Глава 24

Ночью залив Бискейн – прекрасное место. Теплый ветер играет с водной гладью, и вода сияет в полумраке; а если выглянет луна и ветер затихнет, то особенно ценишь эти спокойные мгновения. Просто сидишь в лодке и вдруг осознаешь, что тебе дарована жизнь на Земле.

Именно об этом я думал, отплывая от причала в Кокосовой роще. Наслаждался жизнью и возможностью выйти на воду в эту прекрасную лунную ночь.

Как же я обожаю плыть на лодке в лунном свете! О, родные края!.. Но сегодня было бы, конечно, лучше, если бы луна не светила так ярко, ведь от этого зависит моя жизнь. В ее неистовом свете подобраться к яхте Рауля незаметно у нас не выйдет.

Мне всегда нравилось неизменно холодное сияние луны. Она была моим другом и союзником, моим помощником и спасителем. Но только не сегодня. Сегодня она (как рано или поздно поступали все мои близкие) обернулась против меня. Я чувствовал, что холодный свет луны-предательницы будет стоить мне жизни, поэтому наслаждаться им не мог. А он безжалостно лил с почти безоблачного неба.

Вдалеке, на горизонте, ближе к Бимини, черной полосой тянулись тучи. Они ползли по небу низко и быстро, однако над нами сияло смертельно чистое небо. Ветер был легкий, а потому плыли мы на высокой скорости чуть больше двадцати пяти узлов. Даже к югу от Кейп-Флориды, где от океана часто накатывают сильные волны, нам удалось держать свой темп. Оставалось плыть лишь полчаса – вероятно, потому я наслаждался каждым мгновением. Если видимость останется такой же хорошей, когда мы доберемся до яхты Рауля, больше я свою лодку не увижу. Его охранники обязательно нас заметят – и нам конец.

Мы, разумеется, этот возможный исход уже обсудили. По дороге в бухту мы много говорили. Я озвучил все возможные варианты развития событий и предложил пути выхода из каждой ситуации, а также способы увеличить наши шансы на успех. И хотя Дебз и Брайан оба пожимали плечами в ответ, должен признаться, что кое-чем они меня порадовали – заметным улучшением по части межличностных отношений. Дебз каким-то образом умудрилась удержать себя в руках и не застрелить Брайана, а он, в свою очередь, сумел не перерезать ей глотку.

Прежде чем отправиться в путь, мы хорошенько вооружились. Дебз взяла из багажника своей машины помповое ружье и, весьма пессимистично, аптечку первой помощи. А еще взяла «глок» вместо любимого револьвера тридцать восьмого калибра, который достался ей от Гарри, – чем ужасно меня порадовала. В револьвере и патронов было меньше, и ударной мощи. У нас с Брайаном тоже было по пистолету и по одной обойме про запас.

От дома Деборы до причала было всего-то минут десять езды. Место на причале я снимал у пожилой пары, чей дом стоял неподалеку. Большую часть года хозяева жили в Нью-Джерси, поэтому были рады, что я время от времени бываю у них на причале – это отпугивает грабителей, – и дали мне неплохую скидку.

Несмотря на то что я не был здесь несколько месяцев, моя лодка была по-прежнему в прекрасном состоянии. Она завелась почти мгновенно – и вот мы уже были готовы к отплытию.

Пока мы плыли по узкому каналу в сторону залива, я открыл шкафчик и вынул из него отличные разделочные ножи: они намного тише пистолетов и при нападении могут хотя бы ненадолго продлить эффект неожиданности. Кроме того, убивать ножами веселее… Ну да ладно. Брайан, разумеется, был в восторге от того, который я ему отдал, зато Дебз от ножей отказалась, что, впрочем, ничуть меня не удивило.

Вдобавок к огнестрельным и колюще-режущим орудиям мой братец настоял на том, чтобы мы прихватили сумку, которую он забрал у Ибама. Она была набита жутковатыми штуковинами, которые Брайан ласково называл игрушками. Он убедил нас с Дебз, что эти игрушки нам обязательно понадобятся, особенно если «придется заметать следы». Тут, к моему удивлению, Дебз была с ним совершенно согласна.

