Глава 12

Горячка в СМИ, вызванная громким арестом, оказалась сильнее, чем кто-либо предвидел, и в течение нескольких дней Дебора походила на очень недовольную рок-звезду. Ее осаждали просьбами об интервью и фотосъемках, и даже в относительной безопасности полицейского участка Дебора не могла укрыться от людей, которые останавливали ее и говорили, какая она замечательная. Она отклоняла приглашения прессы и прогоняла поздравителей-коллег, стараясь при этом не выказывать враждебности. Деборе это удавалось не всегда, но и слава Богу. Другие копы видели, как даже на пике славы Дебора оставалась скромной, грубоватой и нетерпимой к дурацкой болтовне. По большей части так оно и было и прибавило еще больше блеска новой Легенде о Морган.

Я тоже некоторым образом засиял отраженным светом. Я частенько помогал Деборе расследовать дела, поскольку благодаря своей интуиции способен проникать в самую суть вещей — разумеется, злую суть, — и вследствие этого я регулярно подвергался избиениям, запугиваниям и травле. Ни разу за столько лет я не удостоился хотя бы дружеского похлопывания по покрытой синяками спине, но теперь, когда я не сделал ровным счетом ничего, посыпались похвалы. Трижды меня попросили дать интервью: репортеры вдруг решили, что брызги крови — это очень интересная тема, и я получил предложение написать статью для «Судебного эксперта».

Разумеется, я отказался от интервью — я старательно держался подальше от публики и не видел никаких причин менять привычки. Но внимание не ослабевало; меня останавливали, говорили комплименты, пожимали руку и хвалили за отличную работу. И это была правда, обычно я хорошо делаю свою работу, но на сей-то раз я ничем не отличился. Я привлек к себе слишком много нежелательного внимания, это тревожило и даже раздражало; я вздрагивал от телефонных звонков, пригибался, когда открывалась дверь, и даже напевал классическую мантру несведущих: «Почему именно я?..»

Как ни странно, на этот вопрос ответил Вине Мацуока.

— Кузнечик, — сказал он, всезнающе покачивая головой однажды утром, когда я в третий раз прогнал репортера из «Майами хой», — когда в храме звонит колокол, журавль должен лететь.

— Нуда, а кто рано встает, тому, приблизительно раз в сто лет, Бог подает, — отозвался я. — И что?

— А на что же ты рассчитывал? — спросил он с хитрой полуулыбкой.

Я посмотрел на Винса, но он только ухмыльнулся в ответ. У него, как обычно, что-то было на уме, поэтому я ответил более или менее серьезно:

— Я рассчитывал и впредь оставаться неизвестным и непризнанным и работать, в одиночестве стоя за чертой непревзойденного совершенства.

Вине покачал головой.

— Лучше заведи себе агента, — посоветовал он. — Твое лицо во всех блогах.

— Мое что и где? — переспросил я.

— Глянь, — позвал Вине и застучал по клавиатуре лэптопа, а потом повернул его экраном ко мне. — Это ты, Декстер. Портрет супермена. Шикарно выглядишь.

Я посмотрел на экран и решил, что у меня галлюцинации. Я увидел веб-сайт с заголовком красными стекающими буквами, который гласил: «Убийство в Майами», и фотографию какого-то красавца в героической позе на фоне Факела дружбы — именно там, где обнаружили тело офицера Гюитера. Красавец с властным выражением лица, ослепительный и сексуальный, чертовски походил на меня. К моему изумлению, это действительно был я, как и утверждал Вине. На снимке я стоял рядом с Деборой и указывал в сторону воды, а у сестры на лице застыло выражение стопроцентного внимания. Понятия не имею, когда фотограф умудрился застукать нас с такими абсолютно не характерными физиономиями и каким образом придал мне несомненный шик, — но факт оставался фактом. Хуже всего оказалась подпись к фотографии: «Декстер Морган — подлинный разоблачитель Убийцы с Молотком!»

— Это очень популярный блог, — заметил Вине. — Неужели ты еще не видел? Все уже посмотрели.

— И именно поэтому они вдруг мной заинтересовались? — спросил я.

Вине кивнул:

— Ну, может быть, ты еще втайне выпустил сингл и попал в первую строчку хит-парада.

