Глава 11
Я ужинал, когда зазвонил мобильник. Сегодня мы доедали остатки — неплохой вариант в нашем доме, поскольку он предоставлял возможность попробовать два-три вкусных Ритиных изобретения за один присест. Несколько секунд я смотрел на телефон и старательно думал о последнем кусочке цыпленка по-карибски, лежавшем передо мной на тарелке, но все-таки ответил на звонок.
— Это я, — представилась Дебора. — Мне кое-что надо.
— Не сомневаюсь, — сказал я, глядя на Коди, который накладывал на тарелку целую груду тайской лапши из миски. — И обязательно прямо сейчас?
Дебора издала какой-то звук, нечто среднее между ворчанием и шипением.
— Да. Ты не мог бы забрать Николаса из центра? — спросила она.
Дебора записала сына в центр Монтессори, в Гейблс, хотя я был абсолютно уверен: он еще слишком мал пересчитывать бусины. Некогда я подумывал, не отправить ли туда же и Лили-Энн, но Рита воспротивилась. Она считала, что, пока ребенок не достигнет двух-трех лет, это пустая трата денег.
Впрочем, Дебора ничего не жалела для своего малыша и охотно отстегивала центру израдную сумму. Раньше она всегда успевала забрать его вечером, независимо от количества дел. Но сейчас было уже семь, а Николас все еще Жтл мамочку. Бесспорно, стряслось нечто непредвиденное, и голос Деборы звучал напряженно — не сердито, как утром, но и не вполне обычно.
— Э… конечно, я его заберу, — заверил я. — Что случилось?
Она снова то ли рыкнула, то ли зашипела.
— Ч-черт… — хриплым шепотом произнесла Дебора и заговорила нормальным голосом: — Я в больнице.
— Что? В чем дело?
Передо мной возникла пугающая картинка — я живо вспомнил ее последний визит в клинику. Дебору с ножевым ранением отвезла туда «скорая», и сестра провела несколько дней, находясь между жизнью и смертью.
— Ничего серьезного, — успокоила она меня, и, помимо напряжения, мне послышалась усталость. — Я сломала руку. Просто… слушай, я тут застряну на некоторое время и не смогу забрать Николаса.
— Как ты умудрилась сломать руку? — спросил я.
— Молотком, — ответила она. — Деке, мне пора… Пожалуйста, забери Николаса, ладно?
— Молотком? Господи, Дебора, что…
— Декстер, мне пора, — повторила она. — Ты сможешь забрать Николаса?
— Да, конечно, — подтвердил я. — Но…
— Спасибо. Я тебе очень признательна. Пока. — И она отключила трубку.
Я убрал телефон и увидел, что вся семья неотрывно смотрит на меня.
— Готовьте еще один детский стульчик, — сказал я. — И отложите вот эту цыплячью грудку.
Я не понимал, как ей это удалось. Данные по отпечатку еще не пришли, за несколько часов запрос ни за что не успел бы пробиться сквозь окаменелые слои бюрократии, но, насколько я понимал, отпечаток был единственной зацепкой. И потом, Дебора не стала бы предпринимать чего-либо безумно рискованного в отсутствие брата, способного Принять удар на себя. Загнать в угол ненормального убийцу с кувалдой — это уж точно рискованный шаг.
Конечно, раньше у Деборы не было напарника, которому она доверила бы прикрыть спину, а теперь сестренка вроде бы подружилась с Дуарте. Возможно, они общались по-французски. Разумеется, она имела полное право работать не со мной, а с новым напарником, что может быть естественнее, это даже предписано правилами, и я ничуть не тревожился, ну ни капельки. Пусть Дуарте, а не я, сует шею в петлю. Честно говоря, мне немного надоело прикрывать Дебору в каждой опасной передряге. Пора ей наконец твердо встать на ноги и перестать опираться на брата.
Уложив детей, Рита немного посидела со мной, пока не начала зевать во весь рот. Тогда она поцеловала меня в щеку и неверной походкой отправилась спать. Я остался С Николасом в ожидании Деборы. Он был неплохим ребенком — что правда, то правда, — но и вполовину не таким умным, как Лили-Энн. Его маленькие голубые глаза не блестели разумом, и я решил, что с объективной точки зрения двигательные навыки Николаса развиты далеко не так, как у Лили-Энн в том же возрасте. Может быть, метода Монтессори не помогает. Ну или Николас медленно учится. Ничего страшного. В конце концов, мир далек от совершенства, и двух Лили-Энн быть не может. Несмотря ни на что, Николас оставался моим племянником, и к менее одаренным детям надо относиться снисходительно.
