Ни одна из реликвий древней Европы не вызвала в своё время столько споров, как знаменитый серебряный котёл, хранящийся ныне в Национальном музее Копенгагена (Дания). Его иногда называют кельтским «котлом изобилия». Он был найден разобранным на отдельные части в 1891 году в торфяном болоте близ небольшого датского селения Гундеструп в Ютландии.

На протяжении многих лет считалось, что этот котёл, изготовленный кельтскими мастерами, был привезён из Галлии в III веке до н. э. Однако в последнее время в среде учёных возобладало мнение, что он был создан в начале I века до н. э. Некоторые относят его даже к более позднему времени и считают, что он изготовлен уже в начале нашей эры. Мастерство, с которым выполнен котёл, поистине замечательно. Этот огромный (одна только ручка его весит около килограмма!) сосуд — одно из самых поразительных произведений кельтских литейщиков — снаружи и внутри покрыт орнаментированными серебряными пластинами. Чеканщики обильно украсили его фигурами людей, животных и мифологических чудищ. Сюжеты изображений посвящены религиозным темам. На внешней стороне котла помещены изображения различных богов и богинь, на внутренней — сцены из мифов, связанных с соответствующими культами. С внутренней стороны на дне котла изображена сцена заклания быка — главного культового животного кельтской религии. Вся композиция иллюстрирует некое событие, смысл которого пока неясен. Учёные пытаются истолковать отдельные сцены и идентифицировать отдельных персонажей — например, человека в рогатом шлеме. Некоторые видят в нём изображение прославленного кельтского героя Кухулина.

Хотя мотивы изображений являются, несомненно, кельтскими, в них присутствует элемент, чуждый галльской традиции. Поэтому исследователи пришли к выводу, что котёл был создан где-то в восточных областях кельтского мира, скорее всего — в Венгрии или Моравии, а может быть, и в Дакии. Здесь были распространены те же религиозные концепции, что и у западных кельтов. В Данию котёл скорее всего попал как военный трофей, а в торфяное болото был брошен в качестве благодарственного жертвоприношения богам. Факт его обнаружения в Скандинавии, куда кельты не доходили, служит одним из многочисленных примеров широкого распространения кельтского искусства в Европе.

В январе 1943 года сельскохозяйственный рабочий Гордон Батчер, распахивавший поде близ Милденхолла (Суффолк, Англия), неожиданно наткнулся на большой, почерневший от времени металлический предмет, оказавшийся огромным блюдом. Немедленно прекратив работу, Батчер позвал хозяина, Сиднея Форда. Последний, агротехник по образованию, был собирателем старины и неплохо разбирался в античном искусстве. Короткий январский день уже клонился к вечеру, смеркалось, начинал порошить снег, но несмотря на это Форду и Батчеру всё же удалось извлечь из земли ни много ни мало — 34 предмета. Их изумлению не было предела: оказалось, что кто-то спрятал в яме на поле большой столовый сервиз — чаши, кубки, блюда, ложки… Чёрные от времени, эти вещи, казалось, были сделаны не то из олова, не то из свинца. Богатый орнамент на чашах и блюдах полностью закрывала образовавшаяся на протяжении веков твёрдая корка, и разглядеть его можно было только после тщательной расчистки.

Форд сложил находки в мешок и отнёс их домой. Некоторые предметы оказались погнутыми. По поручению Форда деревенский слесарь исправил их, и любитель старины торжественно расставил сосуды на каминной полке. Около двух с половиной лет «оловянный» сервиз украшал деревенский дом Сиднея Форда, пока один из случайных гостей не опознал в этой находке… римское серебро!

В 1946 году специальная комиссия, изучив все обстоятельства находки, заключила, что она представляет собой сокровище, то есть «объект иной, чем одиночная монета, содержащий по крайней мере 10 % золота или серебра и имеющий возраст по крайней мере на 300 лет старше той даты, когда был найден», а потому по английским законам является собственностью государства. С 1 июля 1946 года драгоценная находка официально стала собственностью короны и была передана в Британский музей. По оценкам газетчиков, стоимость клада составила 50 тыс. фунтов (в ценах 1946 года). Форду и Батчеру полагалось вознаграждение в размере 2000 фунтов на двоих, но так как Форд не сообщил о находке сразу, то полная сумма вознаграждения ему выплачена не была.

Специалисты Британского музея, занявшись изучением клада из Милденхолла, были поражены: эта находка оказалась крупнейшим и лучшим собранием римского художественного серебра, когда-либо находимого на территории Великобритании. Восточная часть Англии, где было найдено сокровище, изобилует кладами римской эпохи, преимущественно относящихся к концу IV века. Это было время, когда римское господство над Британией клонилось к закату, на остров всё чаще стали нападать с моря — ирландцы и саксы, а с севера — скотты (шотландцы) и пикты. В эти же годы произошёл религиозный конфликт, когда император Юлиан Отступник (360–363) попытался отречься от христианства и вновь обратиться к язычеству. Тревожная обстановка этих лет, по всей видимости, заставляла многих богатых людей прятать свои сокровища в земле. К их числу относится и клад из Милденхолла.

Как установили учёные, он был захоронен между 350 и 400 годом. Состав клада включает в себя 34 серебряных предмета, тарелки, ложки, кубки и чаши. Большинство из них выполнено с незаурядным мастерством, но подлинным шедевром является огромное круглое серебряное блюдо диаметром более метра (60,5 см) и весом 8,256 кг. Скорее всего, оно было изготовлено в Риме или в Северной Африке. Искусный ювелир отлил блюдо в технике «потерянного воска», затем тщательно прочеканил многочисленные рельефные фигуры, а самые тонкие детали проработал безупречным гравированным рисунком.

В центре композиции расположен медальон с головой Морского божества — Океана. Его вдохновенное лицо со сверкающими глазами обрамлено бородой из листьев морской травы и вздыбившимися волосами, в которых резвятся четыре дельфина. Владыку подводного царства окружает хоровод фантастических чудовищ с торсами человека, оленя, коня (или рогатого кабана), с извивающимися чешуйчатыми хвостами, на которых возлежат обитающие в глубинах моря нереиды — дочери морского царя Нерея. Вокруг Океана располагаются два концентрических фриза, которые разделяются своеобразным ожерельем, выложенным раковинами морского гребешка.

В первом фризе изображена процессия, сопровождающая Диониса-Вакха, бога виноделия. Обнажённый Дионис с тирсом в левой руке и виноградной гроздью в правой стоит, опираясь ногой на спину пантеры. К нему спешит лысый Силен, протягивая богу полную чашу вина. Во втором фризе вокруг Диониса в стремительном танце несутся его постоянные спутники — юные сатиры и грациозные менады в развевающихся одеждах. Среди них выделяются могучая фигура опьяневшего Геркулеса, которого с трудом поддерживают два сатира — один поддерживает богатыря спереди, а другой обхватил поперёк груди сзади — и пляшущий козлоногий Пан — бог гор, лесов и пастбищ.

Вся композиция блюда выражает идею поклонения Дионису-Вакху и на земле, и на море. Вполне возможно, что это изделие имело ритуальный характер и использовалось в дионисийских мистериях.

Кому могли принадлежать вещи Милденхоллского клада? Высокий художественный уровень этих изделий не оставляет сомнений в том, что их владельцем был довольно богатый человек, возможно, даже занимавший какие-то посты в местной администрации. Исследователи обратили внимание на то, что ряд предметов несёт на себе раннехристианские символы. Означает ли это, что владельцем сокровища был христианин? Или эти изделия достались ему после того, как император Юлиан Отступник развязал новую кампанию преследований христиан, сопровождавшуюся конфискациями имущества? На правоту последней версии указывает тот факт, что большинство предметов из клада имеют явно языческий характер, а блюдо с Дионисом-Вакхом имело, несомненно, культовое значение.

О том, что некоторые из этих вещей меняли своих владельцев или принадлежали разным людям, говорят имена, вырезанные на трёх предметах Милденхоллского клада. На одной ложке можно прочитать «PAPITTEDO VIVAS» («долгой жизни Папиттедусу»), на другой «PASCENTIA VIVAS» («долгой жизни Пасценции»). Возможно, они когда-то с пожеланиями долголетия были подарены людям, носившим эти имена. А на одной из чаш вырезана краткая надпись «Эутериуса», т. е. принадлежащая Эутериусу. Интересно, что именно так звали высокопоставленного чиновника из Армении, служившего Юлиану Отступнику и в 355–361 годах выполнявшему ответственную миссию в северных районах Британии! Не ему ли принадлежало найденное в Милденхолле сокровище?

Согласно другой версии, серебро из Милденхолла могло принадлежать римскому военачальнику по имени Лупицинус, которого Юлиан Отступник отправил в 360 году отражать нападения варваров на Британию. Позднее Лупицинус попал в опалу, был отозван в Рим и там арестован. Тогда можно понять, почему сокровище — если оно действительно принадлежало опальному полководцу — осталось лежать в земле: его владелец попросту не смог вернуться в Британию и забрать его.

В настоящее время клад римского серебра из Милденхолла хранится в Британском музее, а его точные копии — в городском музее Ипсуича.

В один из жарких августовских дней 1956 года станция Могошоайя на окраине Бухареста была оцеплена плотным кольцом румынских солдат. Вскоре издалека донеслись гудки. Из горячего марева вырисовывался тяжело пыхтящий паровоз, за ним — дюжина бронированных вагонов, нагруженных тоннами ценнейших произведений искусства. Среди тысяч картин, скульптур, ювелирных изделий и предметов старины, которые предстояло со всей предосторожностью выгрузить, а потом в сопровождении вооружённой охраны доставить в Бухарест, находился драгоценный клад золотых вещей — знаменитое «сокровище Пьетроасы»…

Началась эта история в 1837 году. Два крестьянина из румынской деревни Пьетроаса (префектура Бузэу), Ион Лемнару и Стан Аврам, ломали камень на склоне холма Истрица. Много позже эту гору высотой 754 метра, одиноко высящуюся посреди Валашской равнины, назовут «раем для археологов» — здесь будут найдены десятки памятников, относящихся к самым разным эпохам и культурам, но в ту пору археология и во всём мире, и тем более в Придунайских княжествах — Молдавии и Валахии — ещё только-только делала свои первые шаги, так что два простых валашских крестьянина слыхом не слыхали о таком мудрёном слове. Зато они хорошо знали, что такое клад, — истории о найденных и ненайденных сокровищах рассказывали в каждом селе. И когда под вывороченной из земли глыбой известняка засверкало золото, они поняли только одно — вон оно, подфартило…

Клад, состоявший из 22 золотых предметов — сосудов и украшений, — был зарыт даже не очень глубоко. Вопрос о сдаче находки властям не рассматривался. В глазах крестьян это была ценность, причём истинной стоимости сокровища они не представляли, так что в итоге клад за очень смешные деньги перешёл к албанскому торговцу по имени Анастасе Веруши. Не менее прагматичный, чем крестьяне-находчики, торговец постарался побыстрее превратить золотые изделия просто в золото — с помощью молотка и зубила — и сбыть это золото на вес. Поэтому когда в 1838 году слухи о найденном кладе всё-таки докатились до властей и полицейские чиновники заявились к Анастасе Веруши, в их распоряжении оказалось только 12 предметов. Многие из украшавших эти предметы драгоценных камней пропали, огромное золотое блюдо — весом более 7 кг! — было разрублено на четыре части и уже подготовлено к продаже.

