Теперь не могу еще сказать куда меня везутъ. Ибо я увидѣла себя, въ бѣдной и малой деревнѣ, которая похожа на вашу, гдѣ мы остановились, Робертъ меня увѣряетъ, что велено отвесть къ вамъ прямо, о! ежели это правда и не обманетъ меня въ другой разъ; а какъ я не хотѣла еще спать, то и сѣла писать продолженіе моей исторіи гдѣ я ее оставила.

Госпожа Жевкесъ возвратясь о письмахъ мнѣ сказала, что господинъ мой еще не читалъ ихъ и боясь, что бы больше ево не огорчили и не принудили во все намѣреніе свое отмѣнить, но ежели найдетъ, что они трудовъ вашихъ достойны прочитавъ пришлетъ къ отцу вашему, вотъ ваши и деньги, и видя, что я плакала говорила мнѣ, я вижу что вы раскаялись. Въ чемъ я ее спросила? Не знаю она отвѣчала, но думаю, что вы ево смѣлостью своей прогнѣвали, очень вы спесивы а нынѣ я надѣюсь, что оной збавите много. Я на сіе болѣе ей ни чево не отвѣчала, какъ только сказала, что со всѣмъ собралась и ѣхать готова; тотчасъ она отвѣчала т поднявъ окно кликнула Роберта, чтобъ взялъ чемоданъ мой. Я рада продолжала она, что со всѣмъ отъ васъ избавлюсь. Правду сказать я ей отвѣчала, ваши слова кажется мнѣ пристойнѣе, и при томъ поклонясь ей ниско смазала, благодарствую за всѣ ваши благодѣяніи, прощайте, мнѣ чемоданъ не надобенъ, и ни что кромѣ тово, что я себѣ въ платокъ завязала: вы знаете, что я во все время моево заключенія, носила собственное свое платье, хотя господинъ мой и часто принуждалъ меня носить иное.

Когда я въ низъ шла госпожа Жевкесъ вошедъ въ залу спросила моево господина, не имѣетель вы чево приказать сей дѣвкѣ я слышала...… Что онъ отвѣчалъ перервавъ рѣчь ее, кто вамъ велитъ называть ее дѣвкой, здѣсь одинъ я только имѣю причину быть ею не доволенъ.

Прошу не погнѣватся государь мой она отвѣчала, но ежелмбъ я была въ вашемъ мѣстѣ, я бы за всѣ ее грубости безъ наказанія изъ дому не отпустила. Не говори мнѣ объ ней такъ сказалъ господинъ мой, я довольно знаю, что она добродѣтель свою больше жизни любитъ, и по тому можноль мнѣ желать ей какова несчастія, пускай она идетъ съ честію изъ моево дому; ибо она тово достойна. Я слыша такую милость чрезвычайно обрадовалась, и не опомнясь что дѣлаю, стала подлѣ дверей на колѣни и говорила, Богъ воздастъ вамъ государь мой за вашу милость, и я непрестанно съ моими родителями за ваше здоровье молить Его буду. Онъ увидя меня тотчасъ ушелъ въ кабинетъ свой. Кажется я ни чево не заѣлала такова, за что бы ему толь много меня презрить.

Повѣритель любезныя родители, что я съ крайнимъ сожалѣніемъ ѣхала изъ дому, сама не знаю, что меня удерживало, чувствуя въ сердцѣ своемъ къ нему склонность, тамъ, что и гоненіи ево не пришли мнѣ тогда на память, да и сердце мое кажется мнѣ за нево говормло. Не ужъ ли такъ древніе Израильтяне тужили оставя Египетъ, не взирая, что тамъ несносную работу и голодъ терпѣли. О слабое мое сердце! я тебя удержу отъ такихъ чувствъ странныхъ, ежели увижусь съ родителями моими, тамъ усмирю тебя лутче, и думаю, что прежнія несчастіи и терпѣніе злыхъ мученій забудешь. Но послѣдней знакъ ево милости весьма мнѣ чувствителенъ, лутче бы мнѣ не слыхать словъ ево, однакожъ я очень рада, зная, что онъ мнѣ добра желаетъ.

