Глава 14

Несмотря на мрачность последних дней, в тот вечер, пока я медленно плыл по пробкам на дорогах Майами, настроение у меня было приподнятое.

Лишь на секунду на сердце моем стало нелегко – в тот миг, когда я отъехал от офиса Кронауэра и свернул на автостраду Макартур. В голове послышалось еле слышное, но тревожное шипение Темного Пассажира, твердившего, что что-то нет так. И в это самое мгновение машина позади резко ударила по тормозам и оглушительно загудела. Я инстинктивно затормозил и оглянулся, весь внимание.

Ничего страшного: просто нетерпеливый дурень скорее рвется домой. Я еще раз глянул на его машину – теперь в зеркало заднего вида. То был новый темно-синий джип, который спустя пару секунд затерялся в бесконечном потоке машин. Больше никого подозрительного у себя на хвосте я не заметил: ни авто, ни прохожих с пушками. Я решил, что Темный Пассажир, вероятно, еще не свыкся со вновь обретенной свободой и теперь реагирует на малейшую опасность вроде агрессивных водителей в час пик. Я расслабился и уселся поудобнее, наслаждаясь столь редким приливом необъяснимого счастья.

Причин такому душевному подъему на первый взгляд не было никаких, и все же внутри меня впервые за долгое время разливалось тепло. Дело было даже не в том, что я заставлял Дебору нетерпеливо меня ждать, пока ее изводят мои спиногрызы. В основном то неожиданное и столь несвойственное мне чувство радости было вызвано ощущением принадлежности к этому дикому, безжалостному миру моего родного города в час пик. Это чувство было и раньше мне знакомо. В яростном и озлобленном мирке водителей я ощущал себя своим. Приятно вновь испытать это родное чувство; где-то очень глубоко во Вселенной Декстера тут же наступило спокойствие.

Другой причиной моего довольства стало чувство выполненного долга. Ведь я передал ключевые доказательства своей невиновности в руки могущественного и умелого адвоката Кронауэра, а значит, вынул первый гвоздь из собственного гроба и забил его в крышку гроба детектива Андерсона.

Плюс ко всему я вдруг понял, что на мое настроение благоприятно повлияло само общение с Кронауэром. Я почти ощущал окружавшую его положительную ауру. Поразительно было уже одно то, что этот человек меня так поражал. Я всегда считал себя мастером двойной игры, блестящим генератором искусственного поведения. Никогда я не встречал никого столь же искусного в этом деле… до сих пор. Но Кронауэр меня уделал. Такого умелого вруна я встречал впервые, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как восхищенно наблюдать за каждой синтезируемой им улыбкой. О, а таковых у него было множество! Я уже стал свидетелем по меньшей мере семи, каждая из которых имела собственное назначение и была столь отточена, что перехватывало дыхание.

Помимо мастерства, перед которым я испытывал благоговение, были в Кронауэре безмолвная величественность и властность. Работали они безупречно: я постоянно ловил себя на мысли, что хочу ему угодить. И это, что странно, совсем меня не смущало.

Я не способен испытывать чувства. Не способен любить и поклоняться. Никто в этом мире не заботит меня больше, чем Декстер Морган. Однако Фрэнку Кронауэру удалось за очень короткое время заслужить мое уважение, что не удавалось еще никому, за исключением Гарри, моего отчима.

На первый взгляд это немного глупо. Ведь Гарри не только спас, но и создал Декстера, научил управлять своим даром; благодаря ему я полюбил свою жизнь (по крайней мере любил до недавних пор). Гарри был моим Творцом, мудрым наставником, создателем единственной карты Темного пути, которого я знал многие годы. А с Кронауэром я познакомился совсем недавно и в его обществе провел от силы час. Я почти ничего о нем не знаю, лишь то, что он столь же бесчувствен, сколь я сам, – и то понаслышке. Однако в глазах у этого человека я видел проблески Темной пустоты. Он безжалостный хищник, яростная акула, которая набрасывается просто так и рвет на части, потому что любит это делать и создана такой. Именно этот врожденный инстинкт мне и импонирует.

Более того, Кронауэр на моей стороне, а еще, как всем известно, он никогда не проигрывает. Наркобароны, кровожадные диктаторы, серийные убийцы… Ради своих клиентов Кронауэр пойдет на все, что бы они ни совершили. Благодаря ему на свободе гуляют самые изощренные, жестокие и беспощадные чудовища. И, если все пойдет по плану, я окажусь в их числе. Да здравствует его величество Кронауэр!