В конце 1842 года эта золотые изделия, получившие название Пьетроасского клада, были выставлены в Национальном музее в Бухаресте. После публикации материалов Пьетроасского клада о нём узнал весь мир, и стало ясно, что этот клад — одно из самых значительных археологических открытий того времени. Сокровище из Пьетроасы выставлялось в крупнейших музеях Европы — в Париже, Лондоне и Вене, везде вызывая неподдельный интерес: эта находка проливала свет на историю так называемых «тёмных веков» и неоспоримо свидетельствовала о том, что в IV веке вестготы прошли через территорию теперешней Румынии…

Во II столетии группы восточногерманских племён, оставив побережье Балтийского моря (север современной Польши), двинулись на юго-восток. Эта миграция, растянувшаяся на многие годы, завершилась тем, что готы осели на землях к востоку от Карпат, создав здесь так называемую черняховскую культуру, ареал которой распространяется на западную часть современной Украины, Молдавию и Валахию. В Румынии она известна как культура Сантана-де-Муреш — по имени города, где был обнаружен обширный готский некрополь. Многочисленные погребения германцев найдены и окрестностях Пьетроасы. По всей видимости, здесь в III–V веках располагался один из крупных племенных центров готов (наряду с этим археологи выявили пять других черняховских участков, которые, вероятно, являлись политическими центрами готских племён в области, расположенной к северу от Дуная).

Александру Одобеску, один из основоположников румынской археологии, издал в конце XIX столетия обширный 650-страничный труд, посвящённый Пьетроасскому кладу (Tresor Petrossa. Paris, 1889–1900), в котором высказал предположение, что это сокровище следует датировать IV столетием. Оно могло принадлежать Атанариху — вождю готского племени тервингов (вестготов). Это мнение сегодня разделяет большинство серьёзных учёных, в частности профессор Мирча Бабеш, директор института археологии при Бухарестском университете. По его мнению, крепость на холме Истрица, остатки которой были обнаружены и исследованы археологами, служила резиденцией Атанариха, и именно Атанариха следует считать владельцем Пьетроасского сокровища. «Сокровище, крепость, остатки дворца и некрополь черняховского стиля — всё это датируется IV столетием, что следует из находок здесь керамики и римских монет, относящихся к этому периоду, — говорит Бабеш, ведущий раскопки в Пьетроасе начиная с 1960-х годов. — В IV столетии экономическая революция захватила германские народы Европы, в их среде процветали производство и торговля. По мере накопления богатства социальная структура племён тоже начала изменяться: появились доминирующие социальные слои, элиты, что подтверждается богатым погребальным инвентарём в могилах вождей и появлением сильных племенных центров, подобных крепости в Пьетроасе. Это, по-видимому, означает, что Атанарих был лидером мощной, независимой политической единицы и контролировал крупный центр производства и потребления». Не исключено, что в строительстве крепости в Пьетроасе приняли участие римляне, стремясь привлечь Атанариха и его вестготов к защите северо-восточных рубежей Римской империи. По-видимому, часть изделий Пьетроасского клада тоже могла быть изготовлена римскими (точнее, восточно-римскими, т. е. византийскими) ювелирами, однако основная их часть всё-таки создана готскими ремесленниками, перенявшими ряд техник и приёмов от скифов и сарматов, населявших причерноморские степи.

Ценнейшей частью Пьетроасского клада считается набор из четырёх фибул — одной большой и трёх маленьких, которые благодаря некоторому сходству с птичьим клювом получили название «Наседка с цыплятами». Эти фибулы сделаны из чистого золота и украшены драгоценными камнями. В состав сохранившейся части клада входят также два золотых ожерелья, кольца, браслеты, кувшин, 12-гранный кубок, разрубленное на четыре части блюдо, по-видимому, служившее для ритуальных целей: его украшают фигуры германских богов, облачённых в греческое платье, окружающие богиню изобилия, выполненную в технике высокого рельефа.

Судьба Пьетроасского клада оказалась тесно связанной с трагическими страницами в истории Европы в XX столетии. В 1916 году Румыния вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты. В несколько дней слабая румынская армия была разбита, немецкие войска заняли Бухарест. Сокровища Национального музея, включая вещи из Пьетроасского клада, а также произведения искусства из других музеев и частных коллекций были спешно вывезены в Яссы, а оттуда Переправлены в Россию. После большевистского переворота отношения между Румынией и СССР стали враждебными, так что вопрос о возврате отданных на хранение сокровищ был отложен в долгий ящик. Лишь спустя четыре десятилетия, в 1956 году, эти коллекции, насчитывавшие около сорока тысяч предметов, были возвращены румынскому народу. В их числе находился и Пьетроасский клад. Ныне золотая казна готских вождей хранится в сокровищнице Национального музея в Бухаресте.

…Арабский полководец Тарик с вершины одинокой скалы наблюдал за тем, как к берегу один за другим причаливают корабли, наполненные сотнями воинов. Всё новые и новые отряды подобно шторму накатывались на побережье Испании. Ни Тарик, ни его воины, переправившиеся в 711 году через Геркулесовы столбы, не знали, да и не могли знать, что это событие на долгие столетия определит судьбу всей Европы, а гора, с которой арабский полководец наблюдал за высадкой своей армии, отныне будет именоваться Джебель-аль-Тарик — «гора Тарика» или, на европейский лад, Гибралтар…

Арабское нашествие стремительно разливалось по всему Пиренейскому полуострову. Мавры покоряли город за городом. Они стремились к столице вестготов Толедо, куда после поражения бежала часть разбитого войска короля Родриго. Всюду царила растерянность и паника. Вестготская знать поспешно покидала Толедо. Одни, надеясь на скорое возвращение, прятали свои сокровища, другие спасались бегством. Солдаты столичного гарнизона грабили покинутые дома…

…В 1858 году в Гуаррасаре — небольшом местечке вблизи Толедо — был обнаружен большой клад золотых и серебряных предметов, представлявший собой, без сомнения, часть сокровищницы вестготских королей, укрытую в дни арабского нашествия. Здесь хранились диадемы, короны, кресты, кубки, предметы культа, пряжки, разнообразная посуда, украшенные алмазами, изумрудами, рубинами, альмандинами, гранатами и другими драгоценными камнями. В их числе были вотивные, т. е. пожертвованные в церковь, короны вестготских королей Свинтилы и Рецесвинта. Обилие драгоценных предметов указывает на пышность вестготского дворцового церемониала, напоминавшего, по-видимому, церемониал византийских императоров. Характерно, что большинство этих изделий было изготовлено местными, вестготскими мастерами.

Переселившись во II веке до н. э. с берегов Балтики в Причерноморье, готы стали первым германским народом, которые переняли у греков и римлян искусство оправы камней и технику перегородчатой эмали. Это искусство они принесли с собой в Испанию и Южную Францию. В 419 году вестготы создали собственное королевство на юге Франции, которое затем распространилось на Пиренейский полуостров. Первой столицей вестготов стала Тулуза, где они построили легендарную «Золотую» церковь — La Daurade. Это десятиугольное в плане здание, посвящённое Деве Марии, увенчивалось куполом и было украшено великолепными мозаиками на золотом фоне, напоминавшими знаменитые мозаики Равенны. К сожалению, эта церковь не дошла до наших дней — она была уничтожена в конце XVIII века, в годы кровавой французской революции.

С середины VI века столицей обширного королевства вестготов стал Толедо. Вестготские короли приложили немало усилий, чтобы украсить свою резиденцию. А средства у них для этого имелись, и весьма немалые — в 410 году вождь вестготов Аларих захватил Рим и вывез оттуда неслыханные трофеи. Предание рассказывает, что, когда Аларих умер, готы постарались сделать недоступным место захоронения своего вождя. Для этого они перегородили плотиной течение реки и, когда русло обнажилось, вырыли на дне глубокую могилу. В неё опустили золотой гроб с телом Алариха и его сокровища. Потом плотину разрушили, и река вернулась в своё русло. Многометровый слой воды и быстрое течение стали надёжными стражами могилы…

Однако далеко не все сокровища римских императоров отправились на дно реки вместе с телом Алариха. Бо́льшая часть их, хранилась в казне вестготских королей, и по их заказам мастера изготавливали из римского золота и серебра удивительные по красоте изделия так называемого полихромного стиля, извлекая художественный эффект из первозданных свойств материала — мягкого блеска золота и таинственного сияния камней. Произведения вестготских ремесленников фибулы, поясные бляшки, драгоценные ювелирные изделия — археологи сегодня в большом количестве находят в ранних вестготских некрополях Лангедока и Руссильона, их можно увидеть в нескольких музеях юга Франции — в Нарбонне, Тулузе, Каркассоне, но главным образом — в музеях Испании, в частности в Сеговии.

Часть сокровищ вестготских королей, найденных в Гуаррасаре, сегодня хранится в Национальном археологическом музее в Мадриде, другая часть — в музее Клюни в Париже. Однако основная их часть исчезла после арабского завоевания — и, по-видимому, бесследно. Существует предание, что сокровища вестготов были укрыты неподалёку от Каркассона, в небольшом городке Ренн-ле-Шато, расположенном у подножия Восточных Пиренеев, в подземельях тамошней церкви, которая, как гласит легенда, существовала уже в VIII веке…

3 июля 1799 года крестьянин из венгерского села Надьсентмиклош (ныне Сынниколау-Маре, Румыния), расположенного на севере исторической области Банат, работая на винограднике, обнаружил на глубине 1,5 м проржавевший железный сундук. В присутствии владельца виноградника таинственная находка была извлечена из земли, крышка откинута, и… перед глазами собравшихся людей предстало удивительное собрание старинной золотой посуды: чаш, кувшинов, блюд, кубков, общим числом 23 и общим весом 9,945 кг. Драгоценные сосуды украшали изображения людей, зверей, птиц, крылатых чудовищ, растительный и геометрический орнамент. На одном из кувшинов в круглых медальонах были помещены изображения конного воина в кольчуге, ведущего пленного врага; охотника, стреляющего из лука; оленя, терзаемого грифоном; обнажённой женщины, танцующей с цветами в руках…

Торговец шерстью из Вены, оказавшийся по делам в Надьсентмиклоше, вызвался доставить драгоценную находку в столицу. Австрийский император Франц пришёл в восхищение. По его распоряжению сокровище было приобретено императорским собранием нумизматики и антиквариата. С той поры сотни учёных и любителей истории изучали золотой клад из Надьсентмиклоша. Все они пытались найти ответы на одни и те же вопросы: когда были изготовлены драгоценные сосуды? Кем? Кому они принадлежали? Кто и почему скрыл их в земле? Было высказано множество гипотез, но и сегодня, спустя двести лет, следует признать, что до сих пор нет убедительного ответа ни на один из этих вопросов.

Сегодня все непредвзятые исследователи согласны в том, что предметы, найденные в составе Надьсентмиклошского клада, не имеют никаких прямых признаков для датировки и определения этнической принадлежности их создателей и владельцев. Разрешить загадку можно только на основе косвенных признаков, путём поисков аналогий и сравнительного анализа стилистических особенностей. Идя этим путём, учёные заключили, что изделия из Надьсентмиклошского клада принадлежат к культуре кочевых народов широкого пояса степей, простирающегося от Китая до Карпат. Золотые сосуды из Надьсентмиклоша несут на себе признаки самых разнообразных культурных, стилистических и религиозных влияний: центральноазиатские и персидские (сасанидские) мотивы соседствуют с эллинистическо-римскими и византийскими, языческие элементы — с изображениями христианского креста. Тщательный анализ стилистических особенностей и технологических приёмов показал, что сосуды изготовлены как минимум в двух различных производственных мастерских, или, говоря шире — принадлежат к двум различным художественным школам, и созданы в разное время. Тем не менее эти разнотипные и разновременные сосуды были совершенно преднамеренно собраны в одном месте. Что это может означать?

