Глава 8
Я открыла глаза, и взору открылась уморительнейшая картина.
Еще недавно главари смутьянов осваивали технику отдыха летучих мышей — вверх ногами, у потолка, а теперь распластались на полу. Закрыли глаза и не шевелились — прикидывались, что убились насмерть.
Вархар задорно подмигнул, и небрежно сбросил с плеч мокрую одежду. Она весело заискрила, трогательно потрескивая, как пламя костра. Синий купол разряда накрыл тряпицы. Камни вокруг них, (и наверняка под ними тоже), обуглились в мгновение ока. Никто из присутствующих и бровью не повел.
Шашлык из половых плит волновал только меня.
Хотя-я-я… Чего это я? Если хорошенько подумать, оно и понятно. Местные каждую неделю, если не чаще, задыхались на пожарах, захлебывались в наводнениях. Сталкивались с Вархаром… С магнитными бурями и их сюрпризами — катапультами-поездами, ядрами-автобусами, мебельными ядрами и еще бог знает с какими чудесами академических будней. После всего этого на такие незначительные мелочи, как обугленный пол внимания не обращаешь. Не обуглился, не подорвался, не захлебнулся и не расплющился от удара чем-то тяжелым и наверняка неожиданным… Все, счастлив. День выдался на редкость удачный.
Пока я наблюдала за куполом разряда и искрами, что летели во все стороны, Вархар усмехнулся и вмиг очутился рядом. Вампиры с их суперскоростью умерли бы второй раз — от зависти. И третий, тоже от зависти. От вида проректора, одетого только в бицепсы, трицепсы и… плавки с мечом наголо. Что лишь добавляло его образу пикантности. Куда пропали ботинки Вархара, так и осталось загадкой.
Суггурд и Мастгар отступили, давая проректору место рядом со мной. Не ожидала от них такой подлянки. Ничего! При выдаче премий сочтемся! Мой ум созрел для зла!
— ПеФфные наФ-Ии-ю штуденФы-ы-ы! — резко взвыла и театрально всплеснула руками Лиция, преподша с моей кафедры. Естественно, скандр, естественно, двухметровая, естественно с косой саженью в плечах. Если бы не грубоватые черты лица, я назвала бы ее привлекательной. Настолько, насколько вообще может быть привлекательной двухметровая женщина-оглобля с горящим взглядом голодного крокодила. — По сех-хо мы доФье-юли пефЬюных п-еетоххх! — продолжила она входить в роль плакальщицы. Волки, воя на Луну, с радостью приняли бы Лицию в свой стройный хор.
Даже не заподозрили бы чужую, хотя она и выла словами. Тем более, что не всякий догадался бы, что это слова. И далеко не всякий, кто догадался бы, что это слова, догадался бы что это ЗА слова.
Не знаю как студенты на лекции, но я понимала сотрудницу только, читая по губам. У Лиции не было нескольких зубов. «Их нравы!» — подумала я о скандрах, когда заметила этот «незначительный» изъян. Но сотрудница не только шамкала. Она не выговаривала большую часть алфавита, и плюс к тому картавила. Порой мне казалось — Лиция говорит на каком-то ей одной понятном птичьем наречье. С оглушительным количеством шипящих и «лычащих».
И окатывает окружающих легким душем своей слюны. Ни один уважающий себя препод не подходил к ней ближе, чем на метр. Студентам везло меньше. Информационное поле сочло своим долгом поведать о том, что на занятиях Лиция, в истинно предподском запале, сама частенько подлетала к рядам. И, как писающий мальчик из анекдота про Цирк, легко доставала даже до задних. Особенно, если делала замечания. Студенты редко шумели, рисовали, ковыряли парты, да и вообще нарушали дисциплину на ее занятиях. Но даже пролетевшую мимо муху, Лиция расценивала как заговор против нее лично. И спешила высказать все, что накипело не мухе, а студентам своего потока.
— Отвлекает внимание, — шепнул мне на ухо Вархар, попутно приобняв за талию. — Пока они расшифруют, что именно она сказала… Сейчас будет фирменное шоу доктора Мастгури. Занимай места в первом ряду.
— А как у вас настоящих-то больных лечат? — вырвался у меня сдавленный шепот.
