Въ субботу въ вечеру 18 Марта.

Я едва не умерла отъ страха, и теперь еще не въ силахъ. Вотъ отъ чего. Я вышла въ садъ подъ обыкновеннымъ моимъ предлогомъ, надѣясь найти что нибудь отъ тебя въ условленномъ мѣстѣ. Не примѣтивъ тутъ ни чего, пошла съ досады съ того двора, въ которомъ лежали дрова, какъ услышала вдругъ нѣчто шевелившееся позади чурбановъ. Суди о моемъ удивленіи; но бы еще болѣе усугубилось при видѣ человѣка, который тотчасъ мнѣ показался. Увы! сказала я себѣ, вотъ плодъ не позволенной переписки.

Лишъ только я его примѣтила, то онъ заклиналъ меня ничего не страшиться; и приближившись весьма скоро, разкрылъ свой плащь, которой мнѣ показалъ Г. Ловеласа. Нельзя было мнѣ кричать, хотя я и увидѣла, что ето былъ мущина, и притомъ извѣстный; голосъ мой изчезъ; и еслибы я не ухватилась за перекладину, поддерживающую старую кровлю, то бы упала безъ чувствъ.

До сего времени, какъ тебѣ извѣстно, любезная пріятельница, содержала я его въ справедливомъ отъ себя удаленіи. Но собравшись съ своими силами, суди, какое должно быть первое мое движеніе, когда я представила себѣ его нравъ, по свидѣтельству всей фамиліи, его предпріимчивый духъ, и когда увидѣла себя одну съ нимъ весьма близко отъ проселочной дороги и столь отдаленно ото замка.

Однако почтительность его вскорѣ уничтожила сей страхъ; но въ мѣсто того поражена была другимъ, дабы не быть примѣченною съ нимъ, и чтобъ братъ мой не узналъ о толь странномъ произшествіи. Слѣдствія самыя естественнѣйшія представлялись моему воображенію; большее ограниченіе моей свободы, совершенное пресѣченіе нашей переписки, и довольно вѣроятный предлогъ къ насильственнымъ принужденіямъ. Съ обѣихъ сторонъ ничто не могло оправдать Г. Ловеласа въ столь отважномъ предпріятіи.

Итакъ коль скоро я могла говорить, то представила ему съ великимъ жаромъ, сколь много была оскорблена; выговаривала ему, что не долженъ онъ подвергать меня гнѣву всѣхъ моихъ друзей для единаго только удовлетворенія наглаго своего нрава: и приказала тотъ часъ удалиться. Я сама также спѣшила уйти, какъ онъ палъ предо мною на колѣни, прося меня провесть съ нимъ хотя единую минуту. онъ признавался мнѣ, что для того отважился на сей дерзновенный поступокъ, дабы избѣжать другаго гораздо важнѣйшаго; словомъ, что не могъ сносить долѣе безпрестанныя отъ моей фамиліи оскорбленія. и толь досадное мнѣніе, что весьма малыя оказалъ опыты своего ко мнѣ почтенія; что плодъ его терпѣнія могъ бы только лишить его меня на всегда, и усугубить ругательства тѣхъ, которые бы торжествовали о его потерѣ.

Тебѣ извѣстно, любезная пріятельница, сколько колѣны его гибки, и сколь языкъ его легокъ. Ты мнѣ говорила, что онъ часто оскорбляетъ въ маловажныхъ вещахъ, дабы послѣ искусно оправдаться. Въ самомъ дѣлѣ движеніе его, чтобъ меня удержать, и сей проступъ его защищенія, гораздо были поспѣшнѣе, нежели сколько я могу представить.

Онъ продолжалъ съ такимъ же жаромъ: изобразилъ свой страхъ, дабы столь кроткій и столь снисходительный ко всѣмъ, выключая его, мой нравъ, и сіи правила повиновенія, которыя принуждаютъ меня воздавать другимъ должное, не требуя того, чѣмъ они мнѣ обязаны, не были орудіями употребляемыми въ пользу того, который возбужденъ для того, чтобъ отмстить мнѣ за оказанную мнѣ отъ дѣда отличность, а ему за то, что даровалъ жизнь такой особѣ, которая бы безъ сомнѣнія изторгнула собственный его духъ, и которая теперь старается лишить его надежды, дражайшей самой его жизни.

