Часть 2
Глава 31. Невеста
Юля поправила фату, которая постоянно норовила сползти на глаза, и нацарапала на доске очередную формулу.
— Сотрите, пожалуйста, — в который раз терпеливо попросил преподаватель. — Это равенство здесь не подойдёт. Оно из другой темы.
Реплика профессора не очень удивила стоящую у доски в белоснежном подвенечном платье студентку — она выбирала формулы из закромов памяти наугад. Юля понятия не имела, как решать задачу, и её, привыкшую во всём быть первой, это сильно раздражало. Впрочем, сегодня, в первый учебный день второго семестра, который не по своей воле Юля проведёт не в родной Уэймонтовской Академии Магии, а в стенах захолустного сибирского Университета N7H25, её раздражало абсолютно всё. В первую очередь, этот непонятный никому не нужный предмет «квантовая физика», который в её родном ВУЗе не проходят вообще. Во-вторых, её новая группа, в которой, как она успела заметить, нет никого, с кем бы ей хотелось не то что подружиться, а хотя бы перекинуться парой фраз. И, в-третьих, преподаватель, с совершенно дурацким именем Аристрах, который должен был бы уже давно рассвирепеть и отправить её на заседание Дисциплинарного Совета за вопиющий внешний вид. Но вместо этого, он, как будто не замечая её пышного кружевного наряда, терпеливо пытался объяснить решение сто лет ненужной ей задачи.
Хотя, если быть честной с собой, Юлю больше всего раздражала её собственная дурацкая затея со свадебным платьем. Вообще-то, это был протест. Её просто трясло от мысли, что родственники всё решили за неё. Они приготовили ей идеального жениха. Специально перевели в другой ВУЗ, чтобы она была ближе к их избраннику, и он мог захомутать её. Но Юля этого не допустит. Ни за что! На дворе 21 век, и, слава богу, девушки сами могут решать за кого выходить замуж. И потом, у неё уже есть любимый человек, и пусть он её предал, она всё равно никогда больше не сможет полюбить никого другого.
И вот у неё созрел идеальный план, целью которого было вызвать возмущение жениха, чтобы он тысячу раз подумал, нужна ли ему такая невеста. Юля решила заявиться в Университет в первый учебный день в подвенечном наряде. Никиточка на пару со своим и её папочкой хочет свадьбы?! Да пожалуйста! Она готова. Вот уже и платьице свадебное на ней! План казался Юле замечательным, но он не сработал. Её предполагаемого будущего жениха почему-то на занятиях не было. Чтобы спектакль, устроенный Юлей не прошёл даром, она решила добиваться второй цели своего представления — специфическим внешним видом разозлить преподавателя. Юля надеялась, что он нажалуется кому надо, и её со свистом выгонят из Университета. Но, почему-то и эта часть плана пока пробуксовывала. Рассеянный профессор, казалось, совершенно не замечал, что там надето на студентке. Однако Юля была не из тех, кто так просто сдаётся. Она знала ещё один верный способ вывести невозмутимого преподавателя из себя.
— Я не знаю и знать не хочу, как решать эту задачу. — Юля развернулась лицом к профессору и окатила его вызывающим нагловатым взглядом. — И, вообще, я считаю, что эта Ваша квантовая физика магам и ведьмам совершенно не нужна. Мне лично она как не пришей кобыле хвост.
— Во новенькая даёт! — хохотнул Тимур, и по аудитории прокатился смешок.
Юля восприняла ироничную реакцию группы как добрый знак, что она движется в правильном направлении, и продолжала буравить взглядом профессора, ожидая вспышки гнева. Но вместо этого чувства заметила в его до этого спокойных глазах резкий всплеск интереса.
— Готов с Вами поспорить! — усмехнулся он. — Но не сейчас.
— Так готовы или нет? — саркастично переспросила Юля, наклонив голову на бок, отчего фата снова начала съезжать на глаза. Обладательница подвенечного наряда с досадой сорвала головной убор и взгляду присутствующих открылись изумительно красивые рыжие с золотым оттенком волосы. Не поддерживаемые более фатой, они причудливыми волнами растеклись по спине. Теперь уже по аудитории прокатился вздох не то удивления, не то восхищения, не то зависти. Ещё бы! Волосы были гордостью Юли. Они вились изящными прядями и доходили до талии. А их завораживающий сияющий оттенок не оставлял равнодушным ни одного парня. Похоже, даже рассеянный профессор задержал на них свой восторженный взгляд. Хотя судя по следующей его фразе, Юле это только показалось.
— Я-то готов, — усмехнулся он, — а вы — нет. Чтобы понять, нужна ли Вам квантовая физика, Вы должны хотя бы приблизительно знать, что изучает данная дисциплина.
— Да знаю я, — продолжила дерзить Юля. — Первые три семестра я училась в Уэймонтовской Академии Магии и была, между прочим, лучшей студенткой потока.
— Я видел Ваш табель. Очень похвально — по всем предметам высший бал. Но такой дисциплины, как квантовая физика в Вашем табеле нет. И, несмотря на это, в первый же день Вы сами вызвались к доске решать задачу. Значит, Вы не боитесь трудностей, а это тоже похвально.
Юля на мгновение растерялась. Она не могла понять, почему все попытки разозлить преподавателя заканчивались ничем. А на этот раз он её ещё и хвалит. Знал бы профессор с несуразным именем, зачем она вызвалась к доске. Причина была одна — ей просто надоело, что он не замечает её вопиющего внешнего вида.
— Я понимаю, что предмет для Вас новый и на первых порах Вам потребуется помощь, — продолжил Аристарх Вениаминович. — Но Вам повезло. Именно в этой группе учится лучшая студентка потока по точным дисциплинам, Вероника Двинская. Вероника, у меня к Вам будет просьба. Не могли бы Вы помочь Юлии Нестеровой подтянуть квантовую физику?