Когда сѣла я въ туже карету въ которой привезли меня сюда да и кучеръ былъ тотъ же: тогда я ему говорила, теперь опять ѣду въ дорогу господинъ Робертъ, прямое я игралище знатныхъ людей и фортуны, надѣюсь вамъ есть приказъ куда везти меня? Имѣю сударыня онъ отвѣчалъ мнѣ. Пожалуй не называй меня сударыней я ему говорила, и не снимай шляпы говоря со мною. Хотя бы отвѣчалъ онъ, господинъ мой и не приказалъ мнѣ къ вамъ имѣть особливаго почтенія, но я бы мамъ конечно всячески оное оказать старался. Я благодарила его радостію наполненнымъ сердцемъ слыша слова ево.

Господинъ Кольбрантъ сѣлъ на лошадь и подъѣхалъ къ каретѣ безъ шляпы, или и вы со мною ѣдете господинъ Кольбрантъ? Я ево спросила: я имѣю приказъ отвѣчалъ онъ, проводить васъ не далеко, что бы не здѣлалъ ето вамъ какой не учтивости, ибо здѣсь мужики простыя и грубыя. Не съ кѣмъ мнѣ было здѣсь прощатся ни оглядываясь изъ кареты платкомъ махать такъ какъ прощалась съ госпожею Жервисъ, сѣла съ одною задумчивостію своею и встревоженнымъ сердцемъ, которое никогда такъ развращенно не бывало.

Карета поѣхала и уже изъ алеи выѣзжали, а я еще думала что все то во снѣ вижу, нѣсколько часовъ мысленно видѣла себя въ объятіяхъ моево господина, которой ласково и учтиво говормлъ со мною и сожалѣлъ о моемъ страданій. Но вдругъ и за одно слово которое я не одумавшись выговорила, осердился и выгналъ меня изъ своево дому, и въ одну минуту вся сво любовь въ ненависть обратилась; теперь сижу отъ нево за нѣсколько миль и пишу къ вамъ, но ежели васъ увижу худова для меня не будетъ. Боже мой, какой странной обычай имѣютъ молодые господа дворяне? Вы любезныя мои родители хотя всегда въ нищетѣ жили, но всегда другъ другомъ веселились, однако мнѣ и то не малая радость, что онъ про меня худо говорить запретилъ госпожѣ Жевкесъ, и не захотѣлъ вредныхъ ея совѣтовъ слушать. О какая бездушница злая! подлинно надобно мнѣ перестать говорить о мущинахъ. Господинъ мой которова я зляе всѣхъ на свѣтѣ почитала, далеко не таковъ какъ сія злонравная жена, я чаю ей ей она не вѣритъ въ Бога.

Мы далѣе сей деревнишки не могли ѣхать: ибо стало становится очень темно. Господинъ Кольбрантъ очень учтивъ предо иною, также и Робертъ, онъ чемоданъ мой привязалъ за каретой хотя я ево и не спросила, а теперь нѣтъ худова, лутче приѣхать такъ нежели съ простыми руками. Теперь точно вижу, что господинъ мой подлинно со всѣмъ меня отъ себя выгналъ, я думаю ежелибъ порядочно всѣ мои приключеніи описывать изряднуюбъ исторію составить было можно. Робертъ пришедъ спросилъ меня не хочуль я ужмнать? Но я ему благодарила и просила чтобъ позвалъ господина Кольбранта, которой пришедъ снялъ шляпу, что меня очень удивляло! ибо ни тотъ ни другой не только шляпы надѣвать, ниже передо мною садится смѣютъ, по чему я ихъ испросила что имъ приказано со мной дѣлать? И можно ли сказать мнѣ, а ежели не можно я принуждать не стану. Они мнѣ сказали, Робертъ, что везетъ меня точно къ вамъ, а Кольбрантъ, что проводя десять миль въ другой домъ проѣдетъ, и будетъ дожидатся тутъ господина, и оба мнѣ такъ божилися что я должна была повѣрить. Когда Робертъ вышелъ, то Кольбрантъ сказалъ мнѣ что онъ имѣетъ ко мнѣ письмо, которое велѣно отдать завтре у сестры госпожи Жевкесъ гдѣ мы будемъ обѣдать. Не можно ли мнѣ показать севодни? Я спросила его, но онъ мнѣ въ томъ прежде отказалъ, а послѣ чрезъ великія прозьбы, и обѣщаніе молчать и ни чево по тому письму не дѣлать, мнѣ ево отдалъ только посмотрѣть, съ которова я списавъ, предлагаю копію слѣдующаго содержанія.