Я ему отвѣчала, что употребляемая со мною строгость не произведетъ того дѣйствія, котораго желаютъ; что не упоминая о чистосердечномъ моемъ желаніи не вступать никогда въ супружество, я его увѣряю особенно, что если мои родственники уволятъ меня отъ союза съ тѣмъ человѣкомъ, къ которому чувствую отвращеніе, то не для того, чтобъ принять другова, который имъ не нравится…

Здѣсь онъ прервалъ мою рѣчь, прося извиненія въ своей дерзновенности, но дабы сказать, что онъ не могъ стерпѣть своего отчаянія, когда послѣ толикихъ доказательствъ почтительной его страсти услышалъ отъ меня…

Я имѣю также право, государь мой, сказала я ему, прервать васъ съ своей стороны. Для чего вы не представляете еще съ большею очевидностію важность того обязательства, которое налагаетъ на меня сія толь выхваляемая страсть? Для чего вы не обьявляете мнѣ откровенно, что упорство, коего я не желала, и которое меня приводитъ въ не согласіе со всею фамиліею, есть заслуга, уличающая меня въ неблагодарности, когда я оному ни мало не соотвѣтствую какъ вы того повидимому требуете.

Я должна простить, говорилъ онъ, если онъ стараясь оказать заслугу свою чрезъ сравненіе, потому что увѣренъ, что нѣтъ никого въ свѣтѣ достойнаго меня, могъ надѣяться большаго участія въ моей милости, нежели сколько получилъ, когда увидѣлъ своими соперниками Симмовъ и Віерлеевъ, а потомъ сего презрительнаго Сольмса. Упорство же свое почитаетъ онъ не свободнымъ дѣйствіемъ; и я должна признаться, что хотя бы онъ не имѣлъ ни когда ко мнѣ любви, то предложенія Сольмса учинили бы мнѣ такія же препятствія со стороны моей фамиліи; по чему онъ осмѣливается сказать мнѣ, что я своимъ къ нему благоволеніемъ, не только не умножу ихъ, но еще подамъ способнѣйшее средство къ отвращенію оныхъ.

Родственники мои привели дѣла къ такое положеніе, что не можно мнѣ ихъ обязать, не принеся себя на жертву Сольмсу. Впрочемъ они полагаютъ справедливое между Сольмсомъ и имъ различіе. Однимъ уповаютъ разполагать по собственному своему произволенію; другой же въ состояніи меня защитить отъ всѣхъ оскорбленій и почитаетъ законною надеждою пріобрѣсть себѣ званіе, которое гораздо выше глупыхъ видовъ моего брата.

Какимъ образомъ сей человѣкъ, любезная моя пріятельница, столь подробно знаетъ о всѣхъ домашнихъ нашихъ бѣдствіяхъ? Но я болѣе удивляюсь, что онъ могъ знать то мѣсто, въ которомъ меня нашелъ, и сыскать способъ къ сему свиданію.

Въ смятеніи моемъ казались мнѣ минуты весьма продолжительны, потому наипаче, что ночь приближалась. Однако нельзя было отъ него избавиться, не выслушавъ болѣе.

Какъ онъ надѣется быть нѣкогда щастливѣйшимъ человѣкомъ, то увѣрялъ меня, что толикое имѣетъ попеченіе о моей чести, что не побуждая меня къ предпріятію такихъ поступковъ, которыми бы я могла заслужить нареканіе, самъ не меньше, какъ и я ихъ порицаетъ, сколько бы для него они выгодны ни были. Но поколику мнѣ не позволяютъ избрать незамужнее состояніе; то далъ мнѣ знать, многоли я имѣю способовъ къ избѣганію насильствія, коему желаютъ подвергнуть мои склонности? Не имѣю ли я отца ревнующаго о своей власти, и дядей, имѣющихъ съ нимъ одинаковыя мысли? День пріѣзда Г. Мордена еще далекъ. Дядя мой и тетка Гервей весьма малую имѣютъ силу въ фамиліи; братъ же и сестра не престаютъ раздражать. Безпрестанныя предложенія Сольмса служатъ другимъ побужденіемъ, и мать дѣвицы Гове склоняется болѣе на ихъ сторону, нежели на мою, дабы симъ подать примѣръ своей дочери.