Вероника невольно поморщилась. Представление, которое устроила чудаковатая и нагловатая новенькая, забавляло её вплоть до последней фразы Аристарха Вениаминовича. Теперь же дело приобрело такой оборот, какой её совсем не устраивал. Не было у Ники больше забот, как заниматься с больной на голову студенткой, додумавшейся явится на занятия в свадебном платье. Сразу видно, что ни мозгов, ни тормозов у новенькой нет. Как такой можно квантовую физику вдолбить?!
Если бы просьба подтянуть Юлю прозвучала из уст любого другого преподавателя, Вероника тут же бы отказалась, не задумываясь. Но проигнорировать обращение Аристарха Вениаминовича Ника не могла, ведь профессор своим заступничеством не раз спасал её от отчисления.
— Хорошо, — без энтузиазма согласилась она, в глубине души надеясь, что долго ей мучиться не придётся, потому как Юля с её экстравагантным поведением, судя по всему, долго в Универе не задержится.
— Спасибо, Вероника, — поблагодарил профессор и, обращаясь к новенькой студентке, добавил, — можете садиться.
Юля, со злостью сверкнув в сторону преподавателя огромными зелёными глазищами, приподняла подол платья и, сопровождаемая взглядами одногруппников, вальяжно пошла между рядами парт. Не спрашивая разрешения, она пристроилась на стул рядом с Вероникой.
— Вообще-то, здесь сидит мой парень, — возмутилась Ника.
— Да? — с притворным удивлением переспросила Юля и обвела глазами пол вокруг стула. — Какой-то он у тебя мелкий. Что-то я его не вижу.
Веронике захотелось съязвить в ответ маленькой заносчивой стервочке так, чтобы у той навсегда пропало желание не то что разговаривать с ней, а даже просто подходить на расстояние ближе пары метров. Но её сдерживала просьба Аристарха Вениаминовича и поэтому Ника только презрительно фыркнула:
— Ну, у меня хоть какой-то парень есть, а твой жених, вообще, похоже, сбежал.
Юля не осталась в долгу и ляпнула очередную колкость, на что Вероника решила не реагировать. У неё было прекрасное настроение. Они с Никитой не виделись несколько дней, пока Ника гостила дома, а сегодня наконец-то встретятся, и весь вечер проведут вместе. И от предвкушения этого вечера у неё мурашки по телу бегали. Никита предупредил Нику, что его не будет на первых двух парах, и она даже готова была всё это время терпеть общество сумасбродной «невесты», в предвкушение того, как у её непрошенной соседки по парте отпадёт челюсть, когда она увидит, какой у Ники «мелкий» парень. Да эта заносчивая Юлечка от зависти подавится собственным ядом!
Никита вышел из кабинета ректора и глянул на часы. Он, как и обещал Веронике, как раз успевал на третью пару. Разговор с Петром Ивановичем занял несколько часов — им нужно было выработать стратегию. На этот раз два тайных высокопрофессиональных детектива Большого Совета решили, если не работать сообща, то хотя бы координировать свои действия.
В задачу Никиты по-прежнему входило обеспечение безопасности Вероники. Один из злоумышленников, профессор астрологии, который представлял угрозу для подопечной, был благополучно нейтрализован, и, если бы не пропажа уникальнейшего артефакта, Большого Бубна, управлять которым умела только Вероника, возможно, Совет принял бы решение снять с неё охрану. Но Бубен исчез, а, значит, у профессора астрологии, возможно, был сообщник или сообщники, которые, наверняка, попытаются использовать Веронику для достижения своих целей.
Вторым заданием, которое Никите предстояло выполнить совместно с ректором, было найти утерянный артефакт и вычислить тех, кто его похитил. Подойти к заданию детективы решили с двух разных сторон. Пётр Иванович взялся отследить связи профессора астрологии, чтобы выйти на след его сообщников. Никита же собирался тщательно контролировать всех, кто проявит малейший интерес к его подопечной, чтобы не пропустить того, кто заинтересован использовать Веронику как ключ к Большому Бубну.
Чтобы не спугнуть злоумышленников, было решено, что Никита по-прежнему будет изображать студента-второкурсника. Впрочем, за полтора года, проведённые в Верхнетайгинске, детектив-профессионал так сжился с этой ролью, что ему и стараться особо не придётся.
Минуту назад, например, он поймал себя на мысли, что ему надо поторопиться, чтобы не опоздать на третью пару. Ну, чем не студент?! Боится пропустить лекцию, чтобы не получить двойку. Хотя, сказать по правде, совсем не тяга к знаниям заставляла Никиту ускорить шаг. За несколько дней вынужденного расставания с Вероникой он так успел соскучиться, что готов был не то что бежать, лететь навстречу к ней.
Почти все каникулы они провели вместе, отдыхая на чудесном средиземноморском курорте, но Веронике нужно было выделить несколько дней, чтобы навестить маму. Никита тоже последние четыре дня провёл дома с родителями и младшей сестричкой. Он давно не виделся с родными и вроде бы должен был радоваться возможности побыть с ними некоторое время. И он, конечно, радовался. Вернее, радовался бы, если бы не смертельная тоска от того, что Ника далеко от него. Никита названивал ей каждые два часа и никакие уверения отца, что в родном городке Вероники её охраной занимаются опытные профессионалы, не успокаивали парня. Нестерпимое желание видеть её прямо здесь и сейчас убивало все остальные чувства и эмоции. А теперь Никита испытывал острое физическое удовольствие от мысли, что сегодня его мучения, наконец-то, закончатся — буквально через пару минут он увидит Нику и не отпустит её от себя больше ни на секунду.
В сладком предвкушении встречи Никита влетел в аудиторию, где у второкурсников должна была проходить лекция по астрологии. До звонка оставалось буквально несколько секунд и все одногруппники уже успели занять свои места. И что самое интересное, место Никиты тоже уже было занято. Парень замер. Картина его взору открылась настолько сюрреалистичная, что на мгновение показалось — он видит страшный сон. Рядом с Вероникой сидела маленькая длинноволосая рыжая девушка, укутанная кружевным облаком подвенечного платья.