"Когда вамъ отдадутъ сіе письмо, вы будете не далеко отъ жилища отца вашего, куда всѣ желаніи ваши простирались. Я надѣюсь что впередъ отъ учу сердце мое отъ любви той, которую оно къ вамъ чрезвычайно и безъ разсудно имѣетъ; но какъ бы ни было я вамъ зла не желаю, и какъ скоро мои намѣреніи и любовь изчезли, я не хотѣлъ васъ минуты въ домѣ моемъ держать, тогда уже я не былъ въ претензіи что вы не правильно другова предпочли мнѣ, да и въ такое время когда я все оставя и презря мое состояніе, хотѣлъ васъ честнымъ посредствомъ наградить за всѣ ваши печали. Я узналъ что мнѣ васъ должно было больше боятся, нежели вамъ меня, по тому, что не взирая на всѣ ваши мнѣ ругательствы и поношеніи, я намѣренъ былъ на васъ женится.

"Я вамъ признаюсь что ежелибъ я съ вами не растался, и позволилъ остатся до тѣхъ поръ, какъ прочиталъ бы журналъ вашъ, и будучи наполненъ вашими прелестми и остротою разума, совершеннобъ могъ сдурачась то мое безразсудное а для васъ полезное намѣреніе исполнить. Вотъ вамъ безо всякова притворства причина, для чево я не хотѣлъ васъ больше видѣть, ни слышать ваши разговоры, зная безмѣрную мою противъ васъ слабость, но надѣюсь ее преодолѣть вспоминая какъ было я много въ ней проступился. Я къ вамъ пишу только для тово, чтобъ показать моя желаніи, которые только въ томъ состояли чтобъ вы были счастливы, хотя вы и много навели смятенія въ моемъ домѣ. Не могу воспретить себѣ не желать чтобъ вы скоро вышли замужъ, а особливо за проклятаго Вилліамса, но что мнѣ нынѣ въ томъ одна моя слабость принуждаетъ сказать вамъ, что я почиталъ васъ моею почти женою, а теперь вы меня оставя будто какъ овдовѣли, почему и надѣюсь что вы поминать меня по обыкновенію простаго народа не отречетесь, и какъ будто въ честь моему праху обѣщаетесь годъ сидѣть вдовою. Ваши письма вѣрно вамъ отдадутся, ибо я дорого заплатилъ за мое любопытство читая ихъ: они пронзили еще больше мое возпламененное уже сердце. Ежелибъ вы знали что терплю я, то не желалибъ мнѣ конечно инова отмщенія. Я хотѣлъ нѣсколько строкъ только написать къ вамъ, но вижу что заблужденной умъ замчалъ перо мое далеко, но остановя ево дамъ съ разсудкомъ повстрѣчатся, не такъ мнѣ труда много будетъ учинить въ домашнихъ порядокъ, какъ въ моемъ развращенномъ духѣ, и отвратить помѣшательство которое вы учинили въ моемъ спокойствіи. Я васъ увѣрялъ что васъ могу простить, а съ сестрою и съ моими служителями не могу смирится, надобно кому нибудь изъ нихъ отомщеніе мое почувствовать.