Чрезвычайно высокое качество изделий, тщательность, с какой они изготовлены, позволяет говорить о том, что клад из Надьсентмиклоша представляет собой казну какого-то очень знатного человека, скорее всего — правителя некоего степного народа. До появления в Карпатском бассейне этот народ, по-видимому, долгое время кочевал в степях и, возможно, проделал весьма далёкий путь. По обычаям кочевников (и не только кочевников) послы, отправлявшиеся от правителя одного народа к другому, приносили с собой ценные дары. Таким образом, клад из Надьсентмиклоша может представлять собой собрание подобного рода даров, сокровищницу, пополнявшуюся на протяжении десятилетий. Подобное объяснение позволяет понять, почему клад из Надьсентмиклоша является таким «космополитическим».

Но правитель какого именно народа обладал этим сокровищем? Существует целый список претендентов на эту роль. Земли Баната, где был найден клад, в эпоху Великого переселения народов служили своеобразным «проходным двором», где не побывал, кажется, только ленивый. Здесь проходили гунны, готы, гепиды, сарматы, авары, болгары, мадьяры (венгры), печенеги, наконец, в XII столетии сюда переселились половцы (куманы). При этом следует иметь в виду, что многие из этих раннесредневековых этносов в действительности представляли собой конгломераты различных народов, исторгнутых из глубин азиатского континента, говоривших на самых разных — германских, тюркских, иранских, финно-угорских, тунгусо-маньчжурских — языках. С учётом неопределённости, а точнее — широты стилистических характеристик предметов из Надьсентмиклошского клада, это сокровище могло принадлежать практически любому из правителей вышеназванных народов.

А когда был зарыт клад? Тут мнения учёных сильно расходятся. Разброс дат колеблется от V до X столетия. Согласно одной версии, клад из Надьсентмиклоша был схоронен в конце IV — начале V века и представляет собой не что иное, как сокровищницу знаменитого предводителя гуннов Аттилы. Однако большинство специалистов сегодня сходится во мнении, что клад относится ко второй половине VIII — первой половине IX столетия, а искать его владельца следует в «аваро-болгаро-мадьярском» треугольнике: теоретически сокровище могло принадлежать аварам, болгарам или венграм.

В этом пункте беспристрастные исследователи порой вынуждены сталкиваться с различного рода политическими спекуляциями, не имеющими никакого отношения к науке. В современной Болгарии можно услышать совершенно безапелляционные заявления, что клад из Надьсентмиклоша представляет собой казну одного из протоболгарских (протоболгары — группа племён, преимущественно тюркских, ставших одним из компонентов современной болгарской нации) правителей и принадлежит к сфере раннесредневековой болгарской культуры. С другой стороны, ещё в первые годы после открытия клада из Надьсентмиклоша утверждалось, что этим сокровищем владел легендарный мадьярский вождь Арпад (IX в.), и следовательно, оно представляет собой собрание реликвий венгерского народа. Что же касается третьей стороны — аваров, то этот народ, как известно, давным-давно сошёл с исторической сцены, так что заступиться за него на политическом уровне сегодня некому. Но тем не менее большинство серьёзных учёных связывает происхождение клада из Надьсентмиклоша именно с аварами.

Авары пришли в Карпатский бассейн из Центральной Азии во второй половине VI века. К VII столетию они создали обширную империю — каганат, ядро которого располагалось на землях современной Венгрии, между реками Дунаем и Тисой. Отсюда авары совершали нападения на византийские владения. В этническом отношении Аварский каганат не был однородным. Ещё во время своего движения через Причерноморье авары присоединили к себе остатки гуннов и некоторые протоболгарские племена. На землях, подвластных каганату, жили также гепиды и славяне. Основные кочевья аваров располагались в центральной части Среднедунайской низменности, где ими была создана система хрингов — оборонительных сооружений, состоявших из системы концентрических валов. Главный из этих хрингов, служивший резиденцией кагана и его окружения, располагался на месте современного города Тимишоары (венг. Темешвар) — в 60 км к юго-востоку от Надьсентмиклоша. Может быть, именно аварскому кагану и принадлежало найденное в 1799 году сокровище?

Интересно, что многие золотые изделия, обнаруженные археологами в аварских погребениях, по своим стилистическим особенностям чрезвычайно близки к предметам из Надьсентмиклошского клада. Существует даже гипотеза, что большая часть аварских золотых изделий имеет общее происхождение и изготовлена из тех самых нескольких тонн золота, которые авары захватили у византийцев во времена войн, происходивших в период между 567 и 626 годами. Характерно, что на двух сосудах из Надьсентмиклошского клада вырезаны надписи на греческом языке, что также позволяет отнести их к эпохе тесных аваро-византийских контактов.

Загадкой остаются надписи двух других типов, обнаруженные на сосудах из Надьсентмиклоша. Одна из них представляет собой надпись греческими буквами, но на неизвестном языке. Другие тринадцать коротких надписей выполнены знаками, напоминающими руны. Тщательный анализ позволил заключить, что эти надписи сделаны на разных языках и различаются между собой наборами знаков. Они исполнены руками разных людей, в разное время и, по-видимому, даже в разных географических пунктах — собственно говоря, так же, как и сами золотые сосуды. Все попытки дешифровки этих надписей пока не дали удовлетворительных результатов. Подавляющее большинство учёных считает, что язык надьсентмиклошских надписей — тюркский, однако даже на этой основе пока никому не удалось адекватно перевести хотя бы один из текстов. По другой версии, язык надьсентмиклошских надписей может относиться к угро-финской (то есть являться языком древних мадьяр), а согласно третьей версии — к тунгусо-маньчжурской группе. Существует и компромиссная точка зрения: в современном венгерском языке достоверно выявлен ряд тунгусо-маньчжурских заимствований, так что можно полагать, что в древности их было гораздо больше. Кстати, сам факт присутствия тунгусо-маньчжурских языков в Карпатском бассейне в эпоху Аварского каганата не должен вызывать удивления. Во-первых, тюркское или монгольское происхождение авар до сих пор не доказано; во-вторых, все согласны в том, что аварская племенная конфедерация представляла собой конгломерат различных народов, говорящих на разных языках. Интересно, что то же самое можно сказать и о протоболгарах: как пишет современный болгарский публицист Божидар Димитров, «нам ничего не известно о расовом типе „болгар“. Кстати, само название „болгар“ означает „смесь“. Вероятно, оно было дано современниками именно чтобы подчеркнуть, что этот народ представляет собой смесь самых разных народов».

Крах Аварского каганата наступил в конце VIII столетия. В 791 году франки, поддержанные отрядами славян-карантанцев (современные словенцы), двумя армиями вторглись в пределы аварских владений. В 796 году фриульский маркграф Эрих нанёс аварам решающий удар и захватил их главный хринг — «столицу» каганата. Возможно, именно в это время казна аварских правителей была укрыта в земле близ Надьсентмиклоша. Оставшись невостребованным — остатки аваров были переселены завоевателями в западную часть современной Венгрии, — драгоценный клад пролежал в земле ровно тысячу лет, пока, наконец, крестьянский заступ при случайных обстоятельствах не явил его миру. Сегодня даже те учёные, кто оспаривают аварское происхождение сокровища, согласны в том, что клад из Надьсентмиклоша представляет собой уникальный, не имеющий никаких аналогов памятник эпохи Великого переселения народов.

В настоящее время клад из Надьсентмиклоша хранится в музее истории искусств в Вене.

На состоявшийся в августе 2001 года Первый собор болгар Украины прибыли не только представители 300-тысячной общины живущих в Украине болгар, но и многочисленные гости из Болгарии, Молдовы, России и Румынии. Этот многолюдный конгресс собрался не в столице, как можно было бы ожидать, а на Полтавщине — в селе Малое Перещепино, в месте, теснейшим образом связанном с историей болгарского народа…

…29 мая 1912 года близ села Малое Перещепино Константиноградского уезда Полтавской губернии (ныне Новосанжарский район Полтавской области) была сделана одна из самых сенсационных находок XX века. Несколько пастушков пасли скот на берегу реки Ворсклы. Неожиданно нога одного из мальчиков провалилась в… широкое горло скрытого под землёй позолоченного серебряного сосуда!

Разгребая песок, пастушки извлекли из земли несколько золотых и серебряных вещей и отнесли их в село. Крестьяне, прихватив лопаты, немедленно явились на место и начали раскопки. Огромный клад — более 800 предметов! — залегал в песчаной дюне на глубине 0,2–1 м, в окружности около 1,5 м. Между золотыми и серебряными предметами были найдены фрагменты сгнивших досок.

Извлечённые из земли драгоценности были немедленно поделены между находчиками. Однако вскоре весть о сокровище достигла губернских властей. В Малое Перещепино отправились полицейские и археологи. Учёным удалось собрать большую часть находок. Остальные предметы позже также были переданы археологам.

Сокровище было огромно; общий вес золотых изделий — античных, византийских, персидских, кавказских — составил 25 кг, серебряных — 50 кг. В числе драгоценностей были амфоры, кубки, блюда, 11 золотых и 10 серебряных чаш; золотой ритон и золотые украшения второго, несохранившегося ритона; посох в золотой оковке; ожерелье из золотых византийских солидов; две пары золотых гривен; наколенники, меч в золотых ножнах, стремена, седло; более 250 золотых пластинок, нашивавшихся на одежду; массивная золотая пряжка (около 500 г); семь браслетов и семь перстней со вставками из драгоценных камней — аметистов, сапфиров, тигрового глаза, гранатов, горного хрусталя и изумрудов; 69 золотых византийских монет императоров Тиберия, Маврикия, Фоки, Ираклия и Константа II. Особую художественную ценность имеют блюдо с надписью, в которой упоминается имя епископа города Томи (ныне Констанца, Румыния) Патерна (в надписи сказано, что по распоряжению епископа в начале VI в. эта вещь реставрировалась) и серебряное сасанидское блюдо с изображением царя Шапура II (310–363).

Перещепинский клад — самое обширное собрание драгоценностей, когда-либо находимое на земле Украины, и одно из крупнейших в Европе. Но каким образом попали в землю эти неслыханные сокровища? Кому они принадлежали?

Несомненно, что найденные драгоценности являлись частью богатого погребения. Об этом свидетельствуют обнаруженные фрагменты деревянного сооружения (предположительно, саркофага), некогда обитого шёлковой, прошитой золотом тканью и украшенного квадратными золотыми пластинами. Но человеческих останков в нём почему-то не оказалось! Лишь обнаруженные на месте находки в 1963 году археологом А. Т. Смиленко чёрные, похожие на угли, комки и слой золы позволили учёным предположить, что умерший был сожжён, а в деревянный саркофаг с сокровищами ссыпали пепел и остатки пережжённых костей. Отсутствие над могилой каких-либо опознавательных знаков — кургана, надгробия или иного сооружения — говорит о том, что погребение совершалось втайне. Во многом благодаря этой предосторожности могила осталась неразграбленной.

А вот кому принадлежали Перещепинские сокровища? Ответ на этот вопрос был особенно важен. Долгое время вокруг находки продолжались горячие споры.