Потомъ спросилъ меня, соглашусь ли я принять по крайней мѣрѣ одно письмо отъ его тетки Лаврансъ; ибо другая его тетка Садлиръ, продолжалъ онъ, лишившись съ нѣкоторыхъ дней единородной своей дочери, мало мѣшается въ свѣтскія дѣла. Обѣ они стараются о его бракѣ, и желаютъ болѣе соединить его со мною, нежели съ другою какою нибудь женщиною.

Подлинно дражайшая моя пріятельница, весьма много находится справедливаго въ его словахъ; я могу сдѣлать сіе примѣчаніе, не упоминая о трепетаніи сердца; однако я ему отвѣчала, что не смотря на особенное свое уваженіе къ двумъ его теткамъ, не буду принимать писемъ, которые бы клонились къ тому намѣренію, коему я никакъ пособствовать не намѣрена; что въ печальномъ моемъ положеніи должность меня обязываетъ всего надѣяться, всю сносить и на все отваживаться; что отецъ мой видя меня непоколебимую, и рѣшившуюся лучше умѣреть, нежели вытти за мужъ за г. Сольмса, можетъ быть оставитъ свои требованія.

Онъ прервалъ мою рѣчь, дабы представить невѣроятность сей перемѣны послѣ различныхъ поступокъ моей фамиліи, кои онъ предо мною изчислилъ, какъ то предосторожность ихъ въ обязаніи госпожи Гове, дабы она приняла участіе въ ихъ пользахъ, яко такая особа, которая бы мнѣ могла дать убѣжище, если бы я была доведена до отчаянія, безпрестанное наущеніе моего брата, чрезъ которое онъ старается внушить моему отцу, что по возвращеніи г. Мордена, отъ котораго я могу требовать исполненіе завѣщанія, весьма будетъ поздо удержать меня въ зависимости; принятое ихъ намѣреніе, дабы меня заключить, отнять мою служанку, и дать другую отъ моей сестры; хитрость, съ какою они принудили мою мать отрещись отъ собственнаго своего мнѣнія, чтобъ сообразоваться со всѣми ихъ видами; столько доказательствъ, сказалъ онъ мнѣ, что ни что не въ состояніи перемѣнить ихъ рѣшимости, есть столько же причинъ смертельнаго его безпокойствія. Онъ меня спросилъ, видѣла ли я когда нибудь, чтобъ отецъ мой оставилъ какое нибудь намѣреніе, а особливо когда оно относилось до его власти и правъ. Знакомство его говорилъ онъ, продолжавшееся нѣсколько времени съ моею фамиліею, показало ему очевидно многіе знаки самопроизвольнаго владычества, какое рѣдко можно найти въ самыхъ государяхъ, и коего мать моя, наилучшая изъ всѣхъ женщинъ видѣла на себѣ печальный опытъ.

Онъ коснулся другихъ разсужденій такого же свойства; но я ему обьявила, что сіе меня оскорбляетъ, и никогда бы не позволила ему обращать ихъ на моего отца. Я продолжала, что несправедливая жестокость не могла меня разрѣшить отъ того, чѣмъ я обязана родительской власти.