Я хлопнул глазами и снова взглянул на фотографию, надеясь на ее исчезновение, но чуда не произошло. Я почувствовал, как в животе зашевелилось нечто очень похожее на страх. Здесь, на сайте, были мое лицо, имя и должность в одном флаконе, и в голову мне пришла мысль отнюдь не о том, как шикарно я выгляжу. Эта мысль немедленно обрела форму смутной тревоги, которую я ощутил. Получилось примерно следующее: «Что, если неизвестный Свидетель видел фотографии?» Лицо, имя, место работы… практически все данные о Декстере, не считая размера обуви. Если Свидетель до сих пор еще не узнал номер моей машины и адрес, теперь он легко получит необходимую информацию. Ему даже не придется складывать два и два, поскольку правильный ответ прямо перед ним. Я сглотнул с трудом, так как во рту внезапно пересохло, и понял: Вине смотрит на меня со странным выражением лица. Я задумался в поисках остроумного и убедительного ответа и наконец сказал:

— Э… блин.

Вине покачал головой и враз посерьезнел.

— Жаль, что ты уже женат, — резюмировал он. — У тебя было бы столько баб…

С гораздо большей вероятностью меня ожидали тюремная камера и электрический стул. Я всегда старательно избегал рекламы любого рода; человеку с моими предпочтениями гораздо лучше оставаться в тени, и до сих пор мне удавалось держаться вдали от глаз широкой публики. Но теперь мое лицо неожиданно стало известно всей блогосфере, и приходилось лишь надеяться, что Свидетель не читает «Убийство в Майами». Но если моя фотография действительно так быстро распространилась в Интернете, как сказал Вине, с тем же успехом я мог рассчитывать, что Свидетель живет в норке под землей, причем в норке без Интернета. Меня лишили прикрытия и нагим выставили на всеобщее обозрение самым недвусмысленным образом. А главное, выкрутиться оказалось невозможно. Придется ждать, когда наконец все успокоятся и внимание угаснет.

Впрочем, это случилось, но далеко не сразу, поскольку речь шла об Убийце с Молотком, но, слава Богу, обо мне позабыли. Подробности расследования начали просачиваться в ведущую прессу. В Сети появились фотографии трупов — сначала, разумеется, они возникали на страничке «Убийства в Майами», но газеты их тут же перехватили, а заодно напечатали несколько красочных описаний того, что произошло с Клейном и Понтером. Общественный интерес взмыл вверх, и, когда история приблизилась к волнующему финалу, какие-то умники в прессе или на телевидении придумали заголовок, мимо которого просто невозможно оказалось пройти. «Мать годовалого ребенка поймала маньяка-убийцу!» Пресса бросилась в погоню за Деборой, оставив меня далеко позади. Я задумался: может быть, моя сестра пела в «Битлз», но просто забыла об этом упомянуть?..

Деб, несомненно, представляла больший интерес, чем я, но не желала ни в чем участвовать. И разумеется, репортеры решили, что она ждет денег, отчего у сестры желание говорить с ними сильно убавилось. Капитану Мэтыозу пришлось приказать ей согласиться на одно-два интервью для национальных каналов; своей основной обязанностью он считал поддержание позитивного имиджа, как личного, так и всего департамента, а кроме того, интервьюеры с национальных каналов на дороге не валяются. Но Дебора чувствовала себя неуютно, неловко и скованно перед камерой, поэтому капитан Мэтьюз, быстро осознав, что из моей сестры телезвезды не получится, попытался сделать так, чтобы на экране появилось его собственное мужественное лицо. Но телевизионщики не особенно им заинтересовались, хотя у капитана был весьма впечатляющий подбородок. Примерно через неделю у Деборы перестали клянчить интервью, и нация переключилась на следующую Невероятную Историю: восьмилетняя девочка в одиночку преодолела половину подъема на Эверест, прежде чем заработала обморожение И лишилась ноги. Очень увлекательны оказались интервью с гордыми родителями, особенно с матерью, которая со слезами жаловалась на протез, который приходится менять каждые полгода, ведь девочка растет. Мысленно я пометил — не пропустить их реалити-шоу осенью.