Время укрытия клада благодаря найденным в нём монетам можно было определить довольно точно: VII век нашей эры. Большинство исследователей сходилось во мнении, что сокровище принадлежало некоему предводителю степных кочевников. В этот период на юге Восточной Европы существовало два государственных объединения, вожди которых могли располагать подобными богатствами: Великая Болгария и Хазарский каганат. Соответственно, высказывались две версии о происхождении клада — хазарская и болгарская.

В советской науке долгое время господствовала хазарская версия, опиравшаяся в основном на теоретические соображения и догадки, хотя сам клад был в распоряжении советских учёных — он хранился и до сих пор хранится в Петербурге, в Государственном Эрмитаже — и возможности для его тщательного исследования имелись. Однако серьёзное изучение клада началось лишь в 1980-х годах, и занялся им немецкий профессор Йоахим Вернер. Позднее к нему присоединились австрийский учёный Вернер Зайбт и болгарские историки и археологи. Исследователи изучили хранящиеся в Эрмитаже предметы Перещепинского клада, прочитали надписи на древнегреческом языке на перстнях-печатках. И уже в своей вышедшей в 1984 году монографии Й. Вернер мог авторитетно заявить: Перещепинский клад представляет собой комплекс погребальных вещей, связанных с захоронением хана Кубрата, правителя Великой Болгарии, скончавшегося в 660 году…

Группа кочевых тюркоязычных племён, известных под общим собирательным наименованием болгары, впервые появляется на страницах исторических хроник в конце V века. В состав этого племенного объединения входила, как считают учёные, и часть народов, в своё время пришедших из Центральной Азии вместе с гуннами, и тюрки, и, возможно, древнемадьярские (венгерские) племена.

Болгарские племена (кутригуры, утигуры, барсилы, сарагуры, уроги (огоры), савиры, баланджары) кочевали на пространстве от нижнего Дуная до Прикаспия и Северного Кавказа. В 630-х годах часть болгар — оногуры и кутригуры — образовали государственное объединение, именуемое Великая Болгария. Правителем её стал хан Кубрат.

Византийские, арабские, средневековые болгарские исторические источники с большим уважением отзываются об этом человеке. Его отец Албури Аскал, погибший в 602 году, был правителем причерноморского Болгарского княжества и другом и союзником Византийской империи. Кубрат с детских лет воспитывался при византийском дворе и ещё в 619 году был крещён. В 620 году он признал власть Аварского каганата, но позже порвал с аварами и заключил союз с императором Ираклием. В середине 620-х годов Кубрат послал в помощь Ираклию 40-тысячный отряд своей кавалерии, который очень пригодился императору в его войне с Персией. После победы над персами на Кавказе, когда были взяты огромные трофеи, Ираклий прислал в дар Кубрату часть захваченной добычи и выдал за него замуж свою дочь Евдокию. В эти же годы Кубрат присоединяет к своим исконным землям на Днепре часть бывших владений распавшегося Западнотюркского каганата в Прикубанье и Приазовье, после чего его степное царство стало именоваться Великой Болгарией. Любопытно, что в числе предметов, найденных в составе Перещепинского клада, среди поясных подвесок оказался и личный знак Кубрата — тамга-трезубец («тризуб»), который позже стал родовой эмблемой великих князей киевских, а ныне, с небольшими видоизменениями, принят в качестве государственного герба Украины.

В 629 году Кубрат принял сан кагана, а в 660 году он в возрасте 60 лет скончался. После смерти этого просвещённого степного правителя-христианина его родичи развязали междоусобную борьбу. Не просуществовав и полувека, Великая Болгария пала под ударами хазар, и составлявшие её народы рассеялись по разным направлениям.

Часть болгар (барсилы, баланджары и часть кутригуров) откочевали на север, образовав здесь впоследствии государство, известное под именем Волжская Болгария (Булгария). Предводитель оногуров Аспарух повёл свой народ на запад. Именно болгары-оногуры явились впоследствии одной из составных элементов будущей болгарской народности, смешавшись со славянами и создав государство, известное сегодня под названием Болгария.

«Когда бедный селянин приходит издалека, предстаёт пред царским дворцом и глядит на него, он озадачен. Когда же приблизится к вратам, вступает во двор и видит по обе стороны постройки, расцвеченные камнем и украшенные деревянной резьбой, он поражён. Вступивши во дворец (то есть во внутреннюю часть города) и лицезрея высокие чертоги и церкви, богато разукрашенные каменьями, деревом, краской, а внутри мрамором, медью, серебром, золотом, он не знает, с чем это сравнить, ибо в своей земле не видывал подобное, но лишь соломенные хижины. Тут можно повредиться разумом от изумления», — писал о Преславе средневековый болгарский учёный и просветитель Иоанн Экзарх в своём знаменитом трактате «Шестоднев».

Великий Преслав — вторая по времени столица средневекового Болгарского царства. Первые камни в его основание были заложены в 821 году. Под защитой толстых каменных стен в виде двух концентрических кругов находились царский дворец, Тронный зал, знаменитая Золотая церковь и множество других великолепных построек. Восторженные описания Преслава встречаются у арабских, византийских, европейских летописцев и путешественников. Увы, процветание города оказалось недолгим. В 972 году он был захвачен и полностью разрушен войсками византийского императора Иоанна Цимисхия.

Сегодня на месте второй столицы Первого Болгарского царства ведутся археологические раскопки. Остатки средневекового города в значительной мере освобождены от грунта, и перед взорами многочисленных экскурсантов предстают частично восстановленные фрагменты каменных стен, ворот, некогда великолепных дворцов. Среди руин Преслава сделано немало важных открытий, наиболее выдающимся из которых стала находка так называемого «Золотого сокровища из Преслава».

Это открытие было сделано в 1978 году, и, как это часть бывает, совершенно случайно — при сельскохозяйственных работах близ селения Кастана, расположенного в 3 км от бывшей болгарской столицы. Археологи, немедленно прибывшие на место находки, установили, что некогда здесь существовало средневековое селище, являвшееся пригородом Преслава. Обстоятельства находки не оставляли сомнений в том, что укрытие клада происходило в каких-то тревожных условиях: более 170 золотых, серебряных и бронзовых предметов, украшенных перегородчатой эмалью, изумрудами, рубинами, жемчугом, аметистами, горным хрусталём и жемчугом, оказались спрятаны в… разрушенной каменной печи в бедной крестьянской хижине.

Внимательное изучение найденных предметов показало, что сокровище имеет сборный характер: наряду с изделиями, изготовленными в X столетии мастерами из Константинополя и Преслава, в него входили украшения, относящиеся к гораздо более ранним временам — III–VII векам. Явное преобладание женских украшений в составе клада не оставляло сомнений в том, что их владелицей была какая-то знатная женщина, возможно — царского рода, а разновременность предметов позволила учёным предположить, что клад, вероятно, представляет собой фамильное сокровище. Несомненно, что клад был укрыт в связи с нашествием византийцев в 971 году — об этом свидетельствуют найденные в составе клада 15 серебряных византийских монет времён императоров Константина VII и Романа II (945–969 гг.), а также следы пожара, уничтожившего небольшое селение в окрестностях Преслава, на месте которого и была сделана уникальная находка. Спрятала ли его сама хозяйка драгоценностей, спешно убегавшая от надвигавшейся военной грозы, или это сделал по её поручению слуга или просто какой-то верный человек — об этом мы можем только гадать.

В числе изделий, входящих в состав Преславского клада, выделяется удивительной красоты ожерелье (конец IX — начало X в.), выполненное из золота и украшенное многоцветной перегородчатой эмалью. Существует предположение, что это ожерелье — подарок болгарского царя Петра своей невесте — византийской принцессе Марии-Ирине, с которой он обвенчался в Константинополе в 927 году. На это, в частности, указывают эмалевые изображения водоплавающих птиц — символы семейного очага и супружеской верности. Сцена «Вознесение Александра Македонского», которая традиционно связывается с культом императора, изображения сенмурвов — орлиноглавых и львиноглавых грифонов, символизирующих идею сильной власти, бесспорно свидетельствуют в пользу «царской» версии происхождения Преславского клада.

Единый ансамбль составляет комплект из пары подвесок — височных колец и трёх медальонов X века. С подобными украшениями изображены на старинных мозаиках византийские императрицы Феодора и Зоя. Подвески — одно из наиболее желанных украшений, а иногда и обязательная принадлежность парадного облечения знатных дам эпохи Средневековья. Порой чересчур массивные из-за своей пышности, они прикреплялись к нижней части головного убора или подвешивались на жемчужном обнизье или цепочке. Входящие в состав комплекта золотые медальоны украшены аметистами и изумрудами — согласно поверьям, эти камни помогали обрести владелице украшений смирение, спокойствие, богобоязненность, способствовали сохранению молодости и долголетию.

К V — началу VII века относится изготовленная из горного хрусталя печать-гемма с изображением «Благовещения». Подобного рода печатями скрепляли личную корреспонденцию и т. п. Характерные для античного и раннехристианского искусства, они почти не встречаются в Средние века. В эту эпоху отдельные геммы вставлялись в оправу и использовались как украшение. Точно так же поступил и владелец (или владелица) Преславского сокровища: изготовленную раннехристианскими (на это указывают иконографические признаки) мастерами гемму он оправил в золотую рамку с ушком для подвешивания.

Благодаря исключительной красоте и изяществу предметы Преславского клада вошли в золотой фонд болгарской культуры. Они представляют исключительный интерес с точки зрения изучения средневекового ювелирного искусства. Преславское сокровище экспонировалось во многих крупнейших музеях мира, а постоянным местом «прописки» большинства предметов из этого уникального собрания служит Археологический музей, расположенный на территории древней болгарской столицы.

В 871 году И Цзун, восемнадцатый император династии Тан, правившей в Китае в 618–906 годах, повелел перенести святые останки Будды Шакьямуни из храма Фамэнь в Чаньань, тогдашнюю столицу страны. Император следовал примеру своих предшественников, которые каждые тридцать лет переносили святые мощи для поклонения в императорскую резиденцию. Считалось, что таким образом монархи могут добиться благословения Будды, что, в свою очередь, сулило богатый урожай, спокойствие стране и долголетие им самим.

Подготовка к перенесению реликвий длилась два года. Были изготовлены парадные колесницы, украшенные золотом, нефритом, жемчугом и яркими лентами. Жители ближних и дальних мест стремились увидеть священную процессию; бесконечный поток пешеходов, повозок и всадников день и ночь двигался по направлению к столице.

Останки Будды сперва поместили во дворце, а затем перенесли в дворцовый храм. Министры и придворные сановники стремились превзойти друг друга богатством подношений, жертвуя святыне сделанные искусными мастерами изделия из золота, серебра, нефрита и фарфора, шелка с тончайшей вышивкой. Но, несмотря на пышную церемонию и щедрые дары, император И Цзун не сумел вымолить благословения Будды. Он умер в том же 873 году, не успев вернуть святые останки Великого Учителя на прежнее место. Взошедший на престол Си Цзун, пятый сын императора, перенёс мощи в храм Фамэнь в январе 874 года и приказал замуровать их в подземном хранилище. С тех пор местонахождение их держалось в строжайшем секрете…

В 1987 году китайские археологи сделали сенсационное открытие. Утром 2 апреля рабочие, расчищавшие основание давно разрушенной пагоды храма Фамэнь, наткнулись на каменные плиты. Заглянув в щель между ними, они увидели какие-то блестящие предметы. Посветив фонарями, рабочие убедились, что некоторые из них сделаны из золота и серебра…

На следующий день к месту находки приехал археолог Хань Вэй. В южной части основания пагоды ему удалось отыскать вход в подземное хранилище. Дальнейшие раскопки явили миру настоящую подъёмную сокровищницу, располагавшуюся на глубине 20 метров.