— Эля, ты что здесь делаешь? — округлив от удивления глаза, спросил Никита.
— А вот и мой жених, — Юля развернулась лицом к Веронике и, окинув её язвительным взглядом, добавила, — а ты ещё сомневалась в его наличии.
Взгляд Никиты за пару секунд трансформировался из удивлённого сначала в обеспокоенный, а потом в негодующий.
— Эля, идём, нам надо поговорить, — сухо бросил он.
— Мне и здесь хорошо, женишок, — Юля вложила в фразу побольше яду и окатила Никиту злостным взглядом. Вся её сущность клокотала от ярости, и одновременно злорадства. Всё же её спектакль не был напрасен и тот, для кого он разыгрывался, насладится им сполна.
Но у Никиты не было желания потакать актёрским талантам Юли. Он схватил её за руку и просто выволок из аудитории.
— Ты почему в таком виде? Отец знает, что ты здесь?
— Отпусти! — вырвала руку Юля. — Разве так обращаются с невестами?
— Сейчас же иди переоденься, я посажу тебя на самолёт и отправлю домой. А ещё лучше позвоню твоему отцу, пусть пришлёт за тобой людей.
— Что ты раскомандовался?! Я уже совершеннолетняя, и ни отец, ни тем более ты не можете мне приказывать, что делать. Понятно?!
Последняя фраза была сказана срывающимся на отчаянный крик голосом. Никита заметил, что в огромных зелёных глазах Юли заблестели слёзы.
— Эля, да что с тобой? Иди сюда, малышка, — Никита прижал голову горе-невесты к груди и провёл рукой по её длинным волосам.
Так было всегда. Его троюродная сестра, с которой они вместе росли, сначала умудрялась набедокурить, наделать глупостей, из-за которых доставалось и Никите, а потом он же её и успокаивал. Что делать — она была на пять лет младше, и он всегда чувствовал ответственность за неё. Но во что она умудрилась влипнуть на этот раз? Почему на ней свадебное платье? Она, что, сбежала из-под венца?
— Эля, так, что, всё-таки этот спектакль значит? — придал голосу строгость Никита.
— Как будто ты не догадываешься? — несмотря на душащие её слёзы, нашла в себе силы съязвить Юля. Она отпрянула от парня и, глядя ему прямо в глаза, выпалила:
— Можешь не притворяться. Я раскусила Ваш с родителями план.
— Да какой план?
— Поженить нас! Меня задолбали все эти разговоры: «наши семьи должны породниться, наши семьи должны породниться, наши семьи должны породниться…» Думаешь, я не понимаю, зачем меня перевели именно в тот ВУЗ, где ты вздумал получать второе образование?
— Подожди, ты, что, думаешь, я хочу на тебе жениться?! — опешил Никита. — Этот спектакль ради меня?! Эля, малышка, кто внушил тебе этот бред?
Никита снова прижал голову сестры к груди и провёл рукой по волосам, как делал это сотни раз, когда они были детьми.
— Разве нет? — из голоса Юли исчезла язвительность. Она больше не пыталась отпрянуть от брата. Она почувствовала то же спокойствие и защищённость, какое испытывала в детстве, когда он вот так гладил её по голове.
— Глупее ничего нельзя было придумать, — усмехнулся Никита. — Во-первых, ближайшие лет пять я не собираюсь жениться, а, во-вторых, у меня есть девушка.
— Но как же твой отец? Все эти его намёки, что мы с тобой идеально подходим друг другу? Что он в своё время помог моему отцу и теперь у нас перед ним долг?
— Что там было между нашими отцами, нас не должно волновать. Эля, мы, что, должны за них отдуваться? — с иронией спросил Никита. — Ты же только что заявила мне, что совершеннолетняя и решения принимаешь сама. Забери в деканате свои документы, садись на самолёт и лети в Уэймонт. А если боишься, что отец лишит тебя карманных денег, можешь рассчитывать на меня.
— Спасибо, Никит, — прошептала Юля и, встав на цыпочки, чмокнула брата в щёку. — Как я могла усомниться в тебе?
Вероника сидела за партой ошеломлённая. Совсем не так представляла она встречу с Никитой после бесконечно долгих четырёх дней разлуки. Почему сейчас он не с ней, а с маленькой рыжей язвой? Почему эта пигалица в нелепом свадебном платье называет парня Вероники женихом? Почему он, в свою очередь, называет её Эля, когда группе она была представлена, как Юля? Почему он ведёт себя с ней так, как будто давно знает её и имеет на неё какие-то права? Что вообще происходит?
Ника встала из-за парты и направилась к выходу из аудитории. До неё доносились невнятные звуки беседы на повышенных тонах между Никитой и любительницей устраивать эпатажные сцены. Но к тому времени, как Вероника подошла к двери, звуки стихли.
Ника высунула голову в коридор и почувствовала, как горечь чёрной волной прокатилось по всему её телу. В нескольких метрах от двери стоял Никита, нежно прижимая к себе рыжую куклу и гладя её по голове. А в следующую секунду обладательница рюшечных нарядов встала на цыпочки и поцеловала его.
Вероника чуть не вскрикнула от догадки, родившейся от созерцания происходящего. Неужели, насчёт жениха и невесты — это не было шуткой?! За те четыре дня, что они не виделись с Никитой, он, что, уже успел сделать этой лохматой пигалице предложение?
