Ну, если ты самый лучший выпивоха в Асгарде, то даже странно, что вы так долго сумели удерживать свою крепость. Ваши враги, должно быть, слишком легковерны – верят всему, что слышат о вашей силе и доблести.

– Ты сомневаешься в моей силе! – воскликнул Тор. – Что ж, можешь испытать ее. Какие тяжести у вас есть?

Утгард-Локи совсем развеселился.

– Мне бы не хотелось подталкивать тебя к очередной демонстрации собственных недостатков. Боюсь, ты можешь выставить себя полным дураком. Но если хочешь, то вот тебе еще одно испытание. Наши дети любят играть в игру под названием «Подними кошку». Пожалуй, это тебе по силам. Хотя вряд ли человек такого роста… – он усмехнулся. – Впрочем, вдруг ты нас удивишь?

Он как-то странно прищелкнул языком, и из-под стола выскочила черная кошка с сонными желтыми глазами. Довольно большая, надо сказать.

– И что я должен с ней делать? – спросил Тор.

– Как что? Поднять ее с пола, разумеется. Только смотри – не переусердствуй! Это все-таки очень тяжелая кошка, а ты у нас невелик.

Тор злобно зарычал и, широко расставив ноги, обхватил кошку обеими руками и довольно высоко ее поднял. Но кошка тут же выгнула спину, замурлыкала, и оказалось, что лапы ее по-прежнему стоят на полу. Тор попытался ухватить ее еще крепче, но кошка была словно без костей – она извивалась и выгибала спину, но оторвать ее лапы от пола Тору так и не удалось. Тогда Тор схватил ее в охапку и, сердито ворча, поднял над головой на вытянутых руках…

Кошка перестала мурлыкать и оторвала от пола одну лапу.

Великаны с ироничными улыбками похлопали Тору, а Тьялви от стыда даже лицо руками закрыл. Тор в бешенстве повернулся к Утгарду-Локи.

– Я вызываю тебя на поединок! – заявил он. – И никаких трюков. Никаких кошек. Никаких игр. Я буду бороться именно с тобой.

– Со мной? – переспросил Утгард-Локи. – Пожалуйста! Хотя мне казалось, что ты уже извлек достаточно уроков из пережитого унижения. В этом зале, пожалуй, никто не согласится бороться с таким маленьким соперником. Это было бы попросту нечестно. И потом, подобное состязание плохо отразилось бы на нашей репутации.

– Ты боишься? – спросил Тор.

– Ничуть. Меня смущает только то, что я могу нанести тебе серьезные увечья. Знаешь, что я могу тебе предложить? У меня есть старая нянюшка, так вот она до сих пор любит бороться с кем-нибудь из наших детей. Между прочим, она на самом деле гораздо крепче, чем это может тебе показаться. – И он громко позвал: – Элли! Иди-ка сюда!

В зал вошла очень старая женщина. Совершенно седая, согнутая, как кусок плавника. Но на ее морщинистом лице ярко горели совсем еще молодые глаза. Увидев ее, Тор так скрипнул зубами, что больно было смотреть. Услышав, что он хочет с ней бороться, старуха радостно захихикала и прокаркала, бросив свою клюку:

– Отлично! Давненько меня мужские руки не обнимали! Пожалуй, с тех пор, как мой старый муж умер. А ну-ка, посмотрим, из чего ты сделан, большой мальчик! – И она первой бросилась в бой.

– Может, я тоже хочу с кем-нибудь посостязаться! – сердитым шепотом сказала Рёсква, с интересом наблюдавшая за этим поединком. – Разве я не имею права?

– Не будь дурой, девочки в состязаниях не участвуют! – тут же заявил Тьялви, который все еще тяжело дышал после своих забегов. – Девочки могут только сидеть и смотреть. А еще им разрешается приносить братьям питье.

В ответ Рёсква довольно сильно стукнула его ногой по голени, он даже вскрикнул. А я впервые за весь этот день улыбнулся.