— Женщина! Ты думаешь, кто эти медики? — хохотнул мне на ухо Вархар, пока Лиция продолжала «оплакивать» «Фефьюных пеФохек». Она заламывала руки так, что гуттаперчевый мальчик позеленел бы от зависти. Я всерьез задумалась — нет ли у Лиции лишних суставов. Тем временем Вархар шептал мне на ухо, все подозрительней и подозрительней касаясь его губами. — Наши медики, поголовно, владеют стихией жизни. Ну как ты электромагнетизмом или я — светом. Лечат этой энергией. Когда больница открылась, принимали всех подряд. И обнаружился презабавнейший побочный эффект лечения. Женщины — хорошели, молодели. Мужики силушкой прирастали. Всякой. И сексуальной, в том числе, — Вархар подмигнул так, что мне поплохело. Но этого ему показалось мало. Проректор двинул бедрами вперед, словно хотел мечом на плавках пронзить врага насквозь. Жар бросился мне в щеки, и проректор повторил жест, видимо, для закрепления эффекта. И, как ни в чем ни бывало, продолжил. — Ну а наши-то преподы нахалы… я тебе уже рассказывал. Стали почем зря топтаться в клинике. Целые стада бизонов с самого утра прибегали! Чуть двери не выносили к чертям. Но после, конечно же, делали унылые, страдальческие лица. Ковыляли, спотыкались и стонали так, что у врачей уши закладывало. Жаловались то на головную боль, то на слабость, то на бессонницу. Короче на то, что не проверишь. Вот так симулянты и получали порцию живительной энергии. Говорили, виагра рядом не стояла. Медики бедные чуть не разбежались по своим мирам. Шутка ли — столько сил на симулянтов изводить. Одна Лиция вон, семь раз зубы новые отращивала. Правда, речь ее от этого понятней не становилась… Но…
Вот главврач и придумал… Попутно решил проблему прогульщиков. Любят первокурсники придуриваться. Больных изображать. Жаловаться на все подряд. Лишь бы лишний часок поспать, а ночью в инете «позависать». В игрушки-войнушки порезаться. Молодежь! То же мне, развлечения! Зудятся плечи? Пошел и навалял кому-нибудь. Вон Лиция так и делает. Правда, регулярно без зубов остается. Везет ей на прицельные удары в челюсть. А может нарочно подставляется? Ну чтобы все думали, будто из-за прикуса ее ни черта не понять. Удобно! Не надо глотку на лекциях драть! Все пишет на доске. — У меня родилось подозрение, что Вархар завел такую длинную лекцию не из-за профессиональной деформации, а чтобы потискать меня подольше. Пока он говорил, руки проректора гуляли по спине, талии, опускались на бедра, а губы уже почти прильнули к моему уху. И, что самое возмутительное, мое тело реагировало вовсе не бешенством, не комком в горле. Совсем наоборот! В животе бессовестно порхал целый выводок бабочек. Сачка на них нет! Коварные мурашки так и бежали по коже. И пока мой разум бился в неравной схватке с инстинктами, Вархар с упоением продолжал: — Короче! Первокурсники первое время гуськом ходили в медкорпус. Прикидывались немощными. Вот, как эти, — он кивнул в сторону двух почти неподвижных тел на полу. Главарь водников все же не утерпел и почесал нос пальцем. Не столько заметно, сколько громко — скрежет раздался такой, словно кто-то ногтем шкрябает по металлу. Заметив, что привлек слишком много внимания, водник снова раскинул руки и замер. Вроде… Это не я и корова не моя. — Думаешь, почему у нас посещаемость почти сто процентов? Даже физкультуры! Даже военной подготовки! Какой еще Вуз такой похвастается? А все гений Мастгури! И его волшебный метод…
Вархар прервался и кивнул на лестницу. По ней поднимался тот, кого он так многословно воспевал.
Не узнать главврача было невозможно. На нем как влитой сидел белый халат с вышивкой на широкой груди «электрошока и страха мало не бывает». На шапочке красовалась аппликация «Залечу по самое не хочу». Доктор шел, приплясывая и, как игрушечными, поигрывая щипцами, размером со здешние садовые секаторы.
Мастгури поводил плечами, словно разминался, пощелкал щипцами — выглядело многообещающе. Доктор лишь немного уступал Вархару в размерах, но сильно — в росте. Внешность его впечатляла до дрожи в коленях.
Мастгури походил на гибрид сильно уменьшенного йети и Бармалея. Почти все лицо его скрывала борода и усы шоколадного цвета, как и длинная коса за спиной.
Борода и усы стояли дыбом. Наверное, из-за частых экспериментов с электротоком. Но даже бороде и усам, Льву Толстову на зависть, не удавалось скрыть от народа белозубую улыбку. По сравнению с ней улыбка Езенграса уже казалась мне почти американской. И все же самым ярким пятном на лице Мастгури были выпученные, бешено вращавшиеся ярко-голубые глаза.
Мне почему-то вспомнился доктор Ливси из мультфильма «Остров Сокровищ». Так и видела, как он умиляется дряблой печени, воспевает «никудышные легкие», отдышку и другие последствия нездорового образа жизни.
