За последние 200 лет Священное Писание было вытеснено на периферию общественного сознания, а его место заняли всевозможные «измы» и художественные произведения, основанные на библейских сюжетах. Свято место пусто не бывает. Но остается ли оно от того святым? Когда, например, в «Мастере и Маргарите» во главу угла ставится сатана, невольно думаешь – да в Божьем ли мире ты живешь? Но сейчас не об этом.

Многие писатели задумывались над Писанием, и кто трепетно, а кто и грубо прикасались к нему в своем творчестве. Пожалуй, самым грандиозным переложением библейского сюжета (второй половины Книги Бытия) стал роман Т. Манна «Иосиф и его братья». Многие священнослужители отмечали, что «в Библии эпизод о жизни Иосифа не несет на себе глубинной духовной, мистической нагрузки», указывали на светскость этой истории, драматичность и даже некоторую ее романтичность, т. е. на то, что и составляет сущность романа и позволяет писателю развернуться во всю свою ширь. Т. Манн, поклонявшийся всю жизнь И.В. Гёте, не мог оставить без внимания ремарку великого поэта к мифу об Иосифе Прекрасном: «Как много свежести в этом безыскусственном рассказе; только он кажется чересчур коротким, и появляется искушение изложить его подробнее, дорисовав все детали». Ктому же писатель с детства интересовался Древним Египтом, а еще, по его собственному признанию, горел «желанием изобразить извечность устремлений человека к гуманности». При написании «поэмы о человечестве» образцом для подражания Манну служил все тот же Гёте, представивший в «Фаусте» символический образ человечества. В своих многотомных описаниях, создаваемых на протяжении полутора десятилетий (роман, задуманный в 1926 г., был завершен к 1943 г.), писатель практически не отошел от канона. Если не считать главного: выхолостив духовное и пророческое содержание Книги Бытия, проигнорировав святость и вечность христианской жизни, он создал великолепную светскую историю патриарха Иакова, праотца древних израильтян, его сына Иосифа и его братьев, а также народов Ханаана (нынешние Израиль и Палестина) и Египта. Собственно, другого содержания от романа и не требуется. При этом многие читатели подчеркивали, что произведение Т. Манна подвигло их открыть Писание. Открыв, они (при достаточной духовной зоркости) обнаруживали вослед за писателями и философами новейшего времени, что «Бог, который в Библии существует извечно, у Манна превращается в творение человека, выдумку Авраама, который извлек его из хаоса политеизма как божество – сперва высшее, затем единственное» (М. Кундера). В Библии человека ведет Бог, а у Манна – человек ведет Бога. Чувствуете разницу? Впрочем, писатель подчеркивал, и не раз, что его роман – произведение юмористическое и даже пародийное. И, что надо не забывать, вовсе не исторический роман. В нем скорее наличествуют декорации вечности, чем сама вечность.

Не скрою, мною владело искушение вместо пересказа сюжета романа отослать читателя к первоисточнику – Книге Бытия, но, чтобы не отходить от канона этой книги, смиренно перескажу – но только манновский вариант, опустив при этом изрядную часть, если можно так выразиться, доиосифийского периода.

Итак, события 3700-летней давности… У Иакова было двенадцать сыновей, любимейшим из которых (старший сын обожаемой жены патриарха – Рахили) был семнадцатилетний Иосиф. Братья по простоте душевной, да и по умственной (они все были простыми пастухами) завидовали отцовскому любимчику, красавчику, гордецу и хвастунишке, и к тому же «стукачу». А когда Иосиф стал рассказывать им свои сны, в которых он видел 12 снопов, одиннадцать из которых поклонились ему – двенадцатому и т. п., братья и вовсе возненавидели толкователя снов, каждый по-своему, но искренне. Знали бы они, что именно эта способность Иосифа к разгадыванию снов и станет главной интригой всей его жизни! Дошло до того, что братья однажды едва не убили сновидца, но по случаю продали его в рабство кочевникам-торговцам. А чтобы отец поверил в смерть любимца, принесли ему одежду Иосифа, испачканную в крови козленка. Иаков долгое время был неутешен.

Иосифаже перепродали в Египет. Он стал верным слугой у вельможи Потифара, носителя царского опахала, став, в конце концов, его преемником. Супруга вельможи не раз пыталась соблазнить красавца, но тот не мог пойти против своей совести. Кончилось тем, что разгневанная госпожа инсценировала сцену насилия, и Иосиф был брошен в темницу. Но и там этот ловкий и умный человек умудрился стать надзирателем.

В тюрьме Иосиф познакомился с главным виночерпием и с главным хлебодаром фараона, которые обвинялись в государственной измене. Они поведали ему свои сны, и Иосиф виночерпию предсказал монаршую милость (попросив его на свободе при случае замолвить о нем словечко перед фараоном), а хлебодару – казнь. Так и вышло: первого помиловали, а второго повесили. Виночерпий забыл об Иосифе и вспомнил о нем лишь через два года, когда весь двор вынужден был разгадывать фараоновы сны. Прежний фараон умер, и на престоле был уже новый – юный Аменхотеп IV. Приснились властителю коровы – сначала из Нила вышли семь тучных коров, за ними семь тощих; тощие набросились на тучных и сожрали их, что называется, с потрохами. Сны в Египте, тем более сны фараона, подлежали обязательному толкованию. Но разъяснить, что бы это значило, никто не мог. Вот тут виночерпий и вспомнил о толкователе снов из тюрьмы. Фараон послал за Иосифом, и тот объяснил, что Египет ожидают семь лет плодородия, которые затем сменят семь лет голода. И чтобы не помереть с голоду, надо своевременно запастись зерном. Фараон поверил предсказателю и назначил его ответственным за «продовольственную программу». Иосиф женился на египтянке, родившей ему двоих сыновей, семь лет успешно занимался сельским хозяйством, орошением, заготовками зерна, устроил громадные государственные амбары для зерна, а когда наступил голод, стал торговать запасами, обогащая казну фараона, прибирая к рукам землю и скот граждан и загоняя свободных египтян (в обмен на хлеб) в «государственное рабство». Такой ценой главный распорядитель зерна спас и Египет, и многие другие страны от вымирания.

В Ханаан также пришел голод. Чтобы спасти род от смерти, Иаков отправил своих сьшовей за пшеницей в Египет. Иноземцы не могли пройти мимо глаз Иосифа. Он узнал их, а вот они и в горячечном сне не могли представить, что этот могущественный вельможа, правая рука фараона, – их брат. Иосиф вволю поизмывался над братьями (хотя и сам настрадался от душевной борьбы – между горечью и жалостью к ним), поиграл с ними в кошки-мышки, но, в конце концов, открылся. Братьев охватил ужас, они, естественно, ожидали заслуженной кары, но Иосиф простил их, более того, молвив: «Вы сотворили зло, но Бог и зло обратил в добро», забрал отца и всю семью в Египет, чем спас их от голодной смерти. Братья Иосифа стали смотрителями царского скота.

По выходу романа в свет последовали столь объемные и разнообразные комментарии иинтерпретации сюжета, что в них давно уже перестали разбираться даже специалисты. Есть, например, итакие суждения, что «вся история Иосифа – это история неопытного юнца, возвысившегося до роли спасителя и кормильца народов». (Неужто только рабство и «кормилец» спасут человечество от голода?) Да и сам Манн вспоминал, что машинистка после перепечатки рукописи сказала ему: «Ну, вот теперь, наконец, знаешь, как все было на самом деле». А ведь стоит только обратиться к Писанию, и сразу же все станет на свои места. Роман на русский язык перевел С. Апт.