Глава 27

Наша незапланированная сиеста на шезлонге как-то сама собой переросла в неожиданную дрему, которая сменилась не менее неожиданным пробуждением, за которым последовало совместное принятие душа, на которое ушло заметно больше времени, чем полагалось, и завершилось все это снова в постели у Джекки. В общем, весь день прошел в череде ленивых шуточек и уютного сна, и не успел я опомниться, как наступил вечер.

Утро следующего дня, понедельника, наступило слишком быстро, застав нас в состоянии, близком к коматозному. Мы оба спали так крепко, что услышали телефон, лишь когда он прозвонил в третий раз. Шатаясь, я выбрался из постели, сорвал трубку и услышал, что водитель «линкольна» давно уже заждался и требует нашей немедленной материализации в салоне его лимузина, если мы не хотим опоздать на съемки, чтобы силы тьмы поглотили его чертову непомерно длинную тачку.

Я наскоро пошваркал зубы щеткой, пригладил волосы, Джекки так же наскоро накрасилась, и спустя всего десять минут мы уже переводили дух на заднем диване лимузина, направляясь на работу.

Мы не говорили о будущем, но это не значит, что я о нем не думал. Казалось верхом иронии, что, хотя я никогда не жаждал грузить себя отношениями с женщиной – ну разве что в качестве элемента маскировки, – теперь вот оказался повязан сразу с двумя. Странная ситуация; для меня граничащая с сюрреализмом. Вот уж никогда бы не подумал, что ко всем прочим своим недостаткам я еще и бабник; донжуан Декстер, идущий по жизни с этакой блудливой ухмылочкой, оставляя за собой разбитые женские сердца. Ну я и гад – и ведь мне самому это понравилось! Моя жизнь превращалась в воспаленную фантазию прыщавого подростка: прыгать из постели богини-звезды в лимузин, обедать с агентом, делая перерыв на интервью или два, раздавать автографы обезумевшим поклонницам… Этакий Декстер-Дионис, удивительный бог любви.

Мое игривое настроение, сопровождаемое задумчивым молчанием Джекки, продолжалось всю дорогу до съемочного павильона, взятого в аренду на первые дни съемок. Он располагался в нескольких кварталах от реки, на северном конце Маленькой Гаваны, и несмотря на все усилия нашего водителя, мы опоздали на десять минут.

– Черт, – выругалась Джекки, когда лимузин въехал на территорию павильона. – Терпеть не могу опаздывать. Как в худших традициях капризных звезд.

– Но у нас хорошая уважительная причина, – возразил я.

Она улыбнулась и сжала мою руку:

– Да. Но не из тех, которые можно предъявить режиссеру.

– Хочешь, чтобы я ему сказал? – предложил я.

– Давай не сейчас, – отозвалась она. Я удивленно посмотрел на нее, и она рассмеялась: – Я имела в виду слово «хочешь».

Машина остановилась перед большим закрытым рольставнями въездом. Я поднял взгляд и увидел, что водитель не без любопытства наблюдает за нами в зеркало заднего вида. Наши глаза встретились, и он подмигнул.

– Мы приехали, мисс Форрест, – сообщил он.

– Спасибо, – кивнула Джекки. Она потянулась к дверной ручке, но водитель уже вышел из автомобиля и отворил ей дверцу.

– Меня попросили передать, что все собираются в комнате для совещаний, – добавил он, когда я следом за Джекки выбрался из машины. Он кивнул в сторону маленькой стальной двери рядом с рольставнями: – В конце коридора, справа.

– Все? – переспросила Джекки. – Или только актерский состав?

Водитель пожал плечами:

– Не знаю, мисс. Мне сказали «все», а кого имели в виду – не объяснили.

Джекки прикусила губу и нахмурилась, потом тряхнула головой и наградила водителя легкой улыбкой:

– Спасибо.

Он ответил таким же легким кивком и хмыкнул:

– Работа такая.

Мы вошли в указанную дверь и оказались в длинном коридоре со стенами казенного зеленого цвета. Две двери справа открывались в сам павильон, левую стену покрывали отметины краски, жира и того, что, я надеялся, было арахисовым маслом. Где-то на полпути мы миновали большую доску объявлений, увешанную записками, рекламными флаерами, предостережениями управления охраны труда и правилами пожарной безопасности. Примерно с этого места до нас начал доноситься гул голосов из-за двери в конце коридора. Джекки замедлила шаг и покосилась на меня.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – вполголоса спросила она.