Я расслабился в кресле, наслаждаясь дорогой. Эстакаду я преодолел меньше чем за четверть часа. К собственному сожалению, ведь я хотел, чтоб Дебора прождала подольше. Но на шоссе И-95 движение снова замедлилось до черепашьей скорости, которая едва отображалась на спидометре. Я плелся вперед, за пять минут преодолевая один-два квартала. Самое раннее у Деборы я окажусь через полчаса.

Разумеется, не все водители пытались позлить своих так называемых сестер, а потому не разделяли моего энтузиазма. Большинство из них не радовались пробке и, сигналя, потрясая кулаками и средними пальцами, не стеснялись выражать свое недовольство тем, что другие водители столь нагло мешают им добраться до дома. Всё как всегда, но с особым исступлением, что не могло меня не радовать. Я к этому гневному пиршеству присоединяться не стал и просто наблюдал в сторонке, тихо гордясь своими искренне злобными сотоварищами.

К моему удовольствию, при въезде на шоссе НВ-10 движение почти остановилось. Впереди я разглядел помятый «ягуар» с откидным верхом: он врезался в грузовик с морепродуктами, отчего вокруг воцарился полнейший хаос – разбитые стекла, искривленные бамперы… и богатое разнообразие свежих морепродуктов. Рыба, устрицы, кальмары, осьминоги и омары громоздились у «ягуара» на капоте и в роскошном кожаном салоне, куда при столкновении выпали из кузова переднего авто. Водитель грузовика мог быть спокоен: вместе с морепродуктами наружу вывалилось столько льда, что стухнуть им не грозило.

На пассажирском сиденье «ягуара» сидела ухоженная женщина по грудь во льду и морепродуктах и неистово вопила, водители автомобилей у всех на виду обменивались не самыми любезными выражениями, а оттого что дело происходило в Майами, двое молодых людей и одна женщина, выскочив из трех разных машин, тем временем сгребали в охапку свежую рыбу, которой без стеснения намеревались сегодня поужинать.

Это расчудесное происшествие прилично меня задержало, поэтому к коттеджу Деборы в Корал-Гейблс я подъехал без минуты восемь. То был скромно отделанный домик с неухоженным садом, для ухода за которым у моей бывшей сестры не хватало ни времени, ни терпения. Трава на участке, огороженном осыпавшейся каменной оградой, кишела перезревшими плодами фруктовых деревьев. На подъездной дорожке перед домом стояла машина. Я припарковался позади нее и вышел на улицу.

Меня вдруг охватили сомнения. Я не стремился видеть Дебору, не желал выслушивать ее несправедливые, колкие, презрительные замечания. Не хотел видеть тот взгляд, которым она одарила меня в изоляторе. Словно я – нечто омерзительное, заразное… ходячее несчастье… грязь, в которую она вляпалась… вонючее дерьмо енота на помойке.

Я стоял возле своей машины и глядел на входную дверь. Мне было все равно, что Дебора обо мне думает, и все же… И все же глубоко в душе я хотел добиться ее расположения. Она никогда со мной не помирится, никогда… Она ясно дала понять, что ненавидит меня всем сердцем, а такая ненависть не проходит. Так почему бы просто не войти в дом и не покончить с этим мучительным ожиданием?… Зачем трястись и волноваться в ожидании ее насмешки?… Незачем. Пора покончить с этим и ехать по своим делам: заняться собственной жизнью, которая намного важнее любой сестринской ненависти.

Я оперся о капот машины и замер. По улице медленно проехал темно-синий автомобиль, кажется, джип. В полумраке разглядеть было сложно, но это была новая модель, универсал, черт знает какой марки – они все на одно лицо. Не суть. Я взглянул на небо. Почти чистое. Тоже не суть. Потом снова на входную дверь дома. Если Дебз сейчас выглянет в окно, то увидит, как я нерешительно топчусь у нее на лужайке. Возомнит еще, что я не клал большую кучу на ее мнение, – этого еще не хватало! Мне ведь плевать. В самом деле. Могу пойти и постучаться в любую секунду. Если захочу.

В этот миг, как часто со мной бывает, мой желудок решил высказать собственное мнение и напомнил, что жизнь продолжается и нет на свете ничего важнее хорошего ужина. Решив не злить свою пищеварительную систему (которая в моей жизни значила гораздо больше бывшей сестры), я выпрямился, сжал в руках бумаги на опекунство и поплелся к крыльцу.

