– Я долгое время собирал истории об острове Гоф и о людях, которых занесло туда в поисках нового Кимберли, – начинает свой рассказ южноафриканский журналист и писатель Лоуренс Грин. – Все началось в Кейптауне вскоре после Первой мировой войны, когда капитан Персиваль продемонстрировал кисет, полный специфического галечника, сопровождающего алмазы в речных отложениях, – гранаты и лунные камни, графит и агат, кошачий глаз и хризолит. Помимо галечника, там было несколько небольших, но настоящих алмазов.

Капитан выложил этот ассортимент перед мистером А.С. («Санди») Гарденом, генеральным управляющим южноафриканской фирмы «Ирвин энд Джонсон», занимавшейся китобойным и рыболовецким промыслами. «Я хочу, чтобы вы послали экспедицию в то место, откуда эти камни», – заявил Персиваль.

«Санди» Гарден был шотландцем, чрезвычайно рассудительным бизнесменом, хотя часто отваживался пускаться в мореходные предприятия, смысл которых понимал. Он терпеливо выслушал рассказ Персиваля и затем заметил, что знает больше о рыбе, чем об алмазах.

«Я убежден, что на острове Гоф есть алмазы, – наставал Персиваль. – Я пришел к вам, потому что ваши суда проходят мимо острова по пути к Южной Георгии, и вам было бы легко высадить там партию людей и забрать ее когда судно будет возвращаться в Кейптаун. Конечно, это будет кое-чего стоить, но я так уверен в наличии алмазов, что хочу вложить в это предприятие тысячу фунтов собственных денег».

Даже на скептика «Санди» Гардена это предложение произвело впечатление. Однако сначала он отправил галечник одному металлургу. Его проинформировали, что это обычная алмазоносная порода, подобная найденной в аллювиальных месторождениях около Кимберли. Под большим секретом был заключен контракт.

В мае 1919 г. Гарден послал из Кейптауна на китобойную станцию на Южной Георгии старый пароход «Вудвилл» с грузом. «Вудвилл» был судном, перевезшим в 1922 г. по просьбе леди Шеклтон тело полярного исследователя Эрнеста Шеклтона из Монтевидео для похорон на Южную Георгию. Условились, что «Вудвилл» высадит экспедицию на остров Гоф и заберет ее примерно через два месяца, когда будет возвращаться с грузом китового жира.

Персиваль представил некоего Д. Г. Фентона, шестидесятилетнего специалиста по алмазам как руководителя экспедиции, и также был нанят изыскатель из «Беркли Вест» Франсуа Ксавьер Ксиеглер. В состав экспедиции входили одиннадцать туземных рабочих, включая маленького желтого бушмена и зулуса. Они все работали на речных копях.

Двоих бывших островитян с Тристана, поселившихся в Кейптауне, завербовали незадолго до отплытия «Вудвилла». Ими были Вилли Свэйн, тридцатилетний плотник, заявивший, что не боится ничего, кроме мышей, и Джеймс Хагэн, более старший, уже побывавший на острове Гоф, когда охотился на тюленей.

Наконец, в качестве «официального наблюдателя» практичный «Санди» Гарден решил послать одного из своих сыновей.

Невозможно предвидеть, что случится на охоте за сокровищами, и обеспечить надзор со стороны члена семьи – мудрая предосторожность. У меня есть много информации о Родрике Гардене, тринадцатилетнем искателе приключений, хотя ему уже перевалило за пятьдесят, когда он на время дал мне свой дневник и фотографии и рассказал эту историю. Но даже Родрик не знал истинного «виновника торжества».

Теперь взглянем на отдаленный остров Гоф, сцену, на которой разыгрался этот необычный эпизод, только упоминавшийся и никогда прежде не описывавшийся.

Гоф открыли в начале XVI в., когда португальцы исследовали южные моря. Имя навигатора, нанесшего этот зеленый клочок новой земли на карту, утеряно. Примерно сто лет спустя капитан Гоф на английском корабле «Ричмонд» шел в том районе и, как ему показалось, увидел остров примерно в четырехстах милях к востоку от настоящего острова, который отметили португальцы. По всей вероятности, Гоф заметил облако или айсберг и зафиксировал его как остров. Маловероятно, что Гоф вообще видел клочок суши, который стал известен как остров Гоф.