Рита и дети улеглись, а я сидел на кушетке с Николасом в приятном молчании. Я покормил его из бутылочки, а потом решил поменять подгузник. Как только я снял мокрый памперс, он выпустил струю мочи прямо в воздух, и потребовались все мои незаурядные способности, чтобы увернуться. Я аккуратно переодел ребенка и подумал, что, возможно, монотонный звук его усыпит, поэтому включил телевизор и устроился на кушетке.
А там была Дебора, во всю ширину экрана, под яркими вспышками света и в сопровождении энергичного, невероятно серьезного голоса местного телекомментатора. Сестра придерживала левую руку, пока врачи «скорой помощи» помогали ей лечь на носилки и накладывали надувную шину на предплечье. Дебора непрерывно говорила с Дуарте, явно отдавая приказы. Он кивал и похлопывал напарницу по здоровому плечу.
Когда ведущий закончил ужасающий рассказ о подлинном мужестве и героизме Деборы, умудрившись правильно произнести ее имя, камера ненадолго показала еще одни носилки, которые задвигали в машину два копа. На них извивался какой-то здоровенный мужик с квадратным лицом. Плечо и живот у него были в крови, и я даже без звука догадался, что он непристойно бранится. Потом на экране появились фотографии — Клейн и Понтер, рядом, два официальных снимка. Комментатор заговорил очень серьезно и торжественно — он пообещал держать меня в курсе событий. При всей своей нелюбви к репортерам я вынужденно признал: он сделал больше, чем Дебора.
Конечно, у нее не имелось никаких причин держать меня в курсе. Не страж она Декстеру своему, и если Дебора наконец начала это сознавать — тем лучше. Я был вполне доволен и совсем не сердился на сестру, когда она приехала за ребенком. Она явилась почти в полночь, а мы с Николасом успели посмотреть еще несколько выпусков, в том числе всю историю целиком в ночных новостях — по большей части повторение первой сводки. Героический полицейский пострадал при поимке убийцы. Хм. Николас, казалось, не узнал собственную мать, когда она появилась на экране. Я почти не сомневался: Лили-Энн узнала бы меня по телевизору или где бы то ни было, но это ведь не значит, что у мальчика какие-то серьезные проблемы.
В любом случае Николас обрадовался, увидев Деб во плоти, когда я открыл дверь и впустил ее. Бедный малыш пока не знал, что не умеет летать: он попытался перепорхнуть с моих рук на материнские. Я сделал несколько судорожных хватательных движений и чуть не уронил его. Дебора неловко прижала к себе ребенка здоровой рукой. Левая была в гипсе и на перевязи.
— Удивительно, что ты появилась без пиар-агента, — заметил я.
Дебора, уткнувшись в Николаса, ласковым голосом издавала какие-то бессмысленные звуки, а он хихикал и тянул ее за нос. Продолжая улыбаться, сестра взглянула на меня и поинтересовалась:
— То есть?
— Тебя показывают по всем каналам, — прокомментировал я. — Ты — главная звезда телевидения. Героический детектив жертвует конечностями при поимке безумного убийцы.
Она разочарованно поморщилась.
— Ну на хрен, — заявила Дебора, явно не опасаясь сквернословием повредить нравственности юного Николаса. — Проклятые репортеры хотели интервью, фотографий и рассказа о себе, блин… они повсюду, даже в «скорой»!
— Но это действительно отличные новости, — сказал я. — Из-за него все лезли на стенку. Ты уверена, что сцапала нужного маньяка?
— Да, — радостно ответила она. — Ричард Ковасик. Просто никаких сомнений.
Она снова обняла Николаса.
— Как ты его нашла? — спросил я.
— Получила ответ из базы данных, — объяснила сестра, не отрываясь от ребенка. — Ну… насчет отпечатка.
Я хлопнул глазами и на мгновение растерялся. Сказанное Деборой было так неправдоподобно, что я вообще утратил дар речи.
— Невозможно, — наконец выговорил я. — Нельзя за шесть часов получить данные по полустертому отпечатку.
— Ну, я потянула кое за какие ниточки, — призналась она.
— Дебора, это национальная база данных. Там нет никаких ниточек.
Сестра пожала плечами, по-прежнему глядя на Николаса.
— У меня есть. Я позвонила одному приятелю Чатски, в Вашингтон. Он велел тем ребятам поторопиться.
— А, — среагировал я. Признаться, ответ был не самый остроумный, но при данных обстоятельствах больше ничего в голову не пришло. Головоломка сложилась: у Чатски, бывшего бойфренда Деборы, действительно имелось много связей в разных вашингтонских организациях с трехбуквенными аббревиатурами. — Э… ты абсолютно уверена, что поймала нужного человека?