И пока я разглядывала Мастгури во все глаза, он вдруг подпрыгнул и почти запел, прищелкивая в такт щипцами:
— Ну наконец-то судьба предоставила мне шанс вылечить больных! И сразу двоих! Я с утра не нахожу себе места! Мне надо, надо кого-то лечить! Я вижу в этом свое предназначение! Свою роль в хаосе мироздания! Свою цель в несовершенном, несправедливом, исполненном микробов и кариеса мире! Свою войну с нашествием микробов, ПМС и других несознательных вещей! Они нападают на юные, неокрепшие организмы! Хоть самому калечь всех подряд. А потом волочи в медицинский корпус для полного и безграничного исцеления!
— Вархар! — без перехода обратился Мастгури к проректору, сойдя с высокого штиля на человеческий. — Что за хиляков-аспирантов ты мне подсунул? Мой новый электрошок вдвое меньше старого. Но они его едва тягают!
И тут на лестнице показались три огромных шкафа. Двое детин в полтора раза больше Вархара, в белых халатах и с фирменной вышивкой на них, кряхтя и передыхая, тащили чудоустановку. Черный прямоугольный ящик, похожий на шкаф, только без дверцы. Габаритами и формой он почти полностью повторял носильщиков. Издалека почудилось бы, что двое трезвых несут вдрызг пьяного товарища. Бездыханное тело не в силах даже пошевелился и висит на друзьях тяжелой обузой.
В самом центре чудоустановки, словно диковинный нос, торчала длинная загагулина, обмотанная проводами, как клубок нитками. На концах проводов болтались и позвякивали иглы-шила, длиной с полторы моих ладони.
— Вот! Мое новое изобретение! — презентовал ящик Мастгури, не прекращая улыбаться и вращать глазами. И для полной уверенности, указал на чудоустановку щипцами. Те щелкнули прямо у самого носа одного из носильщиков. Но, что поразительно, он даже не сдвинулся с места. Словно тоже превратился в шкаф. Только глаза блеснули лазерами. Главврач же продолжил, не обращая на эти мелочи никакого внимания. Не замечая, что убирая щипцы назад, зацепил ими штаны того же носильщика. Ткань оглушительно треснула и разошлась сразу по двум швам. Брюки ненадолго задержались на бедрах аспиранта «на соплях» — на двух тонких нитках. И рухнули на пол. Парень даже не пошевелился, когда Мастгури явил всему миру его черные плавки. Истинно скандрские черные плавки с алым взрывом на самом интересном месте. А Вархар, оказывается, еще поскромничал! Доктор взмахнул щипцами еще раз. Мастгар и Суггурд присели на корточки, пока «оружие для стриптиза» свистело у них над головами. Мастгури хмыкнул и восторженно продолжил. — Вы только вдумайтесь! Раньше электрошок использовали отдельно, а иглоукалывание отдельно. И бедные пациенты не могли познать оба чуда исцеления разом. Не ведали счастья, когда и то, и то перестает вонзаться в их тела. Но! Теперь у медицины есть я! И я создал то, о чем мечтали все врачи и пациенты, но стеснялись об этом спросить! Прошу любить и жаловать!
Электрошок и иглоукалывание в одном флаконе! Действует безотказно. И током бьет и иглами колет. Я даже слоган придумал. Электроукалывание — это не только нежный удар тока, но и чувственные уколы игл. Эта новейшая разработка мигом поднимет на ноги всех! Даже мертвых! Ну, где там мои бедные пациенты?
По поводу «поднимет на ноги» и «бедные пациенты» Мастгури как в воду глядел. Главари смутьянов даже не вскочили, взлетели с пола и вытянулись, как солдаты перед главнокомандующим.
— Хм, — Мастгури прошелся перед ними, как сержант перед новобранцами. Оттянул нижнее веко каждого, почти до самых губ, внимательно заглянул туда. Отодвинулся, покачал головой, заглянул снова. — Даже не знаю, — произнес, как и прежде, нараспев. — Вроде бы живы. Но здоровы ли? Может все же легкое электроукалывание? Именно так все восточные йоги познали дзен! А некоторые даже дошли до невиданных уровней катарсиса!
Судя по бледным лицам бунтарей, дзен они успели познать и не один раз. И то, что у катарсиса нет уровней, им было уже совершенно «по барабану».
Я даже не думала, что существа с таким цветом кожи умеют так бледнеть.
Их судорожные взгляды перескакивали с меня на Вархара и на Лицию. Выражение глаз менялось мгновенно, как на голографических открытках, если их наклонять туда-сюда. При взгляде на Мастгури глаза главарей расширялись, и казалось, вот-вот выпадут из орбит. При взгляде на нас наполнялись слезами, а брови складывались домиком. Кот из мультфильма про Шрека снова вступал в бой. Даже странно. Dream Works Pictures вроде бы осчастливил зеленым огром только мой мир.
— Похоже, парни бодры и здоровы. И даже готовы к переговорам, — ухмыльнулся в сторону Мастгури Вархар.