К тому времени, когда пресса утратила интерес, прочие полицейские тоже устали твердить Деборе, какая она замечательная, тем более ее ответные выражения благодарности граничили с ругательствами. Кое-кто даже начал отпускать саркастические замечания, с точки зрения подозрительного ума окрашенные завистью. Во всяком случае, поздравления и похвалы иссякли, и копы вернулись к привычному брутальному течению жизни в составе майамских сил закона и порядка. Напряженная, как в доме с привидениями, атмосфера покинула департамент, и положение вещей вновь вошло в привычную и уютную рабочую колею. Деб, простившись с общественным признанием, охотно занялась ножевыми ранами и ударами топором. Гипс, похоже, не слишком ей мешал, да и Алекс Дуарте всегда оказывался рядом, если требовалась рука помощи, в прямом и переносном смысле.

Со своей стороны я вычеркнул из списка еще несколько имен, но теперь процесс протекал ужасающе медленно, как в ночном кошмаре, и я ничего не мог поделать, оставалось только брести вперед. Я предчувствовал: скоро случится нечто ужасное и жертвой буду именно я. Моему Свидетелю, несомненно, было известно, кто я такой. Меня назвали по имени и поместили на сайте мои фотографии. Молот и наковальня совместятся, а Декстер окажется посредине — и это лишь вопрос времени. Я проживал день за днем, испытывая мучительную тревогу от того, что за мной, возможно, наблюдали враждебные глаза. Я не замечал ни единого признака слежки, сколько бы ни оглядывался по сторонам, но ощущение не проходило. Никто не смотрел на меня, когда я появлялся на людях, но повсюду я чувствовал на себе взгляд наблюдателя. Я нигде не видел ничего необычного, но ожидал недоброго. Нечто приближалось, и я верил: оно мне не понравится, ну ни капельки.

Темный Пассажир тоже беспокоился — он без конца метался, как тигр в клетке, но от него не было ни помощи, ни полезных советов, а только дополнительная нервотрепка. Почти постоянное ощущение наползающего страха не покидало меня следующие несколько дней. Дома я с огромным трудом сохранял маску счастливого папочки. Рита больше не заговаривала о поисках нового дома, но, возможно, лишь потому, что на работе столкнулась с очередным кризисом, связанным с евро и облигациями долговременного займа. Она внезапно стала слишком занята, чтобы обеспокоиться переездом, хотя по-прежнему находила время для странного и неодобрительного взгляда в мою сторону. А я по-прежнему понятия не имел, что такого сделал (или же не сделал).

Кроме того, мне поручили отвезти Эстор к дантисту, чтобы поставить скобки, и эта миссия не радовала нас обоих. Эстор по-прежнему рассматривала скобки как часть персонального апокалипсиса со стороны несправедливого мироздания, которое задалось целью лишить ее общественной жизни. Поэтому всю дорогу она дулась и не произнесла ни слова, пока мы не добрались до клиники. Для нее это было весьма нехарактерно.

По пути домой с новенькими сияющими серебристыми полосками на зубах она тоже молчала, но уже агрессивно. Эстор мрачно смотрела в окно и рычала на проезжающие мимо машины. Ответом на мои неуклюжие попытки добиться хотя бы слова оказались только злобные взгляды и два простых повествовательных предложения: «Я похожа на киборга. Моя жизнь кончена».

После этого она отвернулась к окну и больше ничего не сказала.

Эстор дулась, Рита странно посматривала и складывала цифры, Коди, как всегда, молчал. И только Лили-Энн понимала, что со мной не все в порядке. Она изо всех сил старалась исцелить меня от хандры, развлекая бесчисленными повторениями «Старого Макдоналда» и «Танцующего лягушонка», но даже ее потрясающие музыкальные способности лишь на время сглаживали мое глубочайшее беспокойство.

Нечто зловещее приближалось; я чувствовал это и не мог предотвратить. Я словно наблюдал за падением пианино с верхнего этажа. Прекрасно знаешь: через несколько секунд раздастся громкий треск, но ничего поделать нельзя, остается только смотреть. Но пусть даже пианино существовало исключительно в моем воображении, я готовился услышать оглушительный грохот, когда оно неизбежно рухнет на асфальт.

Но однажды прекрасным утром, приехав на работу, я убедился, что пианино — отнюдь не воображаемое.