Из дальнего конца коридора за сценой нежности между двумя молодыми людьми с любопытством наблюдала ещё одна пара глаз. Грузная женщина средних лет поставила на «стоп» свою инвалидную коляску и, сощурившись, изучала бесстыжую парочку студентов, не постеснявшихся обниматься и даже целоваться посреди коридора средь бела дня. Алтыной Онааковна с осуждением относилась к публичному проявлению подобного рода эмоций, однако не гнушалась наблюдать за ними. У неё было своего рода сенсорное голодание. Очень узкий круг общения, сводившийся к прислуге и коту, сделал её жадной до подобных сцен. Она могла часами наблюдать чужую жизнь, сидя в коляске у окна в своей огромной пустой квартире.
Но теперь всё изменится. Больше её дни не будут похожи один на другой как две капли воды. Теперь у неё будет возможность наблюдать за бурлящими чужими страстями не только из окна собственной квартиры. Она и не думала, что после того, что случилось два года назад, к ней снова обратятся. Видимо, неожиданно возникшая посреди учебного года вакансия профессора астрологии, претендентов на которую не так-то легко заманить в сибирскую глушь, заставила кое-кого вспомнить про неё. Вообще-то, Алтыной Онааковна верила, что рано или поздно что-то подобное произойдёт. И вот тогда у неё появится шанс отыграться, отомстить кое-кому за то, что она теперь такая.
Алтыной, заметив, что привлекшая её внимание сцена подходит к концу, нажала кнопку, и инвалидная коляска мягко и бесшумно подкатила к входу в аудиторию.
— Я не люблю, когда на мои лекции студенты заявляются после звонка, — бросила она на ходу бесстыжей парочке и заехала в аудиторию, чуть не сбив с ног Веронику, которая находилась в ступоре от обуревавших её чувств и не успела вовремя посторонится.
Никита, заскочивший в аудиторию следом за дамой в инвалидной коляске, успел подхватить Веронику, которая неловко балансировала на одной ноге, пытаясь увернуться от транспортного средства, неожиданно въехавшего в дверной проём. Сместив Нику с опасной траектории, Никита крепко прижал её к себе. Волна щемящих чувств, которые четыре дня разлуки не находили себе выхода, накрыла его с головой. Ему вдруг стало наплевать, что они стоят посреди аудитории под любопытными взглядами пятнадцати пар глаз одногруппников, и дамы в коляске, которая, по всей видимости, является их новым преподавателем астрологии. Острое желание поцеловать Веронику было сильнее всех остальных чувств вместе взятых, и Никита немедленно приступил к его реализации. Но Ника, как только поймала баланс, попыталась отстраниться от своего спасителя. Никита, не собираясь уступать, ещё крепче прижал её к себе, испытав новый прилив чувств от этой борьбы.
— Я вижу, за два года, что меня не было в Университете, студенты совсем забыли, что такое дисциплина, — послышался надменный голос дамы в коляске. — Но ничего, я восстановлю порядок. По крайней мере, на моих лекциях.
Воспользовавшись тем, что внимание Никиты на секунду ослабло, Вероника вырвалась из его объятий и, вздёрнув подбородок, быстрым шагом направилась к своей парте. Никита последовал за ней, и через пару секунд они оба заняли свои места. Их шествие сопровождалось назидательной речью преподавательницы:
— Это первый и последний раз, когда студенты, зашедшие после звонка в аудиторию, допускаются на мою лекцию. Это первый и последний раз, когда студенты, позволившие себе такие возмутительные бесстыжие действия, не отправлены на Дисциплинарный Совет за своими общественно-полезными часами. Вам понятно, молодой человек? Кстати, как Вас зовут, представьтесь.
— Никита Беляев.
— Так вот, Никита Беляев, мой Вам совет. Если не хотите сцен ревности между Вашими, как я успела заметить, многочисленными, подружками, научитесь сдерживать свои чувства на публике, оставьте Вашу любвеобильность для приватной обстановки.
У Никиты на языке крутилась ответная фраза, которая бы, пожалуй, заставила новую преподавательницу пожалеть о своих словах, но он сдержался, приняв во внимание, что с ним беседует женщина, к тому же, инвалид.
— Меня зовут, Алтыной Онааковна Кускужакова, — профессор решила, наконец, оставить в покое проштрафившихся студентов и представиться аудитории. — Прошу запомнить. Я не люблю, когда коверкают моё имя. Я буду читать Вам лекции и вести практические занятия по астрологии и некоторым другим предметам. А теперь попрошу представиться каждого из Вас.
Студенты начали по очереди вставать и называть свои имена, и Никита, заметив, что внимание профессорши занято знакомством с аудиторией, решил объясниться с Вероникой. Его заводила её вспышка ревности, её гордо вскинутый подборок и румянец негодования на бархатных щёчках. Эх, если бы они сейчас были не на занятиях, а в каком-нибудь укромном местечке, он бы совсем не словами доказывал, что кроме Ники ему никто не нужен. Что только о ней он думал эти бесконечно долгие несносные четыре дня разлуки. Что никаких чувств, кроме нестерпимого желания быть рядом, он вообще не ощущал. Но, к сожалению, они находились там, где находились — под ядовитым взглядом профессорши-ханжи, поэтому единственное, что мог сейчас позволить себе Никита, это накрыть своей рукой руку Вероники под партой и, склонившись к её уху, прошептать:
— Ты такая милая, когда ревнуешь. Но это была всего лишь моя сестра.
Вероника вырвала руку и прошипела:
— Что-то твоя сестра очень быстро подросла. Помнится, ещё месяц назад ей было семь лет. И звали её, кстати, Анжела, а не Юлечка.
Никита снова поймал под партой руку Вероники и, приблизившись вплотную, произнёс:
— Не заводи меня. А то я не выдержу и всё-таки поцелую тебя на глазах у старой ведьмы, и тогда новый семестр для нас с тобой начнётся с общественно-полезных работ… Хотя знаешь, оно того стоит…
— Никита прекрати, — возмутилась Вероника почти вслух, отпихивая его от себя. — Сейчас же объясни толком, кто эта рыжая кукла в кружевах, а не то семестр начнётся для тебя с сотрясения мозга.