— Чувствовать себя здоровым и быть здоровым далеко не одно и тоже, — парировал главврач, и еще раз оттянул веки главарей до ртов. Теперь уже не поочередно, а одновременно, лихо орудуя двумя руками, размером с лопату каждая. — Что-то они бледненькие. И вон испаринка на лобике. И желваки дергаются. И губки дрожат. Наверное, от обморочной слабости. И нервный тик под глазиками… Да и сами глазики какие-то странные. Ой! И пальчики нервно дрыгаются. Нет! Не верю я в их окончательное и полноценное выздоровление. К тому же, — Мастгури хитро прищурился и ткнул в потолок пальцем, больше похожим на сардельку. — Аспирантов же надо учить, тренировать. Не побоюсь этого слова, натаскивать. Новенькие — неумехи каких свет не видывал, — он кивнул в сторону «шкафов», что держали установку для чудоисцеления. — Сегодня им ничегошеньки не удается, — главврач глубоко вздохнул, развел руки, взмахнув щипцами. Носильщики отклонились — кажется, футболки были им дороги, гораздо дороже брюк. — Троих отправили в судорожные припадки. Одного — в беспамятство на полдня. Еще один почти три часа ползал по полу и что-то там вынюхивал. Я боялся, что он начнет лаять и бросаться на посетителей.
Должны же парни научиться правильно исцелять электрошоком. До легкой бодрецы, до дрожи желания действовать. Учиться! Учиться! И еще раз учиться! На кого я эксклюзивную методику оставлю, когда уйду в отпуск? Кто будет исцелять ужасные хвори первокурсников? Вроде тех тяжело больных бедолаг, что пришли к нам сегодня. Заявили, что не смогли проснуться на первые пары. Ой-ой-ой, — Мастгури покачал головой и поцокал языком так, что лампы у потолка тревожно загудели. — Говорят, и головушка-то болит, и тело-то ломит. Не можем, дескать, учиться. Только мучиться и можем. А та-ак хотим! МОчи нет! Прямо зубы чешутся погрызть гранит науки!
Их хворь оказалась настолько таинственной, запущенной и неизвестной официальной науке, что ее не показали никакие анализы! Мы откачали у каждого по пол литра крови, взяли все жидкости организма, какие могли! Я лично пробивал сверлом позвоночники, чтобы набрать спинномозговой жидкости! А вдруг менингит? Это же сразу эпидемия. Конечно же, мне приятно воображать, как гуляя по Академии, исцеляю электроукалыванием каждого встречного. Только завидел кого-то — и хрясть его прямо на ходу. Но занятия ж сорвутся! Мы засунули бедолаг в магнитный сканер, и продержали там пять часов. Болезнь испугалась нашего напора. Подговорила студентов попроситься в туалет. Они практически умоляли, плакали, требовали, угрожали замочить внутренности сканера. Но мы не поддались на уловки болезни! Знаю я этих микробов как облупленных. Мы сканировали и анализировали студентов шесть часов кряду. Мы взяли у них биопсию всех внутренних органов. На всякий случай, брали помногу. По три квадратных сантиметра плоти. Мало ли что? Вдруг забудем положить в холодильник? Или потеряем по дороге? Или выбросим случайно? Но болезнь затаилась и решительно отказывалась являть свое уродливое лицо на свет божий! Хуже того! Представляете, до какой хитрости она докатилась? Студенты кричали и бились в истерике, заверяя, что уже здоровы. И хотят, мечтают посетить оставшиеся пары без чудодейственного исцеления электроукалыванием. Но мы не сдались! Мы не поддались на обманки и провокации болезни! Мы пошли до конца!
Я лично использовал свой знаменитый метод, и он дал великолепные результаты! Не побоюсь этого слова ошеломляющие результаты!
От нас студенты бежали, как олимпийцы. Не сбиваясь с шага и, не задыхаясь. Они уверяли, что больше никогда, никогда, никогда не заболеют во время учебного года. И уж тем более, ни за что и никогда не захворают во время сессии! Даже пританцовывали от счастья. И лучились, сияли, фонтанировали энергией. Или это был остаточный заряд? — Мастгури задумчиво почесал затылок, мечтательно вскинув глаза к потолку.
Главари смутьянов нервно поглядывали то на лестницу, то на лифт. Похоже, оценивали — успеют ли добежать туда прежде, чем получат «заряд бодрости и здоровья».
Заметив это, Мастгури в два широких шага очутился рядом с лифтом, а его шкафы-аспиранты замерли у изголовья лестницы. Глаза студентов едва не вывалились из орбит, лица вытянулись, удлинились в полтора раза. Главный путь к отступлению был отрезан напрочь, и до полнейшей безнадежности.
Они бросили истошные взгляды на двери нашей кафедры, но возле них притулился Мастгар. И как бы невзначай поигрывал в руке топором с самонаведением. Подкидывал его в воздух, топор зависал, ласково кивая смутьянам острием. Мастгар перехватывал его другой рукой, и подкидывал вновь.