Между тем Тор и Элли схватились не на шутку. Поначалу Тор явно сдерживался, опасаясь, что повредит старуху, но очень скоро понял, что его противница гораздо сильнее, чем кажется; да и ее искривленное старое тело оказалось далеко не таким уж хрупким. Когда Тор попытался швырнуть Элли на пол, она тут же вскочила на ноги, рассмеялась и ухитрилась так быстро нажать костлявыми пальцами на одну из самых чувствительных точек его тела, что ему просто пришлось перейти к обороне, иначе он и сам оказался бы на полу.

Внезапно старуха вывернулась, в мгновение ока оказалась у Тора за спиной и взяла в замок его руку. Он попытался вырваться, но потерял равновесие и упал на одно колено.

Великаны взревели от смеха.

Тор побагровел.

Тьялви и Рёсква переглянулись, и я понял, что наши юные спутники напрочь лишились былых иллюзий. Да, это поистине ужасно, когда твое божество оказывается всего лишь обыкновенным человеком. У меня просто сердце разрывалось. Я ведь тоже был опорочен собственной неудачей и прекрасно понимал, что в глазах наших юных друзей мы с Тором никогда больше не будем богами – в лучшем случае останемся второсортными героями, потерпевшими позорное поражение.

Черт побери! Это действительно было очень неприятно. Похоже, слава и известность вовсе не значат, что к твоим услугам всегда имеются горячие девчонки и бесплатное пиво. Это еще и неуместные надежды, которые так часто не оправдываются, и горечь внезапного поражения. Наверное, именно поэтому я всегда с таким подозрением относился к отцовству; должно быть, я инстинктивно понимал, как сильно может меня ранить разочарование, написанное на лицах моих сыновей.

– Довольно, – сказал Утгард-Локи. – Теперь мы испытали наших гостей, они утомлены, да и мы немного устали, так что всем пора расслабиться, ведь уже довольно поздно.

Остаток вечера мы пировали вместе с великанами и слушали музыку. Лютни в Утгарде, к моей превеликой радости, не водились, зато были очень популярны большие тяжелые гитары, на которых музыканты исполняли бесконечные и весьма сложные соло. Одержав победу, Утгард-Локи был столь же великодушен и доброжелателен, сколь сначала был груб; он предлагал нам лучшие куски мяса и усадил на самые удобные места за столом. Мы с Тором, впрочем, не получали от этого удовольствия – слишком сильно мы были посрамлены; а Тьялви и Рёсква совсем повесили носы, страдая из-за того, что их кумирам было нанесено столь сокрушительное поражение. Зато Утгард-Локи изо всех сил старался скрасить нам горечь неудачи. Спать нас уложили на мягкие постели, укрыли теплыми меховыми одеялами, и утром, едва мы успели встать, сам хозяин дворца зашел, чтобы с нами поздороваться, а потом снова пригласил нас к столу и принялся усердно угощать, хотя все остальные еще спали, устроившись прямо в пиршественном зале на полу. Потом Утгард-Локи пошел нас провожать, и не просто до ворот, а гораздо дальше, до первой горной гряды. Там он, наконец, остановился и сказал:

– А здесь я с вами расстанусь. – Он с улыбкой посмотрел на нас. До сих пор никто из нас не проронил ни слова. Тор все еще сердился, ибо не мог пережить поражения; Рёсква дулась, потому что никто не предложил ей продемонстрировать, на что она способна; Тьялви все еще прихрамывал после проигранных состязаний в беге. В общем, если честно, все мы чувствовали себя униженными и хотели поскорее забыть случившееся. – Мне лишь хотелось бы напоследок узнать, – спросил Утгард-Локи, – понравился ли вам наш город? И потом, как вы считаете, какое впечатление вы произвели на мой народ и на меня?

Тор, качая головой, вяло ответил:

– По-моему, все мы отлично понимаем, что отнюдь не блеснули успехами.