— Говорю же — сестра. Троюродная. Мы вместе росли.
— А чего она делает здесь? И почему вырядилась, как дура? А самое главное, с чего вдруг называет тебя женихом?
— В наш Универ из Уэймонта её перевели по настоянию отца, но это долгая история. И она уже уезжает.
— Это ответ на первый вопрос. А на остальные два? Причём тут «жених» и «невеста»? — не унималась Вероника.
Но ответов ей получить не удалось. Профессорша с труднопроизносимым именем заметила-таки бурное выяснение отношений за одной из парт и грозно произнесла:
— Сейчас я Вас всех рассажу так, как будет лучше для усвоения материала. И на моих лекциях впредь, будьте добры, садиться на те места, которые я Вам укажу. А начнём мы с нашей сегодняшней сладкой парочки. Двинская, пожалуйста, пересядьте на первую парту к Тимуру Гуйнову. Беляев — к Алле Филипповой.
Вероника, бросив на Никиту взгляд, выражающий что-то вроде: «вот и прекрасно, что меня отсадили от такого бабника», собрала с парты тетрадки и направилась к своему новому соседу. Никита, не оставшись в долгу, проводил Нику лукавой улыбкой, значение которой читалось с лёгкостью: «разговор не закончен, и его окончание тебе понравится, я обещаю».
Между тем, Алтыной Онааковна продолжала рокировку. И с каждым новым её вариантом становилось понятно, что цель профессорши разбить по парам группу так, чтобы за одной партой оказались самые несовместимые по характеру студенты. Как ей удалось за пару минут определить, кто с кем не ладит и кто кого недолюбливает, для всех осталось загадкой.
Никита с трудом дождался окончания пары. Почему-то время на лекции нового профессора астрологии тянулось настолько медленно, что порой казалось, оно развернулось в противоположную сторону. И не то чтобы Алтыной Онааковна скучно рассказывала новый материал, причина, скорее, была в том, что Никите не терпелось остаться с Вероникой наедине.
Ну вот, наконец-то долгожданный звонок. Соскочив со стула, Никита в два прыжка подскочил к Нике, собрал в охапку тетрадки, сунул в рюкзачок, и, схватив её за руку, увлёк за собой. Та от такой прыти и наглости даже не успела, как следует, возмутиться.
Протащив Нику по коридору в самый дальний угол, где в огромной кадке коротало свои дни красивое экзотическое, а главное, кустистое растение, Никита прижал Веронику к стене и жадно припал к её губам. В ту же секунду из затуманенного сознания Ники исчезла эпатажная Юля вместе с её рюшечными нарядами, а заодно развеялись все подозрения. Сымитировать такое жгучее желание по отношению к девушке, которая тебе безразлична, невозможно. Только звонок на вторую пару заставил молодых людей оторваться друг от друга.
— Я так скучал. Думал, с ума без тебя сойду, — прошептал Никита, нехотя ослабляя объятия.
— Я тоже, — выдохнула Вероника. — Прости за глупую вспышку ревности.
— Да нет, — улыбнулся Никита. — Ты мне такая разъярённая даже понравилась. У тебя так глаза сверкали — ух!
— Так ты теперь, что, будешь со всеми подряд обниматься, чтобы мою ревность вызвать?! Убью! — пригрозила Ника.
Никита рассмеялся и вновь притянул Веронику к себе для поцелуя, но тут у него зазвонил смартфон.
— Да, Эля. Уже собралась? Отлично. Буду через десять минут.
Никита сунул мобильник назад в карман.
— Ника, мне надо идти — проводить сестру до аэропорта. Она возвращается в Уэймонт.
— Чёрт! Это же займёт весь день. До аэропорта даже на такси и то часов пять пилить. Давай я поеду с вами. Как раз познакомишь меня получше с этой твоей Элей-Юлей, а то мы не очень с ней с первого раза поладили. И, кстати, как всё-таки её на самом деле зовут?
— На самом деле, она — Юля. Но ехать с нами — плохая идея. Сейчас по расписанию — P2E1, моделирование реальности будущего на основе реальности настоящего, или проще говоря, предсказания. Один из самых сложных предметов, и, насколько я знаю, его тоже будет вести новая профессорша. Думаю, не стоит её злить — иди на пару. А часам к 9 вечера я должен уже буду вернуться. Сходим с тобой в «Миллениум», отпразднуем начало семестра.
После четырёх дней разлуки расставаться ещё на пол дня казалось Веронике страшной пыткой. Но доводы Никиты были разумными, и она поспешила в аудиторию, чтобы опередить профессоршу Кускужакову, которая не любит опоздавших.
Никита выскочил из Университета и направился в сторону женского общежития. Перспектива провести пол дня в такси его мало радовала, но он больше злился не на свою сестру, а на отца и дядю Бернарда, которые занялись чёрт знает чем, а вернее, сводничеством. Никиту, также как и Юлю, раздражали постоянные намёки о том, что их семьи должны породниться. Он всегда отмахивался от таких разговоров и не принимал их всерьёз — он и подумать не мог, что всё зайдёт так далеко.
Никита решил набрать отца и пресечь на корню дальнейшие подобные происки.
— Папа, привет, что это за ерунда?! — сходу начал возмущаться Никита. — Зачем Юлю перевели в Сибирский ВУЗ?
— Хорошо, что ты позвонил, — никак не реагируя на раздражённый тон сына, ответил отец, — как раз собирался тебя набрать.
— Вы с дядей Бернардом, что, хотите девочке судьбу сломать? — пошёл в наступление Никита. — Ей нравится Уэймонт. Она старается. Стала лучшей студенткой! Вам мало?! Зачем против её воли тащить её сюда? Это, что, Ваш хитрый план поженить нас в действии?