Американские тюленебои неоднократно высаживались на Гофе в XVIII и XIX вв., но эти суровые моряки мало рассказывали о месте своей охоты, опасаясь конкурентов. Первое подробное сообщение о Гофе дано в 1811 г. капитаном королевского военно-морского флота Питером Хейвудом с корабля «Нереус». (Кстати, Хейвуд служил юнгой на «Баунти» во время мятежа, но благодаря своему возрасту избежал наказания, а в дальнейшем способности помогли ему продвинуться по службе.) В своем дневнике Хейвуд описал остров как «поднимающийся из моря почти перпендикулярными высокими утесами, по расселинам в которых ниспадают несколько прекрасных каскадов воды».

Хейвуд знал, что на острове находились американские тюленебои. «Они не очень обрадовались, когда я сказал, что со дня на день может появиться тюленебойное судно, которое заберет их с острова, – писал он. – У них не было потребности в продуктах, они сообщили мне, что ловят на холмах множество птиц, зажигая там по ночам костры, на которые те летят в таком огромном количестве, что люди сбивают их палками».

Нет сомнений, что тюленебои по неведению ели некоторых редчайших в мире птиц. Гоф, как вы увидите позже, это земля обетованная для раритетов.

Остров оставался необитаемым на протяжении нескольких десятилетий. Охота на тюленей никогда не была там такой же хорошей, как на холодных островах дальше к югу. Однако в конце прошлого века американский тюленебоец «Френсис Аллейн» высадил здесь партию. Джордж Камер, второй помощник капитана, был умным человеком и в некотором роде натуралистом. Он обнаружил неизвестную науке нелетающую птицу, погоныша острова Гоф. Камер произвел первое надлежащее описание внутренней части острова, птиц и зверей, а также жизнь робинзонов-китобоев. Они питались по большей части собранными пингвиньими яйцами и оставшимся от прежних поселений одичавшим картофелем, а когда нужно было мясо, им «помогали» тюлени и морские слоны.

Партия Камера построила хижину на северном берегу острова. Однажды октябрьской ночью во время снежной бури им пришлось тащиться обратно в лагерь на восточном берегу, когда один из группы, Хосе Гомес, отстал от своих компаньонов. На следующий день его нашли замерзшим насмерть. В течение многих лет единственным памятником, сделанным человеческими руками, на этом диком острове оставалась деревянная доска со словами: «Хосе Гомес, погиб в метель».

В команде «Френсиса Аллейна» был молодой житель Тристана, Роберт Франклин Гласс. Мне пришлось довольно хорошо познакомиться с ним, поскольку я жил у него во время двух визитов на остров. (При второй оказии он с юмором приветствовал меня словами: «Мистер Грин, ваша постоянная комната для вас готова».) Я хочу, чтобы вы запомнили Боба Гласса, поскольку встретитесь с ним снова. Он самый важный персонаж в этой истории.

Последней из тюленебойных экспедиций была партия со шхуны «Уилд Роуз» из Кейптауна, примерно семьдесят лет назад. Им не очень повезло в промысле, и их попытки перетопить на жир пингвиньи тушки оказались безуспешными. Когда шхуна вернулась, люди были так рады, что, как записал в дневнике начальник партии Фрэд Эндрюс, «в пьяном веселье подпалили свои хижины».

Ученые и исследователи ступили на остров Гоф в начале ХХ в., но надолго там никто не оставался, пока 31 мая 1919 г. не появилась экспедиция охотников за алмазами. А теперь историю рассказывает Родрик Гарден.

«Мы не ожидали, что доберемся до острова Гоф живыми, – начал Родрик. – Старый «Вудвилл», грузовой пароход водоизмещением три тысячи тонн, был забракован перед самой войной и остался на плаву только из-за нехватки судов. Вскоре после выхода из Кейптауна мы столкнулись с сильным волнением, и капитан Гудвин считал, что пароход погибнет. Со стороны Антарктики несло огромные валы, казавшиеся твердыми. Однажды, когда мы рискнули, спасательные шлюпки на шлюпбалках разнесло в щепки. Целую неделю я практически ничего не ел».