Смутьяны бросили последние, отчаянные взгляды рачьих глаз на дверь кафедры водников. Но к ней в задумчивой позе Арамиса, что нашел упоительно пахнущий женский платок, прислонился Суггурд. И с романтическим выражением лица влюбленной гориллы пускал мелкие разряды из кончиков пальцев. Вот это я называю ток любви!
Мастгури нахмурил брови, и кустистые, курчавые поросли занавесили глаза.
Из-под них сверкающий взгляд главврача казался еще более загадочным и еще менее гуманным.
Ненавязчивым жестом он засунул щипцы за пояс. Ручки их уперлись в подбородок Мастгури, острия — в пол. И при каждом шаге главврача, да что там шаге, при любом мимолетном движении скребли по камню так, что у меня аж скулы сводило. Мастгури это не смущало ни капли.
Но студентов проняло. Не удивительно! Они стояли гораздо ближе к главврачу и получали куда большую дозу звуковой терапии, чем я. Бормашина рядом не стояла.
Главари смутьянов скривились, себе же на беду. Мастгури приподнял бровь, и подскочил к студентам. Щипцы шваркнули по полу так, что пробрало даже Мастгара. Он схватился за челюсть и выронил топор. Не успел скорректировать полет орудия усмирения студенческих масс, и оно грохнулось на ногу хозяина. Слава богу, тупым концом.
Мастгури присвистнул прямо в прическу Лиции — ей повезло стоять прямо на «линии огня».
Коса преподши взметнулась в воздух, резинки лопнули и волосы занавесили ей лицо. Теперь Лиция очень напоминала девочку из японского ужастика «Звонок». Заломанные руки, кажется, в ожидании второго акта оплакивания «Фефных фепофеххх», белый костюм и почти незаметные тонкие колготки дополняли образ. А завершала его походка и грация медведя.
— Фу-у-у! — возмутилась Лиция, выплевывая волосы и усиленно сдувая их с лица. Веер ее слюны покрыл пол холла, и мелким дождичком осел на головы аспирантов Мастгури, каким-то чудом не долетев до самого главврача. Теперь сквозь тонкие футболки парней явственно проступили пресловутые «горошинки сосков», многократно и многословно воспетые в эротической прозе. Горошинки величиной с лесной орех. Но кто считает? Не выпуская чудоустановку из рук, другими руками аспиранты смахнули с лица влагу и брезгливо стряхнули на пол.
Пуц-пуц-плюх-плюх…
Вязкие лужицы растеклись по камням. Одна из них медленно так, с чувством нырнула в стыки плит и ползла до тех пор, пока не добралась до сброшенной Вархаром одежды. Купол разряда, будто только этого и ждал, можно даже сказать, надеялся. Он восторженно взорвался искрами. Те взметнулись в воздух и разлетелись по сторонам. Вархар прикрыл меня своим оголенным торсом. Его сосок в буквальном смысле слова напросился в мой рот. Воткнулся в губы, я даже пикнуть не успела. Нет, он нарочно! Я уверена!
Но не успела возмутиться, как минимум, вгрызться в этот самый сосок зубами, случилось новое происшествие. До Лиции, прямо-таки по закону кармы, долетел горячий ответ пола на ее слюну.
Преподша дернулась, словно танцевала брейк, и волосы ее взметнулись к потолку, зависнув над головой высоченным конусом.
Средневековые красотки с их метровыми прическами отдали бы все свои владения за адрес парикмахера Лиции. А за запись к нему по блату отдали бы даже своих любовников — может и не навсегда, но на прокат наверняка. И слушать не стали бы нытье несчастных, что общение с Лицией опасно для жизни. Рискуешь захлебнуться, когда предпоше захочется громко вскрикнуть — от радости, от удовольствия или возмущения не столь важно.
Главари смутьянов оживились. Губы их задергались — студенты с огромным трудом сдерживали смех. Но Лиция приоткрыла рот, словно намеревалась возмутиться столь вопиющим неуважением к светлому образу препода. Парни в мгновение ока сникли, погрустнели.
Пикнуть не успели, Мастгури извлек из кармана зажигалки, и включил их у самых носов студентов. Пламя вырвалось на свободу, но все-таки не коснулось их бледных лиц.
Шоковая терапия сработала на ура. Особенно после расслабляющего смеха над конфузом Лиции. Студенты шарахнулись назад, как от взрыва. Магнетик поскользнулся на луже. Несколько секунд старательно перебирал ногами, будто бы бежал на месте, я даже залюбовалась, но все-таки смачно грохнулся на пол. И не вставая, как упал, на спине, принялся отползать от главврача подальше.