– Если одна из этих штуковин поможет нам уничтожить доказательства, – сказала она, – то надо брать.

Так мы и прихватили с собой парочку смертоносных бомб, а также непонятных и опасных взрывчатых устройств – вдруг пригодятся. Очень может быть…

Но сначала нам предстояло бесшумно забраться на яхту Рауля и остаться в живых, а для этого нужно было действовать незаметно. Только как именно – мы так и не придумали. Решили просто действовать по обстоятельствам, «а там будет видно». Будь моя воля, я бы ни за что не одобрил такой план, даже в качестве запасного. Ненавижу импровизировать. Когда я выхожу в ночь, чтоб пошалить, мне нужен настоящий план, четкий и определенный – с началом, серединой и концом, хорошо продуманный и исполненный надлежащим образом. Слишком многое может пойти не так, если полагаться на случай, – даже тогда, когда соперник у тебя один и не подозревает, что игра уже началась. Говорить о дюжине опасных наемников и не приходится. И все же мы импровизируем…

Мне это не нравилось, но выбора не было, и даже спокойствие сегодняшней ночи не помогало прогнать беспокойство. Перед глазами был один-единственный исход – жестокий конец всей Декстеровой саги – как раз тогда, когда удача, казалось, вновь мне улыбнулась. Андерсон был убит (причем жестоко), а это могло значить, что даже без Кронауэра мое дело быстро завершат и я смогу жить долго и счастливо, совмещая работу с ночными забавами. Но если удача не улыбнется мне и сегодня, конец всему.

Так я и сидел, погруженный в свои мрачные мысли. Бессмысленно было делиться своими сомнениями вслух – слишком громко ревели мотор и ветер, – но и Дебора с Брайаном, как мне показалось, тоже размышляли не о розовых слониках и сладкой вате. Дебора просто сидела, хмуро глядя себе на ноги, а Брайан стоял на носу лодки, держась за канат и устремив беспокойный взгляд в горизонт. Их вид отнюдь не ободрил меня; такая унылая команда вряд ли напугает дюжину вооруженных до зубов мафиози.

С каждой минутой мои мысли становились все мрачнее. Это безнадежная затея, обреченная на провал, а провал в этом случае значил смерть. Именно ее я так тщательно избегал все эти годы. Смерть. По крайней мере свою. И почему после стольких лет я ставлю свою жизнь на кон? Чтобы спасти детей? Зачем? Если задуматься, кому они вообще нужны? Особенно эти дети. Единственное, что в них было особенным, так это то, что Лили-Энн и Николас имели наши с Деборой ДНК – а если так уж приспичит, размножить собственную ДНК можно в любой момент, уж с этим нет проблем. А что до Коди и Эстор, этих маленьких чудовищ, которые однажды вырастут в нечто мне подобное, – миру будет гораздо лучше без них и их Темных Пассажиров.

Да и вообще – разве психологи не говорят, что делать для своих детей слишком многое вредно? Если чрезмерно их оберегать, они никогда не научатся жить самостоятельно. Вырастут отбросами общества, будут жить на одних талонах и пособиях и грабить заправки по выходным. Разве не подталкиваем мы их своей удушливой заботой к преступному и безвольному существованию?…

А если прямо сейчас поедем домой – и будь с ними что будет, – разве не сможем мы с легкостью их заменить, если не деторождением, то усыновлением? На свете миллионы бездомных детей, что еще раз доказывает, что это малоценный товар. Разве есть на свете бесхозные «бентли»? Наверняка нет, разве что «бентли» Кронауэра, но и она не останется таковой слишком долго. Скоро вокруг нее соберутся люди и начнут ее делить, а вот бездомные дети никому не нужны, и никто ради них и пальцем не пошевелит. Разве это о чем-то не говорит? Разве из этого логически и справедливо не вытекает, что нам следует развернуться, поехать домой и дать детям самостоятельно о себе позаботиться?

Простая и безупречная логика. Но, разумеется, бессмысленно убеждать в этой точке зрения кого-то еще. Большинство людей никогда особенно не ладили с логикой, в чем бы они себя ни уверяли. По крайней мере Дебора точно со мной не согласится, да и Брайан уж слишком настроен расправиться с Раулем – почему бы заодно не спасти парочку детей?