– Что все пончики с мармеладом уже съели? – предположил я.

Она улыбнулась, но как-то машинально, и вздохнула:

– Вот оно и наступило. Сейчас всем расскажут про Патрика. И объявят о том, что мне ищут замену… – Она прикусила нижнюю губу – Ох черт. Не могу. Не при Ро… не на глазах у всех, чтобы все злорадствовали про себя.

Я догадался, что Джекки начала произносить «Роберт», но осеклась. Мне стало ее жаль. Одно из редких проявлений человеческой психики, которое я могу понять, заключается в естественном нежелании позволять врагам видеть твое унижение. А поскольку Джекки была сейчас со мной, а враг представлял собой надоедливого пидора вроде Роберта, я вполне разделял ее чувства. Однако и способа избежать этого я тоже не знал. Поэтому просто обнял Джекки за плечи и, чуть прижав к себе, заверил:

– Тебя невозможно заменить.

Она покачала головой:

– Не представляю, как им теперь поступить иначе. Страховка…

– Я сделаю им предложение, от которого они не смогут отказаться, – заявил я, надув щеки. Не уверен, что это вышло очень похоже, и Джекки улыбнулась не слишком весело – но все-таки улыбнулась.

– Спасибо, дон Вито, – сказала она, отстранилась от меня, расправила плечи и изобразила на лице легкую, но уверенную улыбку. – Что ж, покончим с этим раз и навсегда. – И она решительным шагом двинулась дальше. Я потащился следом, думая о том, что выйдет, если права она. Неужели ее действительно уволят? Я мог бы убедить Джекки в том, что ей все равно нужна моя защита – но что, если она решит сразу уехать? Улететь к себе в Эл-Эй или еще куда дальше, где бы ее не смог отыскать гипотетический Патрик? Пригласят ли меня на Суматру, или в Дубай, или в Брисбен – или куда там она решит бежать? Я надеялся, что да, но как узнать это наверняка?

Прежде чем я успел что-нибудь надумать, Джекки уже подошла к двери комнаты для совещаний. Она задержалась на мгновение собраться с духом – и шагнула через порог, а Декстер потащился за ней, как шлейф за кометой.

Роберт, Ренни и еще несколько незнакомых мне людей сидели за большим дубовым столом. Еще несколько человек стояли в дальнем углу комнаты у столика с кофейником и несколькими многообещающего вида коробками со снедью.

Каким-то неведомым образом Джекки избежала призывного гласа пончиков и прошла прямо к столу, поэтому мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

– Привет, Декстер! – окликнул меня Роберт с противоположного конца стола. Сидевший рядом с ним Ренни кивнул. Я помахал им и занял место рядом с Джекки, севшей так, чтобы находиться как можно дальше от Роберта, не выходя при этом из помещения. К счастью, стул рядом с ней оказался свободен, так что я опустился на него.

Джекки немедленно защебетала с сидевшей справа от нее женщиной, явно стараясь произвести впечатление уверенной, беззаботной и абсолютно контролирующей окружающую ее часть Вселенной. Я огляделся по сторонам, присматриваясь к собравшимся. Группу у кофейника составлял, видимо, в основном технический персонал. По крайней мере, одеты они были во всякое старье, но удобное и функциональное, и из их карманов торчали разные пассатижи, отвертки и прочие причиндалы.

За столом сидели, должно быть, актеры. Одеты они были похуже, чем техники, но их обноски явно подбирались со знанием дела и выглядели весьма недешевыми. Их редкие улыбки сияли белоснежными зубами, и каждый из них с легкой опаской косился на соседа, словно надеясь удостовериться в том, что тот не подбирается к нему со спины с обнаженным мачете. Деборы я в комнате не увидел, но так и не решил, хорошо это или плохо.

Впрочем, через минуту вошла и она в сопровождении мистера Эйсена и капитана Мэтьюза – и вот тогда я понял, что дело плохо. Ее лицо застыло в самой жесткой, каменной маске неколебимого копа, демонстрирующей то, что ею правят долг и дисциплина и что никаких собственных чувств у нее никогда не имелось и в помине. Однако я-то знал ее всю жизнь, поэтому прекрасно понимал: глубоко под этой маской она корчится от боли. А когда следом за ней в дверь вошел, ухмыляясь, детектив Андерсен, я понял и почему. Это была расстрельная команда, и единственное, что оставалось еще неясным, – это сколько пуль они выпустят и какого калибра.