— Да не вопрос! — отрезала она. — Мне прислали несколько фамилий, поскольку отпечаток полустертый, но Ковасик оказался единственным, у которого в прошлом имелись преступления на почве психоза, поэтому все сошлось, как два плюс два. И вдобавок он работает в фирме по сносу домов в Опа-Локе. Вот тебе и кувалда.
— Ты явилась к нему на работу? — спросил я.
Она улыбнулась, отчасти приятному воспоминанию, отчасти Николасу, который был занят не самым интересным делом — он обожающе смотрел на мать.
— Да, — сказала Дебора, касаясь пальцем носа Николаса. — Он работал прямо через улицу от Бенни.
— А что ты делала у Бенни?
— Ну, было уже почти пять, — ответила она, не глядя на меня, — и мы получили данные, но этот парень везде работал временно, и мы не знали, где его искать. В смысле Ковасика, — добавила Дебора на тот случай, если я уже забыл фамилию.
— Так, — сказал я, профессионально скрывая нетерпение.
— Дуарте сказал: «Пять часов, давай выпьем пивка». — Она поморщилась. — Грубовато, на мой вкус, но Дуарте — первый напарник, которого я в состоянии переварить.
— Я заметил, — кивнул я. — По-моему, он очень милый.
Дебора фыркнула. Николас слегка вздрогнул при этом звуке, и она снова заворковала.
— Никакой он не милый. Но с ним я могу работать. Короче, я согласилась, и мы зашли к Бенни выпить пива.
— Тогда понятно, — заметал я.
Бар Бенни принадлежал к числу тех забегаловок, которые неофициально считаются «только для копов». Всякий человек, зашедший туда без значка, чувствовал себя очень неуютно. К Бенни заглядывало множество полицейских по пути с работы домой, а некоторые даже забегали быстренько пропустить глоточек во время дежурства, разумеется, не отчитываясь об этом впоследствии. Если Клейн и Понтер оказались у Бенни незадолго до своей гибели, неудивительно» что не было известно, где их убили.
— В общем, мы подъехали туда, — продолжала Дебора, — а на улице стоял лоток с тако. Мне даже ничего в голову не пришло, пока я не услышала «бум» из старого офисного здания на той же улице. Тогда я осмотрелась и увидела вывеску «Тако». И подумала: «Ни за что, блин».
Я почувствовал легкое раздражение. То ли я слишком устал, чтобы в столь поздний час следить за развитием сюжета, то ли в истории действительно не проглядывалось смысла.
— Деб, ты когда-нибудь закончишь? — спросил я, стараясь не выказывать досаду.
— «Бум», Декстер, — повторила она, словно втолковывая мне самую очевидную вещь на свете. — «Бум», как от удара кувалдой. По стене. — Подняв брови, сестра взглянула на меня. — Через улицу от Бенни ломали перегородки в старом доме. Кувалдами. А на улице стоял лоток с тако.
И тут я начал понимать.
— Ну нет, — сказал я.
Дебора решительно кивнула:
— Да. Абсолютнейшее да. Там работало несколько человек — ломали стены. Большими молотками.
— Кувалдами, — уточнил я, вспомнив Винса.
— Без разницы, — согласилась Дебора. — Мы с Дуарте пошли туда, потому что подумали: конечно, мы ничего такого не найдем, но почему бы просто не проверить? И едва я успела показать значок, как этот тип сразу взбесился и набросился на меня с молотком. Я два раза выстрелила, а он как ни в чем не бывало продолжал размахивать проклятым молотком и заехал мне по руке… — Она закрыла глаза и прислонилась к косяку. — Я всадила в него две пули, но он разбил бы мне череп, если бы Дуарте не врезал ему электрошокером.
Николас произнес что-то вроде «бла-бла». Дебора выпрямилась и неловко переложила ребенка поудобнее.
Я смотрел на сестру — такую усталую и все-таки счастливую — и, признаюсь, немного завидовал. Случившееся казалось нереальным, и я никак не мог поверить, что все произошло без моего участия. Словно я вписал одно слово в кроссворд, и стоило только отвернуться, как кто-то отгадал его за меня. А еще неприятнее оказалось некое ощущение, которое я испытывал от того, что не пошел с Деборой, хоть она и не предлагала. Деб попала в опасную ситуацию без меня, и это было неправильно. Очень глупо и иррационально, совсем не в моем духе, но тем не менее.
— Значит, он выживет? — спросил я, подумав при этом: как жаль, если так.