Дверь отворилась после первого же стука. Дебора уставилась на меня с таким холодным и жестким выражением, точно подготовила его заранее и теперь оно застыло у нее на лице. Она не произнесла ни слова. В гостиной за ее спиной мерцало пурпурное свечение телевизора и шумел какой-то мультик. Я вдруг узнал один из голосов – голос утконоса из того единственного мультфильма, который любили и Коди, и Эстор.

Дети, видимо, здесь. Все четверо: сын Дебз, Николас, и трое моих – Лили-Энн, Коди и Эстор. Я вытянул шею, пытаясь их разглядеть, но Дебора тут же закрыла дверь – так, что теперь только ее голова и шея торчали на улице.

Я пожал плечами. Хочет повредничать – на здоровье. Тогда и сам не буду церемониться.

– Полагаю, ты получила мое письмо? – сразу перешел я к делу.

Пару мгновений Дебз продолжала на меня смотреть, а потом все с тем же каменным выражением протянула руку. Я не сразу сообразил, что ждет она не рукопожатия, а документов, и передал ей бумаги. Она забрала их, вновь на меня взглянула, а потом, не успел я опомниться, захлопнула дверь перед самым моим носом.

Что ж, по крайней мере документы я ей отдал. На одно дело меньше. И на один рождественский подарок. Сомневаюсь, что теперь когда-нибудь поздравлю Дебз с Рождеством. Уверен, она сделает все, чтобы избавить детей от их заразного папочки. Особенно зная, как она воспитывает собственного сына: не трясется над ним, но бывает крайне агрессивна, когда дело доходит до какого-либо психического загрязнения вроде наркотиков, жестокости и Декстера.

Ну ничего. Ее ждет сюрприз в лице Коди и Эстор. Сейчас они кажутся ей бедными, несчастными сиротками – милыми и невинными малышами, на долю которых выпало тридцать три несчастья. Но скоро она узнает, кто они на самом деле. Это юные Декстеры. Их биологический папаша издевался над ними морально и физически и лишил их каких-либо человеческих эмоций. Пока они росли, рядом не было Гарри, который помог бы им управлять Темным Пассажиром – о нет. И вот этот Темный Пассажир уже перебирается на переднее сиденье и тянется к рулю, желая свернуть на Темный Путь… Когда первые темные импульсы начнут брать над ними верх (а это неизбежно случится), Дебора осознает, что пригрела на груди змею. Жаль, меня не будет рядом, когда она поймет, что в ее гнездышке растут подменыши. Это определенно изменит ее взгляд на жизнь.

От этой мысли мне стало легче, пускай Дебз и свалит все на меня. Какая, право, разница. Для нее я уже мертв и стать мертвее не могу.

Вот и ладно. Мне никогда не суждено было быть отцом. Завершена еще одна глава в книге жизни Декстера. Пора закрыть эту книгу и жить дальше. Нет детей, нет сестры – нет сожалений.

Я развернулся и пошел ко взятой напрокат машине.

Жители Майами в большинстве своем любят ужинать поздно. Это часть нашего городского культурного наследия, которое тянется из далекого прошлого и пришло к нам от собратьев-латиноамериканцев. Ужины в девять и даже десять часов вечера – обычное дело, в том числе и для меня. Но сегодня, вопреки своим кубинским привычкам, Декстер решил подкрепиться уже в восемь часов. Покинув суетный, полный детей коттедж Деборы, я отправился на поиски приличной закусочной.

В этом районе выбор ресторанов был такой богатый, что разбегались глаза: китайская, кубинская, испанская, французская, тайская кухня… Острые блюда, ребрышки, шашлык… И самое прекрасное, что я мог отведать все эти заморские блюда в собственном городке!.. У меня потекли слюнки. Свобода – это и в самом деле прекрасно.

Я почти выбрал тайскую кухню (неподалеку от района Миракл-Майл было одно неплохое местечко), но в последнюю секунду передумал, потому что не совсем политкорректно вспомнил, что Таиланд находится неподалеку от Японии, а суши я ел сегодня на обед. Тогда, повернув влево, я поехал в «Пепино» – уютный маленький ресторанчик в Кокосовой роще.

Здесь довольно часто случались пробки, поэтому я не удивился, заметив на главной дороге вереницу автомобилей. Тут они безуспешно пытались где-нибудь припарковаться, но, ко всеобщему сожалению, все стоянки были забиты под завязку. Для меня, конечно, не составит труда где-нибудь пристроиться, ведь я вырос в Кокосовой роще и, в отличие от приезжих, знаю ее как свои пять пальцев.