Я не должна думать, отвѣчалъ онъ мнѣ, чтобъ онъ почиталъ себѣ за удовольствіе напоминать мнѣ о семъ потому, что судя по получаемымъ имъ огорченіямъ отъ моей фамиліи, хотя онъ довольное имѣетъ право не меньше ее беречь, однако знаетъ, что малѣйшая отважность такого рода можетъ мнѣ сдѣлать неудовольствіе. Въ прочемъ принужденъ признаться, что имѣя въ молодости весьма пылкія страсти, и стараясь всегда открывать свободно свои мысли, съ немалымъ трудомъ подвергаетъ себя насилію, которое признаетъ праведнымъ. Но уваженіе его ко мнѣ повелѣваетъ ему ограничить свои примѣчанія явною и неоспоримою истинною, и я не могу оскорбиться, если онъ покажетъ естественное слѣдствіе изъ сказаннаго имъ; т. е. что когда отецъ мой съ толикою горделивостію оказываетъ свои права надъ женою, ни въ чемъ ему не прекословившею, то нѣтъ никакой надежды, чтобъ онъ могъ для дочери ослабить власть, о которой еще болѣе ревнуетъ, и которую подкрѣпляютъ пользы фамиліи, сильное отвращеніе, хотя и несправедливое, и ожесточеніе моего брата и сестры, а особливо иногда отлученіе мое лишило меня средства стараться о своемъ дѣлѣ, и показать цѣну справедливости и истинны къ моему защищенію.

Увы! любезный другъ, сколь истинны сіи примѣчанія, и послѣдствіе. Въ прочемъ онъ его вывелъ съ большимъ равнодушіемъ къ моей фамиліи нежели сколько я надѣялась отъ столь поносимаго человѣка, коему все приписываютъ неукротимыя страсти.

Не будешь ли ты мнѣ твердить о трепетаніи сердца, и разлившейся на моемъ лицѣ краскѣ, если таковыя примѣры обузданности его нрава, заставляютъ меня думать, что предполагая нѣкоторую возможность примиренія его съ моею фамиліею, нельзя отчаеваться, чтобъ онъ не могъ быть обращенъ къ добродѣтели кротостію и разумомъ.

Онъ мнѣ представилъ, что насиліе оказываемое моей свободѣ всѣмъ извѣстно, что братъ мой и сестра говорятъ обо мнѣ, какъ о избалованномъ ребенкѣ, который теперь находится въ бунтующемъ состояніи, что всѣ тѣ однакожъ, которые меня знаютъ, безъ всякаго сомнѣнія оправдываютъ мое отвращеніе къ такому человѣку, который кажется болѣе приличенъ моей сестрѣ, нежели мнѣ; что сколь онъ ни нещастливъ тѣмъ, что не могъ большаго произвесть впечатлѣнія надъ моимъ сердцемъ, всѣ меня ему вручаютъ, что самые его враги не находя никакого предлога къ препятствію въ его породѣ, богатствѣ и надеждѣ, полагаютъ противъ него одно выраженіе, которое онъ при помощи божіей и моего примѣра, обѣщается отвратить на всегда, поколику начинаетъ чистосердечно познавать свои заблужденія и угнѣтеніе ихъ, хотя они не столько страшны, какъ изображены злобою и завиствію; но что онъ сей пунктъ тѣмъ скорѣе оставляетъ, что лучше должно говорить дѣлами, нежели обѣщаніями. Потомъ пріемля сей случай за способный къ изьявленію мнѣ учтивости, онъ говорилъ, что любя всегда добродѣтель, хотя и нестрого наблюдалъ ея уставы, почитаетъ качества моей души неразрывною своею цѣпью, и посправедливости можетъ сказать, что прежде, нежели узналъ меня, онъ ничего не находилъ, что бы могло уничтожить въ немъ нещастливый относительно супружества предразсудокъ, который до того времени дѣлалъ его нечувствительнымъ къ желаніямъ и прозьбамъ всѣхъ его родствениковъ.