Эйсен проследовал прямиком во главу стола, а капитан Мэтьюз не отставал от него ни на шаг, бросив только полный тоски взгляд на пончики и таким образом наглядно продемонстрировав, что он все-таки настоящий полицейский. Дебора шла в шаге от него, а Андерсен замыкал процессию, не сводя с Джекки полного сознания собственной значимости взгляда.

Эйсен сел на последний оставшийся незанятым стул; Мэтьюз огляделся по сторонам в поисках другого, не нашел, поэтому с видом, будто ему не очень-то и хотелось сидеть, остался стоять рядом с Эйсеном, буравя Дебору угрюмым взглядом.

– Спасибо за то, что пришли без опозданий, – негромко произнес Эйсен, и в комнате воцарилась такая тишина, что я даже испугался, не оглох ли вдруг. – Я понимаю, вам всем не терпится приняться за работу. – Он изобразил на лице очень бледную улыбку, показывая всем, что его последние слова можно воспринимать и как шутку, но никто не засмеялся. – Поэтому я постараюсь покороче. – Он покосился на Мэтьюза, а потом посмотрел через весь стол прямо на Джекки, и я почувствовал, как она напряглась, хотя постаралась не подать виду. – До моего сведения довели, что у нас налицо… проблема, – продолжал он и помолчал, чтобы, оторвав взгляд от Джекки, обвести им по очереди всех присутствующих. – Мисс Форрест получила ряд весьма серьезных угроз в свой адрес.

Даже ледяной взгляд Эйсена не смог погасить потрясенного ропота, пробежавшего по помещению в ответ на это заявление. А сама Джекки продолжала сидеть, беззаботно улыбаясь, и моя оценка ее актерских способностей поднялась еще на пару баллов.

– В обычных обстоятельствах, – продолжал Эйсен, и в комнате снова восстановилась полная тишина, – мы отложили бы начало съемок и подобрали бы новую исполнительницу роли мисс Форрест. – Он улыбнулся еще бледнее, чем в прошлый раз, и при виде этой улыбки я почему-то пожалел, что не вооружен. – Ради ее безопасности, разумеется, равно как и ради безопасности тех значительных инвестиций, которые «Биг Тикет» уже вложила в производство сериала. – Он кивнул Джекки, и та кивнула в ответ; при этом ее напускная улыбка оказалась в разы лучше, чем у Эйсена.

– Тем не менее, – продолжал он, и рука Джекки под столом крепко-крепко стиснула мою, – в данном случае мы, как представляется, нашли… дееспособную альтернативу. – Эйсен чуть нахмурился, словно данная альтернатива ему не нравилась. – Разумеется, это решение не исключает некоторого риска, однако после консультаций с капитаном Мэтьюзом… – Эйсен чуть наклонил голову вбок, и капитан с готовностью кашлянул и кивнул, – и ведущим это дело детективом… – Андерсен чуть пошевелился, словно собирался выйти вперед и доложиться по форме, но Эйсен продолжал говорить, поэтому Андерсен остался стоять на месте, время от времени бросая на Джекки исподтишка жадный взгляд. – …Я посчитал, что риск можно свести к минимуму, – сообщил Эйсен. – Вся съемочная группа находится здесь, на месте, что обходится нам весьма недешево. Если мы отложим съемки, эти деньги можно считать потерянными. Поэтому я принял решение… – Эйсен закрыл глаза, и на его губах снова заиграла слабая улыбка. – Проконсультировавшись, само собой, с руководством. – Он снова открыл глаза. – В общем, мы продолжаем съемки, как и предполагалось, по графику. С… мисс Форрест.

Джекки стиснула мою руку с такой силой, что я испугался за сохранность своих пальцев, а по комнате снова прокатился удивленный шепот. Эйсен дал ему стихнуть и продолжил:

– Не скрою, на это решение повлияла точка зрения наших рекламщиков, которых… возбудили слухи, которые может возбудить подобная ситуация. – Он покивал каким-то своим мыслям. – Сериал про женщину-полицейского, преследующую убийц, снимающийся в то время, как ее преследует реальный убийца. Его губы снова тронула эта бледная улыбка. – Говоря «снимающийся», я имел в виду реальные съемки, а не снятие с производства, мисс Форрест.

Смеха не последовало: похоже, его остроумия никто не оценил. А может, он на смех и не рассчитывал.

– Так или иначе, – продолжал Эйсен, – это почти гарантированно добавит сериалу хорошей рекламы.