Я свернул на соседнюю улицу и отъехал от ресторана на полмили, через пятьдесят ярдов свернул в крошечный переулок между двумя бутиками и остановился в тени огромного мусорного контейнера. То было мое тайное парковочное место, недоступное хищным глазам дорожных инспекторов.

Выходя из переулка, я, довольный собой, вдруг заметил еще одного «местного», колесившего в поисках пристанища и свернувшего в мой переулок. Это был новехонький темно-синий джип-универсал, коих в последнее время на дорогах стало особенно много. Интересно почему. Все-таки модель это не самая дешевая. Зачем покупать втридорога то, что доступно гораздо дешевле у других марок?… Здесь нет ни грязных гор, ни заледенелых дорог. Так зачем же? Неужели эти люди каждые выходные ездят в Эверглейдс покататься по болотам?…

По дороге к ресторану я уже воображал, как вкушаю сочную энчиладу, отчего последние два квартала стали для меня истинной пыткой. Не помогали делу и сладостные ароматы кумина, острого соуса и тако, доносившиеся со всех сторон. Собравшись с силами, дабы не растечься слюной по асфальту, я кое-как дошел до ресторанчика.

«Пепино» – местечко небольшое и почти всегда забитое, но сегодня один из четырех пуфов за барной стойкой оказался свободен. Усевшись на него, я тут же понял, почему он свободен: здесь было так тесно, что каждый раз, когда кто-нибудь входил или выходил из кухни или туалета, мне приходилось прижиматься к стойке; а если официант еще и вздумывал прихватить с собой большой поднос – то я и вовсе слезал со стула и замирал у стенки, как таракан, напуганный включенным светом. К счастью, еду мне принесли быстро, и она оправдала все ожидания моего желудка. Вскоре я снова был сыт и счастлив.

Обратная дорога до взятого напрокат автомобиля на сытый желудок оказалась в сто крат приятнее. И машина стояла там, где я ее оставил. Жизнь – штука нехитрая, когда Вселенная идет тебе навстречу, верно?

Я отправился на юг, к своей гостиничной комнате пыток, и на дорогах теперь стало гораздо свободнее. Однако, как и любой водитель в Майами, я знал: это означает только, что глядеть надо в оба. Больше простора – больше места для разгона и превышения скорости. Мотоциклисты этим особенно грешат, но не только они. Спортивные машины тоже, как и седаны, и внедорожники, и фургоны, и даже гиганты-эвакуаторы с минивэнами на платформе. «Эскалейды» в этот вечер были особенно популярны. Только за пять первых миль я насчитал на дороге по меньшей мере три таких авто, причем все они промчались мимо меня на бешеной скорости. Может, у всех покупателей этой модели одно и то же психическое расстройство?… Интересная мысль. В таком случае мне тоже нужен «Эскалейд».

Сорвиголовы на дорогах меня не слишком беспокоили, к ним я привык. К тому же они не слишком опасны, если не сбавлять скорость и ехать по одной полосе, позволяя им свободно маневрировать вокруг. Если же они вдруг в кого-нибудь врежутся – просто езжай себе мимо и помахай на прощание ручкой, радуясь, что сегодня врезались не в тебя.

Так я и ехал на юг, и вскоре мой мексиканский ужин дал о себе знать. Нет, не громким урчанием, а накатившей сонливостью. Мне так захотелось спать, что даже перспектива оказаться в бесформенной и неудобной «кровати» теперь казалась мне весьма привлекательной.

Я ускорился – но не сильно, чтобы не злить водителей «Эскалейдов» (кто их знает, вдруг они, охваченные духом соперничества, столкнут меня в кювет?). Это помогло мне сэкономить пару минут, и вскоре мои сонные глаза выцепили во мраке древнюю и покореженную неоновую вывеску. Моя гостиница. Тут запиликал телефон. Я глянул на экран, хотя звонить в такое время мне мог только один человек.

– Здравствуй, Брайан, – сказал я в трубку.

– Здравствуй, братец, – с привычным весельем поздоровался он. – Ты где?

– Только подъехал к отелю, – ответил я и с удивлением заметил, что парковка перед гостиницей забита почти до отказа.

– Как насчет встретиться? У меня есть кое-какие важные новости.

Я вздохнул, оглядываясь в поисках парковочного места. Со стороны моего номера все были заняты.

– У меня глаза слипаются, – буркнул я. – До утра не подождет?