— Какие-то они нервные, — притворно вздохнул Мастгури, пожав плечами. — Даже замечательный, не побоюсь этого слова музыкальный скрежет, их раздражает. Попахивает истерическим припадком. Но это поправимо, — главврач взмахнул рукой, дирижеру большого театра на зависть, и аспиранты-шкафы поставили чудоустановку на пол. Пока магнетик, по стеночке, поднимался на ноги «неумехи каких свет не видывал» раскрутили катушки проводов и встали с иглами наперевес. Они держали их так, как бывалые воины держат клинки. Скандры, что с них взять, кроме эротических плавок. На конце каждой иглы задорно искрил разряд.
— Мне нужно в туалет! — взвизгнул водник и метнулся к нашей кафедре. Но здесь его ждал Мастгар и его ласковый и нежный топор. Он закружил над головой парня как назойливая муха, медленно и многообещающе снижаясь.
Водник шарахнулся назад и едва не наткнулся на Лицию. Между ее пальцами поблескивали молнии, на лице застыла очаровательная беззубая улыбка, а глаза наполнились крокодильими слезами. Парень заметно расстроился. Посмотрел на Вархара и на меня с выражением лица раскаявшегося грешника. А скорее даже жертвы жестоких экспериментов пришельцев, что заставляют мужчин вынашивать собственных детей. Теперь уже Кот из мультфильма про «Шрека» взмолился бы о мастер классе.
— Да нет, ну посмотрите, у них ведь даже недержание, — продолжал представление Мастгури, ткнув пальцем в штаны магнетика. Будто бы забыл, что парень только-только искупался в луже. — Правда, после моего лечения такой эффект случается тоже. Но! Клин клином вышибают! — воскликнул он, воздев палец к потолку. — Тем более, интересно попробовать!
— Погоди, — сжалился над студентами Вархар. У смутьянов был такой вид, словно они прямо сейчас готовы сигануть в окно или даже прогрызть камень под ногами и уйти в подполье. В прямом смысле слова погрызть гранит науки. И уже неважно, что это не гранит, а тераскит. — Может, они и сами оправятся. У нас тут переговоры намечаются. Неохота ждать пока эти красавцы будут у тебя разряды, ой, заряды бодрости и здоровья получать.
На лицах смутьянов появилось желание расцеловать проректора в обе щеки. Вархару это ну совсем не понравилось, и он небрежно так бросил Мастгури.
— Хотя… С другой стороны. Ты жаловался, что новые аспиранты с трудом тягают электроустановку?
— Да-а! — главврач даже подскочил от прилива энтузиазма. — Тащатся как черепахи! Да что там черепахи! Как улитки! Даром, что воинственные скандры, твои сородичи.
— Ну во-от, — задумчиво протянул Вархар. — А эти другой расы — леплеры. Если после электрошока временно сделаешь из них безмозглых животных, будут на себе чудо-установку возить. И тебе облегчение, и мы на неделю-две избавлены от нарушений дисциплины. Учебный год только начался, а первокурсники уже все соки из нас выжали, — Вархар неизвестно откуда вытащил насквозь мокрые носки, подался вперед и выжал их… прямо на ноги леплеров. Те имели неосторожность придвинуться поближе к проректору, подальше от Мастгури и его чудоустановки.
Если бы собственными глазами не видела, как проректор выжимал обычные мужские носки, пусть и сорок пятого размера, решила бы, что он опрокинул переполненное ведро. Но парни даже не дрогнули.
По лицам их я поняла, что леплеры готовы. Готовы на все. Окончательно и бесповоротно. И целовать Вархару бросятся не щеки, а кончики ботинок, если проректор спасет от чуда исцеления.
Судя по разыгранному, как по нотам спектаклю, в реальности Мастгури редко использовал свой чудометод. Но, насколько я поняла, он прочно поселился в умах и сердцах студентов. И являлся им в самых страшных кошмарах. Гораздо чаще, чем Фредди Крюгер подросткам из названного в честь него фильма.
— М-м-м, — промычал главврач, словно смаковал идею Вархара, как изысканное блюдо. — Действительно. Эти дармоеды, — он кивнул в сторону аспирантов. Те застыли, словно статуи, с «электроиглами» в руках и, по-моему, даже не моргали. — Сегодня не смогли поднять другую установку. Она, правда, потяжелее. Но не сильно же! Раз в пять всего-то! А я так жаждал опробовать ее здесь и сейчас, — Мастгури вновь мечтательно вскинул глаза к потолку.
У леплеров начался сильнейший нервный тик, из всех, какие я только видела. У них дергались веки, руки, губы, пальцы. Ноги дрожали, и из сапог выплескивалась вода — щедрый подарок Вархара.