— Успокойся, Никита, таких целей мы с дядей Бернардом не ставили. Хотя, ты знаешь, я был бы очень счастлив, если бы именно Юлия стала твоей избранницей. Ведь обе наши семьи ведут свою родословную…
— Знаю-знаю, — перебил Никита. — Папа не начинай. Мне нравится Вероника. Точка.
— Сынок, поверь, я тебя понимаю. Вероника очень красивая девушка, в неё можно влюбиться. Но связать с ней судьбу не допустимо. Она воспитывалась в обычной семье, понимаешь?
— Папа, ты опять затянул старую песню о том, что у неё недостаточно магических способностей? Да если бы не её магические способности, меня бы сейчас не было в живых!
— Но что она может без Бубна?!
— Я найду Бубен. Разве не для этого Большой Совет оставил меня здесь?
— Да, Совет принял такое решение. Но на этот раз я голосовал против. Члены Совета восхищены твоими способностями, тем, как ты хорошо справляешься с заданием. Им хорошо рассуждать — ведь для них ты просто высококлассный специалист. А для меня — ты сын, которого я чуть не потерял из-за этой девчонки, понимаешь?
— Нет, папа, это ты меня не понимаешь. И не только меня. О Юле кто-нибудь подумал? О её чувствах?
— Вот о ней как раз мы с дядей Бернардом больше всего и думали. И это единственное решение, которое пришло нам в голову в сложившейся ситуации. Отправить её как можно дальше и желательно под чей-то строгий надзор.
— В какой ситуации? — Никита почувствовал, что отец не хитрит и не блефует, а чем-то искренне расстроен и обеспокоен. И чутьё Никиту не подвело. Выслушав отца, ему пришлось признать, что решение перевести Юлю в Университет, расположенный в Сибирской глуши, под присмотр Никиты, было чуть ли не самым щадящим для Юли из всех возможных вариантов в сложившейся ситуации.
— Хорошо, папа, передай дядя Бернарду, что я за Юлей присмотрю.
— Ой, Никит, как ты быстро! — радостно воскликнула Юля, когда брат появился на пороге её комнаты. — А я уже собралась. Можно такси заказывать.
— Распаковывай вещи. Ты остаёшься, — мрачно произнёс Никита.
— В смысле?
— Почему ты мне не всё рассказала? Вернее, не рассказала самого главного?
— Значит, ты уже всё знаешь? — горько вздохнула Юля.
— Наивно было думать, что я не узнаю. Эля, и как ты умудрилась снова влипнуть в такие неприятности?! О чём ты думала? Хотя представляю, как тебе было тяжело.
— И ты туда же! — всхлипнула Юля. — Господи, сколько я уже выслушала нотаций от отца. Да ты и представить не можешь, что такое предательство близкого человека. Это так горько! Это невыносимо!
Слёзы градом потекли по щекам Юли, она упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Никита присел рядом и провёл рукой по рыжим волнам растрепавшихся волос:
— Эля, малышка, успокойся. Здесь тебе будет хорошо. Здесь ты всё забудешь, начнёшь с чистого листа.
— Я никогда не смогу забыть! — сквозь слёзы выкрикнула Юля. — Никогда! Как такое можно забыть?!
Никите пришлось целый час просидеть на кровати сестры, успокаивая её, как было когда-то давным-давно в детстве. Только теперь горе Эли было настоящим, гораздо более жгучим, чем разбитая коленка или содранные ладони.
Никита и Вероника не спеша шли в сторону женского общежития. Последний день календарной зимы выдался тёплым и ласковым, что для Верхнетайгинска было огромной редкостью, потому что весна здесь никогда не начиналась по календарю, а запаздывала минимум на месяц. Солнце светило так ярко, что приходилось щуриться, чтобы взглянуть на небо. А удержаться, чтобы не смотреть на синее-синее бесконечно красивое небо, по которому за долгую зиму Вероника успела соскучиться, было невозможно. Вот так она и шла, держась за Никиту, сощурившись и задрав голову вверх. Шла специально максимально медленно — хотела хоть немного продлить удовольствие пообщаться с Никитой без посторонних, потому что, насколько она поняла, в ближайшее время такая возможность выпадать им будет не часто.
Когда сегодня, выйдя из Университета после занятий, Вероника заметила, что на крыльце её дожидается Никита, радости не было предела. Ведь она полагала, что он поехал в аэропорт провожать сестру, и увидятся они только поздним вечером. Но радость быстро сменилась досадой, когда Ника узнала, что Юля остаётся. Причину Никита назвать отказался, мотивировав тем, что это грустная тайна. Причём не его тайна, и он обещал молчать. Более того, родственники попросили его присмотреть за сестрой, помочь ей освоиться на новом месте, и Никита решил, что ближайшие несколько дней Юлю повсюду надо таскать с собой. В частности и сегодняшний поход в кафе, который поначалу виделся Веронике романтическим свиданием, будет просто нудным ужином втроём, потому что Никита, видите ли, не хочет оставлять сестру вечером одну.
— Ника, тебе понравился новый предмет?
Вопрос Никиты заставил Веронику оторваться от созерцания неба и почти философских мыслей и вспомнить как прошёл сегодняшний день.
— Предсказания? Понравился. Сегодня была вводная лекция. Меня так увлекли новые идеи, что я даже на время забыла, что рассказывает о них противная профессорша, которую я невзлюбила с первого взгляда, из-за того, что она прицепилась к тебе с нотациями.
— Да, характер у неё специфический, — с усмешкой согласился Никита.
— Но лекцию, тем не менее, она читала интересно. Для меня было открытием, что любой предмет несёт в себе информацию не только о том, что с ним было, но и о том, что с ним будет. Нужно только уметь эту информацию считывать. Вот есть, например, у вазы скол. Легко догадаться о её прошлом — кто-то когда-то её уронил. А вот как по этой же вазе определить, что с ней будет дальше? Простоит она ещё сто лет на какой-нибудь полке в шкафу, или завтра её кто-нибудь разобьёт на тысячи мелких кусочков?