Ты видишь, любезный другъ, что онъ откровенно говоритъ о себѣ такъ, какъ и его враги. Я согласна, что такая откровенность въ толь мало выгодномъ для его чести пунктѣ, дѣлаетъ вѣроятными прочія его увѣренія. Кажется мнѣ, что я не легко бы обманулась лицемѣрствомъ, а особливо въ такомъ человѣкѣ, который по-читается за весьма вольнаго, если онъ самъ о себѣ столь странно изьясняется въ такомъ возрастѣ, въ которомъ сія убѣдительность весьма рѣдка. Привычка, думаю я, не столь удобно искореняется. Мы всегда примѣчали, что онъ свободно сообщалъ свои мысли, и поступокъ съ нимъ моей фамиліи довольно доказываетъ, что не можетъ служить рабски изъ единого корыстолюбія. Сколь жалко, что въ семъ нравѣ, изьявляющемъ столь похвальныя качества, добрыя склонности помрачены, и какъ бы потушены порокомъ. Намъ говоритъ, что онъ имѣетъ лучшій умъ, нежели сердце. Но думаешь ли ты въ самомъ дѣлѣ, чтобъ онъ могъ имѣть весьма худое сердце? Вся его фамилія не укоризненна, выключая только его. О госпожахъ говорятъ съ удивленіемъ. Но я опасаюсь подвергнуть себя упреку, котораго желаю избѣгнуть. Однако весьма бы далеко простирали осужденіе, если бы упрекали женщину въ воздаваемой ею честному человѣку справедливости и въ выгодномъ ея объ немъ мнѣніи, когда ей безпрепятственно позволяютъ воздавать такую же справедливость всякому другому человѣку.

Онъ вторично началъ меня просить о получаніи письма отъ тетки его Лаврансъ, и чтобъ я не отвергла ихъ покровительство. Онъ утверждалъ, что знатные люди, такъ какъ и добродѣтельные весьма осторожны, что и не удивительно: ибо знатность сохраняемая достойнымъ образомъ есть добродѣтель, и взаимно добродѣтель есть истинная знатность, что побужденія ихъ къ наблюденію благопристойной осторожности, суть одни и тѣ же, что оба сіи качества, одинаковое имѣютъ начало; безъ чего бы тетка его рѣшилась ко мнѣ написать; но что она желаетъ знать, хорошо ли будутъ приняты ея предложенія, тѣмъ болѣе, что по видимому они не всею моею фамиліею были бы одобрены, и что во всякомъ другомъ случаѣ, кромѣ сего неправеднаго гоненія, она бы опасалась представлять мнѣ ихъ.

Я ему отвѣтствовала, что признательность моя за сіе предложеніе не препяствуетъ мнѣ видѣть, къ чему можетъ меня довесть сей поступокъ. Я опасалась чтобъ не показать вида тщеславія, еслибы ему сказала, что прозьбы его въ семъ случаѣ заключаютъ въ себѣ нѣкоторое лукавство, и желаніе принудить меня къ такимъ мѣрамъ, отъ которыхъ не легко можно избавиться. Но я ему говорила, мало можетъ меня тронуть, что въ мысляхъ моихъ единая добродѣтель величественна, что изящный нравъ госпожъ его фамиліи больше меня поражаетъ, нежели качество сестръ Милорда М… И дочерей Пера; что хотя бы мои родственники и одобрили его сватовство, то никакъ бы я не согласилась принимать его попеченій, если бы онъ только сталъ представлять важность достоинства своихъ тетокъ; потому что тѣже самыя причины, которыя заставляютъ меня удивляться имъ, служили бы тогда возраженіями противъ него. Я его увѣряла; что съ не малымъ огорченіемъ вступила съ нимъ въ письменное сообщеніе; а особливо съ того времени, какъ таковая переписка мнѣ была воспрещена; что единый полезный плодъ, который я думала получить отъ непредвидѣннаго и нежеланнаго свиданія, есть тотъ, дабы ему обьявить, что я принуждена впредь пресѣчь всякое сношеніе, надѣюсь, что онъ не будетъ послѣ сего прибѣгать къ угрозамъ противъ моей фамиліи, дабы привесть меня въ необходимость ему отвѣтствовать.