— Хм, — нахмурился Мастгури, бросив на студентов нарочито заинтересованный взгляд. — Как любопытно! Электрошок и иглоукалывание они еще не получили, а выглядят так, словно только что подверглись чуду исцеления. Я по-онял! Это эффект плацебо! — главврач поднял кверху уже не палец, всю пятерню и закивал так, что шапочка его съехала вбок, как матросская бескозырка. — Эх! Ладно! — махнул рукой. — Пусть идут на переговоры. Но если вдруг им станет плохо, или даже слегка занедужат, сразу ко мне, сразу ко мне! Тем более, и ножки у них уже мокренькие.
По лицам леплеров я поняла — даже если у них будут отваливаться части тела, парни ни единым словом не пожалуются на здоровье.
Мастгури повернулся к аспирантам и резко провел ребром ладони по шее. Кто-то мог подумать, что он предлагает парням зарезаться. С честью покончить с существованием «неумех каких свет не видывал». Глаза главврача бешено вращались, подтверждая такую трактовку. Не говоря уже об улыбке — от нее даже акулу прошиб бы холодный пот. Но аспиранты в мгновение ока выключили установку, вернули провода на место и начали степенно спускаться с лестницы.
Также медленно развернулся и двинулся следом главврач.
Они уходили как в замедленной сьемке. Мастгури несколько раз обернулся, бросил заинтересованные взгляды на леплеров.
Смутьяны вдохнули полной грудью лишь тогда, когда, спустя несколько минут, вся врачебная процессия скрылась из виду.
Лишь тогда леплеры схватили сапоги и вылили из каждого не меньше полведра воды — я не ошиблась с количеством. Вода в Академии Войны и мира имела странные свойства и еще более удивительные пристрастия. Тонкими струйками потекла она по стыкам плит и, естественно, а как же иначе (?), заспешила на свидание с «искрометной» одеждой Вархара.
Уже было утухшие, видимо, от нашего невнимания, разряды взвились с новой силой. Два увесистых куска камня откололись от половых плит и взмыли в воздух как истребители.
Все, кто был в холле, дружно пригнулись. Один камень ударился о стену, срикошетил и юркнул на лестницу. Этажом ниже раздался грохот и непередаваемая ругань — истребитель нашел цель.
Но и второй камень был не лыком шит. Он тоже срикошетил… от лба кого-то из преподов. Я не успела заметить, шеренга не дрогнула, никто не пожаловался. Действительно! Что такое небольшой кусочек тераскита, всего лишь размером с грейфрут, по сравнению с бронебойным лбом местных «каменных троллей»? Никто не просек — куда подевался булыжник. Все расслабились, растеряли концентрацию. И тут в воздухе раздался удовлетворенный свист камня. Он пролетел ползала и вонзился в прическу Лиции. Преподша даже не удивилась. Теперь ее прическа походила на гнездо, где кто-то ушлый исхитрился отложить яйцо. Неправильной формы, с острыми углами. Но ведь местные пернатые выживают рядом со скандрами, Мастгури, Мастгаром… да и многими другими академическими знаменитостями. Может на нервной почве такие яйца они и несут.
— Ну раз все здоровы, тогда в мой кабинет! — бодро заявил Вархар, приобняв меня за талию. — Ох уж эти первокурсники, — притворно вздохнул он. — Вечно у них то болезни, то драки, то корпуса горят. Студенты следующих лет обучения посговорчивей, посмекалистей. И бедокурят тайно, подальше от преподов. Не пойман, не вор. Сам закопал труп, Академии облегчение. Расчленил и выбросил в соседние миры — вообще умничка. Пусть там поломают голову над чужой головой. Ну или рукой там, ногой. Кому уж чего достанется. Глядишь, и нападать на нас поостерегутся. Уж если мы своих так… в клочья, то чужих и вовсе до молекул порвем. Меньше народу — больше кислороду! Так у вас в мире говорят? — и проректор прижал меня посильнее.
Я высвободилась, и метнула в Вархара самый испепеляющий из своих взглядов. Кажется, проректор назвал его «не высосу всю кровь, так закусаю до икоты». Вархар приподнял бровь с родинками, с упорством скандра приблизился и обнял за талию. Словно ничего не понял.
Из нашей недавней беседы я четко уяснила — Вархар преотлично «ловит» намеки, получше многих. Ловит прямо на лету гораздо ловчее, чем прическа Лиции шальные камни-истребители. Преотлично понимает все мои вербальные и невербальные посылы. Но послать его туда, куда я посылала всеми этими способами очень сложно. Гораздо сложнее, чем заставить находчивых леплеров не притворяться погибшими во цвете лет без помощи Мастгури.
Но отступать и сдаваться на милость Вархара в мои планы никак не входило. Я отстранилась настолько, насколько позволяла крепкая хватка проректора. И со всей дури ущипнула его за бок. А потом, сразу, контрольным выстрелом, ткнула в ребра тремя пальцами.
Вархар аж подпрыгнул, и ослабил объятия. Я вырвалась из плена его рук, и краем глаза заметила, что Драгар беззвучно аплодирует.