Я уселся в кресло с кружкой ядовитой тины, маскирующейся под кофе. В лаборатории еще никого не было, поэтому я включил компьютер для проверки входящих и обнаружил всякую чушь — официальную памятку о том, что новый дресс-код не позволяет надевать на работу гуаяберы; записку от руководителя бойскаутского клуба, в котором состоял Кода, гласившую, что на следующей неделе я обеспечиваю ребятам перекус; три предложения от канадской онлайн-аптеки; два письма, посвященных совершенно неуместным и глубоко личным развлечениям; письмо от моего поверенного из Нигерии, убеждающего меня как можно скорее предъявить права на огромное наследство, и приглашение открыть блог, посвященный брызгам крови, на соответствующем фэн-сайте. На мгновение я задумался над идеей написать несколько статей для поклонников убийств. Это казалось абсурдным, странным, но по-своему привлекательным, поэтому не удержался и решил быстренько заглянуть. Я открыл письмо.

Экран немедленно опустел, и на мгновение я ощутил панику — вдруг я подцепил какой-нибудь вирус? Но потом начали загружаться картинки, и на экране с характерным звуком возникло большое красное пятно нарисованной крови. Оно стекало к нижнему краю и выглядело достаточно натуралистично, и я вдруг занервничал. Посреди этой жуткой алой лужи проявились черные буквы, они медленно сложились в мое имя, и я охцутил болезненный приступ неудержимого страха. И мне отнюдь не полегчало, когда экран вдруг залился ослепительным светом, а потом возникла огромная черная надпись: «ПОПАЛСЯ!»

Несколько секунд я сидел, уставившись на экран. Потом буквы начали меркнуть; казалось, моя жизнь уходит вместе с ними. Я попался, все кончено. Кто это сделал и что будет дальше — не важно. Декстеру Конец.

Затем появился короткий текст, и я, ощущая какое-то беспомощное отупение, начал читать.

«Если ты похож на меня, — гласил он, — ты любишь убийства!»

Допустим, я действительно похож на тебя. И что?

«В этом нет ничего дурного, есть много людей, которые думают точно так же. Как и тебе, им нравится жизнь здесь, в Майами, где то и дело случается что-нибудь новенькое. До сих пор нам было трудно держаться в курсе последних событий, но теперь мы нашли простой способ. «Горячая кровь» — потрясающий новый онлайн-журнал в формате постоянно пополняемого дневника, предлагающего вам взгляд «изнутри» на все убийства, всего лишь за $ 4.99 в месяц! Специальная цена только для главных подписчиков! Присоединяйтесь, пока цена не поднялась!».

Там было и еще что-то, но я бросил читать. Меня охватило облегчение — это просто спам — и гнев, оттого что пришлось пережить очень неприятный момент. Я стер письмо, но тут же лэптоп издал приглушенный звон, сообщая о приходе нового письма с коротким названием «Опознание».

Я уже взялся за мышку, чтобы удалить и его, но помедлил. Глупо, конечно, но совпадение показалось поистине волшебным — второе письмо пришло, как только я удалил первое. Конечно, они никак не связаны, но в этом чувствовалась некая чудесная гармония. Я открыл письмо, решив, что получил рекламу какого-нибудь замечательного нового продукта, который защитит меня от хакеров или, возможно, повысит мою мужскую силу. Однако слово «опознание» крутилось в моей голове, а я размышлял о Свидетеле. Я гадал, как бы его вычислить и знает ли он что-нибудь обо мне, но теперь, когда я увидел это слово в заголовке, воспоминание пробудилось. Ассоциация казалась глупой и очень зыбкой, и все же я не удержался и открыл письмо.

На экране появилась страница убористого текста под огромной стилизованной «шапкой», которая гласила: «Блог Тени». Эти слова, набранные серым полупрозрачным шрифтом, отбрасывали расплывчатую зеркальную тень алого цвета. Никакого имени, только электронный адрес:

О радость! О счастье! Я попал в список рассылки какого-то дурацкого анонимного блогера. Неужели такова цена новообретенной славы? Теперь на меня будет набрасываться всякий полуграмотный идиот, имеющий компьютер и собственное мнение? Вот уж в чем я точно не нуждался. Снова взявшись за мышку, чтобы удалить письмо, я прочел первую фразу — и все заледенело и застыло.

«А теперь я знаю, как тебя зовут».