Оказалось, что каменные плиты скрывали под собой тайник — крупнейший из всех, которые когда-либо были обнаружены на территории Китая. Площадь его составляла более 30 квадратных метров. Спустившись по каменной лестнице, Хань Вэй и его коллеги увидели по обе стороны прохода две каменные плиты, высотой около 1,2 м. На одной плите была высечена сцена перенесения останков Будды, на другой — список предметов, которые были пожертвованы храму императорами танской династии и их министрами.

Спустя неделю рабочие расчистили и открыли первую каменную дверь. За ней располагались одно за другим три помещения, где было найдено более 120 предметов из золота и серебра, 400 изделий из нефрита и драгоценных камней, вещи из камня, фарфора, шёлковые ткани и множество других бесценных сокровищ. Количество предметов полностью совпало с перечнем, высеченным на каменной плите.

Столько древних сокровищ за один раз в Китае ещё не находили. Кроме того, большинство из них представляло собой «лучшие из лучших в национальной сокровищнице». Но помимо сокровищ, на плите было указано, что в хранилище покоятся ещё и святые останки Будды Шакьямуни.

Тщательные поиски в дальнем углу хранилища привели археологов к сундуку из сандалового дерева, обитому по углам серебром и охраняемому двумя каменными изваяниями. Внутри сундука находился ларец меньшего размера, оправленный в золото.

Археолог Хань Вэй впоследствии рассказывал: «Всего, я открыл семь сундуков, вложенных один в другой, пока не добрался до миниатюрной золотой пагоды с одноярусной крышей, увенчанной жемчужиной. В основании этой пагоды находилась серебряная подставка, а на ней лежал кусочек кости. Как гласила надпись на плите, эта косточка (длиной 4,03 сантиметра и весом 16 граммов) является частью пальца Будды Шакьямуни».

Другой фрагмент кости учёные нашли в небольшом мраморном саркофаге, находившемся во втором помещении. А в последнем зале они обнаружили железный ящик, покрытый тканью, расшитой золотыми нитями. Внутри этого ящика находился серебряный ларец, поверхность которого украшали 45 позолоченных статуэток, изображающих бодхисатв. На крышке ларца читалась надпись: «Это высокочтимый ларец, сделанный с благоговением по приказу императора для святых останков Будды Шакьямуни».

Внутри серебряного ларца находилась коробка из сандала, а в ней — маленькая хрустальная шкатулка, углы которой были украшены драгоценными камнями и жемчугом. В ней лежал нефритовый футляр, в котором хранился третий фрагмент святых мощей. А четвёртый фрагмент (последний) был найден в миниатюрной четырёхъярусной пагоде-реликварии, покрытой яркими многоцветными рисунками.

Но каким образом эти реликвии — единственные известные в мире останки пальцев Будды — оказались в Китае, в храме Фамэнь?

В III веке до н. э., при императоре Ашоке, буддизм стал официальной религией Индии. Ашока всячески способствовал распространению буддизма. К этому времени относится строительство множества ступ (дагоб) — буддийских святилищ. Легенда рассказывает, что Ашока поделил святые останки Великого Учителя на 84 000 частей и распорядился построить во всём мире 84 000 ступ, поместив в каждую из них по одному фрагменту останков Будды.

В правление Ашоки в Индии было построено более 8 тысяч ступ. В Китае успели построить девятнадцать таких святилищ, и храм в Фамэне стал пятым в этом списке. Правда, китайские исторические хроники утверждают, что пагода храма Фамэнь существовала уже во времена династии Хань (206 г. до н. э. — 207 г. н. э.), то есть ещё до постройки самого святилища. И с самого начала было известно, что кости пальца Будды захоронены под пагодой.

Кроме мощей Будды, учёные обнаружили жезл длиной около двух метров, содержащий 1,74 кг серебра и 60 г золота, с выгравированными на нём изображениями двенадцати бодхисатв. Среди найденных сокровищ выделяются серебряная купель диаметром 54 см и весом более 6 кг, с двумя ручками в форме золотого цветка и утки-мандаринки, и серебряная курильница весом 19 кг. В верхней её части расположены пять позолоченных черепашек, спящих на цветках лотоса: символ благоденствия и долголетия. Поразили учёных и найденные в сокровищнице шёлковые ткани с вплетёнными в них золотыми кручёными нитями сечением тоньше человеческого волоса. На фрагменте ткани длиной в один метр исследователи насчитали до 3000 витков золотой нити.

Хотя сведения об останках Будды, хранящихся в пагоде Фамэнь, имелись в исторических хрониках, открытие их стало неожиданностью для археологов, и прежде всего потому, что размеры найденного сокровища превысили все сделанные до той поры находки, относящиеся к периоду династии Тан.

Золото — «пот божественного Солнца». В этом были убеждены инки — индейский народ, в XII столетии создавший самую могущественную доколумбову империю, простиравшуюся от Колумбии до центрального Чили. Это государство называлось Тауантинсуйу — «Земля четырёх частей [света]». С инками древнеперуанская культура, прошедшая путь чрезвычайно сложного развития, достигла своей блестящей вершины.

Словом «инка» именовался верховный правитель страны. Первый инка, по преданию, был сыном самого бога солнца Инти, поэтому его потомки именовали себя «сыновьями солнца». А символом солнца у инков служило золото, и из этого металла, как рассказывают, и была построена столица империи — город Куско, о котором испанский хронист Сьеса де Леон написал: «Если бы я захотел описать и перечислить все чудеса Куско, то не смог бы закончить свой рассказ до конца дней своих».

Но, конечно, Куско возводили не столько из золота, сколько из камня. В 1534 году, в год прихода конкистадоров, Куско уже был одним из пяти крупнейших городов тогдашнего мира — в нём насчитывалось около 200 тысяч жителей и 20–25 тысяч домов. Это был настоящий «Рим» древней Америки, причём «Рим» высокогорный: Куско располагается на высоте 3400 метров над уровнем моря.

Главную гордость Куско составлял великолепный ансамбль храмов, носивший название Кориканча — «Золотой двор». Центральным его сооружением являлся храм бога солнца — Инти Уаси, «золотое изумленье», как называли его испанские хронисты. Он был сооружён в XV веке. Это было чудо, равного которому не было в веках, «самое большое и величественное здание, выказывавшее доблесть и могущество инков», как писал в 1609 году испанский хронист Гарсиласо де ла Вега. Перуанский археолог Луис Лумбрерас, посвятивший много лет изучению Куско, так описывает храм Инти:

«Храм состоял из шести святилищ, каждое из которых было посвящено одному из небесных божеств. Поэтому он и включал в себя шесть частей, в которых ныне расположены христианская Церковь и монастырь ордена доминиканцев. Длина его внешних стен составляет примерно 68 на 59 м. Со стороны его юго-восточного крыла на 34 м отходила закруглённая апсида. Внешняя сторона стены в её центральной части была украшена фризом, состоявшим из золотой пластины почти метровой ширины. Пространство перед входом в храм также было покрыто золотом. В просторном центральном дворе, если верить преданиям, находился сад — наполовину естественный, наполовину искусственный. Вода в него поступала по желобам, выложенным золотом, в центре сада находился каменный фонтан восьмиугольной формы, полностью покрытый этим же драгоценным металлом».

В храме был устроен алтарь с изображением Солнца-Инти. Это был огромный, диаметром в несколько метров, диск из чистого золота, украшенный крупными изумрудами, от которого во всех направлениях исходили золотые лучи. Диск был установлен в западной части храма с таким расчётом, чтобы на него падали первые лучи восходящего солнца, отчего золото в полумраке храма вспыхивало тысячами огней.

Вдоль стен храма на золотых тронах восседали мумии «сынов солнца» — инкских правителей. Их троны стояли на возвышении, которое было покрыто ковром, сотканным из золотых нитей. Рядом с каждой мумией возвышалась статуя почившего инки в натуральную величину.

Доступ в храм Инти имел только сам инка — «сын солнца». Окна и двери святилища были усыпаны драгоценными камнями, стены внутри облицованы листовым золотом, и даже снаружи портал храма украшала полоса из чистого золота. Потолок святилища был покрыт искусной резьбой по дереву, пол устилали прошитые золотыми нитями ковры. Вся утварь в храме Инти тоже была из чистого золота. Испанские конкистадоры, увидав в первый раз эти сокровища, долго не могли поверить собственным глазам.

Всего на строительстве храма работало около двадцати тысяч человек. Работы длились почти полвека. Однако это чудо света простояло недолго. После падения империи Тауантинсуйу испанцы использовали храм как огромную каменоломню и постепенно разобрали его до основания.

К храму Солнца-Инти примыкал дворец верховного жреца — Вильяка Уму. Этот дворец и пять других великолепных построек, в которых жили помощники верховного жреца, были покрыты белой соломой с вплетённой в неё золотой проволокой.

Второй по значению храм Кориканчи был посвящён Мама Килье — Луне. Лунный металл — это серебро, поэтому в отличие от храма Солнца, где всё было из золота, в храме Луны всё убранство было из серебра. Подобно тому как золотой диск украшал алтарь храма Солнца, на алтаре храма Луны сверкал массивный серебряный диск.

Образ луны в империи инков, как и у всех древних народов, был связан с представлением о женщине. Поэтому храм Луны был предназначен для койи — жены инки. Здесь покоились и мумии умерших жён инков. Ни одна женщина, кроме койи, не имела доступа в этот храм.

Храм Инти, храм Луны и другие святилища обрамляли внутренний двор, называвшийся Интипампа — «Солнечное поле». Европейские авторы чаще именуют его «Золотой сад». Это было величайшим чудом из всех чудес, когда-либо созданных индейцами доколумбовой Южной Америки, и, вероятно, самым фантастическим произведением, когда-либо созданным человеческой культурой. «Золотой сад» представлял собой модель империи Тауантинсуйу, выполненную… целиком из чистого золота.

Здесь были отражены все стороны жизни огромной страны. По золотому полю бродили золотые олени, ползали золотые змеи, на ветвях золотых деревьев сидели золотые птички и бабочки, сновали золотые жуки. Ветер раскачивал золотые стебли кукурузы, росшей на золотых полях. Двадцать золотых лам с детёнышами, поедая золотые стебли травы, паслись под присмотром золотых пастухов, изваянных в натуральный рост. Золотые девушки срывали золотые плоды с золотых яблонь…

Стоимость золота, пошедшего на создание этого волшебного сада, была неслыханна. А выдающееся художественное мастерство его творцов делала «Золотой сад» просто бесценным. Конкистадоры увидели в нём, однако, прежде всего большое количество драгоценного металла, который можно было обратить в слитки…

Справедливости ради надо сказать, что слухи о высоком качестве индейского золота были сильно преувеличены. Украшения чаще делались из низкопробного сплава золота и меди, и в зависимости от соотношения частей этих металлов в сплаве индейские мастера умели придавать своим изделиям различные оттенки, чередуя их таким образом, что цвета плавно переходили из одного в другой, без заметных изменений или явных различий. Этот приём, чрезвычайно эффектный, сослужил, однако, плохую службу многим прекрасным творениям ювелирного искусства доколумбовой эпохи: в 1519 году испанский король Карл V издал указ, предписывающий отправлять их на переплавку. В нём, в частности, говорилось: «…Признавая, что много золотых изделий индейцев продолжает переходить к испанцам в счёт уплаты податей, вознаграждений и доходов от торговли в различных изделиях и украшениях в форме медальонов, ожерелий, канителей, узких полосок, браслетов, нагрудных и других украшений, а сплавы, из которых они сделаны, в былые времена называли не иначе как низкопробным золотом, и поскольку содержание его в этих изделиях очень низкое, а меди — высокое и без того, чтобы их расплавить, нельзя ни узнать пробу золота, ни определить его стоимость, повелеваем, чтобы это золото и изделия из него были очищены, переплавлены и пятая часть их поступала в казну».