Словно услышав мои мысли, Брайан обернулся и поймал мой взгляд. Потом коротко кивнул, фальшиво улыбнулся и вновь уставился перед собой. Помощи ждать не приходилось. Я почти наверняка был здесь единственным здравомыслящим человеком, готовым развернуться и поехать назад. По счастливому стечению обстоятельств это было в моих силах, ведь лодка была моя и у штурвала стоял именно я. Я мог это сделать – едва заметно повернуть руль, развернуться и помчаться домой, в безопасность. Я должен был; Дебз и Брайан однажды поймут, что я спас им жизнь, и поблагодарят меня…

Тут кто-то коснулся моего локтя. Я напряженно оглянулся и увидел рядом Дебору. Нет, она не собиралась ни за что меня благодарить, просто подалась к самому моему уху и спросила:

– Еще долго?

Я глянул на свой Джи-пи-эс-навигатор. Мы были в нескольких милях от Торо-Ки. Уже слишком поздно поворачивать обратно. Я упустил свой шанс.

– Еще пару минут, – ответил я Дебз.

Она кивнула и мгновение просто стояла рядом. А потом, к еще большему, чем прежде, моему удивлению, сжала мою руку в своей. Это длилось всего мгновение, а потом она отошла к Брайану. То был весьма трогательный момент, как буквально, так и фигурально выражаясь. Моя сестра символично перешагнула пропасть между нами и сказала, что она со мной, она рядом, несмотря на то что в любой миг может опуститься занавес. Если мы умрем – умрем вместе. То был очень теплый, очень человеческий жест, который должен был меня воодушевить, как воодушевил бы любого, кто способен испытывать чувства. Но я их не испытывал, поэтому воодушевлен не был. Я не хотел умирать – ни вместе, ни в одиночку.

Впереди я увидел яркую вспышку света – то был маяк Фоуи-Рокс на крошечном острове к востоку от Солджер-Ки. Мы приближались к цели, а я гнал лодку вперед, уверенный, что мчусь навстречу своей неминуемой гибели.

Дебз первая увидела яхту. Она наклонилась к Брайану и что-то ему сказала, указывая на точку где-то слева. Брайан проследил за ее взглядом и кивнул, а затем повернулся ко мне.

– Кажется, это оно, – прокричал он мне на ухо.

Я тут же сбросил скорость, и мы почти бесшумно заскользили по воде. Я повел лодку чуть влево и вскоре тоже ее заметил: сначала это была лишь точка блеклого света высоко над водой – якорный огонь, наличие которого было обязательно по закону. Светил он, правда, неярко (наверное, специально), но все-таки светил.

Брайан вернулся на нос лодки и внимательно уставился на точку. Мы медленно к ней приближались, и вскоре из темноты проступили неясные очертания большого роскошного судна. Очертания эти с каждой секундой становились все четче, и я вдруг понял, что, похоже, выбрал неправильную профессию. Это была не просто яхта. Это была суперяхта, на коих шейхи или какие-нибудь греческие оружейные бароны отдыхают в Средиземном море. На такой яхте можно позавтракать в Афинах, а на полдник съесть мороженое в Венеции. В длину она была всего-то футов шестьдесят, но ее изгибы и форма говорили о роскоши и дороговизне. Как бы ни называли Рауля, но назвать его крохобором было нельзя. Интересно, сколько же денег украл у него Брайан, что он заметил их пропажу?…

Яхта была пришвартована со стороны залива, к северу от рифов, в единственной бухте, где могло встать судно такого размера. Здесь оно было защищено от океанских волн и сильных ветров в это время года; и если лодка, висевшая на яхте, столь же роскошна, то на ней Рауль может минут за двадцать добираться до Майами, а если понадобится на время исчезнуть, то отсюда может выйти на яхте в Атлантический океан и без труда доплыть до Мексики.

Когда между нами и судном оставалось около двухсот ярдов, я повернул на юг и ускорился, двигаясь параллельно и надеясь, что нас примут за обычную рыбацкую шхуну, ведь неподалеку от Торо располагался риф, где вечно ошивались рыбаки. Но Дебз и Брайан не догадались о моем плане и одновременно повернулись ко мне.