Я целую вечность рассматривал эти слова. Иррационально, на уровне клинической смерти мозга, я не сомневался: фраза адресована мне и она написана Свидетелем. Я смотрел на нее и, может быть, моргнул пару раз, но больше не сделал ничего. Наконец я услышал далекий стук и понял: мое собственное сердце напоминает о необходимости дышать. Я подчинился, закрыв глаза и дав кислороду время добраться до мозга и запустить его в действие. Первой мыслью оказался приказ успокоиться. Далее последовало разумное напоминание о том, что это, в конце концов, просто спам, который скорее всего не имеет отношения ни ко мне, ни к моему Свидетелю.

Поэтому я сделал еще один вдох, насладился и открыл глаза. Фраза никуда не исчезла, она по-прежнему гласила: «А теперь я знаю, как тебя зовут». Ниже шла целая страница текста. Но я исполнился чувством гордости, обнаружив в мозгу вторую спокойную мысль: взгляни на письмо, ты немедленно убедишься, что оно не имеет к тебе никакого отношения. Достаточно прочитать пару предложений, чтобы понять: ты идиот и параноик, — и можно вернуться к спокойному прихлебыванию злополучного кофе.

Поэтому я перевел взгляд на вторую строчку и приступил к чтению.

С тех пор как я увидел тебя тем вечером в запертом доме, я не могу забыть твоего лица. Я вижу его повсюду, во сне и наяву, я помню, как ты стоял над грудой сырого мяса, которая всего несколько минут назад была живым человеком. Даже ты должен понимать: это, черт возьми, неправильно. Я постоянно думаю — кто ты такой, мать твою? Или даже так — ты вообще человек? Может ли тот, кто занимается такими делами, спокойно жить в реальном мире, ходить за покупками и говорить о погоде?

Я сбежал. Сбежал, увидев тебя, занятого тем… чем ты там занимался. Но воспоминание убежало вместе со мной. Знаю, я должен был что-то предпринять, но ничего не сделал и теперь не могу выкинуть эту мысль из головы.

Поскольку я удрал, мне стало казаться, будто ты повсюду. В жизни мы никогда не виделись, а теперь ты появляешься всякий раз, когда я выхожу за дверь. Я вижу тебя то с детьми, то за работой, но больше так не могу.

Я не дурак. Я знаю, это не случайно, поскольку таких совпадений просто не бывает. Ноя не хотел задумываться, ведь тогда пришлось бы что-нибудь предпринимать. Мне казалось, я не готов, из-за развода и прочих неприятностей, которые на меня валятся. Мне и без того дел хватает, а возиться еще и с тобой… нет, спасибо.

А потом я увидел фотографию, узнал, как тебя зовут и где ты работаешь. Я подумал: Господи, так он, блин, коп? Ну и наглость. Как оке ему это сходит с рук? И тут же понял: я ничего не смогу поделать с таким человеком, который, ко всему остальному, еще и коп.

Но я постоянно об этом думаю. Чем больше думаю, тем упорнее сопротивляюсь, поскольку у меня и так до черта проблем, чтобы связываться с таким дерьмом вроде тебя. Но мысль жужжит и жужжит в моей голове, и, кажется, я вот-вот сойду с ума. Хочется бежать, но некуда, и я не могу откладывать, так как знаю, кто ты и где работаешь, и больше никаких оправданий не осталось, а мысли копятся и кружатся в голове, сводя меня сума…

А теперь вдруг точно кто-то щелкнул выключателем. Я буквально слышу голос, который говорит: ты неправильно смотришь на вещи. Помнишь, как говорил святой отец? Каждый камень, о который ты спотыкаешься, — на самом деле ступенька, если хорошенько подумать. Да.

Это не новая проблема. Это ответ.

Это — способ сделать так, чтобы всякая фигня обрела смысл. И наконец сложить головоломку. Допустим, я пока еще не знаю, как быть, зато уверен: я поступаю правильно и справлюсь.

Я приду. Очень скоро.

Ведь я знаю, как тебя зовут.

Где-то в коридоре хлопнула дверь, и начали перекликаться два голоса, но я не разобрал слов, а даже если бы и разобрал, то не понял, поскольку во всем мире лишь одно теперь имело значение.

Он знает, кто я такой.