— Хм… ты такая страстная! Аж дух захватывает… — воскликнул непробиваемый проректор. Обругать его не успела, Вархар опять очутился рядом. Замахнуться не успела, стиснул так, что я не то чтобы отстраниться, дышала и то через раз.
Обнаженное, горячее тело проректора было непривычно мужским, непривычно крепким, непривычно горячим. И мое, собственное тело в очередной раз сподличало. Вознамерилось предать, сдаться брутальному обаянию воинственного скандра. Отчасти я понимала его — в последний раз мужчина обнимал меня так много-много лет назад. Страшно подумать — как давно это случилось. Ноги подло ослабели, голова коварно закружилась. Я сомлела в руках Вархара, как какая-нибудь студентка в руках старшекурсника. Тело продолжало предавать меня, уже по-черному. Тепло собралось внизу живота, а взгляд отказывался отрываться от губ проректора. Чувственных, ярко-красных, приоткрытых.
Даже обещание, что предатель получит утроенную растяжку, удесятеренный холодный душ, и месяц просидит на кефире и йогуртах, не возымели эффекта.
По счастью, Вархар неожиданно отпустил, махнул рукой студентам, и с победоносным видом скрылся в «предбаннике» своего кабинета. Интересно, как отреагирует проректорская секретарша на то, что начальник разгуливает по вузу в одних плавках? В истинно-скандских плавках, как теперь выяснилось!
Но мои мысли мгновенно перетекли в другое русло.
Я заметила, что кафедральные преподы так и стоят шеренгой и невинно хлопают глазами велоцераптеров перед охотой. Суггурд, Мастгар и Лиция давно встроились на прежние места и делали вид, что там все время и оставались. Мастгар насвистывал в потолок, и лампы гудели в ответ.
— Заседание кафедры переносится на… — я запнулась, судорожно прикидывая — когда лучше собрать подчиненных вновь. Но за меня закончил фразу Вархар. Я думала, проректор уже давно в кабинете, распекает леплеров на все корки. Но его голова высунулась из зазора между дверью и косяком.
— На понедельник! — гаркнул начальник. — Завтра — выходной. Суббота как-никак. Какие уж тут заседания? В субботу у нас традиционные танцевальные вечера, — он хмыкнул на мой взгляд «Медузы Горгоны» и исчез из виду. Дверь кабинета с грохотом захлопнулась и слегка подребезжала от возмущения. От косяка отвалился кусок. И как Академия вообще простояла столько лет? При таких студентах, при таком проректоре и при таких преподах?
Ах да, преподы!
Шеренга «каменных троллей» как стояла так и продолжала стоять.
— Все как сказал проректор, — вздохнула я, сдаваясь на волю аргументов Вархара и с ужасом думая о завтрашнем танцевальном вечере.
Шеренга преподов даже не шевельнулась.
— Вре-мя-я! — приложив руки ко рту через весь зал «подсказал» мне Драгар. Не без труда подавила я желание провалиться в подпол и помыть там, увиливая от бродячего, вопреки законам физики, электричества. Закусила губу и заставила себя взглянуть в глаза страху. В глаза толпе «каменных троллей». Одни похрюкивали, другие скалились по-езенграсовски, третьи почти добились улыбки Мастгури.
Выручила бесценная инструкция Вархара.
— Ага, — с притворной рассеянностью произнесла я. — Простите, размышляла, кого лишить премии. Задумалась. Да-да, время то же!
Хрюканье стихло. Улыбки мгновенно стерлись с лиц преподов. А сами лица вытянулись, словно резиновые маски, поддернутые сверху и снизу.
— А-а-а? Ольга Искандеровна? Сегодня некоторые вам даже помогали, — выражение обиженного ребенка на лице розовощекого огра Мастгара производило неизгладимое впечатление. Для пущего эффекта он ковырял пол носком кованого сапога. С жалостным скрипом камень крошился, веером взметаясь в стороны. Да так удачно, что самые мелкие песчинки долетали до лиц преподов. Несколько расчихались. Другие усиленно затерли глаза, избавляясь от «подарочной» соринки. Третьи отплевывались, конечно же, попадая в соседей. Те взирали на смачные подарки на собственной одежде с таким удивлением, словно никак не ожидали такого поворота событий. И стреляли в «виновников торжества» горящими взглядами. Наверное, именно после таких Люция регулярно лишалась зубов. Мастгар обвел всех взглядом, преисполненным святой невинности и искреннего изумления. Сложил брови домиком, руки за спиной. И, пожав плечами, продолжил ковырять лаз на нижний этаж.
— Всем работать! — я снова вспомнила рекомендации Вархара и крикнула так, что шеренга синхронно подскочила. Преподы развернулись как солдаты — синхронно и даже в одну сторону и замаршировали на кафедру.