Свѣтлость дня еще дозволяла мнѣ примѣтить, что онъ послѣ сего изьясненія принялъ на себя весьма важной видъ. Онъ столько уважаетъ свободный выборъ, говорилъ мнѣ, и оставляя средства насильствія одному Сольмсу, толикое имѣетъ презрѣніе къ сему способу, что самъ бы себя возненавидѣлъ, еслибы могъ помыслить когда нибудь, чтобъ обязать меня страхомъ. Однако надобно разобрать два случая. Во первыхъ безпрестанныя оскорбленія, содержимые при немъ лазутчики, изъ коихъ онъ одного открылъ, поношенія, простираемыя даже до его фамиліи, и тѣ, которыя на меня возвергаютъ по единому отношенію къ нему; безъ чего бы онъ признался, что не прилично ему подвергать себя имъ для меня безъ моего позволенія; всѣ сіи причины служатъ ему необходимымъ закономъ къ изъявленію справедливаго его гнѣва. Должно ли честному человѣку, спросилъ онъ меня, сносить столько обидъ, если бы онъ не былъ удерживаемъ такимъ побужденіемъ, каково есть то, чтобъ мнѣ угождать. Во вторыхъ онъ меня просилъ разсмотрѣть, дозволяетъ ли мое положеніе дѣлать нѣкоторое отлагательство въ принятіи средствъ, которыя онъ предлагаетъ мнѣ въ послѣдней крайности. Въ прочемъ предложеніе его тетки ни къ чему меня необязываетъ. Я могу принять сіе покровительство, не навлекая на себя необходимость принадлежать ему, если найду какую нибудь причину къ охужденію его поведенія.

Я ему отвѣчала, что ето означалобы обманъ, и что я не могу предаться въ покровительство его друзей, не заставя думать, что имѣю другіе виды.

Думаетели вы, прервалъ онъ, чтобъ публика иначе толковала насильствіе содержащее васъ въ неволѣ? Вы должны разсудить сударыня, что не имѣете больше свободы въ выборѣ, и что вы находитесь во власти тѣхъ, которые намѣрены васъ принудить къ исполненію своей воли. Предложеніе мое вамъ есть то, чтобъ принять услуги отъ моей тетки, и не прежде оными пользоваться, какъ употребивъ все къ избѣжанію необходимости оныхъ. Позвольте мнѣ сказать также, что если вы съ сей минуты пресѣчете переписку, на которой вся моя надежда основывалась, если не рѣшились загладить худшее изъ всѣхъ золъ, то весьма очевидно, что вы погибнете отъ того. Худшее! я разумѣю для меня одного; ибо оно не можетъ быть таковымъ для васъ. Тогда какъ могу только стерпѣть сіе предположеніе? И такъ справедливо, что вы будете принадлежать Сольмсу! Но клянусь всемъ священнымъ что ни онъ, ни вашъ братъ, ни ваши дядья не возпользуются своею побѣдою. Сколь для меня постыдно таковое ихъ торжество!

Сильная его запальчивость меня устрашила. Я оказала справедливое свое огорченіе; но онъ бросясь еще къ моимъ ногамъ говорилъ; не разлучайтесь со мною для Бога, не оставте меня въ томъ отчаяніи, въ которомъ я нахожусь! Не разкаяніе мое о данной клятвѣ повергаетъ меня къ вашимъ ногамъ; я ее повторяю еще въ семъ ужасномъ предположеніи. Но не почтите сіе угрозою, дабы склонить васъ страхомъ на мою сторону. Если сердце ваше, продолжалъ онъ вставши, повелѣваетъ вамъ слѣдовать родительской волѣ, или лучше сказать братней, и предпочесть Сольмса, то я конечно отомщу тѣмъ, которые оскорбляютъ меня, и родственниковъ моихъ; но потомъ изторгну свое сердце собственными руками, дабы его наказать за его преданность къ такой женщинѣ, которая способна къ сей предпочтительности.