– А если меня убьют, – заметила Джекки, – реклама выйдет еще лучше.

Эйсен устремил на нее свой убийственный взгляд, но короткий взрыв смеха помешал ему испепелить ее на месте. Поэтому он просто усмехнулся:

– Возможно, и так. Но конечно, мы все надеемся, что до этого не дойдет…

– Конечно-конечно, – пробормотал кто-то со стороны кофейника. Эйсен не обратил на это ни малейшего внимания.

– Вы все подписали обязательства о неразглашении, – продолжал он. – Наши юристы заверили меня в том… – Он сделал паузу, позволяя всем должным образом проникнуться значением слова «заверили», – что оно в полной мере относится и к данной ситуации. И если кто-то из вас проболтается об этом кому-либо… поверьте мне, лучше бы вам этого не пробовать.

Я огляделся по сторонам; похоже, никто не воспринял слова Эйсена как шутку.

– Капитан Мэтьюз уверил меня в том, что его подчиненные в состоянии обеспечить съемкам надлежащую безопасность. Всем нам. И я прошу вас всех быть предельно бдительными. Это закрытая площадка. Если вы увидите кого-нибудь, кому не положено здесь находиться, или заметите что-нибудь необычное, сообщите об этом полицейскому. Их здесь будет предостаточно. – Он покосился на Мэтьюза, и капитан кивнул.

– Ладно, – закончил Эйсен и вяло помахал рукой. – Давайте займемся делом. – Капитан?

Капитан Мэтьюз кашлянул и выступил вперед, глядя на нас с серьезным, я бы даже сказал, торжественным видом.

– Я хочу заверить вас всех, – начал он, – в том, что мы полностью и целиком контролируем ситуацию, и расследование продвигается вперед самым… гм… удовлетворительным образом. – Выражение его лица стало еще более хмурым. – То есть мы совершенно уверены в том, что вам не угрожает никакой серьезной опасности и что… – капитан покосился на Андерсена, который продолжал стоять, не слишком успешно пытаясь выглядеть серьезным и профессиональным. – Расследующий это дело сотрудник заверил меня в том… – Услышав магическое слово «заверил», Андерсен чуть распрямил спину, – что арест виновного ожидается в самое ближайшее время.

Андерсен слегка поежился, и Мэтьюз издал некий звук, который Андерсен, судя по всему, должен был воспринять как угрозу в свой адрес, – а также, возможно, имевший целью скрыть его, Мэтьюза, досаду на свою неспособность изображать неприступного копа так же эффективно, как Дебора. Вообще-то слова «арест ожидается в ближайшее время» – фраза, древняя как мир, и в вольном переводе означает «улик пока не найдено», поэтому Мэтьюз использовал ее для того, чтобы все поняли: если арест не состоится, виноват будет лично детектив Андерсен.

– Поэтому, гм, – продолжал Мэтьюз, – я прошу вас всех хм… быть начеку, как просил мистер Эйсен. – Он улыбнулся сверху вниз Эйсену, который, похоже, этого не заметил. – Вам совершенно не о чем беспокоиться. При условии соблюдения мер предосторожности, конечно. Поэтому, пожалуйста, сообщайте полицейским, если увидите что-то… э… опасное. – Он насупился, словно сам услышал в своих словах противоречие, хотя, на мой взгляд, это было бы для него слишком сложно. Затем Мэтьюз повернулся и пару секунд угрюмо смотрел на Дебору, прежде чем еще раз прокашляться. – Сержанту Морган, – угрожающе произнес он и снова повернулся к аудитории, – известна внешность… гм… подозреваемого, – он удостоил Дебз еще одного долгого взгляда. – Хм. И она будет находиться на съемочной площадке до окончания процесса. В смысле, всех съемок.

Дебора не пошевелилась, даже не моргнула, но излучала столько недовольства, что я ощущал его задом через стул, находясь на другом конце стола. Мэтьюз смотрел на нее еще одну долгую секунду, прежде чем повернуться и одарить аудиторию слабой, неубедительной улыбкой.

– В общем, – заключил он, – хочу заверить вас, что мы уделяем этому делу максимум внимания. И еще хочу сказать, как мы рады, что вы здесь, в Майами. И я надеюсь, вам тут у нас понравится… Ну… э… Саут-Бич, ночная жизнь, пляжи… – Он кивнул собравшимся и изобразил наконец мужественную и уверенную улыбку. – Развлекайтесь.