В перечне золотых и серебряных изделий, свезённых инками со всех концов страны в Кахамарку в качестве выкупа за пленённого конкистадорами императора Атауальпу, фигурируют удивительные предметы: гигантский золотой фонтан, статуи лам в натуральную величину, сосуды в виде кондоров и орлов, золотые барабаны… Вся эта уникальная коллекция индейского ювелирного и декоративно-прикладного искусства была обращена в 5,5 тонны золота и 12 тонн серебра в слитках.

«Биармия!

Названия этой страны нет ни на одной карте мира — не только современной, но и самой что ни на есть древней. Кажется, что Биармия вообще не географическое, а только мифическое понятие, что страны с таким названием никогда и не было. И, несмотря на это, существование Биармии оказывается всё же менее проблематичным, нежели загадочной Атлантиды», — писал о Биармии известный историк и искусствовед В. В. Косточкин.

Да, Биармия действительно существовала. Викинги называли её Бьярмаланд, на Руси её знали под именем Великая Пермь — настолько обширны были её пространства. Земли Биармии простирались от Камы до Северного Ледовитого океана и от Северной Двины до Печоры. Биармию покрывали бесконечные леса, непроходимые болотные топи, недоступные горные кряжи. Пути через земли Великой Перми лежали по рекам, через волоки, из одной в другую, и именно этими путями в Биармию пробирались предприимчивые арабские купцы, скандинавские викинги, новгородские ушкуйники. Их упорно манили несметные сокровища Биармии, известные более как «закамское серебро»…

«Плыли они летом, чаще всего так, как позволяли их корабли, — повествует Снорри Стурлусон. — И когда они приплыли в Бьярмаланд, то остановились они в торговом месте. Началась там торговля. Все те люди, у кого было для этого имущество, приобрели там огромное богатство. Торир приобрёл там много беличьего меха, и бобрового, и собольего. И у Карли было огромное богатство, так что он купил много мехов. А когда там закончилась торговля, тогда поплыли они прочь по реке Вине (Двине). Было тогда объявлено, что мир с местными жителями закончился. Викинги решают напасть на бьярмов, но Торир предлагает воспользоваться обычаем бьярмов выносить в лес и засыпать землёй часть наследства богатого человека. Торир приводит отряд к капищу бьярмов. Они вышли на большую поляну, и на той поляне был высокий деревянный забор, с воротами в нём, которые были заперты. Шесть человек местных жителей должны были охранять каждую ночь этот забор. На дворе капища был насыпан курган, в нём перемешаны золото, серебро и земля. А ещё внутри ограды стоит бог бьярмов, который зовётся Йомали… В руках статуи Йомали была серебряная чаша, полная серебряных монет, а на шее драгоценное ожерелье». Торир и его спутники заметили, что стража ушла, а новая смена ещё не заняла своих постов. Тогда Торир и викинги бросились к кургану из золота, серебра и земли и собрали «сколько можно больше денег, сложив их в своё платье». Трогать бога бьярмов Торир воинам запретил и отправил их на корабли, но, когда они ушли, он вернулся к Йомалю, похитил серебряную чашу, наполненную монетами, срубил драгоценное ожерелье и бросился к своим кораблям, преследуемый разбуженными стражниками-бьярмами…

Долгое время этот рассказ средневекового автора считался вымыслом. Но в XVII и XVIII столетиях одно за другим стали появляться сообщения русских путешественников о святилищах угро-финских племён в бассейнах Верхней Камы, Северной Двины и Печоры. Подобно тому, которое ограбил Торир, они были обнесены высокими заборами с воротами, охраняемыми стражей, а внутри стояли деревянные идолы, державшие чаши и блюда, наполненные серебряными монетами. А несколько десятилетий спустя несметные сокровища Биармии, казавшиеся легендарными, неожиданно стали обретать плоть и кровь…

…В середине мая 1853 года крестьянин Егор Зубов нахал своё поле на низком пойменном берегу реки Иновы. Ему помогали двое ребятишек-племянников. Один из них шёл за бороной и вдруг возбуждённо закричал: борона зацепила какое-то колечко, приделанное к крышке из светлого металла, и волочила её по проборонённой земле. Идя по следу, Зубов нашёл место, откуда борона выворотила эту странную штуку, и разгрёб землю руками. На свет появилось серебряное ведро «средних размеров». В нём лежало несколько серебряных сосудов. Сверху — узкогорлый гранёный кувшин, под ним — восемь серебряных кружек, на дне — большой серебряный ковш с длинной ручкой. Пространство между ведром и сосудами заполняли семь серебряных шейных гривен.

Скупкой древнего серебра в Прикамье занимались тогда люди именитых торговых людей Строгановых, негласно контролировавших местных кладоискателей. Узнав о кладе, они вынудили Зубова продать его фактически за бесценок.

Впервые Строгановы — некоронованные короли Великой Перми — заинтересовались древним серебром в середине XVIII века. Как-то весной 1750 года некий крепостной Строгановых пахал поле близ деревни Слудки на берегу Камы. Неожиданно соха вывернула из земли большой кувшин. На кувшине было вычеканено изображение молодой женщины в полный рост, в прозрачной одежде. У её ног были изображены маленькие фигурки детей.

Эта находка вызвала большой интерес. Между тем на протяжении нескольких последующих лет сведения о находках старинных серебряных предметов в Пермской губернии начали выплывать то тут, то там. В 1780 году на берегу Камы во время половодья близ той же деревни Слудки деревенские ребята нашли в размытом берегу большое серебряное блюдо. Вскоре около Слудки нашли ещё пять серебряных сосудов.

С той поры Строгановы начали скупку древнего серебра у крестьян. Была создана целая сеть скупщиков серебра, охватившая всю Пермскую губернию. Скупщики разъезжали по деревням под видом мелких торговцев. Собранное серебро переправлялось на Нижегородскую ярмарку. Отсюда драгоценные древние сосуды поступали либо в коллекции богатых любителей старины, либо продавались ювелирам как серебряный лом.

С середины XIX века клады «закамского серебра» стали почти ежегодно находить в Прикамье и Приуралье. Чердынский купец В. Н. Алин составил на покупке и переливке древних серебряных вещей целое состояние. От него не отставали и другие скупщики, превращавшие бесценные предметы древнего искусства в серебряные слитки.

…Летом 1896 года к земскому начальнику в Кудымкаре А. И. Бронскому явилась какая-то женщина с жалобой на торговку, которая отказалась заплатить часть условленной суммы за большой клад золотых и серебряных вещей. По её словам, весь клад весил чуть менее пуда (около 15 кг) и торговка обещала заплатить ей за него 270 рублей серебром. Назначенное властями следствие ни к чему не привело: клад разыскать не удалось. На запрос Археологической комиссии об исчезнувшем кладе пермский губернатор сообщил, что слух о находке клада в 9-м участке Соликамского уезда не подтвердился…

В результате деятельности скупщиков большая часть произведений погибла, но всё же многие предметы появились в столичных музеях и попали в руки специалистов. В основном это были серебряные блюда восточного происхождения с великолепной художественной чеканкой, кувшины с изображениями диковинных зверей, правителей с клиновидными бородами, чаши с чеканными сценами охоты на львов и пантер и мифологическими сюжетами, кубки, покрытые затейливыми узорами и сказочными цветами. Большинство этих изделий, как установили исследователи, изготовлены в Иране в эпоху могущественной династии Сасанидов (220–651) и частично — в Византии, Бактрии и Хорезме.

На одном из блюд, хранящихся в Государственном Эрмитаже (это блюдо вместе с двумя другими было найдено в 1936 году у деревни Больше-Лашковская), изображён шахиншах Ирана Пероз (правил в 457–484 гг.). Диаметр блюда — около 30 см. На другом блюде, найденном в 1957 году в деревне Аниковской, изображён шахиншах Хосров I — в пышном одеянии, с короной на голове, преследующий медведя…

Сасанидское серебро в глухих пермских лесах! Это стало сенсацией. Как, каким образом и зачем из роскошных дворцов персидских вельмож эти великолепные блюда и кувшины попали в стойбища лесных охотников, да ещё в таком огромном количестве?

После падения Сасанидской империи под ударами арабов (около 650 г.) несметные богатства шахиншахов, накопленные за пять столетий, перешли в руки завоевателей. Огромное количество серебряных изделий наводнило восточные рынки. Арабские и среднеазиатские купцы были частыми гостями на Волге. Поток серебра на протяжении пяти столетий шёл через Хазарский каганат и Волжскую Булгарию в Верхнее Прикамье — в Биармию. А из лесов Биармии купцы везли добытые лесными охотниками меха — соболь, бобр, куница, горностай, белка, лисица…

Летом 1967 года в Прикамье было найдено серебряное блюдо, изготовленное в Константинополе при императоре Константе II (651–668). На этом блюде среди выгравированных и отчеканенных греческих надписей имеется надпись, сделанная арамейским письмом в Хорезме. Выходит, это блюдо, прежде чем попасть в пермские леса, проделало путь из Византии в Хорезм, а уж оттуда, вероятно, по Волге, попало на Каму. Эта география как нельзя лучше показывает, какие торговые пути связывали Византию, Восток и Биармию.

Основной приток серебра в Верхнее Прикамье имел место в VII–X веках. С начала XI века начался спад. Импорт серебра в Биармию продолжался и в XI–XII веках, но уже в меньшем количестве и худшего качества. А приблизительно с X века начался постепенно набиравший обороты отток серебра из Биармии — в направлении Скандинавии и Новгорода, а затем и Московской Руси.

Сведения о Бьярмаланде начали поступать в Скандинавию со второй половины IX века. В конце этого столетия о походе в Бьярмаланд рассказывал английскому королю Альфреду Великому норвежец Оттар. В X–XI веках плавания викингов в Бьярмаланд участились. «Сага о Хаконе Хаконарсоне» повествует о поездке норвежского купца из Бьярмаланда на Русь — в Суздаль и Новгород. В ряде скандинавских саг рассказывается о походах викингов в Бьярмаланд, об обычаях и религии жителей Бьярмаланда — бьярмов. В древней истории Швеции Олафа Далина говорится, что Биармия управлялась собственными князьями. Бьярмы, как утверждают саги, владели огромным количеством серебра и драгоценных украшений. Корабли викингов ходили в Бьярмаланд северным морским путём через Гандвик (Белое море) и Финнмарк (страну финнов).