Я ему сказала, что сіи слова меня озлобляютъ, но что онъ можетъ себя увѣрить, что я никогда не буду женою г. Сольмса, не заключая однакожъ изъ того что нибудь въ свою пользу, потому что я тоже самое обьявила своей фамиліи предполагая, что нѣтъ другаго занимающаго мое сердце.

По крайней мѣрѣ согласилась бы я дѣлать ему честь свою перепискою. Надѣясь показать больше успѣховъ въ моемъ почтеніи, онъ никакъ не можетъ снести лишенія единой милости имъ полученной.

Я ему говорила, что если злоба его противъ моей фамиліи не утишилась, то я не отрекаюсь, по крайней мѣрѣ на нѣкоторое время, и даже до окончанія настоящихъ моихъ злощастій продолжать переписку, въ которой сердце мое непрестанно меня упрекаетъ, какъ онъ отъ собственнаго своего чувствуетъ упреки, (съ нетерпѣливостію перехватилъ) за то, что сноситъ все то, что надобно терпѣть когда разсуждаетъ, что сія необходимость наложена на него не мною, для которой самыя жесточайшія мученія были бы ему пріятны, но чрезъ онъ не окончилъ сей рѣчи.

Я ему откровенно обьявила, что онъ сіе долженъ приписать самому себѣ, коего не порядочные нравы укрѣпляютъ сторону его противниковъ. Но весьма не справедливо, сказала я ему, говорить съ выгодою о такомъ человѣкѣ который самъ ни мало не уважаетъ своей чести.

Онъ старался оправдать себя, но я ему отвѣчала, что хочу судить о немъ по собственному его правилу, т. е. по его дѣламъ, безъ коихъ мало можно полагаться на слова.

Если бы враги его, перехватилъ онъ, не были столь сильны и рѣшительны, или если бы они не оказали своихъ намѣреній жестокими насиліями, то охотно бы онъ согласился повергнуть себя шестимѣсячному или годовому испытанію. Но онъ увѣренъ, что всѣ ихъ виды ограничивались бы продолженіемъ одного мѣсяца, и мнѣ болѣе всѣхъ извѣстно, должно ли надѣяться нѣкоторой перемѣны со стороны моего отца.

Я ему говорила, что прежде, нежели буду искать другаго покровительства, желаю испытать всѣ средства, которыя мнѣ могутъ внушить мое почтеніе и довѣренность, коей еще меня не лишили нѣкоторыя особы фамиліи, и если ни въ чемъ не буду имѣть успѣха, то отдать имъ землю, которая толикую возбудила противъ меня зависть, почитаю надежнымъ способомъ.

Онъ ни мало не противится такому опыту, сказалъ онъ мнѣ. Не предлагаетъ мнѣ другаго покровительства, пока необходимость принудитъ меня онаго искать. Но дражайшая Кларисса, говорилъ онъ мнѣ, ухватя мою руку; и прикладывая ее съ великимъ трепетаніемъ къ своимъ губамъ, если уступка сей земли можетъ окончить ваши мученія; то отдайте оную немедлѣнно, и будьте моею. Я одобрю всею моею душею сей вашъ поступокъ. Таковое увѣреніе, любезная пріятельница, не безъ великодушія. Но когда нужны только льстительныя слова, то чего не предпринимаютъ мущины, дабы получить повѣренность женщины.

Съ великимъ трудомъ я возвратилась отъ него на дорогу лежащую къ замку, и при наступленіи ночи страхъ мой усугублялся. Я не могу сказать, чтобъ онъ происходилъ отъ его поступка. Напротивъ того онъ мнѣ подалъ наилучшее противъ прежняго о себѣ мнѣнія, отъ котораго ни мало не уклонялся въ продолженіи сего переговора. Если онъ горячился сильно при единомъ предположеніи, что Сольмсъ можетъ быть предпочтенъ; то сей жаръ извинителенъ въ такомъ человѣкѣ, который почитаетъ себя весьма влюбленнымъ, хоть онъ весьма малое можетъ произвесть надо мною впечатлѣніе.