— Да с предсказанием будущего не всё так просто. Это один из самых сложных предметов. Но, думаю, наша специфическая профессорша Кускужакова сможет открыть нам все тайны, — усмехнулся Никита.
— А у вас в вашем Уэймонте был похожий предмет?
— Был, конечно. Всё ж таки для магического ВУЗа это профильный предмет, в отличие от какой-нибудь квантовой физики.
— Кстати, насчёт квантовой физики, — с досадой произнесла Вероника, у которой любимый предмет впервые проассоциировался не с формулами, а с Никитиной родственницей. — Аристарх Вениаминович просил, чтобы я позанималась с Юлей. Но, думаю, лучше ты займись подтягиванием своей сестры.
— Вижу, она тебе не понравилась…
— Это ещё мягко сказано.
— Да, характер у неё не простой. Она немного импульсивная. Может по глупости учудить что-то не то.
— Я бы даже назвала её надменной и наглой.
— Нет, это не наглость, это защитная реакция. В детстве ей пришлось нелегко. Из-за её родителей. Когда Юле было лет 5, они совершили что-то ужасное, какое-то преступление, и девочку у них забрали. Хотели отдать в один из приютов Ведьмовского Сообщества, но мой папа настоял, чтобы Юля воспитывалась в нашей семье. Малышка очень переживала, что осталась сиротой при живых родителях. Не понимала, почему не может видеться с мамой и папой. Она выражала свой протест дикими выходками. Но как по-другому могла обратить на себя внимание? Как могла бороться с несправедливостью, которая царила вокруг неё? Потом, через 9 лет, отца Юли реабилитировали. Насколько я знаю, мой папа этому посодействовал.
— А мать?
— Мать до сих пор отбывает наказание в одной из закрытых зон Ведьмовского Сообщества.
— А что за преступление совершили родители Юли?
— Я не знаю подробностей. Их не разглашали по многим причинам, одна из которых — не травмировать Юлю.
— То, что сейчас твоей сестре надо жить в сибирской глуши, тоже является отголоском тех событий?
— Нет, это совсем другая история. Хотя не менее грустная.
— Ладно, Никит, я сама позанимаюсь с Юлей квантовой физикой.
— Спасибо, Ника. Думаю, когда ты узнаешь сестру поближе, у тебя поменяется мнение о ней. Надеюсь, вы подружитесь.
Вероника в отличие от Никиты не питала ни малейшей надежды, что у неё с Юлей могут сложиться дружеские отношения. Но Нику не оставили равнодушной грустные подробности искалеченного горем детства Юли.
Каким бы медленным шагом не продвигались Вероника и Никита, но конечная цель их маршрута всё же была достигнута — они поднимались по ступенькам крыльца женского общежития.
— Двинская, пляши, тут для тебя письмо передали, — огорошила вахтёрша, не успела Ника появиться в холле.
— Письмо? Мне? — Вероника с нескрываемым удивлением уставилась на протянутый конверт. Она уже и забыла, когда последний раз получала бумажные письма. Неужели этот неуклюжий медленный способ передачи информации ещё до сих пор кем-то используется?
— Ну, не мне же! — съязвила вахтёрша. — Ты уже у нас Двинская, а не я. Правда, этот растяпа имя перепутал. Говорит — передайте Алесе Двинской. А я ему — передать-то передам, только Двинская у нас отродясь была Вероника. А он только плечами пожал. Я потом очки надела, гляжу на конверте написано просто «для Двинской». Без всякого имени. Значит, думаю, курьер имя-то перепутал.
В голове Вероники пронесся ураган мыслей, которые никак не хотели выстраиваться в логически связанную цепочку, и она в растерянности потянулась за конвертом.
— Стой, — опередил её Никита. — Надо проверить.
Он аккуратно взял из рук опешившей вахтёрши письмо, и медленно провёл ладонью по конверту с обеих сторон.
— Чисто, — с облегчением выдохнул Никита. От него не ускользнуло, что в конверте находится не лист бумаги, а какая-то маленькая вещица, но примененная им методика ментально-цифрового сканирования показала, что опасности для Вероники содержимое конверта не таит.
— Курьер не сказал от кого письмо? — обращаясь к стражнице порядка, спросил Никита.
— Нет, — ответила вахтёрша, недоумённо изучая странную парочку. — А чего вы так переполошились-то из-за обыкновенного письма? Что там может быть? Споры сибирской язвы что ли? Детективов начитались? Ох, и молодёжь пошла! В наше время письмам радовались.
— Вот и мы рады, — ответил Никита, направляясь к лестнице и увлекая за собой растерянную Веронику.
— Смотри Беляев, не засиживайся позже 10 вечера, — крикнула вдогонку вахтёрша, — а то вечно из-за тебя на второй этаж приходится подниматься, чтобы передать тебе персональное приглашение на выход.
Через минуту молодые люди уже были в комнате Вероники.
— Догадываешься, от кого письмо? — спросил Никита, когда Ника дрожащими от волнения руками начала распечатывать конверт.
— Понятия не имею. Но, видимо, от кого-то из Беларуси, ведь здесь никто не знает об Алесе.
— С другой стороны, все ваши знакомые и родственники из Беларуси, считают, что Алеся погибла. Зачем им писать ей письмо?
— Вот именно. Ерунда какая-то, — пожала плечами Вероника.
Как Никита и полагал, бумаги в конверте не оказалось, а только маленькая плоская простенькая брошка в виде божьей коровки. Вероника долго крутила её в руках, а затем передала Никите, чтобы у него тоже была возможность изучить вещицу.
— Что бы это значило? — спросила она недоумённо.
Никита видел, как Ника расстроена и встревожена и предпринял не совсем удачную попытку успокоить её:
— Может, курьер и вправду имя перепутал? Может, просто у тебя есть тайный воздыхатель, который хотел сделать тебе маленький сюрприз?