Содрогающемуся «Вудвиллу» понадобилось две недели, чтобы преодолеть 1500 миль от Кейптауна до острова Гоф. Открывшийся берег вызвал у Родрика чувство облегчения, смешанное с удивлением. Он не представлял, что может быть такой большой остров продолговатой формы, восьми миль в длину, четырех миль в ширину, поднимающийся почти на сто метров. Некоторые утесы вздымались на высоту пятьдесят метров. Пики и странные скальные образования возвышались над каменистыми бухтами и пляжами, о которые разбивались волны. Это зеленый остров, не испорченный ни человеческими руками, ни крысами или козами, которые разоряют Тристан. На горы ложится снег, но Гоф никогда не бывает покрыт льдом. Здесь прекрасное убежище для того, кто может вынести изоляцию еще большую, чем на Тристан-да-Кунье.

Одно из самых красивых мест на острове – это Глен на восточном берегу. Здесь единственное удобное место для высадки и единственная долина, предоставляющая по-настоящему легкий доступ во внутреннюю часть. Здесь покрытые папоротником склоны, островные деревья и растущая пучками трава, пещера и ручей. Вверху на Глене есть девственный лес и мрачная, похожая на башню скала под названием Кабаний Клык.

Родрик приплыл на берег в первой шлюпке. Хагэн правил, но волна одолела его, и на усеянном валунами пляже шлюпку сильно повредило. Однако благодаря герметическим резервуарам она осталась на плаву и люди смогли вернуться на судно.

Родрик остался на берегу и ночевал в пещере, где было так много мышей, что Родрик попросил прислать на берег кошку. Через некоторое время кошка, пресыщенная мышами, вернулась на судно. Счастье, что на острове не оставили кошачью пару, иначе она и ее потомки превратили бы прекрасную жизнь птиц в ад.

У Родрика был бульдог, сопровождавший его повсюду. У охотников за алмазами не было с собой овец или домашней птицы, но «Вудвилл» стоял у острова восемь дней, посылая на берег припасы, когда море было достаточно спокойным. Как я уже сказал, капитан рассчитывал вернуться через два месяца, но запаса продуктов должно было хватить на шестнадцать человек в течение шести месяцев. У них была засоленная говядина и свинина в бочонках, ящики с морскими галетами и мясные консервы. «Я также прекрасно помню сушеные картофелины, – сказал Родрик. – Они были тощие и желтые, как жареные чипсы, но становились разбухшими, когда их варили, и имели ужасный вкус».

Неделю Родрик и белые члены экспедиции ночевали в пещере, тогда как тристанцы строили для себя из ранее заготовленных блоков деревянную хижину. «В первую же ночь, когда мы спали в ней, ее чуть не сдуло с Глена, и пришлось «заякорить» ее канатом», – вспоминал Родрик.

Затем тристанцы построили из валунов коттедж, покрыв крышу пучками травы по тристанскому обыкновению, и назвали его «Бостон Вилла». Камин был произведением искусства, и в нем перекоптилось множество рыбы. Одиннадцать рабочих-аборигенов переехали в пещеру, и экспедиция была готова начать поиск алмазов.

«У Фентона, нашего руководителя, был один глаз и одна рука, – вспоминал Родрик. – Он был до некоторой степени спиритуалист, и когда мы услышали таинственное постукивание в дверь хижины после ухода «Вудвилла», он сказал, что с судном что-то случилось. Вскоре последовало новое постукивание, и позже выяснилось, что он оказался прав. Фентон также был последователем «христианской науки», и когда я страдал от зубной боли, он объяснил, что во всем виновато мое воображение. Я ухитрился выпить немного бренди, и это помогло.

Изыскатель Ксиеглер был сильным, добродушным человеком. Он учил меня стрелять и часто давал мне свое ружье. Двое бывших тристанцев тоже были хорошими ребятами и учили нас тристанским названиям всех птиц и рыб. Рабочие-туземцы до путешествия на «Вудвилле» никогда не видели моря. Однажды я взял нескольких из них на рыбалку и, когда вытащил в лодку лангуста, один туземец так испугался, что с воплем выпрыгнул за борт».