Отходя онъ просилъ моего благоволенія съ сильнѣйшими убѣжденіями, но съ такимъ подобострастіемъ, какъ и горячностію, не говоря о другихъ милостяхъ, хотя и изьявилъ мнѣ нѣкоторымъ образомъ свое желаніе къ другому свиданію, о которомъ я ему запретила навсегда думать въ томъ же мѣстѣ. Я признаюсь тебѣ, любезный другъ, тебѣ которой малѣйшая моя сокровенность должна казаться преступленіемъ, что доказательства его, почерпнутыя изъ настоящихъ моихъ злощастій относительно къ будущему времени, начинаютъ меня ужасать, дабы не быть принужденною принадлежать которому нибудь изъ сихъ двухъ мущинъ, и если сіе избраніе необходимо, то я думаю, что ты меня не будешь порицать, если я тебѣ открою, которой изъ двухъ долженъ быть предпочтенъ; ты мнѣ сама говорила о томъ, который недостоинъ сего преимущества. Но истинная моя предпочтительность есть къ дѣвическому состоянію; и я еще не совершенно потеряла надежду къ полученію свободы на сей щастливый выборъ.

Я пришла въ свой покой, не будучи ни чѣмъ примѣчена. Однако страхъ о семъ понятіи, ввергнулъ меня въ толикое смятеніе, что я гораздо болѣе чувствовала онаго при начатіи сего письма, нежели сколько должно было, изключая ту первую минуту, въ которую онъ меня увидѣлъ; ибо тогда силы мои едва не ослабѣли; и чрезмѣрно щастливо, что въ такомъ мѣстѣ, въ которомъ онъ меня нашелъ, въ толь поразительномъ ужасѣ, и будучи одна съ нимъ не поверглась безъ чувствъ на землю.

Я недолжна также позабыть, что когда ему выговорила за его поступокъ въ церквѣ, онъ мнѣ признавался, что несправедливо описали мнѣ сіе произшествіе, что онъ не думалъ тамъ меня видѣть, но надѣялся имѣть случай поговорить съ учтивостію съ моимъ отцемъ, и получить позволеніе проводить его до замка, что докторъ Левинъ не совѣтовалъ ему въ такомъ случаѣ подходить ни къ кому изъ фамиліи, показавъ ему всеобщее смятеніе произведенное его присудствіемъ. Не то было его намѣреніе, увѣрялъ онъ меня, чтобъ показать свою гордость и надменность, и если кто его въ томъ обвиняетъ, то не по какой другой причинѣ, какъ по единому дѣйствію сей безпокойной воли, которую онъ противъ своего огорченія находитъ непобѣдимою, и когда онъ привѣтствовалъ мою мать, то такуюже учтивость желалъ оказать всѣмъ находившимся на лавкѣ особамъ, какъ и той, которую онъ съ чистосердечіемъ почитаетъ.

Если можно въ семъ на него полагаться; и въ самомъ дѣлѣ едва могу себя увѣрить, чтобъ онъ стараясь мнѣ нравиться, сталъ презирать всю мою фамилію, то вотъ примѣръ ненависти, которая изображаетъ все ложными красками. Однако, если бы Хорея не хотѣла услужить своимъ господамъ, то для чегобъ ей приносить мнѣ столь предосудительныя для него вѣсти? онъ ссылается на доктора Левина для своего оправданія: но увы. Я лишена того удовольствія, чтобъ, видѣть сего честнаго человѣка, и всѣхъ тѣхъ, отъ коихъ бы могла получать полезныя совѣты въ злощастномъ своемъ положеніи. Въ прочемъ я думаю, что мало бы было виноватыхъ въ свѣтѣ, если бы всѣ обвиняемые или подозрѣваемые свободно могли расказать свои приключенія, и если бы имъ вѣрили по-собственному ихъ свидѣтельству.

Ты не будешь жаловаться, чтобъ сіе письмо было весьма кратко. Но иначе не можно бы было помѣстить всѣ подробности столь точно, какъ ты требуешь. Не забуть любезная пріятельница, что послѣднее твое письмо было отъ 9 числа.