Непокорный Ноланец

Его называли Ноланцем, и сам Джордано Бруно (при крещении – Филиппо) так называл себя, потому что родился в городе Нола – в 1548 году. Когда мальчику исполнилось 10 лет, семья переехала в Неаполь, и его определили в частную школу, где он провел шесть лет. Потом родителям стало трудно платить за обучение сына, и в 1565 году он становится послушником доминиканского монастыря, который давал бесплатное образование, кров и стол всем способным юношам.

В монастыре сочинение Н. Коперника «О вращении небесных тел» Д. Бруно прочитал с таким же волнением, как и запрещенные произведения Демокрита и Лукреция, гневные инвективы Эразма Роттердамского и т. д. Он не считал нужным скрывать свои мысли и часто высказывался весьма рискованно. Все знали, что он читает запрещенные церковью книги, в спорах со схоластами он выставлял напоказ их невежество, поэтому неудивительно, что монастырская братия ополчилась против него. Доносы на Д. Бруно множились, и наступил момент, когда решено было начать расследование по обвинению его в ереси.

Спасаясь от преследований, он бежал в Рим – в монастырь Санта Мария делла Минерва, где вначале его встретили благосклонно. Однако вскоре из Неаполя приехал доминиканский монах, один из недругов и рьяных обвинителей Д. Бруно. Снова начались допросы, но в один прекрасный день труп доминиканца нашли в Тибре. Рим того времени был наводнен разбойниками, однако подозрение пало на Д. Бруно, и ему вновь пришлось скрываться. Долгие годы он скитался по Северной Италии, затем – Женева, Тулуза, Париж… Он читал лекции, участвовал в диспутах, писал книги, и об учености Д. Бруно ходили легенды. Современников изумляла его феноменальная память, удерживавшая множество фактов, имен, событий, дат. Перед его эрудицией склонились цитадели официальной науки: Тулузский университет присудил Д. Бруно степень доктора, Сорбонна признала его своим экстраординарным профессором… Еще немного – и он начнет подниматься по церковной лестнице. Но многие высказывания Ноланца противоречили учению церкви, и потому отовсюду ему приходилось уезжать.

В Женеве, не ограничившись устной пропагандой своих взглядов, Д. Бруно написал памфлет, в котором критиковал положения, содержавшиеся в лекции А. Делафе, одного из столпов Реформации. Он решился на такой шаг в стране, где безраздельно господствовала кальвинистская церковь, по жестокости не уступавшая инквизиции. Как только шпионы донесли о готовящейся к выходу в свет брошюре, Д. Бруно и его издатель оказались за решеткой. Ноланца приговорили к позорному обряду отлучения: в течение двух недель его выводили из тюрьмы босого, в сорочке и с ошейником – и через весь город в сопровождении конвоя вели в собор. Во время обедни зачитывался акт о его отлучении, на ученого обрушивалась лавина оскорблений и каждый мог плюнуть ему в лицо. Когда срок наказания закончился, Д. Бруно снова привели в суд и строго предупредили: если он откажется принять кальвинизм, его ждет более суровый приговор. И ученый покинул негостеприимную Женеву…

Самыми счастливыми и плодотворными для Д. Бруно были два года, проведенные им в Лондоне. Именно в Англии увидели свет его работы «О причине, начале и едином», «Пир на пепле», «Изгнание торжествующего зверя», «О героическом энтузиазме» и, наконец, главная из них – «О бесконечности, Вселенной и мирах». В 1583 году в Оксфорде состоялся публичный диспут, в котором Д. Бруно наряду с системой Н. Коперника излагал и развивал идеи античных философов досократовской поры – Парменида, Анаксагора, Пифагора, Эмпедокла. В их трудах Ноланца привлекали идеи всеобщей одушевленности природы, атомистического строения материи и диалектической борьбы противоположностей. Вызывали у него интерес и оккультная философия, например, труды Генриха Корнелия Агриппы Неттесгеймского, а также нехристианские религиозные взгляды и ереси.

Опираясь на учение Н. Коперника, он утверждал, что во Вселенной существует множество миров, а сама она бесконечна. Наша Солнечная система не является единственной, а Земля не заключается в «хрустальные формы, как считали раньше, она – одна из бесчисленных звезд и находится среди других небесных тел, которые тоже могут быть населены разумными существами. Мир бесконечен, следовательно, Солнце не может быть его центром». У бесконечной и необозримой Вселенной, утверждает Д. Бруно, вообще нет материального центра: «Если у нее и есть центр, то только духовный. Этот центр и есть Божество – сознание, дух Вселенной».

В 1591 году Д. Бруно приехал в Венецию по настойчивому приглашению Д. Мочениго – представителя знатного и заслуженного рода. Его отец, дядья и братья были люди известные, занимали высокие государственные и церковные посты, сам же Д. Мочениго был настолько бездарен, что не мог исполнить даже мелких поручений. Однако он был безгранично честолюбив, и это побудило его пригласить известного ученого, чтобы тот обучил его различным наукам. Д. Мочениго полагал, что достаточно хорошо заплатить, и он овладеет знаниями, не прилагая со своей стороны никаких усилий. Д. Бруно искренне принялся за обучение, основательно излагал сущность своих воззрений, ученик тщательно записывал все услышанное. Но так продолжалось недолго: Д. Бруно убедился в абсолютной бездарности ученика, ученик разочаровался в учителе… К тому же Д. Бруно заметил, что Д. Мочениго больше всего интересует магия, и напрасно он уверял, что не умеет превращать камни в золото. Тот не верил этому и считал, что учитель просто не хочет раскрывать свои секреты.