Пока капитан рылся в памяти, вспоминая, не забыл ли еще что сказать, Эйсен тихо опустил ладони на полированную поверхность стола и произнес:

– Отлично. Благодарю вас, капитан. И детективы. – Он оглядел комнату. – Мы приехали сюда работать. Так давайте начнем. – Эйсен еще раз окинул взглядом собравшихся в поисках тех, кто не согласен с этим и собирается бастовать. Не обнаружив таковых, он кивнул, встал из-за стола и быстрым шагом вышел.

Со своего места поднялся Виктор Террано, режиссер.

– Ладно, ребята, – объявил он, перекрикивая поднявшийся шум, – мы уже на два часа отстаем от графика, а мы ведь не сняли еще ни одного кадра. Все по местам, и начнем.

– Бебебе, – прокомментировал это кто-то из техников. Виктор только покачал головой.

– Давай, давай, Харви. Ты только не забывай, плачу-то тебе я.

Все рассмеялись и по одному, по два потянулись к двери.

Виктор тоже пошел к выходу, открыв взгляду происходившее за спинкой стула, на котором только что сидел Эйсен. Капитан Мэтьюз стоял к нам спиной и что-то тихо, но настойчиво говорил Деборе, а той это явно не слишком нравилось. За ними стоял Андерсен, и его голова поворачивалась из стороны в сторону так, словно он наблюдал за теннисным матчем. Мне не требовалось умения читать по губам, чтобы понять: Дебз получает разнос, а Андерсен этим наслаждается.

– Слава богу, – прошептала Джекки у меня над самым ухом. – Ох, слава богу.

Я повернулся к ней. Она все еще демонстрировала окружающим свою беззаботную улыбку, но голос ее чуть дрогнул, а рука снова нашла под столом мою и сжала. Она прерывисто выдохнула, отпустила мою руку и сказала:

– Жива.

– А я рад, что ты жива, – отозвался я.

Джекки еще раз сжала мою руку, снова отпустила и встала.

– Пойдем поищем мою гримерку.

Я вышел за ней из комнаты, и мы свернули в боковой коридор. Первая дверь, мимо которой мы проходили, была открыта, и я заглянул внутрь. С обеих сторон вдоль стен тянулись хорошо освещенные зеркала, а под ними, на уровне пояса – длинные столы, вдоль которых стояло десять или двенадцать кресел на колесиках. В дальнем конце виднелся большой гардероб, под завязку набитый полицейскими мундирами и прочими шмотками; перед гардеробом аккуратно выстроились в ряд ботинки и туфли. К двери прилепили на уровне глаз кусок бумажного скотча с надписью: «МУЖЧИНЫ».

– Ты будешь переодеваться здесь, – сообщила Джекки. – С остальными занятыми в мелких ролях.

– Мелких? – переспросил я.

Она улыбнулась и похлопала меня по плечу:

– Занятых не больше одной серии.

Следующая дверь открывалась в практически такую же комнату, только надпись на двери гласила: «ЖЕНЩИНЫ».

– Держись отсюда подальше, – Джекки состроила угрожающую физиономию. – Здесь одни потаскухи.

– Слушаюсь и повинуюсь! – гаркнул я.

Следующая дверь оказалась закрыта, и надпись на ней гласила: «РЕННИ БОДРО». Следующая за ней – «РОБЕРТ ЧЕЙЗ». Когда мы проходили мимо, эта дверь отворилась, и из нее выглянул, нелепо моргая, Роберт. Взгляд его метнулся к Джекки, потом ко мне, и Чейз застыл, так и продолжая таращиться на меня.

– О! – произнес он, и на его лице появилось странное выражение. Потрясения? Вины? Он быстро нырнул обратно и закрыл дверь.

– Извращенец гребаный, – пробормотала Джекки, тряхнув головой, но мы уже остановились перед дверью, на которой значилось: «ДЖЕККИ ФОРЕСТ». Она помолчала, вглядываясь в фамилию, и покачала головой. – Спасибо, хоть произносят правильно, – заметила она и оглянулась на коридор. – Но вечно дают самую дальнюю. – Джекки наморщила нос. – И рядом с Бобом.

– Робертом, – механически поправил я ее, и она фыркнула.

– Заходи, – пригласила она.