— Блин, да, ему даже пришлось вколоть успокоительное, — сказала Дебора. — Чудовищно сильный и не чувствует боли… если бы Алекс тут же не надел на него наручники, он бы снова меня ударил. Он оклемался от электрошока за три секунды. Полный псих.
С усталой и довольной улыбкой Дебора крепче прижала Николаса, притиснув личиком к своей шее.
— Он жив и за решеткой. Дело сделано. Это он, и я его поймала, — сказала она и ласково покачала ребенка. — Мамочка поймала плохого парня, — повторила Деб нежным голосом, словно пела Николасу колыбельную.
— Так, — произнес я и понял, что говорю это уже как минимум в третий раз. Неужели я и впрямь настолько взволнован, что не в силах поддерживать простейший разговор? — Ты сцапала Убийцу с Молотком. Поздравляю, сестренка.
— Спасибо, — отозвалась она и нахмурилась. — Теперь главное — пережить следующие несколько дней.
Должно быть, под действием болеутоляющих Дебора утратила способность внятно изъясняться, поскольку я не понял, что она имела в виду.
— У тебя сильно болит рука? — спросил я.
— Это? — Дебора показала на гипс. — Бывало и хуже.
Она пожала плечами и поморщилась.
— Нет. Виноват Мэтьюз. Хреновы репортеры подняли страшный шум, и Мэтьюз приказывает мне подыграть, так как нам, блин, нужен пиар. — Она тяжело вздохнула. Николас довольно отчетливо произнес «Бла!» и стукнул маму по носу. Дебора снова уткнулась в ребенка и сказала: — Черт, как я ненавижу все это дерьмо!
— А. Конечно, — согласился я и до меня сразу дошло.
Дебора совершенно несовместима с пиаром, ведомственными интригами, привычным подхалимажем и прочими аспектами полицейской работы, которые не предполагают поимку и отстрел плохих парней. Если бы она хоть вполовину столь же успешно общалась с людьми, то уже стала бы как минимум главой департамента. Но Дебора этого не умела и вновь оказалась в ситуации, требующей поддельных улыбок и вранья. Двух вещей, которые были ей так же чужды, как брачные танцы Клинтонов. Несомненно, она нуждалась в наставлении от человека, знающего этот предмет. Поскольку Николас еще не мог выговорить даже собственное имя, оставался я.
— Несколько дней ты скорее всего будешь в центре внимания, — осторожно подтвердил я.
— Да, знаю, — отозвалась Дебора. — Вот уж повезло.
— Ничего страшного, если придется немножко подыграть, Деб, — сказал я, но, признаюсь, тоже слегка занервничал. — Ты же знаешь, что нужно говорить. «Наш департамент проделал потрясающую работу и трудился не покладая рук, чтобы задержать подозреваемого…»
— Заткнись, Деке, — огрызнулась она. — Я этого не умею. Они хотят, чтобы я улыбалась в камеру и рассказывала, блин, всему миру, какая я крутая, а я этого никогда не умела. Ты же знаешь.
Я знал, как и то, что ей придется попытаться. Иными словами, Деборе предстояли два-три нелегких дня. Но прежде чем я успел сказать что-нибудь умное, Николас снова запрыгал и произнес: «Ба-ба-ба». Дебора с измученной улыбкой взглянула на него, потом на меня.
— Я лучше поеду и уложу парнишку. Спасибо, что забрал его, Деке.
— Детский сад Декстера, — провозгласил я, — работаем круглосуточно.
— Тогда до завтра. Спасибо.
В третий раз за минуту. Бесспорный рекорд.
Дебора пошла к машине, усталая как никогда. Я увидел, как из-за руля вылез Дуарте и открыл салон. Дебора усадила Николаса в детское креслице, а Дуарте придержал для нее пассажирскую дверцу. Он кивнул мне и снова уселся за руль.
Я смотрел, как они отъезжали. Все вокруг восхищались Деборой — она поймала опасного убийцу. А ей больше всего хотелось ловить следующего. Жаль, она так и не научилась извлекать пользу из подобных моментов, и я знал: сестра никогда не научится. Она была упряма, умна и расторопна, но не умела лгать с невозмутимым лицом. Этот недостаток способен загубить любую карьеру.
А еще мне не давало покоя подозрение: в ближайшем будущем Деборе понадобятся навыки пиарщика. Поскольку они у нее полностью отсутствовали, я предчувствовал, что тут придется поработать пиар-агентству «Декстер и Декстер, раскручиваем до небес».
Разумеется, проблемы Деборы в конце концов всегда становились моими, вне зависимости от изначальной расстановки сил. Я вздохнул, проводил взглядом машину, пока она не скрылась за поворотом, а потом запер дверь и пошел спать.