Ему попались в Сети фотографии с моим именем, и он сопоставил с тем, что видел, когда я возился с Валентайном. Он узнал меня. Выяснил, кто я такой и где работаю. Я сидел, пытаясь успокоиться и понять, что делать, не в силах прогнать одну-единственную безумную, разрушительную мысль. Свидетель нашел меня. Он бродил где-то рядом и планировал нанести удар в любой момент. Я же не имел ни малейшего понятия, кто он такой, а он знал меня и был способен разоблачить, когда ему вздумается, мне же, судя по всему, нечем было ответить.

Что он там сказал насчет детей? Он угрожает Лили-Энн? Я обязан защитить ее, найти какой-нибудь способ добраться до Свидетеля и остановить. Но как, если в течение двух недель мои попытки отыскать его оказались безуспешными?

Я снова просмотрел блог, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку, которая давала бы понять, кто он такой. Хотя бы крошечный намек на то, каким образом спастись от этого кошмара. Содержание не изменилось, но тем не менее при втором прочтении я заметил, что Свидетель не написал ничего, способного разоблачить Декстера перед остальными. По крайней мере с этой стороны я находился в безопасности. Чем же он грозил? Напасть на меня или мою семью? Он написал, будто намерен что-то «сделать» со мной, и я понятия не имел, о чем он говорит, но формулировка мне не понравилась. В конце письма Свидетель сказал, что пока не знает, как поступить, — это тоже могло значить что угодно, и я не собирался ничего вычеркивать из списка, пока не выясню, кто он такой.

Как утопающий нуждается в воздухе, так и мне была необходима подсказка, а я не располагал ничем, кроме нескольких абзацев глупой болтовни. Но погодите-ка… это не просто болтовня, а блог. То есть нечто относительно регулярное. Если в нем есть еще записи, среди них может оказаться нечто полезное.

Я скопировал адрес наверху страницы, перенес его в окно браузера и оказался на одном из сайтов, позволяющих всем желающим бесплатно открывать блоги. «Блог Тени» оказался лишь одним из многих тысяч. Но, кроме того, я обнаружил там и другие записи, по одной каждые несколько дней, и как можно быстрее просмотрел их. Самая первая начиналась словами «Почему все на свете сводится к дерьму?». Справедливый вопрос, выказывающий большее знание жизни, чем я рассчитывал. Но тем не менее я не узнал о Свидетеле ничего нового.

Я продолжил чтение. В основном запись содержала бессвязные невнятные жалобы, будто никто его не ценит. В завершение Свидетель утверждал, что намерен вести блог, чтобы выяснить причину. «Я не понимаю. Вхожу в комнату, и меня никто не видит, словно я не существую для окружающих, точно я — тень. Поэтому блог будет называться Блог Тени». Очень трогательно и задушевно, подлинный экзистенциальный призыв с просьбой о человеческом контакте. Я тоже очень хотел установить контакт, притом поскорее. Но сначала нужно выяснить, кто он такой.

Я почитал другие записи. В них звучала возрастающая ярость, и они по времени охватывали примерно год, но Все оказались анонимными, даже те, в которых упоминалось о разводе автора с женщиной, скрытой под инициалом «Э.». Он с горечью писал, как сначала она не желала оторвать зад от стула и найти работу, а теперь требует, чтобы он содержал ее и оплачивал расходы, но он не в состоянии снимать вторую квартиру, поэтому они по-прежнему вынуждены жить под одной крышей, хотя и развелись. Очень трогательное описание страдающего представителя среднего класса. Несомненно, эта исповедь растопила бы мое сердце, будь оно у меня.

Отказ Э. работать, казалось, злил его больше всего, поэтому он страстно писал об ответственности и о том, что невыполнение Обязанностей есть настоящее Зло. Здесь не перечислялась серия наблюдений над Обществом в целом и над «сволочами», которые «отказываются выполнять правила, по которым обязаны жить остальные люди». Далее Свидетель пускался в скучные и напыщенные рассуждения о Правосудии, о том, что люди получают по заслугам, о своей вере в то, что мир стал бы гораздо лучше, если бы все походили на него. Иными словами, передо мной предстал портрет человека с самооценкой ниже плинтуса, слабым уровнем самоконтроля и растущим разочарованием в окружающем мире, который отказывался признавать его бесспорные достоинства.