Брайан некоторое время молчал, а потом с сомнением ответил:

– Пожалуй. Только… будь сегодня повнимательней, ладно? Смотри в оба и все такое.

– Дальше уж некуда, – вздохнул я. – Если только отрастить еще пару глаз. – Тут я заметил на стоянке свободное место: в дальнем конце, футах в сорока от моего номера.

– Ну ладненько, – отозвался Брайан своим бодрым искусственным голосом. – Давай тогда до завтра? Восемь утра, на том же месте?

– Хорошо, – согласился я, сосредоточенно припарковывая автомобиль. – Увидимся.

– Ей-богу, хорошо, милорд, – сказал Брайан и повесил трубку.

Я изумленно замер. Неужели мой брат только что процитировал строчку из «Гамлета»? Вероятно, это не должно меня удивлять, но раньше он ничего подобного не выкидывал, а поэтому я даже не догадывался, что он знаком с произведениями Шекспира или любых других классиков. Н-да, Брайан полон сюрпризов, а этот даже нельзя назвать неприятным.

Я вынул ключ из зажигания и еще с полминуты сидел на месте, размышляя обо всем, что проделал за день. Но не успел я толком себя похвалить за плодотворную работу, как глаза мои отяжелели и закрылись. Я резко открыл их вновь. Здесь не место для сна, пускай спалось бы тут удобнее, чем в гостиничной кровати. Я глубоко вздохнул и вылез из машины, потом захлопнул дверцу, запихнул ключи и телефон в карман и сонно поплелся к своему номеру.

В двух смежных номерах неподалеку гремела музыка. Видимо, общую дверь постояльцы открыли, чтобы места для тусовки было больше. От гула дрожали окна, но пьяные крики, вопли и пение все равно было отчетливо слышно. Похоже, празднуют мальчишник. С одной стороны, хорошо хоть теперь понятно, почему забита стоянка. С другой, спать сегодня будет затруднительно.

Я вздохнул. Когда же все это закончится? Когда же наступит конец всем несчастьям, свалившимся на голову бедного несчастного Декстера? Угроза смерти и тюремное заключение – это еще цветочки. Саундтреком моей сегодняшней ночи станет чей-то пьяный ор. Бороться за жизнь и свободу, похоже, не самое сложное. Достаточно такой вот «приятной» детали, чтоб тебя добить. Мелочи – в них все дело. Они становятся последней каплей.

«Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!» – думал я. Так-то. Не только Брайан может цитировать Шекспира.

Добравшись до своей комнаты, я так и не вспомнил больше никаких мрачных цитат из «Короля Лира», а ворошить в памяти «Оттело» не было сил. Я рухнул на кровать лицом вниз и под действием коварной кровати мгновенно сложился бубликом. Потом еле-еле выбрался из кровати и снял обувь. Ключи от машины выпали из кармана на пол, и я вдруг понял, что не помню, запер ли машину. Ну и ладно, без разницы. Нужно просто подойти к окну, направить брелок в сторону машины и нажать «Закрыть» – ерунда какая!

Я вновь вздохнул, на этот раз тяжелее. А ведь и правда, дело всегда в мелочах. Рано или поздно какая-нибудь незначительная штучка добьет меня, и я сорвусь с катушек, сойду с ума. Но не сегодня.

Я с трудом поднялся и прошагал к окну. Я так устал и вымотался, что тратить свое драгоценное время на открывание двери совсем не хотелось. Как и раздвигать древние, пыльные занавески на окнах. Ладно, решил я, окно можно не открывать – и так увижу, как моргнут фары. Я поднял брелок и нажал на кнопку «Закрыть».

Фары мгновенно сверкнули во мраке, но за ними в ту же секунду последовал оглушительный взрыв, отбросивший меня на пол и осыпавший мириадами осколков.

Сначала я просто моргал и оглядывался, вслушиваясь в многоголосый хор автомобильных сигнализаций. Лицо и грудь жгло от осколков. Я продолжал моргать и вскоре вновь обрел зрение. Я опустил правую руку на колени и осмотрел ее. Несколько порезов; она кровоточила. Я продолжал сжимать ею ключи.

Кажется, задело меня несильно, только вот рубашка испорчена – вся испещрена осколками и раскрашена десятками кровавых пятнышек. Испортил новую рубашку. Класс.

Я закрыл глаза в бессильном отчаянии и скользнул на пол; мне было все равно, что будет дальше. Делайте что хотите. Вот он я, в рваной рубашке. В тот миг именно это почему-то стало для меня последней каплей.

Мелочи. Ведь правда – в них все дело.