Закамское серебро было главной целью походов новгородских ушкуйников в XI–XV веках — на Каму и в Югру, «за Камень» — в Приуралье. В 1193 году, когда новгородская рать подступила к стенам небольшого пермского городка, местные угры — «югра» — предложила новгородцам откуп: «сребро, и соболи, и ино узорочье». Московский князь Иван Калита, завидуя новгородцам, страстно желал отхватить свою долю сокровищ Биармии, именем золотоордынского хана требуя от Новгорода «серебра закамского». Стараниями Калиты на реке Мологе (приток Волги) было устроено обширное торжище, где обращалось «закамское серебро» — Холопий городок. С начала XIV века здесь ежегодно собиралось обширное торжище, на которое приезжали московские и новгородские торговые гости, шведы, ливонцы, жители Великого Булгака, литовцы, поляки и даже греки и итальянцы. Из Великой Перми на торжище Холопьего городка на протяжении трёх сотен лет текла река древнего сасанидского серебра — блюда, кувшины, сосуды, монеты… Одних только торговых пошлин здесь собиралось до 180 пудов серебра ежегодно!

Сокровища Биармии казались неисчерпаемыми. Между тем вполне резонным будет вопрос: а зачем лесным охотникам Биармии требовалось такое огромное количество серебра?

Исследователи нового времени обратили внимание на то, что в бортиках по крайней мере 40 серебряных блюд, найденных в Верхнем Прикамье, пробиты небольшие отверстия, с помощью которых эти блюда подвешивались для совершения обрядов. Каких? На этот вопрос дали ответ этнографы. Оказывается, западносибирские угры («югра») использовали серебряную иранскую и византийскую посуду при совершении обрядов, посвящённых духу Мир Сусне Хум — буквально переводится как «Смотрящий-За-Людьми-Человек». Этот дух, по верованиям угров, — самый младший, седьмой сын верховного божества Нуми Торума, покровитель охотников, посылающий им дичь. Его отождествляли с солнцем, поэтому во время совершения обрядов сверкающие диски серебряных блюд символизировали небесное светило. Во время молений о ниспослании богатой добычи лесные охотники поклонялись серебряным блюдам, изготовленным ремесленниками в далёких Иране и Византии…

Считается, что богатые клады серебряных сосудов принадлежали шаманам, которые по совместительству являлись и племенными вождями (в родовом обществе эти функции обычно совпадают). При этом они зарывали клады, скорее всего, не в расчёте воспользоваться им в будущем при жизни, а в уверенности, что оно понадобится им в загробном мире. Такие взгляды на драгоценные металлы и вообще на сокровища были широко распространены у древних народов Севера, в том числе — и у скандинавов эпохи викингов. Вспомним: Снорри Стурлусон в своём рассказе о походе викингов в Бьярмаланд выделяет обычай бьярмов «выносить в лес и засыпать землёй часть наследства богатого человека». Считалось, что в золоте и серебре материализуются счастье и благополучие человека, его семьи и рода.

Клады восточного серебра в прикамских лесах продолжают находить до сих пор. И как знать, может быть, главные сокровища Биармии ещё не найдены?

Древний Киев, столица бывшей Киевской Руси, богат на клады. На протяжении последних полутора столетий их было найдено здесь — и во время археологических раскопок, и случайно, при земляных работах, — великое множество. Многие из ювелирных изделий, найденных в этих кладах, попросту уникальны. Они украсили бы собой экспозицию любого из крупнейших музеев мира.

Сегодня клады великокняжеской эпохи, обнаруженные на территории Киева, составляют почти треть от общего количества кладов, найденных на территории Киевской Руси. В их состав входят монеты (чаще всего арабские дирхемы), серебряные денежные слитки-гривны, но преобладают в основном женские золотые и серебряные украшения, «узорочье» — диадемы, колты, серьги, шейные гривны, ожерелья, браслеты, перстни.

Топография этих находок связана с расположением богатых городских усадеб. Преобладающее большинство кладов было спрятано во время осады Киева ордами Батыя в 1240 году. Много людей погибло при штурме города монголо-татарами, другие угнаны в рабство, третьи разбежались, и в результате большинство владельцев кладов так и не вернулись к своим пепелищам, а их драгоценности пролежали в земле на протяжении нескольких столетий. Ежегодно археологи находят всё новые и новые клады. Так, в 1986 году на Кудрявской улице был обнаружен клад золотых и серебряных женских украшений XI–XII веков, украшенных эмалью и позолотой. А в 1998 году в Михайловском Златоверхом монастыре нашли 23 серебряные гривны «киевского типа» и золотые украшения. Интересно, что это не единственный клад, найденный на территории монастыря: до этого здесь уже дважды — в 1887 и 1903 годах — находили богатые клады золотых и серебряных изделий. Так, клад, найденный в 1903 году, содержал 40 серебряных украшений, две серебряные гривны и другие предметы.

В некоторых кладах, зарытых в 1240 году, содержалось огромное количество золотых изделий. Самый богатый из них был найден в 1842 году в усадьбе Десятинной церкви. Он включал в себя несколько сотен женских украшений-колтов из золота с перегородчатой эмалью. Чрезвычайно интересные предметы — ювелирные изделия киевских мастеров, драгоценности иноземного происхождения — были найдены в 1876 году в кладе на Рейтарской улице. Учёным удалось даже проследить историю некоторых из этих вещей. Так, по надписям на серебряной чаше исследователи смогли установить, что сперва она принадлежала какому-то князю, а потом стала собственностью Спасской церкви на Берестове. Другая серебряная чаша была изготовлена в Южной Италии. Ею владела Евфимия — дочь киевского князя Владимира Мономаха, в 1112 году вышедшая замуж за венгерского короля Коломана. Брак этот был очень кратковременным: уже через год после свадьбы Евфимия вернулась в Киев. Вместе с другим имуществом она привезла с собой и эту чашу. Возможно, после смерти Евфимии в 1139 году чашу пожертвовали церкви Спаса на Берестове. А в 1240 году её, спасая от татар, вместе с другим имуществом Спасской церкви перенесли в Киев и закопали на одном из боярских дворов…

Раннюю группу предметов, входящих в состав киевских кладов (2-я пол. XI — сер. XII в.), составляют в основном изделия из золота с перегородчатой эмалью; более поздние (2-я пол. XII — нач. XIII в.) вещи изготовлены в основном из серебра чернью. Наличие в составе кладов предметов разновременного происхождения не должно вызывать удивления: по всей видимости, это были фамильные драгоценности, годами хранившиеся в семьях и передававшиеся по наследству.

К числу ценнейших находок принадлежат княжеские регалии — диадемы. В своей основе они восходят к византийским диадемам, к числу которых принадлежит и так называемая шапка Константина Мономаха, и венгерская корона Святого Стефана. Всего на территории бывшей Киевской Руси найдено 11 целиком или частично сохранившихся диадем, среди которых наибольшей полнотой отличаются золотые уборы из Киева (клад 1898 г.) и с. Сахновки Киевской губернии (клад 1900 г.). В последнем кладе найдены ещё и бармы — то есть полный набор княжеских регалий.

Золотая диадема из Сахновки, украшенная перегородчатой эмалью, представляет собой уникальное произведение киевских ювелиров XII столетия. Она состоит из семи килевидных зубцов-киотцев общей длиной 35 см; по бокам находятся небольшие трапециевидные пластинки с петлями, к которым, по-видимому, когда-то подвешивались цепочки-рясна. В центральном киоте изображена сцена вознесения Александра Македонского на небо в корзине с грифонами, навеянная сюжетом очень популярного в Средневековье романа «Александрия». Остальные киотцы заполнены растительным орнаментом, повторяющимся с небольшими изменениями. Вместе с диадемой в сахновском кладе 1900 года были найдены и княжеские бармы — четыре медальона со вставками-щитками из многоцветной эмали в богатой оправе с драгоценными камнями, жемчужинами и каймою из золотых полусфер. На вставных щитках — поясные изображения Христа Вседержителя, Богоматери, Иоанна Предтечи и архангела. Диадема и бармы стилистически едины и, по-видимому, изготовлены в одной мастерской.

Вторая диадема (нач. XIII в.) найдена в самом Киеве на территории бывшего княжеского двора. Как и сахновская, она состоит из семи килевидных киотцев, завершающихся жемчужинами; снизу — подвески из квадрифолийных бляшек с эмалью и каплеподобными золотыми пронизями. Диадема украшена изображением «деисусного чина»: в центральном киотце — Иисус Христос, слева от Христа — Богоматерь, архангел Гавриил и апостол Пётр, справа — Иоанн Предтеча, архангел Михаил и апостол Павел. С большим мастерством подобраны тона эмали — синей, пепельно-серой, бирюзовой, красной, пурпурной, белой, цвета слоновой кости. На боковых трапециевидных пластинках изображена человеческая голова в короне с подвесками, подобная изображениям на колтах. Вероятно, это упрощённый вариант сцены вознесения Александра Македонского на небо.

На протяжении всей домонгольской эпохи существовали две группы украшений княжеско-боярской верхушки. К первой относятся шейные гривны, браслеты, височные кольца, изготовленные из серебра и золота. Эти традиционные украшения на рубеже X–XI веков сменяют подвески-колты, браслеты-наручи, очелья. Во второй половине XI века в Киевской земле складывается стилистически единый парадный женский убор из золотых предметов, богато украшенных перегородчатой эмалью, драгоценными камнями, жемчугом, сканью. Этот убор почти без изменений сохранился до времён татаро-монгольского нашествия.

Качество продукции киевских золотых и серебряных дел мастеров было очень высоким; оно не уступало ни изделиям Византии, ни стран Востока и Запада. На развитие киевского прикладного искусства значительное влияние имело знакомство местных мастеров с художественными традициями других стран, которые приносили в Киев ремесленники — выходцы из других стран: Хазарии, Волжской Болгарии, Византии, Хорезма, Великой Моравии. Появляются новые типы украшений: колты, медальоны, цепочки из круглых золотых бляшек на шарнирах. Постепенно меняется и технология — от перегородчатой эмали на золоте киевские мастера переходят к украшениям из серебра, декорированного чернью.

Наиболее характерным изделием киевских мастеров эмальерного дела являются колты — типовая деталь женского головного убора. Золотые колты с многоцветной перегородчатой эмалью чаще всего находят в аристократической части старого города, располагавшегося вокруг княжеского Теремного двора.

В кладах колты обычно встречаются парными; иногда они имеют жемчужную обнизь. На лицевой стороне неизменно помещаются изображения птиц, сиринов, грифонов, святых, а на оборотной — различные растительно-геометрические мотивы.

Византийское влияние на киевских мастеров видят в колтах из клада, найденного в 1896 году на Княжеской горе. На одной стороже изображена птица в геральдической позе, а на другой — павлин с распростёртыми крыльями. Проработка всех деталей, даже мельчайших, выполнена очень тщательно, что выдаёт руку мастера-грека. Очень интересны колты из клада, найденного в 1887 году в Михайловском монастыре. На золотом фоне здесь изображены сирины — птицы с женскими головками. Крылья и хвосты сиринов разделены полосками красной и синей эмали, а вся цветовая гамма построена на сочетании красного, синего, светло-зелёного и белого тонов, дополненных чёрными и розовыми тонами. Почти идентичная пара колтов (по-видимому, изготовленных в той же ювелирной мастерской) обнаружена в кладе, найденном в 1880 году на Большой Житомирской улице. Близки к ним и колты из киевского клада 1885 года и клада 1900 года из Сахновки.