Я почитал еще и наткнулся на полдесятка записей, в которых Свидетель многословно сетовал на новые проблемы с Э. — и я ему по-настоящему сочувствовал. Но почему он избегал называть имена? Тогда стало бы намного проще. Но в этом случае он открыл бы и мое имя, поэтому, наверное, не стоило предъявлять претензии. Все записи выглядели одинаковыми — брюзгливая эгоистичная болтовня. Наконец я набрел на запись, озаглавленную «Хвать». Судя по дате, она появилась в блоге на следующий день после моего равдеву с Валентайном. Я перестал просматривать и начал читать внимательно.

Слишком много проблем с Э., она предъявила мне очередную стервозную претензию в том смысле, что я слишком мало зарабатываю, и это просто смешно, поскольку она не зарабатывает вообще ничего. Ну, типа, ты же мужик, ты должен добывать деньги. Она живет в доме, за который я плачу по счетам, и я покупаю еду, а она палец о палец не хочет ударить! Даже не убирается по-нормальному. Я посмотрел на нее и увидел не просто ленивую стерву, а Зло с большой буквы, и понял: хватит с меня этого дерьма, сейчас я что-нибудь сделаю, и нужно поскорее уйти, пока я ничего не натворил. Поэтому я взял ее «хонду» назло ей и некоторое время катался по городу, кусал губы и пытался собраться с мыслями. Потом, где-то через час, я заехал в Гроув, а результатом оказались только ноющие зубы и почти пустой бензобак. Я хотел посидеть и подумать, как быть дальше, может быть, в Пикок-парке или еще где-нибудь, но шел дождь, поэтому я поехал обратно. Чем ближе я подъезжал к дому, тем сильнее злился, а когда свернул на Олд-Катлер, какой-то придурок на «БМВ» меня подрезал. Я подумал: вот, блин, началось, и тут в голове что-то щелкнуло, я нажал на газ и поехал за ним. Я подумал: идиот, очнись, он в новеньком «БМВ», а ты в старой задрипанной «хонде». Он, конечно, исчез через три секунды, а я еще больше разозлился. Я свернул на улицу, куда, как мне показалось, он поехал, но там никого не было. Я несколько минут ездил по району и думал: черт возьми, вдруг повезет? Но я его не нашел, он куда-то пропал.

А потом я увидел этот дом. Заброшенный и закрытый. Какой-то засранец ограбил банк, и у остальных теперь вырастут налоги. Я затормозил и присмотрелся, поскольку там под навесом в тени стоял старый «шевроле». Я решил, что прежний хозяин живет тут задаром, пока я, блин, из кожи вон лезу, чтобы заплатить по счетам.

Я припарковался, открыл боковую дверь, которая выходила под навес, и пробрался в дом. Не знаю, о чем я думал и что собирался сделать, но я здорово разозлился. Потом я услышал какой-то звук из соседней комнаты, подошел к двери и заглянул…

Стол. И на нем рука. Человеческая рука.

Рука отдельно от всего. Сначала я вообще не понял.

А рядом нога, тоже сама по себе. И другие части тела, и, блин, голова с широко раскрытыми глазами. Она смотрела прямо на меня, а я на нее. Потом что-то двинулось, и я увидел того парт. Он спокойно прибирался, словно ничего такого не случилось, обычный рабочий день. Он медленно повернулся… и я увидел его лицо…

Святой отец пытался напугать нас, описывая Дьявола. Рога, красная морда, злобный взгляд — но этот тип был страшнее, так как выглядел вполне заурядно, обычно, но творил настоящее зло и радовался тому, что стоял тут, над изрубленным телом.

И вот он повернулся, чтобы посмотреть на меня…

Я решил: хватит. В мозгу что-то сработало, я прыгнул в машину и рванул оттуда раньше, чем осознал случившееся. Я почти доехал до дома, когда подумал: а почему я ничего не предпринял? Хотя бы не позвонил в полицию? Неприятно сознавать себя трусом. Может быть, люди правы и я действительно просто тень, блин? Я должен был что-нибудь сделать.

Я по-прежнему должен что-нибудь сделать.

Но что?