– Что ты делаешь? – яростно прошептала Дебз.

– Отсюда ничего не видно, – в том же тоне заметил Брайан.

Я покачал головой.

– Раз мы не видим их, значит, и они не видят нас, – сказал я и, заметив непонимание на их лицах, прибавил: – И это хорошо.

Дебз снова подошла ко мне.

– Мы должны понять, сколько там охранников, Декстер! – воскликнула она. – Сколько их, где они… Нельзя же идти вслепую!

– Если они нас заметят, то мы вообще никуда не пойдем, – вздохнул я.

Брайан к нам присоединился и встал по другую сторону от меня.

– Брат, неплохо было бы все-таки знать…

– Да какого хрена вы вообще спорите?! – не выдержал я.

Они посмотрели на меня с одинаковым удивлением, впрочем, удивился я и сам. Я почти никогда не ругаюсь, слишком много на свете простых и метких слов, которые ранят сильнее. Но сейчас не выдержал: я что, один здесь хочу остаться в живых?… Брайан и Дебз как будто пришли поразвлекаться!..

– Мы проплывем мимо, как будто идем к рифам, а потом незаметно подплывем к носу яхты, – уверенно сказал я. – И бесшумно. Иначе нас заметят. – Голос мой звучал повелительно.

– Нос слишком высоко над водой, – недовольно заметила Дебз. – Я вам не мартышка, чтоб лезть по якорному тросу!

– Там есть подвесной трап. – Я указал на шкафчик на корме своей лодки. – Иди возьми его.

Дебз вдруг беспрекословно развернулась и пошла за трапом, подчиняясь моему повелительному тону. Через минуту она вернулась и передала его мне. Трап состоял из шести деревянных ступенек и имел два крюка на конце. Он нужен мне, потому что борт у моей лодки очень высокий, и если я хочу поплавать, то без трапа мне никак не обойтись.

– У тебя есть план, братец? – полюбопытствовал Брайан.

– Есть, – все так же твердо ответил я. – Подберемся спереди. Ты, – я кивнул на Брайана, – переберешься на борт и закрепишь трап.

– Все равно будет высоко, – вставила Дебора.

– Потом я поднимусь к тебе, Брайан, – продолжил я, пропустив слова Деборы мимо ушей, – и мы проберемся на палубу. А ты, Дебз, подождешь нас на лодке.

– Да пошел ты, я не собираюсь ждать вас тут, как малолетка из группы поддержки! – выпалила она.

Я не стал замечать очевидное и говорить, что на лодках обычно нет никакой группы поддержки, и вместо этого сказал:

– Дебора, мы приведем детей на корму, поэтому ты должна будешь пригнать туда лодку, как только мы избавимся от охранников, ясно? – Она мрачно насупилась, и тут я, пускай это было некрасиво, прибавил: – А это работа деликатная, тут орудовать надо ножами, Дебз.

Она вновь смерила меня рассерженным взглядом, но потом кивнула:

– Ладно. Но зовите меня сразу, иначе вам…

– Отлично, с этим решили, – перебил ее я.

Несколько следующих минут мы все молчали, что, как мне казалось, было хорошим знаком, учитывая, как Брайан и Дебз до этого возникали. Споры были ни к чему, и слушать о том, что это опасный и безумный план, мне не хотелось. Я и так это знал. Наверняка кто-то окажется на капитанском мостике и будет следить за носом корабля. Я очень сомневался, что нам повезет и нас не заметят, – вся эта миссия казалась мне дурацкой затеей. Я ощущал лишь странный тошнотворный страх в животе и был уверен, что все мы умрем – или что-то в этом роде.

И все-таки назад пути не было. Я увел нашу лодку дальше на юг, пока яхта вновь не превратилась в блеклый огонек, а потом развернулся вновь, приглушил двигатель и почти бесшумно поплыл обратно к свету и, как мне казалось, неминуемой смерти. В тот самый миг, когда впереди вновь показался нос судна и я уже мысленно извел себя до такой степени, что готов был броситься за борт и покончить с собой, я почувствовал крошечную холодную капельку у себя на щеке. Сначала я не обратил на нее внимания, решив, что это лишь очередное доказательство нашего невезения. Мне несдобровать – какая уж разница, можно немного и помокнуть!