Д. Бруно решил вернуться в Германию, но озлобленный ученик призвал на помощь слуг: они связали ученого и передали его в руки трибунала. Первое время Д. Бруно, находясь в заточении в Венеции, еще надеялся на благоприятный исход дела, так как в Венецианской республике к еретикам относились тогда довольно терпимо, если их деятельность не представляла собой угрозу экономическому и политическому процветанию страны. Во время одного из допросов Д. Бруно стал излагать сущность своего учения о бесконечности Вселенной и множестве миров, о всеобщей одухотворенности природы, но Г. Саллюци (папского посла в Венеции) это совсем не интересовало. Он спрашивает Д. Бруно о его отношении к учению о божественной природе Иисуса Христа, и ученый признал, что сомневается в идее Богочеловека. Однако одних сомнений мало, чтобы назвать человека еретиком…

Допросы следовали один за другим. Г. Саллюци старался довести узника до нервного состояния, не давал ему никакой возможности передохнуть, собраться с мыслями… Но не так-то легко поколебать закаленного в диспутах Д. Бруно: он признал второстепенные обвинения, каялся, что порой не соблюдал поста, но отрицал обвинения в вероотступничестве. Утомительные допросы не дали инквизиторам желаемых результатов, но вопреки этому в Совет республики было направлено требование о выдаче Д. Бруно римской инквизиции. Венецианская республика решила не ссориться с Римом из-за одного-единственного еретика, и в конце февраля 1593 года Д. Бруно попал в тюрьму инквизиции. Маленькая, похожая на гроб камера была сырой и холодной; сюда не проникали солнечные лучи, и здесь ученый был обречен томиться долгие годы в ожидании судебного процесса. Из далекой протестантской Англии поступил анонимный донос, обвиняющий Д. Бруно в атеизме, к доносу прилагался экземпляр его трактата «Изгнание торжествующего зверя». Поступали и другие доносы, а об узнике словно бы и забыли… Только в марте 1594 года инквизиция приступила к слушанию дела Джордано Бруно. Коллегию инквизиторов возглавлял сам римский папа Климент VII, непосредственно руководивший судебным процессом.

Следствие длилось долгих семь лет. Узника то допрашивали, то на несколько месяцев оставляли в покое; его увещевали и уговаривали кардиналы и видные богословы. На некоторых допросах присутствовал сам папа римский, но узник ни в чем не раскаивался и ни от чего не отрекался. Тогда в ход были пущены пытки, но и они оказались бессильны перед мужеством ученого. И инквизиторы поняли, что Д. Бруно не откажется от своих заблуждений.

В конце января 1600 года в сопровождении палача Д. Бруно доставили к порогу церкви Святой Агнессы. Он был одет в монашескую рясу, в руке нес пылающую свечу, на шее – петля… Его поставили на колени и стали долго зачитывать приговор. А когда закончили, Д. Бруно поднялся с колен и сказал: «Вы произносите приговор с бóльшим страхом, чем я его выслушиваю!» И добавил: «Сжечь – не значит опровергнуть!» Несколько дней судьи ждали, что Ноланец устрашится и запросит пощады, но он не отрекся от своего учения.

17 февраля 1600 года на обширной площади Цветов в Риме собралась огромная толпа народа. На площади возвышалась куча хвороста, посреди которой стоял столб. Вокруг с нетерпеливым ожиданием толпились люди, объединившиеся в общем чувстве злорадного торжества. В толпе можно было видеть монахов всех орденов – в особенности много было доминиканцев – членом этого ордена являлся Д. Бруно. Богатые граждане толпились рядом с оборванными нищими… В толпе звучит несмолкаемый говор и обмен мнениями, но вот солдаты решительно расчищают путь для торжественно приближающегося шествия, и толпа затихает.

В середине процессии идет Д. Бруно; он одет в «санбенито» (одежду еретиков) – кусок грубой ткани, пропитанной серой и разрисованной языками пламени; на голове – высокий колпак с изображением человека, охваченного пламенем и окруженного безобразными демонами. Вид узника ужасен. В заключении он сильно оброс, но идет спокойный, гордый и непреклонный: его большие глаза, ясные и светлые, обращены к народу; лицо хотя и бледное, но кроткое. Ему подают Распятие, он отказывается приложиться к нему, и крик негодования вырывается из толпы. Д. Бруно привязывают к столбу цепями и мокрой веревкой, чтобы, высыхая, она сильнее впивалась в тело, и ждут – не попросит ли он пощады? Не отречется ли от своих греховных мыслей? Немного лицемерия, и он был бы спасен от стольких мук…

И вот настал последний час, но приговоренный все так же тверд и непреклонен. Инквизиторы зажигают костер, трещат сучья, пламя поднимается все выше и выше… Д. Бруно судорожно вздрагивает, и больше ничего не видно из-за окутавшего его дыма. Ни мольбы, ни жалобы, ни крика не вырвалось из его груди; еще несколько минут – и ветер развеял прах Ноланца…