Как ни странно, я увлекся, читая описание Темного Декстера, занятого игрой. Впрочем, оно оказалось слегка жутковатым и не слишком приятным для самолюбия. Это у меня-то «заурядная» внешность? Ну нет. В любом случае я не получил никаких подсказок, которые помогай бы раскрыть личность Свидетеля.

Я перешел к более поздним записям. Выяснилось: однажды Свидетель видел меня в магазине, в «Пабликсе», совсем рядом с моим домом; он выскользнул оттуда, словно тень, и наблюдал, сидя в машине, как я выхожу с покупками. Двумя записями ниже он рассказывал о нашей встрече утром на шоссе Пальметто в своем обычном увлекательном стиле.

Я, как всегда, тащился утром по долбаной забитой трассе, ехал на проклятую работу, на машине Э., чтобы сэкономить бензин. Осматриваюсь — и вдруг снова вижу знакомый профиль. Это он, не вопрос, точно он. Сидит, блин, в своей машинке, как остальные рабы системы, такой стопроцентно нормальный. И я ничего не понимаю, поскольку вокруг — все совершенно как всегда, но в машине рядом — это лицо, то самое, которое я до сих пор мысленно вижу в окружении отрубленных частей тела, и вот оно здесь на шоссе, ждет очереди, чтобы въехать на Пальметто…

У меня мозг застыл, я вообще ни о чем не мог думать, Просто смотрел на него и гадал: что сейчас будет? Ну может, он провалится сквозь землю или превратится в стаю летучих мышей, или что еще? И тут он внезапно понял, что за ним наблюдают, и начал поворачивать голову, совсем как тогда, в доме. И случилось то же самое: я вдруг испугался, нажал на газ и смылся, не успев осознать произошедшее. Потом я об этом вспоминал и очень злился, что снова сбежал, — но ведь я, блин, не пустое место и знаю, что должен что-нибудь сделать, но я сбежал, раньше чем сообразил, а на самом деле я не такой.

Я сидел и размышлял: так, ладно, а какой я на самом деле? Честно говоря, не знаю. Я слишком долго скрывал свою истинную суть и стремился порадовать людей фальшивкой. Святого отца, учителей, Э. и даже моего придурка босса на идиотской работе, который не отличит жалюзи от жопы, и он меня еще учит составлять диаграммы, сука. Даже его я что есть сил стараюсь порадовать, вместо того чтобы быть собой. Тогда я надолго задумался. Кто я, блин, такой? Я думал об этом, пока не доехал до работы.

Каков я? Во-первых, большинство людей меня не замечают. Во-вторых, я знаю: нужно следовать правилам, и страшно злюсь, когда другие этого не делают. Я разбираюсь в компьютерах. Ем полноценную пищу и слежу за здоровьем.

И все?

Наверное, должно быть что-то еще. Поскольку если суммировать все это, получается очередной раб системы, такой тупой, что он даже от налогов не увиливает.

И тогда я вспомнил про Него. Про парня с ножом.

Похоже, он-то знает, кто он такой. И всегда остается собой.

И тут я еще кое-что сообразил. Я задал себе пару вопросов: я удираю, так как боюсь Его? Или потому, что Он наводит меня на кое-какие размышления?

Чудесный текст, от начала до конца, но будь этот тип хотя бы вполовину так умен, как ему казалось, он действительно сбежал бы как можно дальше, поскольку я еще никого так страстно не желал увидеть привязанным к столу.

Записей было много, по одной через каждые несколько дней. Но прежде чем я успел их прочитать, за спиной что-то лязшуло. Я инстинктивно открыл домашнюю страницу, и тут же вошел Вине Мацуока. Привычный рабочий день, тяжелый и нудный, покатился по наезженной колее. Но до самого вечера я думал только об этой ужасной первой фразе: «Теперь я знаю, как тебя зовут». Кому-то стало известно, кто я такой и где работаю. Кем бы он ни был, я бы не назвал его добрым и ласковым, и он отнюдь не намеревался наградить меня за бескорыстные добрые деяния цветами и благодарностями от имени всей нации. В любой момент он мог напасть или опубликовать разоблачение, и тогда моя жизнь — тщательно выстроенная и полная удовлетворения — вылетит в трубу. Декстер, Решительно Развенчанный.

Кем бы он ни являлся, Свидетель знал, как меня зовут. А я понятия не имел, кто он такой и что собирается сделать.