В целом гримерная Джекки представляла собой уменьшенную копию мужской и женской. Но кресло в ней было только одно, да и зеркало уступало размером. На столе перед зеркалом стояли большой букет свежих цветов, корзинка с фруктами и большая нарядная коробка дорогих шоколадных конфет. Под столом находился маленький холодильник, а противоположную стену занимал мягкий на вид диван. В полуоткрытую дверь в дальнем конце комнаты виднелся туалет с душевой кабиной.

– Что ж, – кивнул я. – Вот, значит, как живет один процент.

– Убого, – усмехнулась она. – Но к такому привыкаешь.

Прежде чем я успел устроиться на диване с конфетами, в дверь громко постучали. Секундой спустя она отворилась, и в нее неуверенно вошел детектив Андерсен. В руках он держал большую картонную коробку, а на его губах играла довольно-таки гаденькая ухмылка.

– Привет, мисс Форрест, – произнес он.

Джекки подняла бровь и холодно, очень холодно ему улыбнулась.

– Да?

Андерсен поставил коробку на стол и протянул ей руку.

– Детектив Андерсен, – представился он, улыбаясь Джекки, как умирающий от голода медведь – горшку меда.

Джекки поколебалась, но все же пожала руку.

– Ах да, – кивнула она. – Кажется, я уже слышала ваше имя.

– Угу, – буркнул Андерсен, не отпуская ее руки. – Слышьте, я тут всякое барахло принес… гм… вашей секретарши. Мисс Подровски…

Даже эта холодная улыбка исчезла с лица Джекки, и она выдернула руку из его лапищи.

– Да, – повторила она.

Андерсен неловко переступил с ноги на ногу и мотнул головой в сторону картонной коробки.

– Я, это… Это ее имущество. Из ее номера. – Он ткнул в коробку пальцем. – Чемодан, сумочка, ноут. Мы все это просмотрели и описали, и это… я надеялся, может, вы глянете. Может, заметите чего, что мы вдруг да пропустили?

Я промолчал, решив не высказывать свою мысль о том, что список всего пропущенного Андерсеном не уместился бы на одной странице. Джекки нахмурилась и посмотрела на меня.

– Это может оказаться полезным, – подтвердил я.

– Хорошо, – кивнула она. – Я посмотрю.

– Спасибо, мисс Форрест, – сказал Андерсен. – Я знаю, вы заняты, но я был бы вам благодарен, если бы вы… По возможности быстрее.

– Я посмотрю, – повторила Джекки.

Андерсен облизнул губы и снова переступил с ноги на ногу.

– И это… – сказал он, и странная улыбка на его лице включалась и выключалась, как полицейская мигалка. – Я хочу вас лично заверить. Я найду этого парня, и вам не о чем беспокоиться.

– Спасибо, детектив, – еще раз холодно улыбнулась Джекки. Она начала отворачиваться от него, откровенно намекая, что ему пора, но Андерсен коснулся ее плеча и залился соловьем:

– И, это… знаете ли. Ну, если вы почувствуете себя… типа, беспокойно, мне хотелось бы, чтобы вы обратились ко мне. И вообще чтобы считали меня типа спасительным одеялом, да? Всегда к вашим услугам, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. – Он протянул ей свою визитную карточку, кивнул и расплылся в ухмылке, словно сказал нечто потрясающее.

Джекки очень серьезным и задумчивым взглядом окинула его с ног до головы и только потом посмотрела ему в глаза. Несколько долгих секунд она молчала, пока Андерсен не начал снова неловко переминаться с ноги на ногу и заливаться краской.

– Одеялом? Спасибо, – ехидно улыбнулась она. – Однако у меня уже есть славное, теплое одеяло. – Джекки положила руку мне на плечо, скользнув ею и по затылку. – Мне нужно в костюмерную, проводите меня, Декстер? – И она одарила меня улыбкой, достаточно теплой, чтобы опалить Андерсену брови.

– С удовольствием, – согласился я. Джекки коснулась моей щеки и повернулась к двери. Я покосился на Андерсена. Его лицо пошло пятнами, и он застыл, разинув рот и глядя вслед Джекки, пока я легонько не подтолкнул его к выходу.

– Прошу прощения, – сказал я. – Мне нужно сопроводить мисс Форрест. – Он уставился на меня, и я улыбнулся: – Я – ее одеяло.

Во взгляде Андерсена полыхнула такая ненависть, что мне ужасно захотелось задержаться и насладиться ею как следует, но, как ни крути, работе одеяла не видно конца.

– Пока, – попрощался я и поспешил за Джекки по коридору.