Таков был состав экспедиции, высадившейся на Гофе. Капитан Гудвин снабдил ее картой, на которой у северного берега стоял крест. Капитан Персиваль говорил, что алмазы и галечник происходили из двух мест – Глена, где они жили, и Печи Булочника на северном берегу. Печь Булочника представляла собой пещеру с прямоугольным входом, напоминавшим духовку. Предполагалось, что протекавший там ручей должен вымывать алмазы. Капитан Персиваль заявил, что после оползней заметил в обоих пунктах алмазоносную формацию: типичная «голубая земля» с примесью графита.

«Фентон всегда был оптимистом, – продолжал Родрик. – Ксиеглер, самый практичный человек, не смог найти на Глене ничего, подтверждающего наличие алмазов. Прошло два месяца, прежде чем выглянуло солнце и море достаточно успокоилось, чтобы мы смогли добраться на шлюпке до северного берега. Мы не смогли найти признаков ручья в месте, отмеченном крестом, и тогда Ксиеглер заявил, что шансов найти на Гофе алмазы очень мало».

Все это время туземцы копали в Глене траншеи и промывали почву на специальной машине. Они также бурили скалу, которая могла оказаться одной из тех, где, по словам капитана Персиваля, произошел оползень. Обследовали множество пещер, но нигде не смогли найти никаких признаков алмазов.

Юный Родрик Гарден был, возможно, самым счастливым членом экспедиции. Рыбалка удавалась на славу, особенно хорошо ловились экземпляры, которые тристанцы называли «голубая рыба», оказывавшие такое сопротивление, что леска часто рвалась. Родрик спускался по утесам, привязавшись для безопасности веревкой, и собирал птичьи яйца. Пингвины в тот год появились поздно, но, после того как они усеяли Глен тысячами своих гнезд, люди сотнями собирали их яйца.

Родрик убил из револьвера морского слона. Иногда он совершал круговое путешествие, продолжавшееся пять часов, к гнездовьям альбатросов на плато. Многие молодые «гони», как называли их тристанцы, отправились в котел. Родрик собирал на Глене дикий сельдерей, а однажды случайно убил нелетающего погоныша – птица пошла на пироги. «Трудно было поймать его в подлеске», – вспоминал он.

Каждый раз, высаживаясь на пляж в стороне от Глена и поднимаясь выше отметки максимального уровня прилива, члены экспедиции обнаруживали следы кораблекрушений, произошедших в южных морях – мачты, рангоутное дерево, крышки люков и другие обломки. Согласно же официальным записям, у Гофа произошло только одно кораблекрушение: в 1878 г. с грузом угля разбилось парусное судно «Филена Уинслоу» из Портленда, штат Мэн. Его команду спасло и высадило на Тристане проходившее мимо судно.

Родрик Гарден и другие, побывавшие на Гофе, уверены, что этот остров видел конец многих пропавших судов. «Если судно, идущее в густом тумане на полной скорости, разбивалось на западной стороне Гофа, где утесы отвесно обрываются в морскую глубину, спасшихся не могло быть, – сказал мне Родрик. – Я думаю, что «Кобенхавн» нашел свой конец именно на острове Гоф».

По прошествии нескольких месяцев люди на Гофе начали задаваться вопросом, что случилось с «Вудвиллом». За все время, которое они провели на острове, не было замечено ни одного судна. Иногда мимо Глена по морю проплывал свет – блуждающие огоньки. Однажды в коттедже тристанцев вспыхнул пожар. Один из рабочих-туземцев умер в результате болезни горла, и все члены экспедиции собрались вокруг полузатопленной могилы наверху Глена, когда Фентон совершал похоронную службу.

Табак кончился. Отчаявшиеся курильщики обрыскали остров в поисках листьев, которые могли бы служить ему заменой. Однако юный Родрик припрятал несколько банок крепкого и мягкого табака и выдавал его порциями по особым случаям.

И все продолжали тщетно высматривать обшарпанный корпус «Вудвилла».

Даже юный Родрик, этот упорный и полный энтузиазма Крузо, обрадовался, увидев «Вудвилл», когда тот появился 3 октября и бросил якорь неподалеку от Глен-Бич. Экспедиция пробыла на острове четыре месяца, в два раза дольше, чем предполагалось. «Робинзоны» почти забыли об алмазах. Когда капитан Гудвин сошел на берег, они собрались вокруг, чтобы услышать о причине задержки судна.