Помимо птиц, на колтах можно встретить изображение человеческой головы в венце-стемме, подобном тому, что украшали голову византийских императоров, в том числе и в сцене вознесения Александра Македонского на небо. Голова человека в стемме изображена на многоцветных колтах из киевского клада 1949 года. В кладе, найденном в 1909 году возле Десятинной церкви, был колт с ажурным ободком с изображением на лицевой стороне грифона, а в кладе, найденном в 1903 году в Михайловском Златоверхом монастыре, имелась пара серебряных колтов с ажурным ободком. На щитках этих колтов на чернёном фоне также были помещены изображения грифонов.

Стилистически к колтам примыкают рясны — парные длинные декоративные цепочки из круглых или квадрифолийных бляшек. Иногда они завершались колтами различных типов. Праздничные рясны княгинь и боярынь делались из золота и украшались перегородчатой эмалью. Свисая с углов головного убора, рясны доходили до плеч женщины, а колты достигали груди.

На ряснах обычно изображались птицы, процветшие кресты-крины, деревья, розетки и геометрические мотивы — так называемые городки. Именно так украшена пара рясен — каждая из десяти бляшек — из сахновского клада 1900 года.

Широкие двустворчатые серебряные браслеты-наручи, украшенные гравированными изображениями, связанными большей частью с языческими обрядами, появляются во второй половине XII века. За исключением этих изображений, эти браслеты никак не связаны с местной традицией, и их корни выявляются при сопоставлении с византийскими браслетами подобного рода, хранящимися в Лувре, галерее Уолтерс в Балтиморе (США), музеях Лондона. Особенный интерес представляют браслеты с так называемыми «русальными» сюжетами. К их числу принадлежит браслет из клада 1903 года, найденного на территории Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве. Каждая его створка разделена тремя арками. На одной створке под аркой изображена танцовщица в вышитой рубашке с длинными рукавами. В центральной арке — распластанный орёл, символ власти, характерный для византийского искусства. Рядом — перебирающий струны гусляр в высоком колпаке. На другой створке слева помещено изображение фантастического существа — дракона с птичьей головой, справа воин с мечом и щитом. Посередине в арке — геральдический орёл. В сходной традиции выполнен и киевский браслет из коллекции Британского музея.

Браслет из киевского клада 1893 года относят к числу шедевров средневекового ювелирного искусства: изысканная форма киотцев, рифлёные шарниры, утончённые и совершенные живописные изображения птиц и грифонов… Головки птиц обращены назад, что придаёт им динамичность, фон заполнен растительным орнаментом. Очень интересно использована чернь: серебряные грифоны изображены на тёмном фоне, а тела птиц заштрихованы чернёными полосками. Сложная гравировка создаёт тонкую игру света и тени.

Сегодня обширная коллекция драгоценных предметов великокняжеской эпохи из золота и серебра, найденных в составе киевских кладов, хранится в собрании Музея исторических драгоценностей Украины в Киеве. Эта коллекция уникальна и не имеет аналогов в мире. Пестрящие многоцветной эмалью украшения времён Киевской Руси — гривны, браслеты, колты, медальоны, диадемы — поражают своим богатством и искусством исполнения.

Зимой 1237 года к стенам Рязани подошла орда Батыя. Неделю длилась осада, после чего татары ворвались в город и предали его страшному погрому — «не осталось во граде ни единого живого». От этого погрома Рязань, некогда один из крупнейших городов Киевской Руси, уже не оправилась никогда, в конце концов и имя своё отдав соседнему Переславлю-Рязанскому, а сама став Старой Рязанью…

Но осталось другое — рязанские клады, зарытые в ту последнюю неделю, пока войско Батыя стояло у стен города. И эти находки, в основном женские украшения из кладов княжеских, боярских и богатых горожан — «узорочье нарочитое, богатство рязанское», — продолжают удивлять мастерством и филигранностью исполнения.

Начиная с 1822 года в Старой Рязани найдено девять подобных кладов, состоящих из золотых и серебряных изделий. А ещё один рязанский клад был найден триста с лишним лет назад — в 1673 году. Описанный в терминах XVII столетия, он состоял из «золота плетёного с перст толщиною», «свёртков волочёного золота», «серебряных карасей», «лемешков серебряных» и «серебра литого брусками». Что это был за клад? Судя по описаниям серебряных «брусков», которые называли ещё «карасями» и «лемешками», это были слитки серебра весом около 200 г (полфунта), «мерою в длину два вершка, шириною в вершок, а в толщину в полвершка» (9 x 4,5 x 2,25 сантиметра). Это описание полностью соответствует «гривне серебра» — главной денежно-весовой единице Киевской Руси. Гораздо интереснее изделия из «волочёного» и «свитого» золота, украшенного «лазоревыми камушками», — но тут, увы, можно только гадать, что за «узорочье нарочитое» попало в руки находчиков…

К сожалению, ни один из кладов, найденных в Старой Рязани до XIX столетия, до нас не дошёл. Между тем именно клады привлекли внимание исследователей к Старо-Рязанскому городищу.

Исключительное значение Старой Рязани, позволившее ей выделиться в самостоятельное и могущественное княжество, определялось прежде всего значением Оки как крупнейшего в Восточной Европе — наряду с Волгой и Днепром — торгового пути. На рынок Рязани стекались предметы искусства, пёстрые ткани и благовония, парча и золототканые одежды, жемчуг и драгоценные камни, янтарь, знаменитые франкские мечи, олово, воск, мёд; здесь продавали ловчих соколов, меха соболей и горностаев; здесь торговали скотом и невольниками.

Но Старая Рязань славилась и своими собственными мастерами. Здесь создавались замечательные произведения ювелирного искусства. Многие из них подражали византийским или сасанидским образцам — как, например, в кованной из серебра чаше с тиснением, на дне которой изображено стилизованное животное: козерог или олень (найдена в 1888 г.). В других случаях местные мастера достигали большей самостоятельности.

На протяжении многих столетий окрестные жители, распахивая Старо-Рязанское городище, находили здесь различные древности. А в 1822 году крестьянин Ермолаев, опахивая края дороги неподалёку от того места, где позднее был раскопан Спасский собор, наткнулся на золотые предметы исключительной ценности. Их общий вес составлял 6 фунтов 83 золотника (2,807 кг). Первые специалисты, описывавшие этот клад, дали ему название «рязанских барм», но до сих пор назначение этих предметов остаётся спорным. По мнению одних исследователей, они входили в состав женского убора, по мнению других — являлись частью княжеского наряда. Как бы то ни было, «рязанские бармы» представляют собой признанный шедевр древнерусского ювелирного искусства.

В состав клада входят три небольших золотых медальона с изображениями Богоматери, св. Ирины и св. Варвары; два крупных колта с изображениями святых князей Бориса и Глеба на одной стороне и драгоценными камнями на другой; шесть золотых колтов, покрытых драгоценными камнями и сканью; две цепи из золотых ажурных бусин со сканью, зернью, жемчугом и самоцветами. Ныне этот клад хранится в Оружейной палате в Москве.

Конечно, главным сокровищем клада являются медальоны. Особенно замечателен медальон с образом «Богоматерь Оранта», безусловно византийской работы, выполненной в технике перегородчатой эмали. Лик Богоматери исполнен с такой одухотворённостью, что невольно приходит мысль о живописи. Кажется невероятным, что подобный эффект достигнут средствами эмали. Вероятно, активные связи с Византией обусловили появление этого образка в Рязанском княжестве — скорее всего в конце XI — начале XII века, и возможно, в качестве почётного дара. Исключительные художественные достоинства образка, а возможно, и какая-то связанная с ним история или его религиозное значение стали причиной того, что уже в Рязани местные мастера сделали для него ещё два медальона со вставными иконами — «Св. Ирина» и «Св. Варвара».

Назначение входящих в состав клада колтов не вполне ясно; возможно, что они носились на груди, и в таком случае основной была сторона, покрытая камнями: крупным белым яхонтом в центре, окружённым жемчугом, с сапфирами, рубинами, аметистами, топазами вокруг него. Поверхность между камнями покрыта рельефной сканью из толстых золотых жгутов. Замечателен и рисунок скани, и оригинальная, исключительная по совершенству техника её наложения.

Изображения святых на оборотной стороне выполнены в технике перегородчатой эмали. Пролежав в земле шестьсот лет, эмаль несколько выветрилась и потускнела, но всё же сохранила яркость красок. Фигуры Бориса и Глеба окружены жемчужной обнизью и широкой каймой из скани с драгоценными камнями. По краям с обеих сторон колты окружены ещё одной жемчужной обнизью.

Создание ювелирного ансамбля «рязанских барм» специалисты связывают с образом «Богоматерь Оранта». Безусловно, «бармы» не являются рядовой продукцией и были изготовлены по особому — скорее всего княжескому — заказу.

Сенсационное открытие «рязанских барм» вызвало большой интерес к древностям Старой Рязани. С раскопками 2-й половины XIX века связаны новые находки замечательных произведений ювелирного искусства. Чрезвычайно интересны, например, две серебряные позолоченные подвески (XIII в.), усыпанные зернью, с девятью цепями, на которых в середине помещены круглые бляхи, а на концах — ромбовидные грузила, украшенные художественно выполненной сканью и зернью. Они входят в состав клада, найденного в Старой Рязани в 1868 году (ныне хранятся в Государственном Эрмитаже). В состав того же клада входило серебряное ожерелье, состоящее из штампованных бляшек с изображением на них так называемых процветших крестов.

На сегодняшний день число кладов, обнаруженных на территории Старой Рязани, достигло тринадцати. Найденные предметы отличаются необыкновенным разнообразием и богатством отделки. Это бусы и серьги со сканью, зернью и жемчужной обнизью, иногда и с мелкими камнями; нательные кресты из яшмы, мрамора, змеевика, в серебряной и золотой оправе с зернью или с выемчатой эмалью: зелёной, голубой и жёлтой; семилучевые и восьмилучевые подвески-колты, обильно украшенные зернью. Концы их обычно завершались одним или несколькими серебряными полушариями, в то время как в центре звезды большое полушарие окружалось мелкими узорами из зерни и скани.

В 1950 году при раскопках жилища, сгоревшего во время татарского погрома, археологи обнаружили в развале глинобитной печи завёрнутый в истлевшее полотно клад из 26 предметов. В его состав входили серебряный с чернью медальон с образком Богоматери, серебряная цепь из полусферических бляшек, три серебряных восьмилучевых колта, четыре нательных крестика с оправленными в серебро концами, бронзовая позолоченная булавка в виде лилии, украшенная красной и зелёной эмалью.

Замечательные образцы нивелирного искусства были найдены в кладе 1966 года. Этот клад, также завёрнутый в холщовую тряпочку, археологи нашли на месте большой деревянной постройки, уничтоженной пожаром в 1237 году. В его состав входили шесть предметов: два серебряных денежных слитка-гривны, два витых из серебряной приволоки браслета и уникальные по художественному исполнению браслеты-наручи, сделанные из широких серебряных пластинчатых створок. На них на чернёном фоне выгравированы птицы, грифоны и танцовщица с двумя музыкантами. Края браслетов украшены позолотой и рубчатой проволокой; такой же проволокой разделены изображения. Стиль и общие особенности рисунка позволяют отнести эти браслеты к числу изделий киевских мастеров XII–XIII веков.

До нас дошла лишь небольшая часть художественных сокровищ Старой Рязани. Но и то, что сохранилось, неопровержимо свидетельствует о высочайшем уровне мастеров рязанской школы, изделия которых распространялись далеко за пределами Рязанского княжества. С гибелью Рязани погибло и это уникальное самобытное искусство, не имевшее себе подобных ни в одной из других русских областей.