Утгард-Локи опять улыбнулся.

– В таком случае, позвольте сообщить вам следующее: если бы я знал, сколь ты силен, Аса-Тор, и сколь могущественны боги Асгарда по сравнению с моим народом, я бы никогда не позволил вам приблизиться к городу и на расстояние ста миль! Неужели вы так и не догадались, что чуть не погубили нас всех?

– Я не понимаю… – озадаченно пробормотал Тор.

Но я уже начинал догадываться, в чем тут дело. Этот город был прямо-таки пронизан магией. Как и тот огромный пиршественный зал, в котором нас принимали. Там было применено так много всевозможных магических чар, что их было практически невозможно ни определить, ни различить. Это была какая-то сложная игра дыма, зеркал и могущественной рунической премудрости. А сам Утгард-Локи? Кто он? Трикстер, как сказал Скрюмир, который способен соперничать даже со мной, великим Трикстером асов.

– Зато я, мне кажется, понимаю, – сказал я. – Значит, ты и есть Скрюмир?

Утгард-Локи улыбнулся.

– Верно. Скрюмир – это я. Я вас еще издали заметил и решил выяснить, кто вы такие и какую угрозу для нас представляете. Помните мой вещевой мешок, в который я спрятал ваши пожитки? Я связал его связующей руной Наудр, так что открыть его вы никак не смогли бы. А когда Тор в гневе хотел размозжить мне череп с помощью своего славного молоточка – отличное оружие, между прочим, но, самое главное, результативное! – он, возможно, считал, что наносит удары по моей голове, а на самом деле бил вот по этой горной гряде. Те странные прямоугольные проходы в ней, ведущие в не менее странные квадратные долины – это следы ударов его молота.

Про Тора трудно сказать, что он «схватывает все на лету», поэтому слова великана не сразу до него дошли. Он некоторое время размышлял над сказанным, потом нахмурился и спросил:

– Ну а другие испытания?

– Все очень просто, – сказал Утгард-Локи и подмигнул мне. – Мой подданный Логи – тот самый, что победил Локи, соревнуясь, кто больше съест, – в своем первоначальном обличье огонь, лесной пожар, именно поэтому он и показался тебе, Локи, таким знакомым; и именно поэтому он сумел сожрать не только мясо, но и деревянный поднос. А ты, маленький Тьялви, действительно способен бежать прямо-таки невероятно быстро! Увы, тебе довелось соревноваться в беге с Хуги, быстролетной мыслью. Что же до тебя, Аса-Тор… – и великан снова повернулся к Тору, лицо которого медленно багровело, – то рог, из которого ты пил огромными глотками, не жалея себя, – это просто воронка, соединенная с великим океаном, и вы потом сами убедитесь, как далеко в результате этого испытания отступила линия прилива. Ну а в роли кошки, которую следовало приподнять над полом, выступал сам Мировой Змей, который способен обвить своим телом все миры, зажав во рту собственный хвост. И все-таки тебе, Тор, удалось так высоко поднять его в воздух, что ты чуть совсем не вытащил его из океана. А моя старая нянюшка Элли… – Утгард-Локи усмехнулся и покачал головой. – В таком обличье перед тобой предстала сама Старость. Но даже ей удалось всего лишь заставить тебя преклонить одно колено! – Он помолчал, внимательно рассматривая всех по очереди, потом снова заговорил. – Вот почему я сейчас с вами прощаюсь навсегда. Вы никогда больше не увидите ни меня, ни моего города. Мы навеки скроемся под непреодолимой магической завесой. Вы можете искать нас хоть тысячу лет, но так никогда и не найдете. Давайте же подведем черту и завершим на этом наше краткое знакомство. Живите и не мешайте жить другим – вот какой совет я хочу дать вам на прощанье.