"Я не сумнѣнно надѣюсь что вы худо обо мнѣ толковать и поносить не будете какъ столько, сколько надобно вамъ для своего оправданія; въ такомъ случаѣ я хочу чтобъ вы меня винили, и согласно самъ винить себя буду, для тово что я нынѣ и всегда

Сіе письмо полученное къ такое время, гдѣ я ожидала себѣ новыхъ напастей, такъ меня убѣдило, и наполнило сердце мое любовію и благодарнымъ чувствіемъ, что я не могу опомнится. Онъ признается безъ притворства въ любви своей ко мнѣ, сказывая мнѣ причину, для чево отъ себя отлучаетъ: которая начинаетъ Духъ мой мучить. Это все Цыганкино письмо меня сгубило, которое видно умышленно подослано было дабы съ обѣихъ сторонъ дѣлать препятствием, ежелибъ я знала прежде, что сердце мое имѣло къ нему такую же склонность какъ нынѣ вижу и чувствую, ибо ѣхать отъ нево не согласилась. Не гнѣвайтесь на меня любезные родители, что нынѣ подлинно побѣждена любовію справедливою, и дѣлами любезнаго моего господина, чего и въ немъ отнюдь не думала, по тому и укрѣплялась больше мое воздержаніе, при томъ же и не имѣла ни какой причины ожидать себѣ такого счастія, признаюсь нынѣ что ни о комъ на свѣтѣ кромѣ ево не буду думать. Какая пустота вы мнѣ скажете, и сказать имѣете причину, но любовь бываетъ не отъ воли, любовь.… Боже мой, что это! нѣтъ конечно я ее не знаю, и она меня не безпокоитъ? Не знаю какъ пришла ко мнѣ и когда началася, но сердце мое стало преданно, надобно думать, что любовію стало плѣнно? Я теперь только по видимому любовію называю, пока узнаю, что она есть прямо, я бы желала въ такіе безъпокойныя часы, чтобъ никогда письма его не читала, и не слыхала словъ ево, какъ онъ за меня вступился сердясь на непотребную Жевкесъ, тогда бы прямо могла порадоватся, что убѣжала всѣхъ тѣхъ сѣтей, которыми добродѣтель мою ловили, но теперь мой бѣдной духъ смутился, видя, что не на пользу себѣ съ нимъ расталась, и заочно больше плѣнницею ево стала; но надѣюсь, что все сіе перемѣнится, и вашими умными совѣтами въ раумлюсь преодолѣть мою слабость. Не сумнѣвайся дарагой господинъ мой, больше году буду вдовою, и вѣрь, что больше чести здѣлаю твоему праху: и сладчайшіе рѣчи! и слова пріятныя! для чево я не родилась Принцесою, ябъ тогда оказала ему мою благодарность, но хотябъ я и была такая, мнѣ бы не возможно и во многіе вѣки не только годы, заплатить ему вѣрною любовію и истиннымъ покорствомъ.

Простите любезные родители бѣдную дочь вашу, я рыдаю видя себя севодни чрезвычайно чувствительну къ любви ево, впадши въ глубину слабости врожденной нашему полу. Я думаю, что въ такой молодости ни одна мнѣ равная мученій сихъ не знала, такъ, что я не надѣюсь имѣть силы супротивлятся вредной сей страсти, развѣ Богъ милосердуя услышитъ мои молитвы, и ваши совѣты подадутъ мнѣ силы преодолѣть сію пагубную слабость, о мое не вѣрное сердце! для чево мнѣ скоро измѣнило? Для чево не сказало мнѣ за ранѣе какіе ты въ себѣ печали питало? Для чево здалося непріятелю упрямому не спросясь со мною? Но ты страдать должно! И по тому достойное себѣ получишь наказаніе. О слабое и развращенное сердце! Почто вверьгаешь себя въ страсть безполезную! Кому ты себя безъ супротивленія вручаешь? Ты такому человѣку себя вручаешь, которой жалости не зналъ, со мной поступая такъ злобно, а ты такъ долго бодрствуя и крѣпяся, нынѣ само поспѣшаешь въ пленъ опасной, но со всѣмъ тѣмъ любезныя родители, или вы скройте сію мою слабость, или вымараете ее описаніе, о чемъ пространнѣе я думать буду приѣдучи домой къ вамъ.