«После отхода у нас начался пожар, и пришлось пустить в трюм морскую воду, чтобы погасить его, – объяснил Гудвин. – Затем ниже к югу пароход повредил лед – была суровая зима. Много баррелей жира вмерзло в землю на китобойной станции, и нам пришлось использовать пар, чтобы растопить и переправить на судно груз».

Фентон понимающе кивнул. «Помните тот стук в дверь? Я говорил вам, что с «Вудвиллом» что-то случилось».

«Да, а что насчет алмазов? – нетерпеливо перебил капитан Гудвин. – Какие успехи?»

Он с трудом поверил в рассказанную ему печальную историю. После небольшого спора Фентон предъявил карту, которую дал ему Гудвин, и указал место на северном берегу, где они искали алмазоносный поток и не смогли найти его.

«Вы исследовали не то место, – сердито закричал Гудвин. – Четыре месяца потеряно впустую, вот к чему это привело».

Гудвин и Фентон поднялись на борт «Вудвилла» и сравнили карты. «Совершенно ясно, кто-то совершил чертовскую ошибку, – сказал мне Родрик Гарден. – У Гудвина была оригинальная карта, на которой капитаном Персивалем была отмечена Печь Булочника. У Фентона оказалась идентичная карта, но так или иначе кто-то поместил крест в другое место. Наверняка в тот день на борту «Вудвилла» был грандиозный скандал».

Начальники решили сняться с места, оставить в покое Глен и произвести некоторые изыскания в Печи Булочника.

Гудвин провел «Вудвилл» вокруг Печи Булочника и высадил изыскателей. Задерживать судно надолго не представлялось возможным, поскольку было необходимо поддерживать разведенными пары, и серьезная задержка означала сокращение запасов угля. Во время этого короткого визита никаких алмазов не нашли, но Гудвин на этом не успокоился. Каждый чувствовал, что надлежащие поиски в Печи Булочника могут оказаться успешными. Однако не оставалось ничего другого, как вернуться в Кейптаун.

«Санди» Гарден встретил сына на причале. Он не получал никаких известий, поскольку радиостанция на «Вудвилле» имела дальность действия всего около сотни миль. «Был подписан мир, генерал Бота был мертв – и масло подорожало до пяти шиллингов за фунт», – сообщил «Санди» Гарден.

Родрик получил свою плату за работу наблюдателем из расчета один фунт в месяц. Вскоре его послали в школу в Шотландию. Проблема алмазов острова Гоф осталась нерешенной.

По-прежнему в большом секрете договорились, что капитан Гудвин отведет на остров Гоф паровой китобоец «Трулс» и произведет тщательные изыскания, чтобы доказать или опровергнуть наличие алмазов в Печи Булочника. Он покинул Кейптаун 12 января 1920 г. и провел на Гофе четырнадцать дней. Много лет спустя Гудвин сказал мне, что у него было два повода для волнений: полное отсутствие алмазов и количество израсходованного угля. Его команда забила большое количество морских слонов и вырезала их ворвань, пустив ее на топливо. В конце концов Гудвин решил поговорить с человеком, от которого исходило первое сообщение об алмазах на острове Гоф.

Этим человеком был Роберт Франклин Гласс, которого я уже представлял, человек, принимавший меня на Тристане.

Чтобы понять необычное происшествие с алмазами острова Гоф, вы должны побольше узнать о моем жуликоватом приятеле Бобе Глассе. Я не рассказывал эту историю, пока он был жив, но Боб умер в 1943 г. в раннем возрасте (для Тристана) семидесяти лет.

Боб Гласс был высокий, жилистый человек, повидавший много стран. Он служил не только на шхуне «Френсис Аллейн», которая доставила его на Гоф, но также на барке «Суоллоу» из Бостона и на каботажной шхуне «Лилла», курсировавшей у мыса Доброй Надежды. Он работал в Лондоне и в Соединенных Штатах, заслужил южноафриканские военные медали. Боб был не простым островитянином, а лукавым гражданином мира. После южноафриканской войны он вернулся на Тристан, чтобы прийти в себя после серьезной депрессии. Там он завел такую большую семью – шесть сыновей и две дочери, – что не смог снова вырваться в большой мир.