— Ты сам-то в такую версию веришь? — иронично покачав головой, спросила Ника.
— Сам — нет, — усмехнулся Никита. — Но мы обязательно разберёмся, кто прислал тебе это письмо и зачем. Хочет этот человек помочь или навредить.
— Я думаю, скорее помочь.
— Почему?
— Ну, не знаю. Сегодня вахтёрша укоряла нас, что мы детективов начитались. Так вот в детективах обычно злодеи подбрасывают будущим жертвам всяких там мёртвых крыс или, вообще, отрубленные собачьи головы, но никак не милых божьих коровок.
— Да, эти милые жучки ещё и пользу приносят — поедают насекомых-вредителей.
— Точно. И вообще, эта брошка у меня с чем-то хорошим ассоциируется.
— С чем именно? Может, ты её раньше где-то видела?
— Хм. Может быть…
Никита не стал долго засиживаться у Вероники. Дав ей задание попытаться вспомнить, где она могла видеть брошку раньше, он вышел из общежития и направился в магазин. Через 10 минут он вернулся с большой шоколадкой в руках. Шоколад, как полагал Никита, является самым безотказным волшебным средством воздействия на любую вахтёршу. А ему было крайне необходимо побеседовать с одной из них. Он знал, что бдительная стражница порядка имеет профессионально цепкую память и, наверняка, запомнила в деталях внешний вид курьера и его слова.
— С изюмом! — покрутив презент в руках, констатировала вахтёрша с довольной улыбкой на губах. — Ладно уж, Беляев, сегодня можешь побыть у Двинской на час дольше. Но чтоб в 11 вечера, тебя и след простыл.
— Спасибо, Степанида Ивановна, — обезоруживающе улыбнулся Никита, — но у меня к Вам другая просьба. Не могли бы Вы подробно описать, как выглядел курьер, который письмо для Вероники передал. И что он в точности сказал.
— Рассказать-то я могу, — согласилась вахтёрша и, перейдя на таинственный шёпот, поинтересовалась, — но объясни мне, чего это ты так из-за этого письма переполошился.
Никите пришлось на ходу придумать какую-нибудь вразумительную причину своего излишнего любопытства и, чтобы спектакль выглядел правдоподобно тоже перешёл на шепот:
— А вдруг это совсем и не курьер был. Вдруг у моей девушки, какой-то тайный поклонник объявился? Я же должен об этом знать.
— Это вряд ли, — покачала головой Степанида Ивановна, — я бы об этом вперёд тебя и даже вперёд твоей Вероники узнала. Хотя… всё может быть. Парень-то видный такой, симпатичный.
— Ну, спасибо. Успокоили, — усмехнулся Никита. — Как думаете, сколько ему?
— Молодой. Лет 20–25.
— А черты лица?
— Брюнет жгучий. Глаза карие раскосые, как у якутов.
— А что говорил? Вы запомнили дословно, что он сказал, когда конверт передавал?
— Да он немногословный был. Попросил передать письмо для Алеси Двинской и всё.
— А он удивился, когда Вы ему сказали, что у Двинской другое имя?
— Удивился немного, но, по-моему, это его мало волновало. Думаю, никакой он не воздыхатель. Просто работу свою выполнял.
— Понятно. Спасибо Степанида Ивановна. Действительно, вряд ли это поклонник Вероники. Но если он ещё раз здесь объявится, попытайтесь что-нибудь у него выведать. А с меня шоколадка. Даже две.
— Выведаю-выведаю, не беспокойся, — рассмеялась вахтёрша. — Это моя работа.
Никита вышел из общежития и глянул на часы. Времени до ужина было достаточно, чтобы успеть кое-что сделать. И первое — он хотел проверить, действительно ли парень с описанными приметами работает курьером. Узнать это было несложно. В Верхнетайгинске была всего одна служба доставки, которую организовал в прошлом году приятель Никиты, четверокурсник Денис. Сотрудников в этой службе было всего двое: сам Денис — директор фирмы и по совместительству курьер, и его брат, второкурсник Вова — бухгалтер фирмы и по совместительству тоже курьер. Правда, иногда, когда поручений было слишком много и вдвоём ребята не справлялись, им приходилось привлекать кого-нибудь из однокурсников.
Разговор с Денисом получился короткий. В последнее время в курьерскую службу с просьбой доставить письмо Двинской никто не обращался, и «видного парня с раскосыми якутскими глазами» Денис к работе не привлекал. Ответ директора курьерской службы был для Никиты, в общем-то, ожидаемым и означал, что поиск разносчика писем с брошками будет не так-то и прост.
Второй задачей, решить которую Никита собирался успеть до ужина, было пробить по базе архива Большого Совета информацию о брошке в виде божьей коровки. Хотя сам Никита не почувствовал в этой вещице какой-либо магической силы, всё же оставалась вероятность, что она является амулетом или артефактом, обладающим особыми свойствами.
Никита удобно расположился в своей комнате за ноутбуком и начал изучать базу магических предметов, с целью найти что-то похожее на брошь, присланную Веронике в письме. К счастью, теперь, чтобы воспользоваться архивной информацией, ему не нужно было просить помощи отца — после удачно выполненной первой части задания Большого Совета, Никите доверили коды доступа к архиву.
Внимательно изучив все предметы, которые хоть чем-то напоминали злополучную брошь, он пришёл к выводу, что в базе искомой вещицы нет. Да и вообще, божья коровка, как символ, редко использовалась в магических предметах. Это насекомое считалось слишком нейтральным, чтобы аккумулировать в себе положительную или отрицательную ментальную энергию. В базе архива имелось единственное упоминание о божьей коровке. Это насекомое являлось частью герба очень известного в Ведьмовском Сообществе старинного магического рода из Скандинавии. Но так как Скандинавия слабо ассоциировалась у Никиты с Беларусью или Сибирью, стало понятно, что два часа проведённых за ноутбуком результатов не дали.