И только прогнав мысли о самоубийстве, я почувствовал холодное прикосновение новой капли, а потом еще одной и еще пяти – и понял, что это не брызги. Первое озарение за вечер – и я глянул вверх. Темная полоса туч высоко в небе примчалась к нам из Бимини и, как и полагалось, устремила на нас потоки воды. Никогда прежде я так искренне не радовался какой-либо погоде, как радовался в то мгновение, когда на мою лодку обрушилась стена дождя. Она обрушилась и на нас – яростная и леденящая. Радуясь, что с яхты нас теперь не заметить, я вдруг осознал, что и для нас она теперь невидима, а потому нужно быть осторожным, дабы с ней не столкнуться.

Я повернулся к Брайану, по-прежнему стоявшему рядом и напряженно сжимающему подвесной трап.

– Заберись на нос, – велел я ему. – И смотри, чтоб мы в них не врезались.

Брайан кивнул, осторожно положил трап и пошел вперед. Только я подумал, что мы проехали мимо, как Брайан резко мне замахал. Я заглушил двигатель, и мы закачались под ливнем на волнах; над нами возвышался нос яхты Рауля.

– Давай за штурвал, – обратился я к Деборе.

Она просто кивнула и ухватилась за руль, а я схватил трап и двинулся к Брайану. Он сказал мне что-то, но в шуме дождя я ничего не услышал. Брайан подошел ко мне вплотную и повторил на ухо:

– Держи меня за ремень.

Я кивнул, и, когда он забрался на кромку борта, ухватился за ремень и крепко его сжал. Восстановив равновесие, Брайан вытянул руку и поманил меня пальцем. Только секунду спустя я догадался, что он просит трап. Я передал ему его, и он вытянулся на цыпочках и поднял трап над головой. Потом зашатался, закряхтел и даже согнулся, пытаясь восстановить равновесие, но потом вновь выпрямился. Мне было плохо видно, что он делает, но я видел, что он двигается. Спустя несколько мгновений, он присел на корточки и сказал мне:

– Готово.

Я кивнул и тоже стал взбираться на кромку борта, но Брайан жестом меня остановил:

– Если ты не против, брат, я пойду первым. – Он вопросительно склонил голову набок, точно ожидая возражения, но я не возражал. Он улыбнулся все той же притворной бесчувственной улыбкой и опять выпрямился. Затем чуть подпрыгнул и, забравшись по подвесному трапу, скрылся на борту яхты. Я махнул Дебз рукой и поспешил следом, оттолкнувшись о борт своей лодки.

Пробираясь на палубу, я ничего не слышал и счел это за хороший знак. Я пригнулся. На носу торчал большой конусообразный выступ темно-синего цвета, выделявшийся на фоне белой палубы. Вероятно, под ним располагалась каюта Рауля с высоким потолком. Я забрался на темную поверхность, надеясь затеряться на ней благодаря своей темной одежде.

Рауль, вероятно, находится прямо подо мной, у себя в каюте. Интересно, с ним ли его любовницы?… Надеюсь, они его отвлекают.

Дождь начинал редеть. Я посмотрел туда, где скрылся Брайан, и не сразу его увидел. Я смотрел вверх: там темный выступ, на котором я укрывался, под отвесным углом упирался в капитанский мостик. Под его стеклом я заметил темное пятно. Это был Брайан, который быстро и осторожно взбирался вверх. В какой-то миг он оглянулся и посмотрел на меня. В зубах он по-пиратски сжимал острый нож: одно неловкое движение, и улыбка его навсегда станет шире. Брайан жестом велел мне подождать, а потом медленно вытянул шею и глянул за стекло. Мгновение он так и стоял, замерев, с торчащей перед лобовым стеклом головой, а потом подтянулся и перевалил через него, прочь из поля зрения.

И я остался один-одинешенек, под дождем, на яхте, полной вооруженных до зубов убийц, жаждущих моей смерти.