В тяжелые годы, последовавшие за его возвращением на остров, Боб Гласс жил ради дня, когда можно было поприветствовать пришедшее судно традиционным криком: «Вижу корабль!» Одним из судов, заходивших на остров в период Первой мировой войны, командовал капитан Персиваль.

Боб Гласс в свою бытность в Южной Африке поработал в копях около Кимберли и уехал с образцами алмазоносной породы и несколькими почти ничего не стоящими алмазами. Дальновидный Гласс показал эти образцы капитану Персивалю и дал ему понять, что экспедиция на остров Гоф нашла бы богатую залежь на Глене и в Печи Булочника. Естественно, все усилия Гласса сводились только к тому, чтобы залучить на Тристан одно из судов, перевозивших крайне необходимые на островах бакалейные товары, к тому же всегда можно было обменять скот на строевой лес и полотно.

Персиваль прошел мимо Гофа, но не высаживался на нем для изысканий. Он доставил образчики почвы «Санди» Гардену, теперь круг замкнулся, и Гудвин направился на Тристан, чтобы переговорить с Бобом Глассом.

Боб притворялся до самого конца. Он отправился на Гоф на судне «Трулс» и помог Гудвину организовать взрывные работы в пещере Печь Булочника. Даже когда алмазы так и не появились на свет, Гласс все еще утверждал, что его галечник и алмазы происходят из месторождения в Печи Булочника. С этим ничего нельзя было поделать. Капитан Гудвин направился назад на Тристан и подарил островитянам немного чая, муки и других продуктов. Команда сошла на берег и в обмен на маты из пингвиньих перьев и другие тристанские поделки снабдила островитян одеждой. Уходя, «Трулс» захватил с собой почту.

Нет сомнений – Боб Гласс чувствовал, что его алмазы сослужили свою службу.

Позвольте мне добавить в качестве дополнительного предостережения, что геологи, высаживавшиеся на остров Гоф в недавние годы, указали, что в структуре острова нет ничего, дающего хотя бы ничтожную надежду на алмазы.

Родрик Гарден никогда не сожалел о своей юношеской погоне за несбыточным. Старые фотографии по-прежнему напоминают ему о Глене, где он со своим бульдогом странствовал месяц за месяцем. По ночам ему мерещатся рев морских слонов, свист буревестников и крики «чак-чак» погонышей.

«Самые потрясающие следы, которые я видел на Гофе – отпечатки ног предыдущих визитеров, – сказал мне Родрик. – Они многие годы назад ходили по мху, он изменил цвет и сохранил следы ног. Это было жутко».

Как я уже упоминал, остров Гоф изобилует редкими животными и растениями. Только там и на некоторых других отдаленных островах вы найдете лежбища морского котика, известного под научным названием Arctocephalus gazella. Только на Гофе, в единственном леске, вы увидите уникальную Sophora, таинственное цветущее дерево, родственники которого растут на Новой Зеландии. Только на этом маленьком острове существует лоснящийся черный погоныш с красным хохолком и крошечными крыльями, поспешно удирающий в заросли вдоль ручьев и при этом свистящий от страха. Только здесь бесстрашный зеленый остров положит вам на плечо, словно руку, плеть хмеля. Эти сокровища в самом деле стоят больше, чем алмазы.

Тем не менее на острове Гоф все-таки может быть сокровище. Не так давно я искал в библиотеке Британского музея тома и манускрипты, относящиеся к экспедициям за кладами, и наткнулся на старый труд, озаглавленный «Полезные советы искателям сокровищ». Один из абзацев гласил:

«Хорошо известно, что на редко посещаемом кусочке омываемой океаном земли под названием остров Гоф некий очень злой пират закопал награбленную добычу. Место, где копать, находится рядом с бросающимся в глаза шпилем или остроконечной скалой на западной оконечности острова, название каковой природной отметины нанесено на карты как Скала-Церковь».

«Позвольте добавить, что я обнаружил Скалу-Церковь рядом с одним из мест высадки на остров. Но я понимаю, что кто-нибудь успеет побывать там до меня», – так завершает Лоуренс Грин свой рассказ об острове Гоф.