И тут я увидел, что физиономия Тора не просто побагровела, а стала даже какой-то фиолетовой. Он выхватил Мьёлльнир, но воспользоваться им так и не успел: великий Трикстер Утгарда, мгновенно сменив обличье, исчез, оставив после себя лишь легкий запах гари и след, уходящий глубоко в землю. Дружно обернувшись, мы посмотрели в сторону Утгарда и увидели, что там, где только что высился великолепный город с мощными крепостными стенами и воротами, со сверкающими на солнце шпилями, нет ничего – только покрытая травой равнина, на которой, насколько может видеть глаз, нет ни единого следа.

– Вау! – воскликнул Тьялви. – Ну просто вау! Ничего, вот только домой вернусь и сразу все расскажу об этом Утгарде!

Я посмотрел на него и тихо посоветовал:

– На твоем месте я бы никому и никогда эту историю рассказывать не стал.

Тор прорычал:

– Тем более, что это еще не конец!

Я пожал плечами. Нет, это был конец, и Тор прекрасно это понимал.

– Скажем честно, – спокойно заметил я, – нас с тобой поимели, Тор. Не хватает еще, чтобы вся эта история разлетелась по Мидгарду. Давайте-ка лучше отправимся домой и будем помалкивать. А если кто спросит, то нас тут вообще не было.

И мы как ни в чем не бывало вернулись в Асгард. По дороге забросили домой Тьялви и Рёскву – задерживаться у их родителей мы не стали, нам и без того вполне хватило славы, аплодисментов и ожиданий, – а в Небесную цитадель пробрались, что называется, с черного хода, держась весьма скромно и по-прежнему оставаясь в человечьем обличье.

Ни один из нас даже словом не обмолвился о путешествии в страну полуночного солнца, хотя порой мне все же казалось, что Один все знает; во всяком случае, знает гораздо больше, чем хочет показать. Однако, несмотря на все предосторожности, история о наших состязаниях с великанами мгновенно разнеслась по всем Срединным мирам, соперничая по популярности с историей о свадьбе Тора с Трюмом. И вскоре всем уже было известно, как великий Трикстер проиграл своему более хитрому сопернику. Некоторые просто смеялись; а некоторые и откровенно злорадствовали. А кое-кто настолько проникся к нам сочувствием и так близко к сердцу принял мое поражение, что мне стало казаться, будто я сознательно разочаровал их.

Репутация Тора, по-моему, пострадала не так сильно. В конце концов, всем известно, что тонкость ума никогда не была ему свойственна. А вот я так больше и не смог восстановить прежний авторитет. Я продемонстрировал свою уязвимость – а это всегда было плохо для бога, – чем нанес непоправимый ущерб заработанному тяжким трудом респекту, пусть порой и сопровождаемому недовольным ворчанием. А виноват во всем был, разумеется, Тор. Именно он настоял на том, чтобы взять с собой Тьялви и Рёскву. Именно он так хотел посетить страну полуночного солнца. Именно он потребовал, чтобы мы – после встречи со Скрюмиром – направились в Утгард.

В общем, мыльный пузырь героической славы лопнул. Исчезло фантастическое чувство удовлетворения собой. И я вновь обрел прежнюю, дурную, славу. И снова почувствовал в душе тот клубок колючей проволоки, который так мучил меня когда-то. А еще, как ни странно, мне было очень неприятно читать разочарование в глазах моих сыновей-двойняшек.

Именно так. Более всего меня терзало именно выражение их глаз, когда они сочувственно посматривали на меня. Из-за этого я все чаще стал ощущать все свои старые шрамы – на изуродованных губах, на истерзанной душе, на испорченной репутации.

Я всегда отличался отменным красноречием. Теперь же я с трудом подбирал нужные слова; казалось, мое красноречие покинуло меня навсегда. Я теперь чересчур много времени проводил в обличье сокола; очень мало спал и пил слишком много меда. И все время в голове моей крутились всего два коротеньких слова, преследуя меня, как вороны Одина.

Два слова, обозначавшие одну-единственную цель.

Достань Тора!